Фугуй

В этом не высоком, хорошо скроенным человеке угадывался бывший моряк. Подчёркнуто аккуратный, всегда одетый в чёрный флотский бушлат он вызывал  уважение. Вся молодежь леспромхозовского гаража обращалась к нему дядя Володя, а кто постарше просто Яковлевич, и только немногие за глаза называли его Фугуй. Мне молодому слесару недавно влившемуся в их трудовой коллектив было интересно, почему у этого немолодого шофёра, человека с прошлом флотским, а какое-то столярское погоняло. Мои молодые коллеги не дали исчерпавающего ответа на моё любопытство, поскольку сами не знали этого, а расспрашивать у старших было как то неудобно. Все получилось само собой когда дядя Володя стал на ремонт. Уже сняв мотор, нам своими силами надо было укатить его Уазик с  ямы и Владимир Яковлевич, с каким-то только ему одному присущим задором сказал:
-Да, что бы сдвинуть эту железную коробочку с места, надо упереться всем Фугуем.
Смекнув, что более удобного случая  больше может  не представиться я спросил:
-Почему у вас такая кличка?
-О это давняя и интересная история,-широко улыбнувшись сказал он.-Это теперь, спустя годы, я рассказываю ту историю с юмором, но там в лесу мне было совсем не до смеха.
 Когда нам с пришедшими на помощь другими ремонтниками удалось вытолкать УАЗик за ворота РММ я предложил дяде Володе перекурить, в надежде что он продолжит свой рассказ. Он принял моё предложение и я спросил:-Так всё-таки интересно, что за история давшая вам кличку приключилась там в лесу? Немного помявшись, как бы думая, стоит ли рассказывать в  сотый раз то что наверное знают все, Владимир Яковлевич повёл свой рассказ.
-После войны, отслужив на Северном флоте, побороздив на трофейных немецких лодках северные моря я вернулся домой. Надо было жить и как то добывать хлеб насущный и устроился я шофёром в-Главпромстрой, была после войны такая организация работавшая на  восстановления разрушенных войной городов. Машину мне дали, хотел сказать самую западляцкую, да язык не поворачивается, потому что трудяги-газогены, трактора и машины, в войну вывезли на себе весь тыл, да и на подвозе боеприпасов на передовую они сыграли не последний роль. Дали мне Зис-5 с газогенераторной установкой, в народе их презрительно называли «Чугреи». Вы молодые слава Богу не знаете что такое газогены, а это просто газогенераторные машины, работающие на берёзовой чурочке. Вот и стал я возить на этом самом пыхтящем «чугрее» лес на восстановления Минска. Не любили эти машины не сами шофера, не наши грузчики.
Надо сказать о «газогенах» я уже слышал от дяди Ефима, старого шофера, получившего права ещё задолго до войны, прошедшего всю  войну автостартером в лётных частях. Но тогда меня школьника совсем не зацепила какая то допотопная техника. Тем более как самый первый на селе шофер, дядя Ефим, очень уважительно относился к своей профессии, и конечно не когда  не позволил бы неуважительного названия к любой машине.  Как то сам собой у меня напрашивался вопрос, за что же такая не любовь к газогенам, да ещё со стороны грузчиков, и я поинтересовался :
-Понятна нелюбовь к газогенам вас шоферей - лишняя возня, чурочки, угар, но причём нелюбовь к этой технике у грузчиков?-
-Дело все в том что грузчики у нас были необычные. Теперь уже мало кто помнит о девичьих погрузочных бригадах, а ведь были такие. Несмотря что это были девушки, никто им не создавал особых условий труда. Не было даже специальной машины, что бы доставлять наших грузчиков на работу и обратно, вот и пристраивались девушки по окончании рабочего дня на последний лесовоз в промежутке между лесом и кабиной. Но не всегда последним лесовозом оказывался ЗИС-150 или Студобекер, вот и подумай, кому понравиться тащиться с черепашье скоростью на пыхтящем чугрее и дышать угаром, когда после тяжелой  работы охота скорее оказаться дома и расслабиться.
Работали в наших погрузочных бригадах деревенские девушки 18-25лет, зарабатывающие деньги, что бы помочь покалеченным войной отцам поднять младших братьев и сестёр. Согласись, что совсем не девичье это дело катать баланы, которые назывались "трояками", а были эти самые трояки6,50 м в ассортименте, не менее 28 см в отрезе и что бы уложить эти самые трояки в коньки лесовоза ещё нужно преодолеть земное притяжение высотой в четыре метра.
 Я как то живо представил себе девушек ломом катающих почти семиметровые поленья, а потом дружно хватающие эти самые поленья в охапку, что бы закинуть их в лесовоз, и с недоверием спросил:-Девушки и без всякой механизации?
-Да представь себе, девушки и без всякой механизации. Кол, лом, поката, - покота, - это две не толстые но прочные лесины поставленные в наклон на верхние точки коньков лесовоза  упёртые в землю, легары - так по своему называли их девушки, да верёвки прочно завязанные на верхних точках покатов, плюс девичьи руки и силы, вот и вся механизация. Но с этой лошадиной работой справлялись девчата своими девичьими силами не хуже мужиков. Мужчины-шофера, многие прошедшие фронт поражались сноровке и изобретательности наших хрупких грузчиков. Конечно же мы по своему жалели девчат и только самый молодой наш шофер Сергей позволял подсмеиваться над девчатами:
-Девки не будете вы рожать.
Вот в такой девичьей бригаде приметил я свою Лидочку и положил на неё глаз. Она и сейчас у меня хоть куда, а в то время была просто загляденье, сравнить можно только с Пушкинской- Барышней-крестьянкой:
-Во всех ты душенька нарядах хороша!
Да и видел я её поначалу только в телогрейке. Стал оказывать ей разные знаки внимания, то кулек конфет с города привезу, то сахарного петуха, и стал подумывать я что надо как то попросить у её родителей руки и сердца их Лидочки. Ведь выйти замуж, это самый верный способ распрощаться с погрузочной бригадой.
Дело было по весне. Приезжаю в очередной раз под погрузку, гордый и радостный, за рулём новенького Зис-150, но нет на работе моей  Лидочки,  на больничным она, по неосторожности вновь поступившей отдавило ей руку. Это меня сильно  огорчило и думаю я надо как то  повидаться и оказать ей внимание.
Загрузили меня этими самими трояками и нужно мне выезжать из леса на магистраль. И если поехать обычным маршрутом, что бы повидаться с моей ненаглядной, нужно мне ехать полсотни километров делая крюк как бы возвращаясь назад, отчего получается накладочка в сотню километров, а если рискнуть и поехать лесной дорогой,что говорится на "теньки", то путь с уклоном от маршрута тоже как бы увеличивается, но не незначительно. Воодушевленный надеждой на своего более мощного и быстрого железного друга, рискнул.
Проехал уже большую часть лесной дороги и казалось ещё немного и увижу свою Лидочку . Но не зря говориться в народной поговорке:
– "Теньки" - теряют деньки.
Не рассчитал я, что лесная речушка летом и зимой больше похожая на большой ручей во время весеннего розлива становится настоящей рекой, а брод который летом может перейти курица становится небольшим озером. Пришлось поворачивать назад, а это на лесной дороге, сам знаешь как сделать непросто, вот и зацепился заднем колесом прицепа за берёзу диаметром где то сантиметров на двадцать восемь. Ты не лесник, но можешь представить что такое береза на двадцать восемь. Это если измерять мерной вилкой, есть такой измерительный инструмент у лесников, диаметр дерева на уровне груди человека. Теперь представь какая толщина пня такого дерева как берёза, можно смело сказать где то все сорок сантиметров будет.
Я прикинул, что длина  от пола и до груди будет где то полтора метра, и вряд ли на таком отрезке пень растущего дерева расширится до сорока сантиметров и высказал сомнение, что сорок сантиметров это уж слишком. Но это нисколько не смутило Владимира Яковлевича и он не долго думая пригласил меня выйти во двор РММ где вдоль забора росли большие березы и наглядно убедил меня что он прав. Березовые пни были все корявые с бугристыми наплывами, и мне стало как то неудобно за своё недоверие, потому пришлось извиниться. После такой небольшой наглядной агитации дядя Володя продолжил рассказ.
-Попытался я выровнять машину, осторожно сдаю назад и о ужас, складывается мой лесовоз, ещё немного упадёт прицеп и положит вместе с собой машину. Остаётся одно свалить берёзу, иначе амба. Времена то были послевоенные, посадить могли запросто и страх был ещё тот. К тому же представил, сколько придётся нагнать сюда техники и людей, точнее девушек-грузчиц, чтобы поднять мой завалившийся лесовоз. Нет решил я, что угодно только не это. Валить берёзу, но чем? Есть у шофёра на всякий случай под рукой всегда монтировка, это всякий знает, не у каждого, но в основном есть  лопата, редко у кого может отказаться тупой замасленный топор, но у меня кроме обязательной монтировки только тупая лопата, да ещё в инструменте нашёлся рашпиль, что бы время от времени править эту самую тупую лопату. Вот и стал я валить лопатой эту злосчастную берёзу на двадцать восемь, пень которой потянет где то на все сорок. Вгрызаюсь тупой лопатой в плотную древесину этого самого пня, а успехов больших не вижу.
Когда начинают опускаться руки подбадриваю себя:
-Фугуй Володька, фугуй.
Никогда в нашем роду столяров не было, сам не знаю откуда это фугуй выплыло, и уже нет мочи, а я все подбадриваю себя:
-Фугуй Володька, фугуй-.
Не скажу на то что бы свалить эту злосчастную берёзу у меня ушли сутки, но где то часов десять – двенадцать, что бы освободиться из плена потратил, а опоздал я на базу где то на сутки. На работе меня уже потеряли, а Лидочка когда узнала, то много сокрушалась, хотя я думаю рвение моё оценила по достоинству .
В гараже я простодушно всё рассказал мужикам как было со своим:
 -Фугуй Володька, фугуй.
Когда понял, что сказал что то лишнее, было поздно, вот и приклеилось ко мне это прозвище Фугуй. Ну а дальше было то, что сказал я своей Лидочке:
-Выходи за меня замуж, хватит заниматься лошадиной работой.
 Сыграли свадьбу родились у нас две дочери и сын. Дочери вышли замуж и живут в городе, сын же можно сказать пошёл по моим стопам. Отслужив на флоте окончил в Новосибирске академию инженеров водного транспорта и теперь капитанит в Обь - Иртышским пароходстве. Водит большие речные суда аж до самого Ледовитого океана, ну а я донашиваю за ним любимые мною флотские вещи. Моя Лидия Адамовна уже на пенсии. Девичьи погрузочные бригады просуществовали чуть ли не до шестидесятых годов. Все девчата которых я знал вышли замуж и родили детей, а у некоторых были даже и двойни. А вот у нашего Серёжи, жена которую он взял себе конечно же не из погрузочной бригады, долго не могла порадовать его потомством. Только после долгого и упорного лечения на тёплых водах да у деревенских знахарей, родила ему дочку. Думаю я, есть всё таки Бог, насмехался наш Серёжа над девчатами, но не зло, вот и был наказан не на всю катушку.
Повествуя о злоключении  далёкой молодости дяди Володи, нельзя было обойти тему тяжёлого женского труда после войны. О той страшной войне написано много книг и снято фильмов. Мы, поколения родившиеся после войны, много знаем о ратным и трудовом подвиге своих дедов и отцов во время войны. Но не меньшим подвигом был трудовой подвиг по восстановлению разрушенного войной народного хозяйства, городов, сел, фабрик, заводов, колхозов. Но только один раз и только как то вскользь, в передаче о послевоенной жизни, кто то вспомнил о девичьих погрузочных бригадах. А ведь работали в этих бригадах матери тех кому сейчас за шестьдесят. В наше время находится много критиков нашего советского прошлого и конечно девушки с отбойным молотком, даже песню сочинили. Так вот хотелось бы сказать им :
- Не обижайте наших матерей. И то что вы выдаёте в западных суфражистках – феминистках как добродетель вырванную у властей даже ценой жизни, то в наших женщинах не подавайте как национальный позор.
Да, были тяжёлые времена и в нашей истории и в истории западных стран, но к чести наших женщин, что бы взять в руки отбойный молоток они не ложились под гильотину и не падали под породистых королевских жеребцов, а когда понадобилось, то безропотно заменили на тяжёлых работах своих погибших братьев и покалеченных войной отцов.