Гастрономический тур

                * Николай Мамойко


                ГАСТРОНОМИЧЕСКИЙ ТУР

                * Рассказ о жизни и фантасмагорических
                видениях Севы Сытина


        Сева Сытин любил поесть. Еще больше его любовь к гастрономическим изыскам усилилась с возрастом. К сорока годам он обзавелся внушительным животиком и холеным крупным лицом, которое еще более внушительным делали большие очки с затемненными стеклами.
        Одно время Сева страдал от своего внешнего вида. Девушки если и обращали на него внимание, то ненадолго. Пока убеждались, что представительный вид никак не соотносился с материальным достатком. Жил он в обыкновенной двушке на окраине города, доставшейся ему от бабушки. Единственную роскошь, которую себе позволил, это был подержанный автомобиль. Однако все, кто видел как Сева садился и вылазил из автомобиля, его самодовольство и самолюбование, начинали верить, что в этой машине есть какие-то особые секреты.

        Еще больше вводила в заблуждение его манера общаться. Делал он это как бы нехотя. Слова, которые с высокомерным видом сплевывал через губу, были всегда ядовитыми, острыми. Он явно стремился показать, что знает больше других, и главное нечто такое, что и давало ему право на особое мнение.

        В свои молодые годы Сева любил верховодить над сверстниками. Его родители и их друзья, все годы, предшествующие развалу страны шайкой заговорщиков, просидевшие на вторых и даже третьих ролях в бухгалтериях конструкторских НИИ и комсомольских издательствах, вдруг как-то сразу оказались крупными собственниками целых предприятий или прописались в высоких чиновничьих кабинетах.
        Ограничений в деньгах Сева больше не испытывал, но и напрасно не сорил ими. Он собирал вокруг себя полуголодных сверстников 90-х годов, угощал новинками мороженного, сникерсами, жвачкой и говорил, говорил... Сникерсы и твиксы были в новинку, и пацаны безропотно слушали бахвальство жиреющего прямо на глазах еще недавно такого же, как они тощего, сверстника.

        Родители, не обнаружив у своего чада никаких других пристрастий, кроме безудержной жажды к болтовне и обжорству, купили ему диплом искусствоведа. А потом, еще немного подсуетившись, организовали сыну проходную защиту диссертации. Так Сева в одночасье превратился из бездельника и болтуна в кандидата искусствоведческих наук. Родители тут же пристроили его консультантом в новую телестудию. Для этого им даже пришлось материально вложиться в ее создание. Чего только не сделаешь ради любимого чада!

        Вскоре у них что-то там случилось. То ли хапнули у того, кто им не по зубам оказался, то ли попались на очередной взятке, но так или иначе родителям Севы пришлось поспешно убраться из страны. Однако не настолько поспешно, чтобы не позаботиться о своем финансовом благополучии.
        Все активы они заблаговременно вывели в офшоры. Успели проявить заботу и о сыне, переписали в его пользу пакет акций телестудии и просторную, сталинской постройки квартиру в престижном районе, которую получили еще в советские годы.  Теперь Сева стал не просто консультантом, но и членом правления телестудии.
        Прощаясь, родители сочли за благо дать совет сыну: пока не особо "светиться" своим приобретением и по возможности не бросать работать. И он усердно создавал себе имидж рядового обывателя.

        Севу, однако, никто, вопреки опасениям родителей, не потревожил. Но привычка остерегаться у него сохранилась. В налоговых декларациях он из года в год указывал на наличие у него только квартиры двушки, старого прицепа и подержанной отечественной машины. Поговаривали, что этот шулерский прием он позаимствовал у какого-то хитрого большого чиновника. И никто не задавался вопросом: как это Сева ухитряется по несколько раз в год ездить на дорогостоящие курорты и в гастрономические туры, хотя это как-то слабо вязалось с его небольшой зарплатой консультанта?
        На вопросы сослуживцев по редакции скупо отвечал:
--От родаков кое-что осталось. Копили всю свою жизнь. Жили скучно. Вот я теперь и за них и за себя отдуваюсь.

        Он был недалек от истины. Его родители, нередко сидя с друзьями из московской богемы за ужином под красным абажуром над столом, сетовали на свою серую несправедливую жизнь. И хотя стол ломился от изысканных, в том числе и кошерных яств и выпивки, они, как правило, ругали власть и мечтали о другой жизни.  Где колбас и сыров сотни марок, где на театральных сценах танцуют голые девицы, где можно пить коктейли, не закусывая, как это делают ковбои в фильмах, где доступных женщин можно снять на любом углу.

        К ночи гости, изрядно захмелев от спиртного и разогревшись разговорами про сексуальную революцию, которая, как и все другие новшества, обошла страну, разбредались парами по многочисленным комнатам, кладовкам и темным углам квартиры.  Севе было совсем нетрудно, наблюдая воочию все эти картины, представить в своем мальчишеском воображении прелести той жизни, о которой мечтали взрослые.  Со временем все, что увлекало его родителей и их гостей, стало и его жизненной позицией.

        И хотя ситуация в стране давно уже изменилась, магазины успели пропахнуть бесчисленным количеством тухлых колбас и несвежими некачественными сырами, а в любом питейном заведении можно было без особых хлопот разделить туалетную кабинку с дешевой шлюхой, Севе по-прежнему казалось, что настоящая интересная, сытная и беззаботная жизнь течет мимо, где-то там далеко. И возможно даже не за одним морем.

        Особенно ему хотелось испытать настоящее разнообразие гастрономических изысков, рассказы о которых буквально заполнили все многочисленные телеканалы. Они ему даже снились!  Колбасы и сыры невероятной вкусности сами просились в рот, ароматный кофе с круассаном будоражил воображение. Ах, как хотелось туда, в тот, другой мир, попасть! И Сева не выдерживал душевного напряжения. Бросал недописанной очередную едкую статью про маловыразительную игру актеров академических театров, про консервативный стиль их новой постановки спектакля и устремлялся в туристические агентства. 

        Возвращался из поездки всегда в хорошем настроении. Особо его впечатляло кухонное разнообразие посещаемых стран. Он даже не обращал внимания на некоторое расстройство желудка после возвращения.  Не успев перешагнуть порог квартиры, Сытин уже снова мечтал о новой поездке и новых впечатлениях.

        Единственное, что Севу тяготило, это одиночество. Его он переносил хуже всего.  Мужчину распирало от желания поделиться с кем-нибудь своими ощущениями новизны.  Со случайными же людьми не особо раскрепостишься.
        Однажды Севе Сытину повезло и в этом. За столик в баре, куда он заглянул после очередного визита в турагентство, к нему подсела пышнотелая девица. Она сразу понравилась Севе своим скучающим видом. А когда девица произнесла первую фразу ироничным тоном: "Мы с вами, молодой человек, выглядим как два мечтательных интеллигента, завсегдатая кафе «Charbon» на парижской Сен-Маур", сразу же окончательно расположила мужчину к себе. Он тут же поддержал ее, с решимостью не ударить лицом в грязь своим остроумием:
--Вот только кофе слегка пожиже, да круассаны почерствее.
Оба кисло рассмеялись, как и надлежало поступить старым московским интеллигентам. Но познакомились с удовольствием.

        С этого момента Сева Сытин и Сара Бережковская жизни друг без друга не представляли. Тем более, что и внешне были похожи. Не отягощенность работой и заботами в полной мере демонстрировали их несколько чрезмерно полноватые телеса. При этом некоторую несуразность своих фигур оправдывали присказкой: дескать, хорошего человека должно быть много.

        Севу эти мелочи не тревожили еще по одной причине. С первой встречи обратил внимание, что у Сары особенно много спереди, и это его взволновало как никогда прежде. А когда они познакомились поближе и выяснили, что у них общая страсть не только к путешествиям, но и к вкусной и разнообразной пище, они сразу же съехались и стали вести общее хозяйство.

               
                * * *

        В жажде новых впечатлений и желании отведать новых гастрономических шедевров новоиспеченные молодожены кидались в разные экзотические туристические туры. На этой страсти у них вскоре собрался достаточно широкий круг знакомых. Тут были бывшие литературные критики и общественные деятели; журналисты, претендующие на оригинальность и остроту мысли, и писатели самиздата; либеральные политики с гибкой позицией и кинодеятели нового поколения, которые получили возможность издаваться и представлять на суд общественности свои фильмы за художественную смелость в отражении прошлых неурядиц и неблаговидных, с их точки зрения, дел в той "совковой" стране.

        Были люди и посолидней, с государственной закалкой первых лет разорения страны после ельцинского переворота. Они легко сошлись в суждениях с наиболее критически настроенными представителями богемы и стали своими в любых посиделках. Себя пафосно называли настоящими интеллигентами и цветом нации. Единственное разногласие возникало, когда пытались определиться цветом какой именно нации они являются. В конце концов сошлись на том, что это не так уж и важно. Важно то, что у них есть материальная основа для безбедного существования, возможность ездить куда хочешь и общаться между собой.

        Всех особенно вдохновила реклама очередного туристического тура. Поездка сулила много интересных новинок и целый букет острых ощущений.  Многоярусный комфортабельный круизный лайнер "Россия" слепил богатством и красотой. А тут еще, что называется, масла в огонь желаний подлил капитан. Судно еще не отправилось в плавание, а он уже выступил перед скучающей публикой. Поздравил всех с правильным выбором и гарантировал приятное времяпрепровождение. Быстро развеял опасение некоторых наиболее недоверчивых пассажиров, что в морях из-за пиратов стало последнее время неспокойно. Твердо заявил:
--Пусть только сунутся, мы их быстро отправим в ад.
 И уже улыбаясь, добавил:
-- Мы же как держали курс в рай, так и будем держать.

        Севе уже приходилось плавать на этом лайнере. Капитан в то время был другой, более старый и все время выглядел подшофе. А судно то и дело попадало в штормы. Новый же капитан был несколько моложе, манерами вызывал приятное чувство уверенности и радостных ожиданий. Его мнение разделяли и новые друзья.

        Особенно прониклись к нему доверием, когда капитан сошел с авансцены, где перед этим долго общался с пассажирами, и, по-свойски пожимая руки находившимся в первых рядах людям, представился:
--Пупинков Вадим Вадимович. Обращайтесь в любое время и по любым вопросам.
И хотя Сара выразила сомнение, что люди из первых рядов простые пассажиры, уверяла, что видела их рядом с капитаном раньше, на благостное настроение это никак не повлияло.

        А после первой же остановки по пути следования по туристическому маршруту все Севины друзья были и вовсе в восторге. Такой сбалансированной кухни они еще не встречали. На корабль возвращались пресыщенными всякими деликатесами и напитками, что и стало поводом для разговоров все последующие дни до новой остановки в очередном океаническом порту.
        Здесь Сытину понравилось еще больше. Ему удалось украдкой от Сары и других знакомых посетить пару массажных салонов с красивыми и умелыми тайками. Такого сладострастного эффекта, какой получил от массажа, он не испытывал ранее ни с одной женщиной. Молоденькие миниатюрные массажистки в очередной раз показали, что они в совершенстве владеют своей и смежными, явно эротического свойства, профессиями. Сева после их нежных манипуляций вскоре перестал отличать действительность от самых смелых фантазий юношеских лет.

        Потом, правда, в разговорах с мужской половиной экскурсантов, выяснилось, что многие другие пассажиры также побывали в массажных салонах.  И тоже были в восторге от неописуемых ощущений. А чуть позже, когда их корабль уже несколько суток плыл по безбрежному океану, Сева с женой, заскучав от однообразия дней, с усердием налегали на спиртное, Сара с нескрываемой истомой призналась, что никак не может забыть эффект от удивительного массажа юного тайского массажиста. И не дав мужу и минуты на осмысление этой неожиданной для него информации, шаловливо расстегнула несколько пуговичек на кофточке, обнажила то объёмное место, которое очень понравилось мужчине с первой их встречи. При этом томным голосом заявила, что была бы не прочь, чтобы Сева доставил бы ей хоть самую малость того удовольствия. Но, увы, Сева к этому времени уже изрядно опустошил граненую бутыль коньяка, и был не в состоянии даже на самые простые телодвижения. Не помогли расшевелить мужа и все  навыки, приобретенные Сарой в раскрепощенной бесшабашной молодости. В отношениях супругов появилась первая трещина.

        Вскоре к ней прибавилась еще одна.  Как-то раз, разнежившись под южным солнцем на палубе, Сева не сразу заметил, что Сара куда-то исчезла. Поначалу он даже обрадовался этому обстоятельству, и обратил свой взор на Мерлину, скучающую гламурную девицу бальзаковского возраста. Но она, глядя на его пухлый животик, не воспылала к нему нежными чувствами. Не помогли и его остроумие и пылающий страстью взор.
        Заскучав, Сева отправился на поиски жены. Нашел ее в объятиях молодого политика в собственной каюте. Но Сара быстро оправдалась тем, что у нее неожиданно случилось головокружение и она упала в обморок. Политик же помог ей прийти в себя.

        А тут еще настроение подпортила погода.  В море неожиданно появилось сначала небольшое волнение. Оно возникло как бы ниоткуда. Ветра и туч не было. Небо озарялось ярким солнечным светом. Лайнер слегка стало покачивать и встряхивать. Но волны постепенно увеличивались. И вскоре уже с яростью набрасывались на стальную многоярусную махину, добираясь до нижних палуб сплошным водяным потоком и дождевой моросью, залетая в открытые иллюминаторы.

        Пассажиры не сразу заметили перемены в погоде. Они доверились капитану Пупинкову, который накануне бодрым голосом уверял всех, что погода прекрасная и перемен никаких не ожидается. А уж серьезного шторма в это время и вовсе не может быть. У Вадима Вадимовича уже давно вошло в привычку каждый день выходить к людям и рассказывать о делах на корабле и более отдаленных перспективах путешествия. В его рассказах не было ни малейшего намека на ухудшение ситуации. А если кто-то из пассажиров успевал намекнуть капитану, что в его хозяйстве давно уже не так гладко, как он вещает, Пупинков невозмутимо опровергал версию слишком придирчивого туриста. Ссылался на временную нерасторопность рядовых матросов и младших чинов командного состава.

--Мы эту тему уже обсудили в узком кругу и приняли нужные меры,- заверял он, как обычно улыбаясь при этом. Только улыбка у него в такие минуты была какая-то особенная. Двухслойная, что ли. Издали смотришь, вроде улыбается доброжелательно, а те, кто видел ее вблизи, содрогались от внутреннего холода и пустоты взгляда.

        Один из некогда видных руководителей НИИ психологии и политических наук профессор Георгий Сатраповский, примкнувший к их компании недавно, высказал предположение, что такой взгляд может только свидетельствовать об одном - начальном этапе перерождения человека в некую сущность, объяснить которую он не в состоянии.
--Для научного определения подобного феномена надо иметь медицинские данные этого человека. Изучить все физические и психические патологии. Наука же сегодня такой возможности не имеет. Капитан ведет закрытый образ жизни. Многие стороны жизни его вообще табу для широкой публики, и тем более для науки,- с огорчением констатировал профессор.- Остается только одна возможность - изучать на доступных примерах.
--И чем же опасна эта ваша сущность,- полюбопытствовала больше от скуки девица Мерлина Гольдберг. Но профессор воспринял вопрос самым серьезным образом. Попытался объяснить попроще:
--Сущность подчиняется только тем, кто ее возвысил и контролирует. Иначе говоря, кто ее хозяин...
--Помилуйте,- не дослушав, возроптала бывший лектор общества "Знание", а ныне известная в узких кругах писательница Татьяна Арбитова,- но это же опасно доверять свою жизнь человеку с неизвестными отклонениями и зависимостью от неких сил!

        После сумбурных споров сошлись на том, что кардинально повлиять на ситуацию они все равно не могут, а значит остается один выход - принимать все как есть и наслаждаться жизнью. Тем более, что Пупинков, заканчивая общение, всегда широко и приятно улыбался.

               
                * * *

        Океан тем временем с каждым днем все больше превращался в бушующий ад. Неистовые волны то вздымали лайнер "Россия" на свой гребень, то глубоко опускали в пучину бурлящих вод. У некоторых пассажиров, которые слишком доверчиво отнеслись к словам капитана, что ухудшений погоды не предвидится, смыло за борт чуть ли не все личное имущество, неосмотрительно оставленное на палубе, а у других оно оказалось явно подпорченным, негодным к дальнейшему использованию.

        Брызги уже долетали и до капитанского мостика. Но там особых волнений не наблюдалось. Наоборот, некоторым туристам из близкого круга знакомых капитана и его команды даже показалось, что на мостике и в капитанской кают-компании царит удовлетворение от происходящего. Не было заметно никакого напряжения, никаких усилий и намерений изменить курс корабля. И что совсем уж показалось странным, капитан с особо приближенными членами команды в самые тревожные минуты шторма обсуждали не возможность вывода судна из штормовой зоны, а чисто финансовые и коммерческие вопросы специфического характера: насколько желательно повысить денежное довольствие охране, чтобы обеспечить себе полную безопасность, а то уж больно много стало неудобных вопросов; что еще можно продать из имущества корабля, чтобы пополнить  счета в зарубежных банках; какие и где еще можно прикупить знаменитые дворцы, острова и яхты.

        Это и успокаивало и тревожило одновременно. Выходит, судну действительно ничего не угрожает, если команда вместе с капитаном думают о барышах и личном устройстве своих дел после возвращения из тура. А с другой стороны, где гарантия, что капитан и команда не воспользуются в случае чего средствами спасения? Их на корабле не так уж и много, но они есть. А турист Сергей Иванов, из бывших военных чинов, и вовсе подлил масла в огонь. За ужином намекнул, осторожно оглядываясь при этом вокруг, что видел на верхней площадке рядом с капитанским мостиком вертолетную площадку и готовую к вылету в любой момент винтокрылую машину.  Этого оказалось достаточно, чтобы и другие пассажиры стали делиться своими наблюдениями и сомнениями.

        Особенно вызвало беспокойство сообщение журналиста Олега Шендеровского. Он рассказал, что стал свидетелем каких-то странных торговых сделок и возможного изменении конечной цели туристического маршрута. Эта новость быстро распространилась среди туристов и вызвала определенные волнения.

        На капитанском мостике, видимо, заметили перемены в настроении пассажиров. Потому как на корабле практически круглосуточно стала звучать бодрая музыка, телевизоры заполнили неизвестно откуда возникшие стареющие певцы и безголосые певички, дешевые шоумены, эстрадные и политические клоуны, артисты и раскрепощенные девицы и бабушки, которые стали охотно делиться своими эротическими похождениями и проказами в юном возрасте.

         Для создания атмосферы доверия к выступлениям на публике стали привлекать самих туристов. Особенно из тех, кто мог вопреки истине быть убедительным при рассказах о якобы росте комфорта на корабле, о новых возможностях для полноценного отдыха.  Тут главное надо было добиться, чтобы у новоявленных ораторов хоть что-то оставалось от привычных живых людей. Чтобы их остекленевшие под софитами глаза не были заметны окружающим.  Особенно старались убедить пассажиров нижних палуб прикормленные шоумены, что у них комфортабельность путешествия растет день ото дня и гораздо выше, чем на других туристических суднах.

        Но больше всех старания прилагал в этом сам капитан Пупинков. Каждый раз, выходя на разговор с пассажирами, вальяжно усаживался под софитами на авансцене и, стараясь придать голосу как можно больше уверенности, авторитетно заявлял, что корабль идет вперед правильным курсом. Что штурманы и помощники в его команде самые опытные, знают как проложить кратчайший и наиболее эффективный курс к конечной цели. И демонстрируя склонность к образному мышлению и шуткам, авторитетно заявил:
-- Мы же не на совковой калоше плывём. Наше судно вобрало в себя все новейшие достижения современной науки и техники.

        Лучше бы он этого не говорил! Профессор Сатраповский аж поперхнулся от негодования. С возмущением заявил товарищам:
--Вот как раз это судно и было построено в совковый период. И строили его на верфях Германии по заказу нашей страны.
--Что же получается! Капитан не знает историю создания своего судна?- с удивлением поинтересовалась писательница Татьяна Арбитова.
--Выходит, что не знает, - растерянно подтвердил профессор. -Или говорит с чужих слов.
--Такого быть не может! Капитан мне показался сведущим человеком,-возразил бывший депутат Громозглов, который хоть и на вторых ролях, но и сегодня оставался нужным человеком для капитанской команды.
Его с энтузиазмом поддержал бывший главный чиновник по выборам Чупров:
-Это вы, профессор, похоже, переоцениваете "совковый" период. Мы только сейчас как цивилизованные люди жить стали.

        Разгорался нешуточный спор. И Сева, чтобы примирить спорщиков и увести их от любопытных взглядов других пассажиров, предложил спуститься в каюту и там продолжить разговор "за жизнь".
--Богатую закуску, как на фуршетах у капитана, не гарантирую, но зато выпивки будет у нас море,- заявил он.

        Вся компания охотно откликнулись на предложение. И вскоре веселье в каюте било фонтаном. Про суть спора забыли буквально после первой же рюмки. Быстро нашлись другие темы. Наиболее общей и хулимой темой к всеобщему удовольствию оказался советский период. Тосты меж тем следовали один за другим, утопая в разноголосице мнений. Спорщики не столько опровергали друг друга, сколько под воздействием выпитого все больше погружались в собственные фантазии, смахивающие на сказочные фантасмагории.

        Сева с бокалом в руке перемещался от одной кучки спорщиков к другой, на правах хозяина старался не допустить обострения. Произносил не самый оригинальный тост "Будем!", чокался с каждым и, отхлебывая из бокала очередной глоток, двигался дальше. Пока не определился с постоянным местом за столом. Ясность мысли достигла того состояния, что он на все смотрел покровительственно философски. И даже больше не сердился на Сару за ее обмороки в объятиях молодого политика и за массаж юного тайца.

        Единственное, что его по-прежнему напрягало, это неспособность познать сущность, о которой снова завел речь профессор. Он даже попробовал вступить с ним в дискуссию, но аргументов по возможному превращению людей в другие сущности не хватало. И он, изрядно огорчившись этому обстоятельству, налил себе чуть ли не полный бокал коньяка и, ни с кем не чокаясь, выпил.

 Сознание Севы Сытина постепенно теряло связь с реальностью, но он этого уже не ощущал...

               
                * * *

 ...Шторм стих так же неожиданно, как и начался. Но настроение пассажиров это мало улучшило. Все пространство вокруг буквально поглотил густой туман. Время как будто остановилось. У Севы было такое ощущение, что лайнер стоит на месте. Еще больше усиливало это впечатление, что к его бортам то справа, то слева, выныривая из тумана, и особенно в ночное время, причаливали какие-то суденышки с опознавательными знаками иностранных компаний. Торопливо откачивали из трюмов топливо, воду, перегружали огромные емкости с зерном и какие-то странные ящики.  Поговаривали, что это особо секретное оружие.

        Сева Сытин, высунувшись по пояс из иллюминатора, видел, что руководит всем этим действом сам капитан. Он доброжелательно пожимал странным гостям руки и гостеприимно приглашал к дальнейшему сотрудничеству. Хотя они даже внешним своим видом выказывали только сиюминутный чисто меркантильной коммерческий интерес. Слышал оживленные, веселые реплики других участников сделки. Они тоже находили согласие с неизвестными партнерами по всем вопросам. Исключительное доверие между продавцами и покупателями подтверждал и тот факт, что капитан с друзьями поручал покупателям самим перечислять деньги за переданный им товар на нужные счета в зарубежных банках.

        А тем временем обслуживание на корабле резко ухудшилось. Кухня стала заметно беднее, дорогие напитки все чаще оказывались подделками под известные марки. Иногда к столу подавались продукты с просроченными сроками хранения. Начались перебои с водой. Не всегда можно было принять душ опресненной водой, и даже помыть руки. Цены на дополнительные услуги для пассажиров резко возросли. О том, чтобы побродить по палубе, поплавать в бассейне, позагорать на солнышке и речи не могло быть. Ко всем прочим неурядицам на корабле несколько раз возникал пожар. Задымление было таким ужасающим, что все старались поскорее спрятаться в каютах.

        Единственное, что оставалось неизменным, было прямое общение капитана с пассажирами. Правда, последнее время он усаживался подальше от первых рядов, и софиты больше направлялись на пассажиров. Пупинков даже пошутил однажды по этому поводу:
--Хочу получше рассмотреть попутчиков в рай.
И это, пожалуй, было единственное, чем отличалось его нынешнее общение с туристами от предыдущих. Вопросы, если и возникали, новизной от ранее высказанных не отличались. Да и что могло быть такого нового, чего люди не знали? Знали и то, что не получат на свои вопросы никакого честного ответа. А те, кто был слишком настойчив в своих неудобных вопросах, иногда почему-то неосторожно выпадали в открытый океан через иллюминаторы.  Их, к счастью, успевали подобрать, но   вопросов  они больше не задавали.

        Тем более удивлению Севы не было предела, когда он, сидя с угрюмым видом за столом в привычной компании погрустневших попутчиков, вдруг заметил неподдельный интерес своей жены к капитану.  А Сара между тем все пристальнее вглядывалась в Пупинкова, и наконец не выдержала.
 --Сева, слушай сюда! - обратилась она к мужу.- Меня мучает один вопрос. Мне кажется, что сегодняшний капитан моложе вчерашнего. Тебе не кажется странным это?

        Супруг удивленно взглянул на Сару, и тут же впился взглядом в авансцену. Долго хмурил брови, переводил взгляд с одного предмета на другой, потом с некоторым сомнением произнес, как бы не соглашаясь не столько с замечанием жены, сколько с собственными наблюдениями:
--Но такого не может быть, Сара! На судне капитан всегда один. Это помощников у него много самых разных.
--Так-то оно так. Тогда как объяснить то, что я вижу?- не сдавалась Бережковская.
--Да, да, вы правы, дорогой Сева. Такого в принципе быть не может,- авторитетно заявил бывший депутат Громозглов.- Капитан просто очень заботится о своей внешности.
Не удержался и пошутил, оглядываясь, чтобы его не услышали за соседними столиками:
--Он же холостой, вот и старается нравиться женщинам.

        Сева Сытин только недоуменно пожал плечами. Но потом, видя что все возрастающее любопытство жены могло привлечь внимание других пассажиров, высказал свое предположение:
--Для него такие гастрономические туры не редкость. Видимо, сказывается их омолаживающий эффект. Да и языком чесать не мешки ворочать. Кораблем-то управляют в это время другие, почему бы ему не помолодеть от безделья?

        Но у женщины, похоже, уже прочно сложилось другое мнение. Она заговорщицки попросила мужа наклониться поближе, чуть ли не в самое ухо прошептала:
-- А я давеча слышала, что на корабле есть каюта, где из любого пассажира могут двойника сделать. Может, и капитанов нам каждый день новых подсовывают?
--Ну ты, женщина, скажешь тоже! Двойник разве сможет управлять таким сложным судном? На капитана надо долго учиться.
Сара в ответ только рассмеялась:
--Ты же не идиот, Сева, чтобы не понимать: он и не управлял! Потому мы и не можем так долго прийти в пункт назначения.  И корабль наш не бросало бы так из стороны в сторону, если бы капитан был опытным.  Умелый капитан давно бы вывел наш корабль из тумана.

        Доводы Сары и смущали и нервировали Севу. Ерзая на стуле, он попросил уточнить, кто же, на ее взгляд, управляет тогда судном.  Сара, почувствовав неподдельный интерес мужа, снисходительно пояснила:
--Тут и младенцу догадаться нетрудно. Те, кто продает, а точнее раздает направо и налево топливо и  продукты с корабля, а деньги отправляют в неизвестность.
--Ну, не совсем уж в неизвестность! В фонды и банки, на сохранение.
--И что, за время нашего путешествия хоть один рубль из этих фондов нам благом обернулся?
--Может и обернулся, мы просто этого не знаем. Возможно, в это время мы все спали?
--Тогда почему условия нашего путешествия с каждым днем ухудшаются?- не сдавалась Сара. И не получив ответа на свой вопрос, принялась рассуждать, обращаясь ко всем:
--И скажите мне, наконец, какой разумный капитан будет раздавать имущество собственного корабля, а деньги складывать в банки покупателей? Это сродни тому, что снять с себя последние штаны и вместе с бумажником пожертвовать на благотворительность.

        Профессор Георгий Сатраповский, который долгое время молча прислушивался к разговору за столом, осторожно заметил:
--То, о чем вы рассуждаете, милая дама, вполне может иметь место. Человек иногда раздваивается, и ему кажется, что он одновременно находится и здесь и где-то в другом месте. Ему хочется иметь богатство и здесь и там. Но чаще происходит превращение одного человека в другого. Под давлением определенных обстоятельств. А иногда в человеке и вовсе образовывается новая сущность. Она вроде еще человек, потому и поступки  сродни людям определенной среды, но уже и не совсем человек.  И подчас это может привести к весьма непредсказуемым, иногда и вовсе кровавым последствиям.
--Горазд же вы, профессор, пугать людей,--поёжившись, как от холода, отозвалась Мерлина Гольдберг.--А нормальных теорий у вас, случайно, нет?
Профессор неопределенно пожал плечами и устало с горечью в голосе ответил:
--Есть, но этот случай, похоже, не для нормальной теории.

               
                * * *

        Блуждание в тумане круизного лайнера "Россия" явно затягивалось. Тревоги и волнения, накопившиеся за дни неизвестности, породили раздражение и уныние пассажиров на всех палубах. И только шоумены всех мастей с еще большей развязностью и назойливостью круглосуточно старались развлечь публику. Однако их усилия скорее имели обратный эффект. Ощущение опасности, казалось, поселилось в каждом закоулке судна.

        Еще больше угнетали выступления капитана. Они стали невыразительными, больше походили на навязанную ему обязаловку. Некоторые члены команды суетились рядом, то ли демонстрировали готовность прийти в случае необходимости на помощь, то ли боялись упустить момент вовремя занять его место.

        Какова же была радость всех, когда в тумане проступили пока еще неясные очертания острова! Унылости и раздражения как будто и не было. Сменились бурной радостью и весельем. Сева, забыв все свои обиды и недомолвки, бросился обнимать Сару. Бывший депутат Громозглов степенно пожимал руки товарищам и, со значением поглядывая на женщин, приговаривал:
-- Я верил, что капитан знает свое дело.  Кто из нас не хотел бы выглядеть молодо?

        Но чем ближе корабль подходил к острову, тем отчетливее стало проявляться в нем что-то необычное, даже зловещее. Профессор Сатраповский, который первым заметил эту особенность, поспешил поделиться своими странными ощущениями с товарищами. Но на его слова в пылу всеобщей радости никто не обратил внимания. И, как оказалось, никто другой не видел в очертаниях острова ничего необычного.

        Не успело судно пришвартоваться как следует, туристы, подгоняемые обещаниями роскошного ужина и увлекательного вечера, поспешили на берег.  Стали дружно подниматься по широкой дороге, ведущей на возвышенность среди густого темного леса. Высокие деревья отбрасывали дрожащие тени на дорогу и людей, идущих по ней. И оттого казалось, что эта нестройная толпа не идет, а плывет в дрожащем мареве.
        Некоторые женщины быстро почувствовали себя неуютно. Они, с беспокойством осматриваясь вокруг, стали выражать недовольство, что им приходится идти пешком.
--Могли бы и транспорт предоставить за такие деньги, какие мы заплатили за путевки,- сетовали они.

        Но эти запоздалые реплики повисали без ответа. Никого из руководителей поездки и членов команды экскурсионного судна рядом не было видно. Впереди толпы шли только клоуны, артисты и говорливые шоумены.  Шутками и веселыми речитативами они сулили веселое времяпрепровождение и исключительно эксклюзивную кухню. И люди покорно шли вперед с надеждой увидеть те чудеса, которые им были обещаны при покупке путевок и  капитаном Вадимом Вадимовичем Пупинковым. Он не один раз сравнивал конечную точку путешествия  с раем.

        Лесной массив неожиданно расступился и люди увидели первые дома. Их вид вызвал глубокое разочарование. Дома были приземистыми, обшарпанными с массивными решетками на окнах. Меньше всего могли претендовать внешним видом на туристический рай.  И только в центре площади высилось большое круглое здание с огромным синим куполом, с узкими и высокими окнами, сияющие ярким слепящим светом. По обе стороны круглого здания пролегли неширокие улицы. Они как бы обтекали здание и скрывались за ним.

        По улицам мимо туристов проходили редкие прохожие. Одни с мрачным, угрюмым видом посматривали на них и торопливо скрывались в проулках. Другие, наоборот, останавливались и с каким-то нездоровым любопытством и ехидными ухмылками смотрели на проходящую мимо толпу.  В их взглядах было что-то неприятное, плотоядное и зловещее.  В окнах тоже виднелись люди. Их лица, приплюснутые стеклами и решетками, отсвечивались вожделенным ожиданием чего-то необычного, от чего по коже туристов пробегала тревожная дрожь, порождая беспокойство и страх.

        В это время под куполом здания раздался мелодичный звон. Он сразу разрядил мрачную обстановку. Вздох облегчения раздался над толпой. Сразу дышать стало легче, страхи и сомнения отступили.  В следующий момент широкие двери круглого здания распахнулись и люди с радостным настроением поспешили внутрь.

        Сара одной из первых вошла в здание. Бегло осмотрелась и поискала взглядом мужа. Но его поблизости не оказалось. Зато рядом с задумчивым видом остановился профессор Сатраповский. Его что-то явно мучило. И Сара, не удержалась, съехидничала:
--Ну что, профессор, ваша теория не сработала?  Умеете вы, ученые, на пустом месте страхи нагнать воображаемыми сущностями!
--Не торопитесь, уважаемая Бережковская!- сдержанно ответил Сатраповский.- Думаю, нас здесь еще удивят чем-то особенным.
--Ничего себе гостеприимство!- возмущались тем временем туристы. - Вместо того, чтобы накрыть столы и ждать гостей, здесь даже присесть не на что.

        Оглядевшись, неожиданно обратили внимание, что окна со стороны улицы буквально облепили десятки бледных лиц с ехидными ухмылками и вожделенными взглядами. Они явно чего-то ждали. И это случилось. Как только в помещение вошел последний человек, ворота с шумом закрылись, а на окна спустились массивные решетки.

        К Сытину вдруг пришло четкое осознание происходящего: это остров людоедов и они все в западне! И похоже, подобное чувство испытывал не один Сева.  Люди вокруг в один миг преобразились. Недавно самоуверенные в себе, довольные своей значимостью в обществе они вдруг сникли, скукожились.  Сложилось  ощущение, что людей в помещении стало намного меньше.

        И в этот момент откуда-то раздался голос:
--Господа, это и есть ваша конечная точка путешествия. Сейчас вы сами выберете каждый для себя достойный объект для изысканного ужина.

        Голос раздавался как бы ниоткуда, и в то же время было ясно, что исходит он из самой толпы. Люди со страхом стали оглядываться друг на друга, вслушиваться. А голос там временем продолжал:
--Вы хотели свою пустую жизнь, каждую туристическую поездку превратить для себя в бесконечный рай.  А кто-то другой желает бесконечно оставаться на капитанском мостике и водить корабль "Россия" к туманным берегам, одновременно торгуя им направо и налево, угождая одним и притесняя, обманывая других. Так можно, но недолго. Вот и ваше время поступиться  чем-нибудь на пути к цели пришло. Двери и окна пока закрыты. Они защищают вас от людоедов, которые на улице ждут своего часа. Но сущности людоедов есть и в каждом из вас. Пока вы поедали тех, кого легко обмануть, кто думал не о личном брюхе, кто наполнял жизнь высоким смыслом, эти сущности находились в вас  пока в начальной стадии.  Теперь же в любой момент они могут проявиться в полной мере. Стоит только появиться малейшей опасности вашему личному благополучию и вы начнете пожирать друг друга. И это станет для вас самым сладострастным гастрономическим изыском, к которому вы стремились. Но уже только для тех, кто выживет. Люди за окнами это и есть те, кто выжил раньше.

        В повисшей на какое-то время тишине в помещении стало слышно нарастание шума снаружи. Зловещая буря внезапно обрушилась на остров и с каждой минутой набирала силу. Сверху, под куполом, что-то ухнуло и с треском упало. Было похоже, что обрушился купол здания.  К этому шуму неожиданно стали примешиваться какие-то специфические звуки, доносившиеся к Сытину с разных сторон помещения. Среди туристов возникли первые ссоры и потасовки, подкрепляемые отборной, жесткой руганью.  Появились характерные звуки, как будто дикие звери стали пожирать друг друга. Чавканье раздавалось с такой силой, что было слышно как рвется живая ткань плоти, хрустят кости. Потом стали слышны многочисленные сладостные причмокивания от кровавого пиршества.

        Сева почувствовал, как холодный пот прокатился у него по спине. Другие, видимо, чувствовали себя не лучше. Дико озирались, вглядывались друг в друга глазами, наполненными страхом и ужасом, словно пытаясь предугадать, что ждать от ближайшего к себе соседа. И это было не лишним. Во взглядах даже своих товарищей Сева заметил первые странные изменения. Они наполнялись леденящей душу пустотой и расчетливой корыстью.  Их фигуры все больше источали озверелость. Сытин понял, что еще мгновение и  станет объектом их вожделенного желания насытиться. И не стал медлить. С диким рычанием бросился на ближайшего соседа и впился всеми тридцатью двумя зубами в его тело. Стал с остервенением отрывать один кусок мяса за другим, заглатывая с кровью и кусочками ткани...

               
                * * *

...По мере возвращения сознания Сева ощутил что у него рот забит чем-то безвкусным и жестким. Оказалось, что он пытается прожевать плохо прожаренную колбаску "Миропорг"  вместе с целлофановой оберткой. Страшные видения все еще стояли перед глазами. Он, бездумно озираясь и морщась от неприятного ощущения во рту,  с силой выплюнул недожеванный кусок колбасы, мрачно чертыхнулся:
--Привидится же такое!

        Пытаясь скорее освободиться от пьяного сонливого забытья, Сытин сделал попытку подняться. С трудом, но это ему удалось. Стряхнув с живота прилипшие крошки пищи и ошметки целлофана, осмотрелся.  Все гости еще были в каюте. Сара мирно дремала, привалившись к спинке дивана и положив голову на плечо бывшему депутату. С другой стороны, примостив непослушную голову на колени мужчине, шумно сопела писательница Татьяна Арбитова. Жеманная девица Гольдберг спала в обнимку с молодым политиком на кровати. Профессор Сатраповский, судя по всему, задремал совсем недавно, трубка еще дымилась ароматным запахом дыма.

        На другой кровати с эскизом в руках памятной доски Маннергейму, вальяжно раскинувшись, спал господин с бородкой. Присмотревшись, Сева узнал в нем старого друга капитана судна Чупрова. Он широко запомнился тем, что на выборах посчитал одной из политических партий 146 процентов голосов избирателей при ста максимально возможных. Перестарался, конечно. Но на хлеб с маслом заработал себе до конца жизни.  "Вот с радости, видимо, и молился на памятную доску приспешнику гитлеровцев по удушению в блокаде ленинградцев, - подумалось Севе. - Не зря с тех пор  не может расстаться с эскизом своему любимцу."

 --Кстати, - оживился Сытин, оглядываясь с кем-бы поделиться неожиданно возникшими мыслями, - выборы-то  оказались прибыльным делом. Не зря поговаривают, что другой чиновник на нужных процентах заработал даже звание "Герой России". Надо бы подумать, как бы пристроиться к этой конторе поближе.

        Взгляд Севы упал на стоявшую неподалеку бутылку из-под спиртного. Рассмотрел, что в ней еще что-то осталось после вчерашнего пиршества. Дотянувшись до бокала, он вылил в него остатки коньяка. Получилось чуть ли не доверху. Отхлебывая спиртное на ходу, вышел на палубу.

        Стояла теплая звездная ночь. Океанская гладь отсвечивала лунной дорожкой, убегавшей к далёкому горизонту, куда неспешно склонялось ночное светило. Сева почувствовал счастливое умиротворение. И не сразу заметил, что корабль медленно приближается к острову. Присмотревшись, Сытин с ужасом отметил, что он его уже   видел в недавней леденящей душу игре пьяного сонного воображения...

  21.07.2019г.                *Все совпадения в именах и названиях               
  г.Смоленск                считать случайными .