Единороги, или марево над лугом

- Ты, Мишанька, поосторожней на поворотах, - сказал дед Митрий, ухватив шестилетнего внука за рукав. - Несёшься, будто тебе задницу скипидаром натёрли! А кто ж впопыхах в сказку скачет?
Мишанька разинул рот, словно скворчонок, которому должны принести долгожданную гусеницу или иную козявку.
- В сказку? - он едва смог поверить собственным ушам. - Деда, да откуда у нас в деревне сказки? Всё такое обычное! Гуси в речке плавают. Тётка Зоя в огороде с утра до ночи копается. Соседская Машка никак не решит, с кем из парней ей любовь крутить. Мамка с Настёной годовалой нянчится, обо мне и думы растеряла. Отец так наробится за день, что сил у него хватает только на то, чтобы ложку с борщом до рта донести. Ты в сараюшке пропадаешь, сети вяжешь себе да на продажу. Со мной разве что Тобик побалакает. А что ему ещё делать, на цепи-то сидя? Детвору слушать да зубами на мух клацать.
Старый Митрий отложил в сторону инструмент. почесал короткую седую бороду и, наконец, решительно сказал:
- А, ну, пойдём! Дожили, мальцы перестали в сказку верить!
Они вышли из калитки, зацепили крючок за петлю в заборе, чтобы шустрый поросёнок не отправился рыть чужие грядки, посмотрели по сторонам и пошлёпали направо, через короткий мосток, через проулок, густо заросший лохматой лебедой, кусачей крапивой и розоватой повиликой, через овражек, в котором всегда было прохладно, - навстречу чему-то чудесному.
Луг, подсвеченный ярким солнцем, был настолько непохож сам на себя, что Мишанька охнул и хлопнул ладошками по коленям. От земли поднималось марево, охватывающее каждый цветок, каждую пылинку, каждое существо, наделяя их волшебной силой преображения. Смешная лапчатка, цепляющаяся "гусиными лапками" за клочки незанятой почвы, увиделась ярким жёлто-зелёным ковром, сотканным в одну ночь. Старая колодезь, глядящая на мир одним глазом из скопления тины, превратилась в окно, за которым начинались дальние дали, леса дремучие, тропы нехоженые. Кузнечики, потрескивающие из высокой травы, внезапно перестали настраивать свои скрипочки и заиграли с таким воодушевлением, как будто каждому из них преподнесли в дар "Санта Марию" мастера Страдивари или хотя бы инструмент работы Винченцо Панормо. А посреди всей этой благодати сияли священной, нетронутой белизной кони. Нет, это были самые настоящие единороги, способные изменить судьбу одним лишь своим присутствием.
Митрий потянул внука назад, и они, переполненные сказочной реальностью, возвращались по привычной дороге так, словно не касались ногами обочины, утрамбованной до состояния бетона. Тётка Нюся, развешивающая во дворе постиранное бельё, окликнула их, не дождалась ответа и лихо покрутила пальцем у виска:
- Опять Митрий за старое взялся! Нет, чтобы телевизор смотреть, как все нормальные люди!


Художник - Елена Ермохина.