Отдых на реке

Казалось бы, все живущие на берегах рек должны уметь плавать и часто купаться, и еще быть заядлыми рыбаками.  Но это далеко не так. Ведь большинство рек имеет быстрое течение, и зайдя в воду в одном месте, отплыв от берега на 15-15 метров, надо выходить метров на 30 ниже по течению.  А вот  стоячая вода в озерах намного безопаснее, в такой воде да еще с пологим дном лучше учить детей плавать, намного безопаснее. Да и не в каждой реке много рыбы.

В пору моего раннего детства меня не учили плавать. Помню, мне было лет пять, когда наша семья поехала в гости к родителям моей мамы, живущим на берегу Амгуни, притока реки Амур.  Сейчас на том месте, где был в 40-50-е годы деревня под названием Малышевское, колосится трава. А когда-то был колхоз, где выращивали не только овощи, но и рожь, которую убирали комбайнами.  Деревню основали на более высоком правом берегу реки, хотя и это не спасало её от затоплений во время высоких половодий.  Напротив деревни была отмель, где был песок,  и можно было купаться, так как там было не такое быстрое течение.  Вот там вместе с отцом я и зашел впервые в воду.

А научился плавать я довольно поздно, лет в десять, уже в своем родном поселке Херпучи. Там после работы драг, плавучих фабрик золота, оставались котлованы с грязной водой, и отвалы камней. Со временем грязь оседала на дне, образуя ил,  и купаться в такой воде вполне можно было. Но котлованы имели весьма большую глубину, и вместе с илом под ногами были камни разной величины, и некоторые из них весьма острые. Но, тем не менее, все поселковые мальчишки ходили купаться на эти котлованы, которые были в большом количестве вокруг поселка.  Именно там я и научился плавать, как тогда говорили, «по-собачьи», часто загребая руками перед  грудью,  и ногами поднимая бурун за собой.

Научившись плавать, я во время летнего пребывания в бабушки в Хабаровске, вместе с дядей Вовой, всего на год старше меня, и с его друзьями, ходили купаться в небольшой заливчик, образованный водами Уссури, между остановками автобусов и трамваев «56-я школа» и «Стройка». Этого  заливчика  уже давно нет, его засыпали шлаком из ТЭЦ-1, работавшей долгие годы на угле.

Когда этот процесс только начинался, купаться в заливчике запрещалось, и мы перебрались на пляж завода «Амуркабель» на берегу Уссури. Тогда мы еще дружили с Китаем, пограничных споров не возникало, и река Уссури впадала в Амур  почти в центре города, у знаменитого Утеса.  Сейчас этот участок реки называется Амурской протокой.  Уссури на уровне пляжа имела весьма быстрое течение, так что далеко заплывать было опасно. К тому же по реке плавали катера,  моторные лодки.  И на берегу по каким-то причинам иногда появлялись ямы, в которые неожиданно проваливались отдыхающие. Но мы все равно плавали и резвились в воде, проводя на этом пляже целые дни. 

Я был хорошим спортсменом, играл в волейбол, и меня, когда я учился в старших классах школы,  взяли в сборную команду завода «Амуркабель». И тогда же дали подработку – устроили спасателем на этот пляж. Вот в то лето я проводил на пляже и в воде целые дни.  Купался, загорал, и играл в волейбол в кругу, как это часто бывает на различных пляжах и полянах, где отдыхает молодежь.

Но  когда я стал студентом, то купался только на центральном пляже города у Утеса.  Именно тогда я на спор решил проплыть мимо Утеса к стадиону Ленина.  Течением меня унесло довольно далеко, почти на середину Амура, и мне долго пришлось плыть, прежде чем под ногами ощутил земную твердь. И потом долго в одних плавках шел на пляж. Тогда не было набережной вокруг  Утеса, шел через парк ПКО, и на меня в плавках косо смотрели гуляющие по парку. Сказать, что бы был один такой «дурачок», не могу. Рисковали плавать вокруг Утеса многие хабаровчане.

Потом, когда я учился на старших курсах медицинского института, мы с молодой женой жили в кооперативной квартире моих родителей на углу улиц Ленина и Волочаевской в Хабаровске. Самый ближний путь к воде был в сторону затона, там образовался самостийный пляж, куда мы и ходили купаться, загорать вместе с женой. Пока ребенок был маленький, они, а оставляя его родственникам, а когда подрос, брали с собой, везли его туда на коляске.

Чем было в этом месте хорошо купаться.  В этом месте затон в его стоячей водой соединялся с Уссури (я так по привычке и буду называть Амурскую протоку). Вода была не такой грязной, как в Затоне, особенно, когда долго не было дождей, и к тому же такой же стоячей. И плавать можно было далеко, не опасаясь, что тебя унесет течение. Только вот надо было опасаться снующих туда-сюда катеров, моторных лодок и даже теплоходов, барж.

Потом был три года службы во Владивостоке и купания в морской воде.  После Владика купаться в Амуре меня долго не тянуло, но обойтись без воды я не мог. К этому времени у меня уже были ласты, маска, трубка, именно в таком виде я привык плавать в море.

Потом был долгий период, когда моя семья продолжала жить в квартире родителей. Оттуда я изредка ходил все туда же купаться, в устье затона. Плавал в маске, хотя ничего в воде не было видно, с трубкой, так хоть грязная вода не попадала в рот, и в ластах,  в которых можно было быстрее плавать.  Потом у меня появились даже ласты на руки, такие перепончатые, как у лягушки.

Но в 1979 году, в мае, мне дали квартиру на улице Шевчука, которая была составной частью небольшого микрорайона, где жили в основном работники Амурского речного пароходства и ремонтно-эксплуатационной базы флота.  Весь этот микрорайон назывался Затон, но уже с большой буквы, в отличии от затона, где зимой отстаивались и ремонтировались речные суда.

Из окна нашей квартиры в очень длинном доме, на десять подъездов, где наш подъезд был ближе всего в затону, открывалась вся панорама центральной части Хабаровска.  Можно было увидеть высокое здание дома радио на площади Славы, три девятиэтажки, в одной из которых была квартира родителей, откуда мы съехали, и вид на часть затона, ту, что ближе к устью,  где затон выходит в реку.  Когда потеплело, мы стали ходить загорать на берег затона, песчаный, правда, с большим количеством мусора, железяк, битого стекла и с большой трубой, из которой вытекала вода после очистных сооружений, которые были недалеко от нашего дома.  Все пространство между ними и домом представляло пустое место, где участки песчаного грунта сочетались с редким кустарником и травой.  Именно в это место стали выгружать речной песок.

Думаю, многие хабаровчане, да и жители других городов на берегах крупных рек, помнят плавучие землечерпалки, которые углубляли дно на фарватере рек.  Этот грунт со дна, в первую очередь песок, вместе с водой , закачивают в плоские баржи с водонепроницаемыми стенками. Эти баржи буксиры доставляют к берегу, где специальные насосные станции смесь песка с водой перекачивают на берег.  Вода постепенно стекает обратно в реку, а песок в дальнейшем будет хорошим строительным или дорожным материалом.  Вот такие горы песка каждое лето и появлялись в разных местах берега затона, в том числе и между нашим домом и очистными сооружениями.

В то лето 1979 года и начался длительный период, когда вся наша семье постоянно летом была на этом «диком» пляже.  Дети там проводили целые дни вместе с друзьями, мы с женой ходили туда после работы. Зачем сидеть в душной квартире, когда буквально через 5 минут ты будешь на берегу реки, где не так жарко.

В 1980 году вся наша семья побывала на отдыхе на море, в бухте Тавайза в Приморском крае. Об этом у меня есть небольшой рассказ.  К этому времени все мои дети уже умели держаться на воде. В дальнейшем мы почти каждый год  всей семьей выезжали на море, и у всех членов семьи было снаряжение – ласты, маски, трубки.  Но на море это было непременным атрибутом нашей экипировке, то в затоне в таком виде купался только я и жена.  Но она предпочитала плавать вдоль берега, а я не раз плавал на дамбу, которая и формирует затон, отгораживая часть воды у берега от течения. В Хабаровске есть еще и Кировский затон, где стоят военные катера вначале Амурской флотилии, затем отдельной дивизии Тихоокеанского флота, а сейчас катера и корабли погранвойск.

Мы прожили в этой квартире 24 года, и большую часть этого времени ходили купаться в затон.  Помню, был один год, когда в Амуре было половодье, вода поднималась до 6 метров выше ординара. Больше было только при поводке 2013 года, где уровень был 8 метров у Хабаровска.  Но и тогда все пустое пространство между очистными сооружениями и нашим домом оказалось под водой. На углу нашего дома, как раз рядом с нашими окнами, был газгольдер. Так вот прямо к нему швартовались катера.  В том год я выходил из дома в одних плавках,  с ластами, маской и трубой, у этого газгольдера заходил в воду и плыл. Глубина была  метр-полтора, и я плыл мимо кустов кустарника, растущего на берегу, раздвигая его руками. Видимость была небольшой, я мог увидеть, что впереди меня, около метра, так что мог видеть и обитателей дна затона.  Но такая высокая вода в Амуре и его притоках была редко, пока не случилось наводнение 2013 года. В этот год вода подошла почти к первому этажу, людей довозили до подъездов на  весельных лодках.  Но об этом несчастье мы узнали уже в Сибири.

А вот во время нашей жизни несчастье случилось гораздо меньшего масштаба.  Вышла из строя КНС-ка (канализационно-насосная станция), которая перекачивала канализационные отходы на очистные сооружения.  И все это дерьмо потекло в затон.  Мы перестали к нем купаться, среди всякого дерьма и отходов это было просто опасно, в первую очередь из-за возможности всяких кожных заболеваний.  Я как-то вычитал, что во время Великой французской революции один из вождей её1 Марат спрятался в канализационном люке, и потом до конца дней не мог избавиться, проводя почти весь день в  ванне. Именно в ванне он и был зарезан одной дамой, отомстившей ему за смерть любимого.

К этому времени мои дети выросли. У нас появился автомобиль, и добраться до Японского моря перестало быть проблемой. Обычно мы с женой отправлялись отдыхать и купаться в морской воде в конце августа, начале сентября.  Но не купаться все лето, тем более такое жаркое и душное, какое оно бывает в Хабаровске,  было невозможно. В Амуре желающих купаться становилось все меньше и меньше. Канализацию по-прежнему сбрасывали в затон,  дерьмо выплывало в Уссури и потом в Амур  как раз вдоль многочисленных городских пляжей. К тому же в Китае начался экономический бум, строились всевозможные предприятия, но без очистных  сооружений. А излишки всевозможных пестицидов с полей утекали в реки Уссури, Сунгари и Амур, где вся речная рыба стала пахнуть фенолом.

Последний раз в проточной воде я купался в конце ХХ века, когда у меня был очередной день рождения. Его отметить мы решили на берегу Уссу в районе Бычихи. К этому времени у нас в семье было 4 автомобиля.  Все подержанные японские в правым расположением руля, но в хорошем техническом состоянии.  У меня был «Тойота Кроун», автомобиль представительского класса. У старшего сына «Тойота Марк-2» бизнес класса. У второго сына спортивный автомобиль «Тойота Супра». А младшая дочь ездила на автомобиле, который достался ей после меня – «Ниссан Скайлайн».  Мы поехали  каждый на своем автомобиле. Нашли неплохой песчаный берег, спустились по довольно крутому берегу и расположились на песке. Почти ведь отдыхали, выпивали те, кто не был за рулем, загорали. Вода в Уссури к 20 июня еще довольно прохладная, поэтому мы не плавали, а лишь  плескались в этот жаркий день.

Хорошо отдохнув, мы стали уезжать с берега. Но оказалось, что подняться по довольно крутому, к тому же песчаному склону, не  так-то просто. Пришлось искать более пологий подъем, и  все наши заднеприводные автомобили выехали на берег, выстроились кавалькадой, и поехали через Бычиху. В это время мой друг Сергей Куракин, работавший главным врачом санатория «Уссури» на Бычихе, возвращался домой с работы, и увидел несколько автомобилей, которые вели знакомые ему люди.  Потом он позвонил мне, поздравил с днем рождения, и поведал об увиденной им картине, которая его порадовала.

Однажды мне рассказали об одной возможности покупаться в прозрачной и чистой воде.  Такую возможность давал заброшенный песчаный карьер, на дне которого открылись ключи,  которые и заполнили этот карьер. Излишки воды постепенно пробили канал до реки Хор.  Я более подробно обо всем узнал  во время одной из командировок в район имели Лазо. Всё подтвердилось. Расстояние до этого карьера от моего дома составляло около 70 км.  И мы решили туда поехать покупаться. Мы – это я, жена, младшая дочь Наташа и её сын Костя.  Набрали с собой еды, чтобы пообедать, а поужинать по пути домой в шашлычной поселка Корфовский, где готовили очень вкусные шашлыки.  Взяли всевозможную амуницию, сели в мой «Ниссан Скайлайн» и поехали. На дорогу ушло около часа. По трассе Хабаровск-Владивосток можно было ехать быстро, но потом пошла проселочная дорога, где не разгонишься. И вот мы на этом рукотворном озере. Вода была действительно очень прозрачная. От морской отличалась лишь тем, что не была соленой.  Рукотворное озеро было около ста метров в диаметре, в середине был островок с растущими на нем ивами.   Мы провели на озере целый день, купали, ныряли Младший внук Костя впервые нырнул с маской и трубкой.  Ему это очень понравилось.  И плавал он уже неплохо.  Одно мешало – к вечеру появились комары, и это заставило уехать чуть раньше, чем мы планировали.

Мы приехали на озеро довольно рано, и никого вокруг не было. Но потом приехало еще несколько машин с желающими принять солнечные  ванны и водные  процедуры, а потом пришли и мальчишки из деревни, которую мы проезжали по пути к карьеру.  Так что мы поняли, что этот водоем пользуется спросом и популярностью у жителей района имени Лазо.

На обратном пути мы поели вкусных шашлыков на Корфовской, что еще больше улучшило наше настроение.  Поэтому мы решили повторять поездки на этот карьер, когда будет позволять погода и дела. И мы с тех пор раза 3-4 за лето выезжали в это место, где отдыхали с большой охотой и пользой для здоровья.

А вот затем мы отдыхали на берегу рукотворного озера уже в Нефтеюганске года через два после приезда. Это был водоем рядом с электростанцией, размером примерно двести на сто метров, тоже с прозрачной водой.  Но это был не только технологическое озеро для электростанции, но и зона отдыха для нефтеюганцев.  Там был не только песчаный пляж,  кафе и небольшая гостиница.  Туда мы выбирались 2-3 раза за лето, которое в этих северных краях очень короткое. Там говорят: «Июнь еще не лето, август – уже не лето».  Я там плавал так же в ластах, маске с трубкой. Живности под водой не видел, хотя и нырял.

Читатели мужского пола могут задать мне вопрос: «Что это за отдых без рыбалки?» Ведь многие считают, что  именно в рыбной ловле и заключается вся прелесть отдыха на воде.  Увы, должен вас разочаровать – я так и не стал заядлым рыбаком, как мой брат, например.  Не был рыбаком и мой отец. А вот брат Витя говорит, что его увлекла рыбалка после приезда в наш поселок нашего дяди Володи, которых ходил с племянником на рыбалку на  многочисленные водоемы вокруг поселка. Это были и котлованы, и две речки – Херпучинка и Верхний Хон, которую почему-то звали Ё-мое.  Мне не нравилось сидеть на берегу речки и тупо смотреть на поплавок – клюнет или нет.  Да еще если тебя кусают комары и мошки. Какое тут удовольствие?

Хотя однажды я получил удовлетворение от рыбалки. Случилось это в том же Нефтеюганске, в конце лета 2003 года, вскоре после нашего переезда в Сибирь.  Довольно большая группа поехала на катере на одну из речушек, впадающий в Юганскую Обь.  Щуки в ней было так много, что почти после каждого забрасывания блесны спиннингом  ловилась рыба. Моя жена поймала щуку даже за хвост.  Но на той рыбалке было еще одно преимущество – не было гнуса. Дело в том, что нефтяная компания «Юкос», чьей неофициальной столицей был Нефтеюганск, регулярно опрыскивала лес вокруг города для уничтожения комаров и мошки.  Ни в городе, ни в лесу не было этого досаждающего отдыхающим гнуса.

Вот такой получился мой рассказ об отдыхе на воде. Специфический отдых, скажете.  Да, это так. Я любил купаться, загорать, играть в волейбол, мне не нравилось валяться на песке, хотелось движения. Лучше это получалось во время отдыха на берегу моря, но об этом я уже не раз писал.  Но каждому свое, у всех людей есть свои пристрастия.  Так что не судите меня слишком строго.