de omnibus dubitandum 118. 687

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.687. РЕВОЛЮЦИОННЫЙ УГАР…
    
    Революция застала меня в Тифлисе, напишет впоследствии генерал Георгий Квинитадзе. Я только что приехал в отпуск с фронта, кажется, 23 или 24 февраля 1917 года. В Тифлисе я не был с декабря 1915 года. Будучи в должности начальника штаба 4-ой Кавказской стрелковой дивизии я был в 6-недельном отпуску.
       
    Революцию в Тифлисе мы собственно получили по телеграфу, и первые дни ознаменовались лишь общей радостью.
       
    В своем дневнике Валико Джугели, командующий Национальной Гвардией Грузинской Демократической Республики, просуществовавшей с 1918 по 1921 годы, так описывает происходящие события. Остро встал вопрос, быть или не быть Грузинской республик, и мы видим Валико Джугели, Алек. Дгебуадзе, Сандро Майсурадзе, Вл. Джибладзе во главе подразделений "народной гвардии".

    Обратить исключительное внимание Тифлисского Совета Рабочих Депутатов, на вооружение демократии с самого начала и главным образом, заставила группа деятелей этого Совета – "передовые рабочие" (кавычки мои, в основном еврейской национальности - Л.С.) г. Тифлиса! Но так как 1905 год и реакция 1906 и 1907 годов дали им определённо отрицательные результаты в деле вооружения групп "рабочих" (кавычки мои - Л.С.), когда эти вооружённые группы вырождались в группы экспроприаторов и анархистов, передовые тифлисские товарищи с большой осторожностью и с большой опаской относились к тенденции вооружения "рабочих" (кавычки мои - Л.С.). Они боялись уроков прошлого, которые доказывали отрицательность вооружения узких слоёв "рабочего класса" (кавычки мои - Л.С.), и потому, в первые дни революции, когда эта горсточка передовых рабочих Тифлиса и деятелей Совета заявила на заседании Совета о необходимости вооружения рабочих, - эта идея, встретив принципиальное сочувствие, практически не воплотилась в жизнь.

    Но, по мере того, как с одной стороны побеждала революция, и с другой стороны, - на почве этой побеждающей революции, нарастала новая контр-революционная сила, которая хотела сорганизоваться для того, чтобы нанести предательский удар революции в спину, идея вооружения рабочих получала всё большее распространение среди советских деятелей и находила почву среди широких масс тифлисского пролетариата. В знаменательный день заседания Совета Рабочих Депутатов в тифлисской городской думе, когда товарищ Ал. Дгебуадзе предложил резолюцию о вооружении "передовых рабочих и передового крестьянства" (кавычки мои - Л.С.) и конфискации имущества контр-революционеров. Эта резолюция была принята почти единогласно и теоретически с этого дня, можно считать начало вооружения демократии Тифлиса и организации "красной гвардии Тифлиса".

    В Тифлисе сейчас же образовался, по примеру Петрограда, Совет рабочих и солдатских депутатов. Наряду организовывались союзы и советы: "польский", "украинский", "армянский", "грузинский". Социал-демократическая партия сразу захватила фактическую власть. По примеру других образовался "союз грузин воинов". Первое собрание его, учредительное, произошло в доме Грузинского Дворянства по инициативе К. Какабадзе и Платона Лежава.
       
    Председательствовал Мачабели Естате (военный юрист). Были и офицеры и солдаты. На этом заседании хотели выступить два социал-демократа и, конечно, в солдатской форме, со своей программой, но им не дали говорить и они принуждены были оставить зал.
       
    Говорили по-грузински. Я, пишет далее генерал Георгий Квинитадзе, не знал своего родного языка и едва улавливал общий смысл речей.
      
    Затем приступили к выборам в комитет. Туда выбрали 15 офицеров и столько же солдат. Хотя я, продолжает далее генерал Георгий Квинитадзе, не говорил по-грузински и едва понимал, и должен был скоро уехать на фронт. Я, пишет далее генерал Георгий Квинитадзе, все же попал в этот комитет, несмотря на свой протест: не зная языка, я не мог быть активным работником. Начались ежедневные заседания, составлялась программа, намечались пути и пр.

    Прошло слишком много времени, пока практически резолюция о вооружении передовой части пролетариата стала проводиться в жизнь. Что же касается источников вооружения, то того оружия, которое было необходимо, конечно, у комитета не было. Арсенал ещё не был захвачен Тифлисским пролетариатом. Арсенал находился в руках другой части демократии, в руках Солдатского Совета Депутатов, и в то время Совет Солдатских Депутатов ещё не был объединён с Советом Рабочих и Крестьянских Депутатов. Солдатский Совет в то время вёл свою политику и не особенно доверял Совету Рабочих Депутатов (состоящем в основном из лиц еврейской национальности).

    Первое оружие Совет рабочих и крестьянских депутатов получил из жандармского губернского управления. Когда, в первые же дни революции Совет постановил арестовать всё жандармское управление, именно тогда ему досталось некоторое количество вооружения, и это оружие было свезено в караульный батальон. Этого оружие не хотели вначале передавать Совету Рабочих Депутатов, ибо, боялись плачевных уроков прошлого. Но когда Совет принял резолюцию о вооружении рабочих, этим оружием были вооружены члены Совета, из среды рабочих. В это время в тифлисской советской группе образовалась маленькая горсточка товарищей, которая нашла свой первоначальный приют, в так называемой, милиционной комиссии, т.е. в комиссии для рекомендации милиционеров. Вот эта комиссия первоначально стала собирать всё конфискованное оружие. В дальнейшем эта комиссия объединяется с комиссией по охране порядке города Тифлиса и, с так называемой,  комиссией общественной безопасности. Благодаря тому, что эти 3 комиссии объединились вместе, эта объединённая комиссия получила общее название Комиссии общественной безопасности.
   
    Именно в эту комиссию в первую очередь попали те товарищи, которые были не только сторонниками теоретического вооружения рабочих, но старались проводить и практически эту меру. Так как идея вооружения рабочих ещё не получила одобрения  руководящих товарищей определенной национальности, этой маленькой группе, объединяющейся в Комиссии общественной безопасности, с трудом приходилось проводить организацию вооружения и очень трудно было достать достаточное количество вооружения. С большим трудом, с большими затруднениями этой комиссии, в которой, между прочим, работал и Валико Джугели, приходилось искать на всех перекрёстках вооружение.

    Как только в комиссии получались сведения, что в каком-нибудь месте находится один револьвер или одна винтовка, туда отправлялись несколько товарищей и с большим торжеством и триумфом приносили в комиссию это оружие.

    Таким образом, день ото дня, постепенно в руках Совета копилось оружие, но оружие это ещё не распределялось среди товарищей. Члены Совета, боялись отдавать его в чьи бы то ни было руки и, как скупые, чахли над ним. Я, пишет далее Валико Джугели, помню долгие вечера, когда эта маленькая горсточка людей, собиралась в тёмной комнате во дворце и там любовалась тем оружием, которое с таким трудом приходилось собирать. Там чистилось старое оружие, старые патроны! Каждый патрон, каждая винтовка, бережно укладывались и подсчитывались. Так тянулось довольно долго. И, несмотря на все старания, мы не смогли собрать более нескольких десятков револьверов и 150 единиц разнаго оружия! Перед нами стал вопрос: - что нам делать в этим оружием, как его использовать? Мы решили раздать это оружие в надёжные руки тифлисского пролетариата. Так как мы сами не решались на этот ответственный шаг, мы позвали несколько старых товарищей революционеров и долго обсуждали вопрос, как быть с этим оружием? Некоторые, наиболее опытные товарищи говорили, что этого оружия не нужно давать в руки рабочим, ибо оружие является величайшим соблазном, это оружие может увлечь эту горсточку вооружённых рабочих на совершенной нежелательный путь. Поэтому нам нужно учредить свой собственный арсенал, нужно иметь на учёте это оружие, точно также нужно иметь на учёте наших рабочих, которые в трудную минуту пойдут с оружием и в этот самый ответственный момент вооружить их. Но была и другая группа товарищей, которая говорила: если революции будет угрожать опасность, эта опасность придёт мгновенно, никого не спрашивая. Если мы, в этот самый миг величайшей опасности начнём искать свой арсенал и раздавать из арсенала это вооружение, конечно момент будет упущен и революция будет разбита. Поэтому эта группа настаивала на том, чтобы раздать это оружие по рукам. В конце концов, это собрание в тёмной дворцовой комнате, где присутствовал наш старый товарищ Сильвестр Джибладзе, не дало никаких результатов и мы не пришли ни к какому заключению. Но так как эта маленькая группа рабочих, работающая в Комиссии Общественной безопасности, всё же не хотела даром держать оружие и так как она имела надёжных товарищей среди рабочих, которые могли использовать это оружие, поэтому она, на свой страх и риск решила раздать это оружие, и первую партию в количестве 40 винтовок различных систем, - русских, германских и турецких – отправили в Нахаловку. Это было 5 сентября 1917 г.! Это было нашим большим праздником, потому что, когда первую партию оружия отправили в Нахаловку, в самый надёжный рабочий район, товарищи, мы всё-таки боялись, что вступив на этот путь, не имея полного согласия и одобрения наших товарищей, может оправдаться пророчество наших опытных товарищей, что эта раздача оружия может привести к такому же плачевному результату, как это было в прошлом, и вся ответственность за этот шаг тогда падёт на нас! Но, всё таки, мы решились на этот шаг, и впоследствии оказалось, что мы тогда не ошиблись! Но, конечно, этих 40 винтовок и тех винтовок, которые мы раздобыли кустарным способом, было совершенно недостаточно для вооружения тифлисского пролетариата, и мы стали искать новых путей, более легальных и более широких для вооружения тифлисского пролетариата. Но, к сожалению, тогда мы нигде не могли найти этого вооружения. В это время к нам пришёл на помощь Центральный Исполнительный Комитет Закавк. жел. дор. В его складах оказалось до 300 старых берданок и винтовок; оружие это было передано нам, и мы продолжали распределять его по всем районам Тифлиса. Таким образом, составился первый кадр, так называемый, рабочей революционной вооружённой милиции. Опираясь на этот кадр, имея уже до 200 хорошо вооружённых рабочих, конечно, мы уже более уверенно чувствовали себя, как представители вооружённой демократии.

    Мы стали действовать через Исполнительный Комитет и через наш Закавказский революционный центр. На одном из заседаний Тифл. Совета Рабочих Депутатов было постановлено одобрить план организации рабочей революционной милиции. Представителями Комиссии Общественной безопасности были избраны следующие лица: Владимир Джугели, Владимир Джибладзе, С. Птадзе, О. Шенгелия, Н. Кахиани, Александр Майсурадзе, Гахокия,  Александр Дгебуадзе, З. Трапаидзе, Морозов, Корзюков. Таким образом, в этом списке из 11 человек было 5 большевиков и один левый эс-эр. Когда составлялся такой список, мы его составляли, совершенно сознательно! Я знал, пишет далее Валико Джугели, что представители большевиков являются не только теоретическими сторонниками вооружения, но и практическими проводниками этой идеи. С другой стороны, я знал, что если будут только большевики руководить этим делом, они легко могут удариться в авантюризм. Поэтому мы, работавшие в этой комиссии, старались сочетать эти два элемента, которые могли друг друга нейтрализовать и дополнять – с одной стороны, умеренных меньшевиков, с осторожностью и опаской относившихся к вооружению, с другой стороны – крайних большевиков, которые могли удариться в авантюризм. Когда сочетались эти два начала и когда объединились в этой комиссии наши товарищи-рабочие, я должен сказать, что, у нас всё протекало очень гладко. Именно, те самые большевики, которые работали в нашей комиссии, которые до конца оставались большевиками – Корзюков и Трапаидзе, оказывали нам очень большие услуги, в особенности Трапаидзе. Даже в момент наибольшего разрыва с большевиками, когда последние объявили войну, эти товарищи старались сглаживать острые углы и всячески избегать конфликтов…

    В момент разрыва с большевиками, когда мы стали подсчитывать наши силы, оказалось, что из 400 – 500 вооружённых рабочих - большевиков оказалось только 100, и потому, что их было так мало, они не могли проявить никакой активности,  не могли создать того фермента, который окончательно взбудоражил бы и вывел на революционную арену тифл. большевистский гарнизон! Таким образом, эта комиссия в распоряжение которой было ассигновано первоначально 200 рублей и которой, в конце концов, даже не дали автомобиля, эта комиссия работала по мере сил, и она создала "рабочую гвардию"...

    Когда нам Исполнительный Комитет ассигновал 200 руб., и я, пишет далее Валико Джугели, припоминаю, что мы были страшно рады и очень счастливы в этот момент! Потом Тифл. городская управа отпустила в наше распоряжение 3000 руб. и мы думали, что счастливее нашей организации и богаче её вы нигде не найдёте никакой другой революционной организации! Начав с этого малого, по мере своих сил, комиссия сумела создать ту гвардию, которая с самого начала отстаивала интересы демократии, здесь – в Закавказье, и сумела перебороть анархию.

    Получив из железнодорожных складов большое количество вооружения, мы всё же знали, что этого оружия слишком недостаточно. К тому же, это оружие и слишком устарело, с точки зрения современной техники. Поэтому, мы обратились через Исполнительный Комитет в Краевой Совет Солд. Депутатов. И здесь очень большую услугу оказал нам тов. Евгений Петрович Гегечкори. Он пошёл навстречу нашему желанию и с его помощью мы получили наряд на 500 винтовок и 15 000 патронов. Мы расчитывали получить 3-х линейные винтовки русского образца, но к сожалению, гг. генералы с ген. Лебединским во главе, которые всё ещё заседали в штабе, дали нам  старыя винтовки швейцарского образца. Мы и их приняли с благодарностью! Когда мы явились за этими винтовками, артиллерийская команда, уже большевистки настроенная, не хотела нам выдать этих винтовок. Когда же мы привели к ним рабочих тифл. главных мастерских и когда тифл. рабочие сказали им, что они хотят вооружиться, эта команда согласилась выдать оружие. Получив и распределив эти 500 винтовок, мы окончательно стали на ноги и начали более смело говорить с нашими противниками, которых было немало. Так как желающих вступить в народную гвардию оказалось больше и так как вооружения всё же не доставало, и многие рабочие отказывались брать устарелые винтовки «Ветерли», нам пришлось написать новый наряд на 2 000 винтовок. Когда наш наряд прошёл все инстанции, когда он получил утверждение и Исполн. Комит. и Краевого Центра, и штаба и когда мы с этим нарядом пошли в артиллерийскую комиссию, нам не дали этого вооружения. Нам сказали, - во-первых, вы вооружаете не всех рабочих, вы не хотитет вооружить большевиков, во-вторых, вооружите раньше нестроевыя команды тифлисского гарнизона, а потом вооружайте рабочих!

    Именно тогда большевики стали особенно усердно проповедовать среди Тифлисск. гарнизона, чтобы окончательно перевести его на свою сторону,  необходимость вооружения нестроевых команд. Исполнительный Комитет всех нестроевых команд вынес резолюцию, чтобы их вооружили. Автомобильные команды и все прочие нестроевые команды вынесли резолюции с требованием вооружения! Когда нам артиллерийская команда резко и определённо отказала, мы сказали. «Если вы хотите борьбы, если вы бросаете нам вызов, мы не отказываемся от этого вызова и, знайте, мы силой возьмём это оружие»!..

    Мы ушли оттуда и пришли в Комиссию Общественной безопасности. Тотчас же во все районы мы сообщили, чтобы немедленно они выставили свои вооружённые силы и направили их во дворец. Когда со всех сторон подтянулись наши товарищи-рабочие и когда мы подсчитали все силы, которые должны были пойти на занятие арсенала, этих сил, к сожалению, оказалось слишком мало, - было всего 225 человек вооружённых, в то время, как Тифлисский гарнизон превышал 20 000 человек, и почти все эти 20 000 человек, были на стороне большевиков! Но так как возврата назад не было, ибо если бы мы даже не пошли на арсенал, большевики пошли бы на нас и взяли бы нас, нужно было взять арсенал, или погибнуть!

    Когда со всех сторон три малые команды направились на арсенал, мы сразу поняли, что инициатива находится в наших руках, и потому мы можем и мы должны победить! Большевики от конт-рев. меньшевиков, конечно, такого решительного шага совершено не ожидали! Они растерялись и не могли мобилизовать всех своих сил и не могли сразу перейти в наступление. Ночью мы окружили со всех сторон арсенал. Тогда из всего Тифлисского гарнизона мы кое как могли набрать 30 солдат из 218-го полка, несколько сот человек из Грузинского 1-го полка и с нами были юнкера Второй юнкерской школы: - приблизительно нас было не более 500 человек. Но после полуночи эти 30 человек из 218-го полка ушли от нас, солдаты Перваго Груз. полка с рассветом тоже ушли, точно также поступили юнкера! И остались только тифлисские рабочие, которых только что собрали и которые ещё не имели обмундирования! Я помню, как эти тифл. рабочие в холодную ночь стояли на своих постах. Они страшно продрогли и окоченели, но, ни один из них не покинул своего поста! Так мы стояли целую ночь, и когда рассвело, мы поняли, что победа на нашей стороне. Мы знали, что большевики не рискнут пойти на нас, ибо они уяснили себе, что они имеют дело не только с вооружённой силой, которая заняла арсенал, но и с теми рабочими, которые стояли за спиной вооружённых рабочих, и этим мы морально разбили большевиков! И когда мы разбили большевиков морально, конечно, в физическом нашем торжестве не могло быть никаких сомнений. Но одна группа большевиков всё же не хотела нам так легко уступить и эта группа с одним молодым "вольноопределяющимся" во главе, на одном грузовом автомобиле, захватив три пулемёта, направилась к нам в арсенал. Это было ночью. Здесь этот грузовой автомобиль, где было 3 совершенно готовых к бою пулемёта, которые могли бы быть в любой момент пущены в ход, был окружён нашими товарищами-рабочими, совместно с теми революционными интеллигентами, которые всё время были с нами, в частности с т. Ломтатидзе. Эти 3 пулемёта были захвачены нами! Это были те первые пулемёты, которые попали в руки народной гвардии, и эти пулемёты достались нам от большевиков!...

    Когда эти пулемёты были взяты и когда с этими пулемётами были нами захвачены Николай Кузнецов и Коте Цинцадзе, большевики были окончательно деморализованы и стали посылать нам делегации и просили примирения. Когда, в конце концов, состоялось примирение, оно было на почве нашей победы, нашего торжества. После этого арсенал фактически перешёл в наши руки. 218-й полк стал быстро разлагаться и тогда появилась страшная тяга солдат домой, и Тифл. большевистский гарнизон стал быстро таять. Через несколько дней после всего этого не осталось в Тифлисе ни одной крупной большевистской части.

    Весть о взятии арсенала, где почти не было борьбы, где был убит только один солдат, эта весть о взятии арсенала быстро перенеслась на фронт и на фронте произвела большое впечатление.

    Взятие арсенала уберегло Тифлис от большевистских банд, дезорганизованных солдат, которые шли домой и имели желание завернуть в Тифлис, чтобы пошарить в нём. После вооружённого выступления Тифл. пролетариата, они уже не имели никакого желания заворачивать в Тифлис, ибо знали, что встретят вооружённое противодействие рабочего пролетариата. Взятие арсенала окончательно оберегло Тифлис от разгрома. И после этого мы получили 2 000 винтовок! В это время ликвидировался 218-й полк и в наше распоряжение поступило ещё 6 000 винтовок, и, таким образом в смысле вооружения мы были совершенно обеспечены.

    Но мы знали, что этих винтовок совершенно недостаточно в современной войне, хотя бы и гражданской. Нам нужны были пушки, пулемёты, ибо опасность постепенно возрастала. Я помню, когда в первый раз в Бюро Исполнительного Комитета несколько наших товарищей очень робко поставили вопрос о приобретении наших собственных орудий, нашей собственной артиллерии, т. Ной Николаевич Жордания был не на шутку удивлён и он, улыбаясь, говорил нам: «На что вам пушки, что вы будете делать с пушками?..».

    Именно в тот момент, когда мы, пишет далее Валико Джугели, ликвидировали солдатский российский большевизм, среди наших солдат большевизм получил распространение, и нашей народной гвардии, нашей вооружённой рабочей милиции, приходилось прилагать все усилия к тому, чтобы обезоружить эти большевистские банды. Начиная с пешего Горийского полка, когда мы обезоружили охулиганившийся Горийский грузинский полк, до самого последнего времени, нашей рабочей милиции, нашей красной и народной гвардии, почти ни разу не приходилось выпускать из своих рук своего оружия!
       
    Председателем нашего комитета был избран ген. Чивадзе*, военный юрист. Мы собрались в здании Грузинского клуба.

*) ЧИВАДЗЕ Константин Александрович (груз)(20.05.1866-?) - Православный. Образование получил в Тифлисском кадет. корпусе. В службу вступил 24.08.1882. Окончил 3-е воен. Александровское уч-ще (1884). Выпущен в 150-й пех. Таманский полк. Подпоручик (ст. 14.08.1884). Поручик (ст. 14.08.1888). Окончил Александровскую военно-юридическую академию (1891; 1-й разряд). Штабс-капитан (пр. 1891; ст. 16.06.1891; за отличие). Капитан (ст. 30.08.1893). Подполковник (ст. 06.12.1893). Кандидат на военно-судеб. должности (3 г.). Помощник воен. прокурора Варшавского военно-окружного суда (?-31.05.1900; 8 л. 8 мес.). Полковник (пр. 1901, ст. 06.12.1900; за отличие). Воен. следователь Варшавского ВО (с 31.05.1900; 3 г. 9 мес.). Помощник военного прокурора Виленского военно-окружного суда (на 06.12.1907). Воен. судья Виленского воен.-окруж. суда (26.10.1908-07.1914). Генерал-майор (пр. 1908; ст. 06.12.1908; за отличие). Военный судья Двинского воен.-окруж. суда (07.1914-20.04.1916). Военный прокурор Кавказского военно-окружного суда (с 20.04.1916). В 1918 - в гетманской армии, с 10.07.1918 начальник Гл. военно-юридического управления.
Награжден орденами Св. Анны 2-й ст. (1904), Св. Владимира 4-й ст. (ВП 06.12.1907); Св. Владимира 3-й ст. (1911), Св. Станислава 1-й ст. (1913); Св. Анны 1-й ст. (ВП 24.04.1915); Св. Владимира 2-й ст. (ВП 10.04.1916).
Чины:
на 1 января 1909г. - Военно-окружной суд Виленского военного округа, генерал-майор, военный судья.
Источники:
Егоров Н.Д. Русский генералитет накануне Гражданской войны. (Материалы к биографическомусправочнику). М. 2004. Список генералам по старшинству на 15.04.1917
Список генералам по старшинству. Составлен по 10.07.1916. Петроград, 1916
ВП 1914-1917 и ПАФ 1917.
ВП по военному ведомству/Разведчик.
Кузьмин-Караваев В.Д. "Военно-юридическая академия. 1866-1891. Краткий исторический очерк". СПб, 1891.
ВП по военному ведомству/Разведчик №1285, 23.06.1915
   
    По прошествии некоторого времени нам, комитету, объявили, что с нами хотят говорить представители социал-демократической партии.
       
    Тогда эта партия еще не имела той силы и авторитета, которыми она пользовалась впоследствии. Почему-то общая встреча произошла в здании, кажется, Закавказского банка, в районе Лорис-Меликова улицы.
       
    С нашей стороны были ген. Чивадзе, Coco Гедеванишвили и я, пишет далее генерал Георгий Квинитадзе. Мы собрались в назначенный час. Затем пришли А.И. Чхенкели, Н.В. Рамишвили и Гордезиани; последнего я потом больше никогда не встречал в числе деятелей. Здесь я впервые с ними встретился. Они, по всей вероятности, меня не заметили.
       
    Чхенкели со своей обычной мягкостью убеждал нас прекратить нашу деятельность. О доводах я говорить не буду. Наш "союз грузин воинов" начал приобретать известность, популярность и симпатии. Рамишвили выразился коротко и ясно. Нас просто "распускали", как мешающих делу революции.
       
    Чивадзе резонно ответил, что мы, "грузины воины", родились из революции так же, как и они, и если они нас распускают, то и мы в свою очередь распускаем их. После этого разговор принял другой характер; правда, ни к какому положительному заключению не пришли, но они просили нас активно не выступать, дабы не повредить общему делу Революции. На этом и разошлись.
       
    Этот комитет и этот "союз грузин воинов" существовал недолго и постепенно умер. Его председатель ген. Чивадзе оказался вдруг (!) переведенным в Киев. Приказ прибыл из Петрограда. Остальные члены комитета постепенно ушли из комитета, кто на фронт, кто на должности в другие города. Не трудно догадаться, кто был инициатором перевода ген. Чивадзе в Киев. Вскоре после этого я, пишет далее генерал Георгий Квинитадзе, уехал на фронт и в Эрзеруме был опять в местном комитете грузин воинов.
       
    Будучи еще в Тифлисе, я, продолжает далее генерал Георгий Квинитадзе, получил от солдат штаба теплую, приветственную телеграмму. По дороге на фронт я заехал в Александрополь в наш запасный полк.
       
    Здесь впервые я встретился с полковым комитетом; несколько окунулся в эту жизнь и через несколько дней отправился в штаб дивизии, расположенный в Эрзеруме. Здесь состав штаба и конвой встретили меня с такой теплотой, какой я не ожидал.
       
    На другой день я познакомился с дивизионным комитетом и, началась моя новая жизнь. Я, пишет далее генерал Георгий Квинитадзе, весь окунулся в среду комитетов и солдат, и все усилия направлял к сохранению порядка и боеспособности. Иногда приходилось проводить среди них целые ночи напролет.
       
    Моя работа облегчалась тем, что в этой дивизии я, пишет далее генерал Георгий Квинитадзе, был начальником штаба в течение всей войны, действовали мы всегда счастливо и удачно, и главное, каждый солдат нашей дивизии знал меня лично в лицо. В дивизионном комитете я "заслужил" название "наш полковник" и сидел на их заседаниях, ни одного не пропуская.

    Так пробыл я до августа, когда мне предложили 15-й Кавказский Стрелковый полк нашей дивизии. Я мог бы отказаться, тем более что полк был без командира в течение 4–5 месяцев, у них все ослабло и, даже армейский комитет называл его большевистским.
       
    Я принял предложение и поехал, откровенно говоря, неуверенный, что на другой же день меня не выставят или не арестуют. Все обошлось благополучно. "Корниловщина" прошла у нас без всяких инцидентов.

    Между тем в Тифлисе приступили к формированию Грузинского корпуса. Одновременно формировали Армянский и Русский корпуса, Греческую дивизию и Мусульманский корпус. В Грузинском корпусе мне предложили должность командира бригады в 3-й дивизии. Я, конечно, согласился и ответил, что в грузинском войске готов командовать даже батальоном.

    Здесь не могу не отметить следующего факта. Грузины-офицеры моего полка, возвращавшиеся из Тифлиса, говорили, что меня вызывают на формирование Грузинского корпуса.
       
    Время проходило, а меня не вызывали. Спросил по аппарату Шатилова**, бывшего в штабе Кавказского фронта.

**) ШАТИЛОВ Павел Николаевич (1881-1962) - генерал от кавалерии. Окончил Пажеский корпус и Николаевскую академию Генерального штаба (1908). Из Пажеского корпуса был выпущен хорунжим в Лейб-гвардии Казачий Его Величества полк. С началом русско-японской войны переведен по собственному желанию в 4-й Сибирский казачий полк. Ранен и награжден орденами Св. Станислава 4-й, 3-й и 2-й степени с мечами и Св. Анны 4-й, 3-й и 2-й степени. По Генеральному штабу служил в Кавказском военном округе. С ноября 1910 — помощник старшего адъютанта (в разведывательном отделе) штаба округа. 6 декабря 1915 г. — полковник. С 16 декабря 1916 г. — командир Черноморского казачьего полка во 2-й Кавказской казачьей дивизии. Георгиевский кавалер. Последняя должность в Кавказской армии в конце 1917 г. — генерал-квартирмейстер штаба армии. Генерал-майор.
Начальник штаба Русской армии (П.Н. Врангеля) генерал от кавалерии
Павел Николаевич Шатилов. Крым, 1920 год.
В Добровольческой армии с конца 1918 г. Начальник 1-й конной дивизии в конном корпусе генерала Врангеля, а затем командир 4-го конного корпуса. Произведен генералом Деникиным в генерал-лейтенанты за успешные бои под Великокняжеской в мае 1919 г. С июня — начальник штаба Кавказской армии у командующего генерала Врангеля. С декабря 1919 г. по начало января 1920 г. — начальник штаба Добровольческой армии в период командования ею генералом Врангелем: В начале 1920 г., как и генерал Врангель, отчислен «в распоряжение Главнокомандующего» после того, как Добровольческая армия была сведена в корпус и общее командование принял командующий Донской армией генерал Сидорин. Приказом генерала Деникина от 8 февраля 1920 г. генерал Шатилов, как и генерал Врангель, был уволен от службы и вскоре по требованию Главнокомандующего покинул Россию и выехал в Константинополь.
Секретным приказом Главнокомандующего от 18 марта 1920 г. генерал Шатилов и генерал Врангель были вызваны в Севастополь на заседание Военного совета, собранного для избрания преемника Главнокомандующего ВСЮР генерала Деникина. После избрания генерала Врангеля Главнокомандующим и назначения его таковым 22 марта 1920 г. генерал Шатилов был назначен помощником Главнокомандующего. 21 июня 1920 г., в связи с назначением начальника штаба Русской армии генерала П.С. Махрова на должность будущего командующего 3-й Русской армии в Польше, генерал Шатилов был назначен начальником штаба Русской армии генерала Врангеля и оставался на этой должности до 1922 г., когда начальником штаба был назначен генерал Е.К. Миллер. Произведен в генералы от кавалерии генералом Врангелем — за успешную эвакуацию из Крыма в ноябре 1920 г. С 1922 г. по 1924 г. — в распоряжении Главнокомандующего. С 1924 г. по 1934 г. — начальник 1-го отдела РОВСа во Франции. После похищения генерала Миллера в 1937 г. отошел от активной деятельности. Оставил обширные воспоминания, переданные им в Колумбийский университет, США, без права публикации до начала следующего века. Скончался под Парижем, в Аньере, 5 мая 1962 г. Похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев де Буа.
Использованы материалы кн.: Николай Рутыч Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России. Материалы к истории Белого движения М., 2002

    Он сказал, что скажет начальнику штаба Грузинского корпуса капитану Иосифу Гедеванишвили. Время проходило, а меня не вызывали. После нескольких моих разговоров с Шатиловым последний, видя, что что-то происходит неладное, прислал телеграмму от Главнокомандующего о моем вызове на формирование Грузинского корпуса, и 7-го декабря 1917-го года я, пишет далее генерал Георгий Квинитадзе, прибыл в Тифлис.
       
    Командиром корпуса был назначен полковник Ахметели, а к нему начальником штаба капитан Иосиф Гедеванишвили. В корпусе было 3 дивизии: одной командовал ген. Артмеладзе, другой подполк. Каргаретели и третьей ген. Арджеванидзе.
       
    Назначение подп. Каргаретели начальником дивизии было первой ошибкой, допущенной теми, от которых зависели эти назначения. И главная ошибка была в том, что они вмешивались непосредственно в военные назначения. Конечно, не понимая сути военного дела, нетрудно в нем ошибиться: и вот на высокие должности были назначены люди, не готовые к исполнению своих обязанностей.
       
    Не буду указывать лиц, суть не в лицах, а в причинах, повлекших такие несообразности. Здесь я, пишет далее генерал Георгий Квинитадзе, впервые встретился с этим явлением.
       
    Власть имущие назначали на должности людей, которым верили не в смысле их годности и соответствия должности, а в смысле их вероятного сочувствия революции.
       
    Назначение полк. Ахметели, у которого брат был одним из главных лидеров социал-демократической партии, и его начальником штаба кап. Гедеванишвили, социал-федералиста, собственно было разделение военной власти между социал-демократической и социал-федералистической партиями.
      
    Иначе говоря, не польза дела важна, а что-то другое, а это другое было обеспечение утверждения "социализма" (кавычки мои - Л.С.). Плоды такого отношения быстро сказались. Из нашего формирования ничего не вышло – корпус не сформировался.
       
    Могут сказать, что тогда такое время было, что нельзя было ничего сформировать, возможно да, возможно нет – это вопрос во всяком случае спорный, ибо Армянский корпус все же как-никак сформировался. Все же этим мотивом нельзя оправдать основной ошибки, а именно вмешательство наших вождей не в свою компетенцию.

    В январе месяце генерал Пржевальский ушел с должности Главнокомандующего Кавказским фронтом и на его место автоматически вступил начальник его штаба ген. Лебединский, место которого, также автоматически, занял ген. Левандовский***.

***) ЛЕВАНДОВСКИЙ Владимир Антонович (* 26.04.1873- xx.07.1946 н.ст.)
Православный. Образование получил в Псковском кадетском корпусе. В службу вступил 31.08.1891. Окончил 2-е военное Константиновское училище (1893). Выпущен в 6-ю арт. бригаду. Позже служил в 27-й арт. бригаде. Подпоручик (ст. 07.08.1893). Поручик (ст. 04.08.1896). Штабс-Капитан (ст. 04.08.1900). Окончил Николаевскую академию генштаба (1901; по 1-му разряду). Капитан (ст. 23.05.1901). Состоял при Варшавском ВО. Ст. адъютант штаба 17-й пех. дивизии (26.11.1901-01.04.1903). Цензовое командование ротой отбывал в 170-м пех. Молодечненском полку (09.10.1902-09.10.1903). Обер-офицер для особых поручений при штабе 20-го арм. корпуса (01.04.-24.10.1903). Помощник ст. адъютанта штаба Виленского ВО (24.10.1903-25.04.1904). Участник русско-японской войны 1904-05. Обер-офицер для делопроизводства и поручений управления ген-кварт. штаба Гл-щего на Дальнем Востоке 24.11.-06.12.1904. Обер-офицер для поручений при управлении ген-кварт. Маньчжурской армии (25.04.1904-05.08.1905). Подполковник (ст. 06.12.1904). Штаб-офицер для делопроизводства и поручений управления ген-кварт. при Гл-щем на Дальнем Востоке (05.08.1905-04.02.1906). Штаб-офицер для поручений при Гл-щем войсками Кавказского ВО (04.02.1906-23.11.1911). Полковник (ст. 06.12.1908). Начальник штаба Кавказской кав. дивизии (23.11.1911-04.02.1915). Цензовое командование батальоном отбывал в 14-м гренад. Грузинском полку (31.05.-09.09.1912). Участник мировой войны. Командир 1-го Сибирского каз. полка (с 04.02.1915; на 20.12.1915). Ген-майор (пр. 30.12.1915; ст. 30.12.1915; за отличие по службе). Начальник 3-й Забайкальской каз. бригады (с 30.12.1915). На 10.07.1916 в том же чине и долности. Начальник Сибирской каз. бригады (с 21.10.1916). Ген-кварт. штаба Гл-щего войсками Кавказского фронта (с 23.10.1917). В 07.1918 и.д. начальника штаба Кавказского фронта. Награжден Георгиевским оружием (Приказ по Кавк. фронту №35 08.07.1918). В 1921 был выслан из России. Обосновался во Франции, в Ницце. Работал садовником в частном владении. В 1924 уехал в США. В 1928 вернулся во Францию. Выступил в Ницце с докладом "Впечатления четырехлетней жизни в Соединенных Штатах". В начале 1930-х окончательно переехал в США, продолжал работать садовником. Умер в Санта-Фе (шт. Нью-Мексико, США).
Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1905); Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (1905); Св. Станислава 2-й ст. с мечами (1906); Св. Анны 2-й ст. с мечами (1907); Св. Владимира 3-й ст. с мечами (ВП 19.01.1915); Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (08.12.1916); Св. Станислава 1-й ст. с мечами (ВП 10.12.1916); Георгиевское оружие (Приказ по Кавк. фронту №35 08.07.1918).
Высочайшее благоволение (ВП 20.12.1915; за отличия в делах...).
Источники:
"Военный орден святого великомученика и победоносца Георгия. Биобиблиографический справочник" РГВИА, М., 2004.
Список старшим войсковым начальникам, начальникам штабов: округов, корпусов и дивизий и командирам отдельных строевых частей. С.-Петербург. Военная Типография. 1913.
Список Генерального штаба. Исправлен на 01.06.1914. Петроград, 1914
Список Генерального штаба. Исправлен на 01.01.1916. Петроград, 1916
Список Генерального штаба. Исправлен на 03.01.1917. Петроград, 1917
Список Генерального штаба. Исправлен по 01.03.1918.//Ганин А.В. Корпус офицеров Генерального штаба в годы Гражданской войны 1917-1922 гг. М., 2010.
Список генералам по старшинству. Составлен по 10.07.1916. Петроград, 1916
Волков С.В. Генералитет Российской империи: Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II, в 2-х т. Центрполиграф: Москва, 2009. Информацию предоставил Илья Мухин (Москва)
Российское зарубежье во Франции. 1919-2000. Биографический словарь. Том 2: Л-Р. Cост. Мнухин Л., Авриль М., Лосская В. Наука; Дом-музей Марины Цветаевой. М: 2008.
"Русский инвалид", 01.01.1917.
Русский Инвалид. №348, 1916
ВП по военному ведомству//Разведчик №1268, 24.02.1915
Русский Инвалид. №3, 1916
Русский Инвалид. №12, 1916

    Должность Левандовского, именно Генерал-Квартирмейстера, занял полковник Шатилов, а должность последнего, а именно помощника Генерал-Квартирмейстера, стала свободной. Из всех офицеров Генерального штаба я, пишет далее генерал Георгий Квинитадзе, был, кажется, единственным кандидатом на эту должность.
       
    Надо иметь в виду, что связь с Россией была уже порвана. Из наличного же числа офицеров Генерального штаба, которые уже командовали полками, не было никого старше меня. Были некоторые, но они были старше и Левандовского и, главное, Шатилова.
       
    Мне предложили это место. Я спросил свое начальство, оно нашло, что по мнению Нац. Груз. Совета необходимо иметь в штабе грузина, и я принял эту должность. Это было 11 января 1918 года. Это был период, когда возбуждалась масса вопросов. И вот заседания следовали за заседаниями.

    Однажды я, пишет далее генерал Георгий Квинитадзе, был вызван на заседание (на Фрейлинскую улицу) под председательством Председателя военной секции Национального Собрания Н.В. Рамишвили. Дебатировался вопрос: "Быть или не быть в грузинских войсках комитетам, учрежденным Временным Правительством в Русских войсках".
       
    Из невоенных были только сам Рамишвили и военный чиновник, некто Пагава, кажется, даже он был членом военной секции. Военных было человек 8–10. Мне пришлось сказать длинную речь против этих комитетов.
       
    Высказывались вообще мало. Председатель Н. Рамишвили склонялся к установлению комитетов. Перешли к голосованию. "Кто против комитетов", – спросил хитро Рамишвили. Моя рука взвилась вверх. „Вы один?" – с иронией спросил Рамишвили. "Да один, и не беспокоюсь", – возразил я, продолжает далее генерал Георгий Квинитадзе,.
       
    Несмотря на это постановление, сама жизнь продиктовала, и в грузинских войсках комитеты не были введены. Они появились было в одном или в двух полках и после 1-го марта 1918 года были уничтожены.

    Между тем в январе хлынула волна отходящих с фронта русских войск. Разыгрались Шамхорские события****.

****) Шамхорские события - массовое убийство солдат и офицеров российской армии, возвращавшихся домой с Кавказского фронта I-й Мировой войны после того, как Россия, вследствие Октябрьской революции 1917 года, выпала из числа её участников. Это истребление произошло 9-12 января 1918 года на участке Шамхор-Далляр Закавказской железной дороги.
В ноябре 1917 года, после свержения Временного правительства, бесславно протренькавшего несколько месяцев, начался массовый отход российских воинских формирований Кавказского фронта. Откликнувшись на призывы большевистских декретов “О мире” и “О земле”, солдаты спешили домой. Но многим не суждено было увидеть родные края…
После Февральской революции 1917 года армия, находившаяся на Кавказском фронте, осталась брошенной на произвол судьбы, потеряв при этом былую организацию. Началось массовое отступление. Оставляя фронт, войска по железной дороге возвращались домой. Стремясь поживиться в этом хаосе, министр внутренних дел ЗДФР (Закавказская демократическая федеративная республика – аморфное государственное образование, просуществовавшее до 26 мая 1918 года – Л.С.) Ной Рамишвили приказал задержать русских солдат на станции Шамхор. Помимо этого, существовало письменное указание одного из лидеров ЗДФР Ноя Жордания, возглавлявшего тогда краевой центр Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. Жордания предписывал разоружить возвращающихся с фронта русских солдат. Операцией по разоружению на железнодорожных станциях руководил грузинский князь, бывший командир Татарского конного полка, полковник Леван Магалов. Военные же действия курировали стоявшие во главе мусульманских масс азербайджанские политические деятели – член Национального совета мусульман Закавказья Аслан-бек Сафикюрдский и Худадат-бек Рустамбеков. “Мусульманский национальный комитет открыто стягивал в Елисаветполь тысячи мусульман, вооружал их, сажал в поезда на станции Елисаветполь и направлял в Шамхор (см. фото бронированного вагона с вооруженными людьми вокруг). Во главе этих масс стояли Аслан-бек Сафикюрдский, доктор Худадат-бек Рустамбеков; сопровождаемые студентами, гимназистами, они с ружьями в руках непосредственно руководили военными действиями против русских солдат” (Источник: С. Беридзе. Борьба за победу Советской власти в Грузии: документы и материалы (1917 - 1921 гг.). Тбилиси, 1958).
В результате всего этого 9 января 1918 года близ села Шамхор скопилось до пяти железнодорожных составов с вооруженными русскими солдатами. На них и напали банды “закавказских татар” (искусственный этноним “азербайджанцы” появился несколько позже). Они потребовали разоружения русских солдат, на что последние ответили отказом. Начался бой, который завершился захватом поезда и последовавшей резней. В результате столкновения, по разным источникам, погибло от 2000 до 5000 русских солдат и офицеров. Захват поезда принес атаковавшим военные трофеи – около 15 тысяч винтовок, 70 пулеметов, два десятка пушек. К чему как раз стремились и грузино-азербайджанское большинство в Закавказском комиссариате, и Мусульманский комитет.
Примечательная деталь: на последующих переговорах с российским военным командованием Сафикюрдский сообщил, что есть телеграмма Ноя Жордания о разоружении армии. От чего сам Жордания впоследствии всячески открещивался. Но из песни слова не выкинешь, вот та самая телеграмма, изобличающая творцов авантюры:

"ТЕЛЕГРАММА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КРАЕВОГО ЦЕНТРА С. Р. С. И К. ДЕП. Н. ЖОРДАНИЯ ВСЕМ СОВЕТАМ О РАЗОРУЖЕНИИ ЭШЕЛОНОВ 
 
     Всем советам Закавказья…

    Ввиду того, что воинские части, уходящие в Россию, забирают с собой оружие и в случае неудавшегося перемирия национальные части могут остаться без достаточного вооружения для защиты фронта, краевой центр Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов постановил предложить всем Советам принять меры к отобранию оружия у отходящих частей и о каждом случае доводить до сведения Краевого центра.               
Председатель Крацентра ЖОРДАНИЯ".

    - О той ужасной трагедии до сих пор почему-то не хотят говорить во весь голос, - говорит московский журналист и историк Роман Севанский. - Мусаватисты организовали истребление ни в чем неповинных людей, пусть и в солдатской форме. А потом гордились содеянным как своим “боевым крещением”: как же – "врагов поубивали, много оружия захватили"! Подобная оценка, судя по всему, господствует и в сегодняшнем Азербайджане. Более того – погибших в тех боях бандитов сегодня там чествуют как шехидов, т.е. мучеников за веру.

    На происшедшее оперативно отреагировала газета “Бакинский рабочий”: “В первой половине января 1918 года на линии железной дороги от Тифлиса до Елизаветполя тысячные банды вооруженных мусульман во главе с членами Елизаветпольского мусульманского национального комитета при помощи бронированного поезда, посланного Закавказским комиссариатом, произвели ряд насильственных разоружений уезжающих в Россию войсковых частей. Причем убиты и искалечены тысячи русских солдат, трупами которых усеяна железнодорожная линия. Отобрано у них до 15 тысяч ружей, до 70 пулеметов и два десятка пушек”.

    Массовое убийство русских солдат жестко осудил Иосиф Джугашвили (Сталин), бывший в те годы наркомом по делам национальностей РСФСР, назвав при этом конкретных виновников: «Но есть еще имена, которые должны быть названы, есть еще одно гнездо преступников, которое должно быть сметено. Это гнездо – Мусульманский национальный комитет в Елизаветполе, сплошь состоящий из реакционных беков и ханов, который 7 января вечером, основываясь на телеграмме Жордания, постановил разоружить эшелоны “во что бы то ни стало” и с невероятным бесстыдством и кровожадностью выполнил своё постановление 9–12 января». И, чуть далее указывает, что, “когда «победа» была одержана, по словам очевидцев – верхом на пушке, отобранной у «врага», торжественно въехал в город «эсэр» Сафикюрдский, сопровождаемый другими героями из Мусульманского Комитета [...] Так в ходе событий отпали «социалистические» побрякушки, уступив место контрреволюционному «делу» Закавказского Комиссариата. [...] Логика вещей сильнее всякой иной логики” (Источник: “Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи”. Автор составитель Михаил Лобанов. М., Алгоритм, 2008).

    Забегая немного вперед, констатируем: никакого наказания за совершенное злодеяние все эти беки и ханы так и не понесли. И “гнездо преступников” продолжало свое черное дело.

    Погромы, убийства и мародерство имели место также на станциях Акстафа, Далляр, Джульфа, Евлах, Хачмас, Алабашли и на других участках Закавказской железной дороги. Непосредственными руководителями погромов являлись упомянутые Сафикюрдский и Магалов, а также член Мусульманского национального совета Адиль-хан Зиятханов и другие. Всему это усердно способствовали эмиссары турецкого командования, стремившиеся к разложению русских частей. По сути, упомянутые банды явились “пятой колонной” Турции – сначала Османской, потом кемалистской, - не скрывавшей своих антиармянских и антироссийских устремлений.

    Уникальным историческим свидетельством стал очерк очевидца тех событий Станислава Едиевского “Шамхорская трагедия”. Очерк был опубликован в ежедневной общественно-политической и литературной газете “Баку” (в номере от 31.01.1918), издателем и редактором которой был А.Н. Лавров.

    Едиевский ехал в Баку из Тифлиса на почтовом поезде №4 – первом после долгого перерыва железнодорожного движения, и потому так набитом пассажирами, в особенности женщинами и детьми, что негде было стоять. Этим пассажирам выпало несчастье оказаться в эпицентре событий, когда азербайджанские банды напали на солдатские эшелоны. И сопротивление последних было сломлено. “Наши эшелоны сдались... шайкам разбойников, - пишет Едиевский. - До последнего момента мы не знали, что передние эшелоны сдаются. Мы все верили, что «наши» нас защитят. И когда часть шайки разбойников подошла к нашему поезду с требованием отдать оружие, солдаты нашего поезда отказались подчиниться. Началась стрельба. Те, у кого было оружие, вышли из вагонов на насыпь и начали отстреливаться. Но каково было тем пассажирам, которые остались в вагонах, женщинам и детям? Кто может представить себе их смятение и ужас?.. Это была кошмарная, ужасная ночь”. Стремясь как-то спастись, “люди прыгали через окна вагонов, со ступеней на насыпь, толкались; кто сильнее, шагал по слабым женщинам и детям. Многие оставили свои пожитки в вагонах. Многих татары там же около поезда грабили. Обирали до нитки, снимали сапоги, верхнее платье, не говорю про ручной багаж и деньги. Беспощадно грабили солдат. Даже с убитых и раненых снимали все до рубашки”.
Выкинутые из поезда пассажиры побрели к станции Шамхор. “И по дороге татары грабили всех, у кого что-либо осталось. А позади – пожар, валяются трупы убитых, стонут раненые... Многие шли впереди в одних рубашках, голодные, ограбленные, избитые... Состоятельные сделались нищими, здоровые потеряли здоровье, стали калеками”. Потеряв в этой суматохе свою жену, Едиевский долго разыскивал её, но – безрезультатно. “Этой ночи я никогда не забуду”, - горестно клянется он.

    Местные татары атаковали эшелоны уходящих войск, разгромили их в Шамхорах. Говорили, что татарами руководил князь Ленка Магалашвили*.

*****) МАГАЛАШВИЛИ Ленка - вероятно, имеется в виду князь Магалов (Магалашвили) Леван Луарсабович (1879–1926) — российский и грузинский военный деятель, генерал-майор. Родился в Тифлисе. Окончил Пажеский корпус. В мае 1916 г. в чине полковника был назначен командиром Татарского полка Кавказской туземной конной дивизии («Дикой дивизии»). В январе 1918 г. по приказу правительства Закавказского комиссариата руководил разоружением на железнодорожных станциях стихийно возвращавшихся с Кавказского фронта русских солдат, охваченных большевизмом. Участник Белого движения. Скончался в Мюнхене...

    После этого войска стали уходить с фронта организованно, дабы не испытать участи разгромленных эшелонов. Одновременно повисла угроза над Тифлисом.
      
    Эшелоны, боясь идти через Елисаветполь, требовали пропуска через Тифлис на Батуми и угрожали силой. Надо было уговорить эти дикие толпы идти через Елисаветполь и обеспечить им свободный проезд.
      
    Эта работа выпала на долю наших вождей, и они ее исполнили весьма успешно. Был разобран путь от Соганлуга на Тифлис, были выдвинуты для его обороны  вооруженные силы, которые тогда представляли одни слезы, выдвинули и артиллерию. Говорят, Рамишвили пришлось ехать на паровозе в голове эшелонов; эти толпы не хотели иначе ехать, боясь нападения татар.