Глава 14. Покушение

– А теперь, панна Янина, поедем в село Муравицы к одной моей знакомой.
В полночь Кудыма с Яниной подъехали к воротам небольшого двора. Кудыма слез с коня, подошел к окну и тихонько нерешительно постучал. Через какое-то время послышался женский голос, и в окне показалось лицо.
– Кто там среди ночи ходит, чего вам нужно?
– Тише, Марина, не разбуди детей, это я, Кудыма.
Дверь скрипнула и на пороге появилась красивая женщина с распущенными волосами, в одной ночной рубашке. Они обнялись и с минуту стояли молча. Первой заговорила женщина:
– Ну, что мы стоим, пошли в хату. А где же твоя лошадь?
– Марина, скорее одевайся и пойдем со мной. Я не один, там, на дворе, ждет девушка.
– Девушка?
– Только без ревности. Это несчастное дитя, его необходимо поскорее спрятать.
– А может, Янина?
– А как ты догадалась?
– У меня два раза был поручик и спрашивал, где ты и где панна Янина, и не приезжали ли вы ко мне.
– Вот видишь, пошли Марина, поедешь с нами в лес к твоему дяде-леснику. Туда твои ребята не ходят?
– Нет, без меня боятся.
– Вот и хорошо. Помни, Марина, никто не должен знать, что мы прячем эту девушку. Даже если бы ее родные спрашивали, и то нельзя говорить.

Отдохнув две недельки, Кудыма уехал на поиски Романа Зарецкого. Долго крутился он в Кракове по городу. И в театры заглядывал, и по магазинам ходил, но все безуспешно. Однажды Кудыма решил переночевать в первоклассной гостинице. Сняв комнатку, спросил хозяина гостиницы:
– Вы ведете запись ваших посетителей?
– А как же, вот и вашу фамилию записал. А вы, наверно, кого-то ищете?
– Да. Романа Зарецкого.
– А сейчас поищем. Так-так, – перелистывая книгу регистрации, бормотал под нос хозяин – Так-так, за этот год нет. Теперь поищем за прошлый год. Вот. Есть. Теперь вспомнил, был такой капитан Зарецкий, с ним был его денщик Марек, очень шустрый парень. Да, о капитане недавно спрашивал какой-то поручик.
– И нашел его?
– По-моему, нет. А куда уехал капитан, этого я не знаю.
Кудыма проверил все дороги окрест Кракова и ближайшие к ним заезжие дворы и, наконец, отыскал маршрут капитана.

Перед Новым годом у старшего священника города Кракова ежегодно собиралось высшее общество. Уважаемые люди вносили пожертвования на детские приюты, содержание престарелых, бездомных, инвалидов и так далее. На это собрание приехал и старик-священник из города Сланьска, Щецинского воеводства, у которого как-то раз гостил капитан Зарецкий с мальчиком Стасиком. Во время делового разговора выступали господа с оглашением суммы пожертвования на ту или иную цель. И вот, поднявшись со стула, представился один из них:
– Казимир Зарецкий. Местный художник, житель Кракова, имею свою мастерскую, но чаще проживаю на даче в двадцати верстах от города. Жертвую тысячу злотых своим братьям в монастыре. Какой монастырь нуждается, это уже вы, преподобный отец, определите сами.
Следом выступил священник из города Сланьска:
– Я бы просил ваши деньги отвезти лично в новый монастырь на берегу моря в Щецинском воеводстве.
– А вы, отец, оттуда? – спросил Зарецкий.
– Да, оттуда. Если хотите, можете прямо завтра поехать со мной. Я до завтра буду здесь у преподобного отца Леона.
– Почему вы хотите, чтобы я лично поехал в монастырь? Может, желаете, чтобы я изобразил его на полотне?
– Это не помешало бы, конечно. Но там вы увидите человека, который вам понравится. Я больше чем уверен.
– Отец, расскажите, чем он завоевал вашу симпатию?

Уже в дороге священник рассказал художнику все, что знал про капитана Зарецкого.
– Вы меня очень заинтересовали, отец. Судя по всему, не исключено, что это мой родственник. Очень может быть.
Монастырь был огорожен высоким каменным забором. Чтобы войти, надо пройти через высокие, в уровень забора, ворота или калитку. Ворота изнутри заперты на замок. Их открывал дежурный монах. Будка возле калитки, защищала дежурного от ветра, дождя и солнца. В ней посменно дежурили монахи, и всякий посетитель должен сказать, кто он, и зачем приехал. Дежурный, в свою очередь докладывал наставнику, и если тот разрешал, посетителя впускали.
Было воскресение. Монахи отдыхали после шестидневного труда. В будке сладко дремал дежурный монах. Остальные, кто гулял в монастырском саду, кто играл в домино – это разрешалось, – а кто и просто сидел у моря с удочкой. Маленький Стасик, любимец всех в монастыре, бегал от одной группы монахов к другой и звенел, как жаворонок. И вдруг мальчик услышал вдали топот лошадиных копыт. Он приставил к забору небольшую лестницу, влез на нее и глянул на дорогу. Увидев приближающийся к монастырю экипаж, мальчик слез с лестницы и помчался по двору с криком:
– Бати! Бати! – так он называл всех монахов, – К нам кто-то едет в таком красивом экипаже!
Монахи, кто из них был поблизости, всполошились и тут же доложили священнику-наставнику. Священник вышел на крыльцо, поджидая гостей.
Экипаж остановился у ворот. Дежурный доложил:
– Отец Павел из Сланьска и с ним кто-то ещё.
– Открывайте ворота, пускайте нашего благодетеля, отца Павла. Лошадей и кучера накормите. Повару скажите готовить угощение.
Распорядившись, наставник вышел навстречу гостям.
– Вот привез тебе художника и богача с деньгами, брат мой младший. Ты рад?
– О, деньгам всегда все рады и доброму человеку тоже, – отшутился наставник, – Пожалуйте в наши комнаты.
– Э, нет. Раньше я поздороваюсь с твоей братией, а с тобой еще успеем наговориться. Я к тебе с ночлегом. Не против?
Наставник улыбнулся.
– Ну, где же братия? – суетился приезжий священник, – Их у тебя не так много. Все ли сегодня дома, не послал ли трудиться?
– Нет, брат старший, я в праздники никого не заставляю.
Монахи тут же прибежали и поклонились старику.
– Идите, братцы, и принесите из коляски мешок, там, в багажнике. Кучер вам даст, – сказал приезжий.
Монахи принесли мешок, отдали старику.
– Вот, а где Гжегож? А, ты здесь, хорошо. Вот что, Гжегож, тащите мешок к себе, а ты сам раздай всем поровну. Хорошо? – распорядился старик.
– Зачем, старший брат, ты это делаешь? Они не маленькие, – заметил наставник.
– Э, брат мой, они хотя и сивобородые, а тоже хотят полакомиться. Знаю по себе.

С моря вдруг подул ветер, и на небе появилась черно-бурая туча. Она быстро приближалась. Священник-наставник велел закрыть все двери и ставни на окнах.
– Гжегож, где ты? – спросил священник, выбежав во двор – А, ты тут. Иди и позови всех в большую залу на молитву. Видишь, какая гроза идет.
А ветер все усиливался. В большую комнату собрались все немногочисленные насельники монастыря. Наставник, окинув взглядом присутствовавших, спросил:
– А где наш брат Роман и малый Стасик? Ты их звал на молитву?
– Их в келии нет, я думал он с мальчиком у вас. Пойду, поищу.
Обыскав весь дом, Романа и мальчика не нашли. А тем временем разыгралась буря. Монахи перекрестились и побежали искать во все стороны. С трудом привели только мальчика. Он бегал по берегу моря и кричал, что было мочи: “Папа-папа, миленький, добренький, мой родненький, не утони! Если ты утонешь, я тоже утону! Папа!” У мальчика была истерика. Его принесли в комнату, но он ничего и никого не замечал. Он продолжал звать отца и просил его вернуться. Люди не знали, что с ним делать. Старый священник из Сланьска набрал в рот воды и сильной струей брызнул в лицо мальчика. От неожиданности тот перестал кричать.
– Ну, чего кричишь? Разве отец услышит? – спросил священник, – Надо другое делать.
– А что надо делать?
– На, выпей немного воды и успокойся. Вон, видишь, старшие братья побежали ему на помощь, а ты не кричи, лучше помолимся. Возьми спички и зажги свечу. Теперь встанем на колени, и повторяй за мной: “Ангел- хранитель, помоги моему папе добраться до берега. И разгони тучи, успокой ветер, мы тебя очень просим”.
– Отец, а как он поможет, у него лодка есть?
– Ему лодки не надо, он может ходить по волнам.
– И не утонет?
– Нет, не утонет, и все будет хорошо, – старик все время находил новые слова, отвлекая мальчишку от настоящего горя.
А монахи бегали взад-вперед: то к мальчику заглянут, то к берегу бегут смотреть, не вынесла ли волна Романа.
– Отец, ветер уже почти стих, и на поиски Романа на лодке поплыли шесть братьев, – сказал один из монахов.
– Хорошо, мой дорогой, – ответил тот, – Иди и принеси нам хорошую весть.

Солнце уже село, ветер стих, грозная туча прошла стороной, только зацепила одним крылом взволнованных людей. Монах вбежал в комнату и радостно закричал:
– Отец, наши братья нашли брата Романа.
– А где он сейчас?
– Его уже принесли в келью.
– Он живой? А воду из него выкачали?
– Отец-наставник с ними, просит вас зайти к нему.
– Я тоже пойду, – живо отозвался Стасик.
– Нет, Стасик, ты останешься здесь и подождешь меня, а я пойду и полечу твоего отца. Я доктор, а ты будешь мне мешать. Позже я тебя позову. Иди сюда, брат Николай, посиди с мальчиком и никуда его не отпускай.
Грозовая туча пронеслась быстро. Но сильный ветер взволновал море, волны вздыбились, вихри закружили струи дождя, льющегося с небес, смешивая их с брызгами, летящими с гребней волн. Монахи упорно плыли куда-то в круговерти шторма, но их было шестеро сильных мужчин и опытных моряков. Они подоспели вовремя. Опоздай они хотя бы на десять минут, Романа уже бы не нашли. На их глазах вихрь закружил лодку и опрокинул ее. Когда он пронесся, лодки уже не было, только человек то появлялся, то исчезал среди высоких волн. С большим трудом удалось приблизиться к Роману, уже почти потерявшему сознание. Холодная вода парализовала его тело, сковала подвижность. Втащив Романа в лодку, двое монахов принялись приводить его в чувство, растирая озябшее тело. Назад к берегу, плыть уже было легче, тем более, со спасенным человеком на борту.

С помощью старого священника Роман быстро справился со своим недугом, вызванным неудачной прогулкой по морю. И поздним вечером, укутавшись в теплый халат, Роман сидел с приезжим художником в кабинете священника-наставника.
– Ну, неудачливый путешественник по синему морю, как ты себя чувствуешь, не мутит уже? Можешь нам рассказать, почему ты мальчишку оставил одного на берегу, а сам пустился в плавание?
– О, отец, рассказать я могу и даже должен, но уж очень не хочется. Мне теперь и самому не верится, что ни с того, ни с сего уплыл от берега, совсем забыв о мальчике. Я видел надвигающуюся грозовую тучу, но уже ни на что не обращал внимания. Я явственно слышал крик, зовущий меня на помощь.
– Роман, а кто кричал, кто звал тебя на помощь, ты узнал голос?
– Да, отец, узнал. Только вы будете смеяться надо мной, если расскажу.
– Нисколько. Это, наверно, интересно и даже страшно слышать крик в пустынном море. Пожалуйста, расскажите, – попросил художник.
– Так и быть, расскажу. В общем, сидели мы с мальчиком на большом камне и удили рыбу. Но рыба не ловилась, возле нас ее не было. Смотрю, а дальше ее полным-полно. Решил подплыть к ней на лодке, но она все дальше уходила в море, увлекая меня за собой. Я остановился и решил, было, возвращаться к берегу, как вдруг услышал слабый отдаленный крик, но слов не разобрал. Я подумал, что кричит мальчик, оглянулся, но он спокойно сидел на камне и удил рыбу. Я решил, что мне показалось, и стал поворачивать лодку к берегу, но тут из морской дали послышался слабый голос и неотчетливые слова: “Роман, спаси же меня!” Я подумал, что кто-то тонет и зовет меня на помощь. Я налег на весла и поплыл в сторону голоса, но сколько ни смотрел, нигде ничего не увидел. И вдруг опять слышу, уже довольно громко и отчетливо: “Роман, спаси! Роман, спаси! Ты слышишь?” Я окаменел. Это был голос Янины Раевской.
– А когда ты узнал голос, ты повернул к берегу?
– Нет, отец, я замер на месте. Мне показалось, меня поразил столбняк. Я очнулся, когда буря уже разыгралась вовсю.
– Сын мой, Роман, почему же ты не перекрестился? Разве ты не знаешь, что это единственное наше спасение?
– Не знаю, отец, я в то время ничего не помнил. Только слышал ее крик.
– Отец, что это значит? – с немалым интересом спросил художник.
Но, отец Павел ему не ответил, только посмотрел многозначительно, и тот замолчал.
– Отец, что все это значит? Я тоже хочу знать, – спросил Роман.
– Это, Роман, значит, что ты фанатик. Забил себе девушкой голову, и бредишь среди белого дня. Интересно мне знать, как ты служил на границе, там ведь нелегко.
– Отец, мной были довольны. У меня даже есть звание капитана.
– Я с тобой согласен. Иди, отдыхай, а еще загляни к малышу, он, наверно, до сих пор еще не спит, дожидаясь тебя.
– Мой старший брат, сиди, я его сам провожу, – сказал наставник.
Когда Роман с наставником ушли, художник повторил свой вопрос:
– Отец Павел, а теперь вы можете сказать, что произошло с капитаном Зарецким?
– Да, могу, только ему об этом говорить не надо.
– Ни в коем случае не скажу.
– По-моему, с этой девушкой что-то произошло. Или она умерла, или находится в большом горе. А капитан Зарецкий славный человек, я его полюбил всей душой. Надо ему помочь. Первым делом надо разыскать девушку, а потом будем знать, как с ним поступить.
– Отец, я его заберу к себе, – сказал художник.
– А мальчик? Мальчика нельзя отнимать. Они теперь друг без друга жить не могут.
– О, я с удовольствием заберу и мальчишку. У меня, отец, есть за городом большая дача, большой сад и средств достаточно. К мальчику приставлю постоянного учителя. А за капитаном буду смотреть лично. Он мне напоминает моего дедушку и мать. Возможно, он самый близкий мой родственник из оставшихся на этом свете, – сказал художник.
– Я-то думал забрать его к себе. Но, вы ведете совсем другой образ жизни, и, конечно, ему будет у вас лучше и веселее. А вы, пан Зарецкий, кажется, тоже одинокий?
– Да, одинокий. Семьи у меня нет. Невеста моя умерла, а другой такой не нашел.
– О. тогда вы наверняка родственники. У вас одна мания, вы однолюбы. Тогда вы друг другу пара. Тут уж сомнений нет.
Закончив разговор шуткой, гости разошлись спать.

Кудыма нашел верный путь в поисках капитана. Он не пропускал ни одного заезжего двора, ни одной сельской корчмы, ни простой харчевни, – и, разумеется, продвигался по верному пути. Но, как говорится, не все так быстро делается. И, наконец, добравшись до Щецина, Кудыма потерял след капитана. Что делать? Возвращаться? Нет, нельзя. Ведь ни в одном заезжем дворе капитан второй раз не появлялся, а, значит, он где-то тут, но угадай, где? Полицию на помощь Кудыма не звал, это уже будет громкое дело, и поручик может воспользоваться, и, наблюдая за ним, выследить, где прячется Янина.
“Нет”, – думал Кудыма, – “Сам доведу дело до конца. Взялся за гуж, не говори, что не дюж, как говорит пословица”.
Объехав пару городков и ничего не узнав про капитана, Кудыма поехал в город Сланьск. В гостинице Сланьска в одном из регистрационных журналов нашел фамилию капитана. Он спросил у заведующего, не знает ли он, куда уехал капитан Зарецкий. Тот ответил, что не знает, но надо спросить в школе, потому что капитан ходил туда просить книгу для чтения. В школе заведующий сказал, что капитан с мальчиком поселились у священника.
Был уже вечер, когда Кудыма постучался в дверь священника.
– Кто-то стучит, пойди, посмотри, – сказал старик слуге.
Слуга вернулся и сказал, что какой-то человек спрашивает, у нас ли живет капитан Зарецкий. Старик встревожился, но, немного подумав, велел его пустить.
– Добрый вечер, уважаемый отец, – поздоровался Кудыма.
– Добрый вечер. Ты кто такой? Зачем тебе капитан?
– Мне надо с ним поговорить.
– Его уже нет у меня, он далеко. А ты говори, что тебе надо от капитана? И вообще, кто ты?
– Ох, отец, я его от самой границы ищу, я устал, как собака. А зовут меня Аверьян Кудыма.
– А, Кудыма? Капитан о тебе говорил. Но ты, кажется, денщик поручика Маревича?
– Был когда-то. Теперь я ни у кого не служу.
– Так рассказывай, зачем тебе капитан?
– Отец, я завтра приду, мне надо найти ночлег, устал я, и лошадь моя устала.
– Тогда ночуй у меня. Лошадь твою накормят. Раздевайся, и пока нам дадут ужин, немного поговорим.
– Ох, как мне надоела эта шинель, она мне всю спину ободрала. Когда изредка ее снимаю, мне кажется, чего-то не хватает. От августа месяца я все в дороге. Вы не можете себе, отец, представить, как мне надоело. Одного прячу, другого ищу, а про третьего думаю, как бы мне и добрым людям не встретился. Отец, долго сидеть не будем. Я завтра с восходом солнца опять поеду в дорогу. Мне только скажите, где капитан, чтобы я не искал его месяцами.
– Ты мне сперва скажи, зачем его разыскиваешь, тогда скажу, где он. А может, ты ему хочешь, зло причинить? Ты ведь слуга поручика Маревича?
– Я уже сказал, что был слугой, а капитану везу радостную весть.
– Что ты везешь? У капитана одно горе, и не знаю, что ты можешь сказать ему в утешение.
– А вот и могу. Я хочу сказать, что Янина Раевская на воле и если он хочет, может к ней поехать.
– Что ты говоришь, человече? Раевская жена поручика Маревича. Она что, с одним живет, а с другим хочет роман завести? И тебя на такое гнусное дело послала? Ну, Кудыма, как тебе не стыдно? Сколько она тебе за эту мерзость уплатила, наверно, часы золотые дала?
– Отец, вы увидели у меня золотую цепочку и догадались, что на ней есть в кармане часы? Часы то есть, но это мой трофей. Я их отнял у немца-перебежчика на границе.
– Так зачем же тогда понадобился капитан?
– Лучше я вам, отец, расскажу все по порядку, тогда вы все поймете.
– Говори, Кудыма, а то не могу понять, зачем замужней женщине другой мужчина.
– Ну, так вот. С той поры, как я в Казимировке нашел кольцо, и поручик у меня его подло отнял, я поклялся ему отомстить, но не находил подходящей мести. Он знал, что до конца военной службы я буду терпеть все его капризы. Я еще и остался у него в прислужниках, выдумывая, чем таким отомстить, чтобы он запомнил меня на всю жизнь. И нашел. Он держал в заключении Янину Раевскую, в старинной башне среди огромного леса. Как только девушка не сошла с ума, сам удивляюсь.
– А где же он сам был в это время?
– Он был и до сих пор есть. Он женился не на Янине, а на богатой чахоточной помещице. А Янину хотел превратить в свою любовницу. Но я вовремя выкрал ее из башни и спрятал в надежном месте. На это я потратил много времени, а еще больше времени ушло на поиски капитана.
– Вон оно что. И что, поручик издевался над девушкой?
– Да, отец, он даже ее бил за то, что не покорилась ему. И я боюсь, чтобы поручик не причинил какого зла капитану. Он сейчас разъярен, как бык.
– А ты его очень боишься?
– Боюсь, отец. Если с ним встречусь, он без разговора пошлет мне пулю в лоб. Он понял, что без моего участия девушка убежать не могла, раз после ее исчезновения я не явился на службу.
– О, Кудыма, у тебя благородное сердце, а я тебя посчитал недобрым человеком.
– Это мне нисколько не обидно. Ведь всякий может так подумать, если узнает, что я служил у поручика.
– Так ты говоришь, капитан в опасности?
– Я не утверждаю, но все же опасаюсь.
– Ну, Кудыма, нагнал ты мне страху. Я еду с тобой.
– А разве вы можете? Я буду спешить, задерживаться нигде не буду.
– Я тоже не буду.
– А где возьмете лошадей? У извозчиков кони плохие, они не бегают, а ползают, еле ноги волоча.
– Тройку добрых лошадей мы возьмем по соседству у знакомого помещика и поедем с тобой в карете.
– Если так, то хорошо. А долго туда ехать? Вы так и не сказали, где сейчас капитан.
– В Кракове. Вернее, за городом Краковым.
– Ох, ты. А я столько времени потратил впустую, все играл в кошки-мышки.
– Что уж теперь поделаешь. Если лошади помещика выносливые, на четвертые сутки будем на месте.
– О, отец, если бы у меня были крылья, как у птицы, я бы стрелой полетел.
– Успокойся, мой дорогой, птица тоже не стрелой летит.

Экипаж ритмично покачивался, лошади бежали размеренным шагом и пофыркивали носами, продувая ноздри от пыли. Кучер тихо напевал песню. В экипаже на главном сидении ехали двое мужчин, ничем не похожие друг на друга. Один, в черном длинном платье по самые щиколотки, немного тучный, совсем седой, с умным выражением лица. Другой, худощавый, подтянутый, лицо бронзового цвета, брови черные густые, красиво посажены над карими глазами, волосы густые, чуть волнистые, выглядывают из-под серой барашковой шапки. Мужчина в черном сидел, чуть нагнувшись, и, шевеля губами, читал утренние молитвы, перебирая в руках коричневые четки. Другой мужчина с бронзовым лицом прижался в угол и крепко спал. Отец Павел посмотрел на спящего Кудыму и заботливо укрыл его ноги кожаным фартуком. Кудыма от этого проснулся.
– Отец, я вам, наверно, здесь мешаю, я кажется храпел, но мне очень хочется спать.
– Ты мне совсем не мешаешь, и храпи себе на здоровье.
Кудыма был очень измучен. Первую ночь он сидел у священника, и они разговаривали до двух часов ночи. Вторую ночь спал только от одиннадцати часов до двух. В половину третьего они выехали в Краков, направляясь в дальнюю дорогу.
– Спи, сынок, отсыпайся, ты мне не мешаешь

Но, недолго Кудыме пришлось спать. Неожиданный случай взбудоражил путешественников. Уже светало, узенькая полоска неба над землей порозовела. Дорога в этом месте проходила между гор. В горах еще стояли густые сумерки. В экипаже все поддались сладкой дремоте. Кучер перестал петь, лошади трусили мелкой рысью. Казалось, и они задремали. И вдруг лошади захрапели и попятились назад. От толчка все проснулись. Кучер спрыгнул на землю и успокаивал животных, но те его не слушались, не желая двигаться вперед.
– Держи лошадей, не заставляй их двигаться, там что-то есть, я пойду, посмотрю, – сказал кучеру Кудыма.
Когда он еще приближался к тому месту, куда со страхом смотрели лошади, ему показалось, что между скал мелькнула тень. Кудыма метнулся за ней, но между камнями никого не увидел и повернул назад. А под скалой, в темном углу, лежал человек и корчился в предсмертной агонии. Возле него лежали рассыпанные деньги, бумажками и серебром.
– Кудыма, что там такое? Что ты там так долго?
– Отец, идите скорее сюда.
Подошел отец Павел, встал на колени и начал спрашивать умирающего.
– Как тебя зовут? Куда и откуда идешь?
– Я продал два быка на базаре, – с большим трудом ответил человек, – Я строюсь. У меня трое малых детей. Меня сосед зарезал, отнимая мои деньги.
– Как тебя звать и твоего соседа?
– Меня Мартин, его Демьян. Ой, бедные мои дети.
– Говори, Мартин, какой тяжкий грех имеешь.
– Никакого. Ой, дети мои, бедные сиротки.
– Мартин, о детях не беспокойся. Всю заботу беру на себя, а сосед твой будет в тюрьме.
– Кто вы?
– Священник Павел. А деньги твои при тебе, злодей не успел забрать, отдам твоим детям и дом им построю.
– Отец, благодарю вас.

Мартин скончался, священник прочел молитву, Кудыма снял шапку и тоже помолился. На дворе уже был день. Мертвое тело Мартына положили на подножку экипажа и поехали в его село. Кудыма нахмурил брови и сказал старику.
– Правда, отец, нехорошо в пути встретить покойника? Хоть бы ничего не случилось.
– Не надо, Кудыма, гадать на мертвых. На свете нет такого дня и часа, чтобы не было покойника и новорожденного. Тут нужно пожалеть бедную вдову и детей.
– А села покойник не сказал.
– Ничего, село, не город, там скорее опознают.
Село покойника нашли сравнительно легко, оно располагалось на пути путешественников.

Проехав часть города Кракова, путешественники выехали на проселочную дорогу. Густо посаженные липы еще не распустились, только набрякшие почки отливали светло-бронзовым цветом. День клонился к вечеру, Тучи плыли по небу одна за другой, в выбоинах на дороге стояли лужи от только что прошедшего дождя.
– Отец, далеко еще дача художника? – спросил Кудыма.
– Уже недалеко, еще полчаса и мы будем на месте. Вот обрадуется капитан известием, которое ты ему везешь. Вот проедем еще немного и повернем направо. Там начнутся каштаны вперемежку с тополями. Когда деревья растят свою зелень, в этом уголочке настоящий рай. У художника есть дом в городе, но он все время проживает на своей даче.
– Это его наследство?
– Нет, он купил его уже давно, у одного богатого человека, который уехал на родину своей жены, в Италию. Конечно, я бы такой дачи не купил. И разве это дача? Одно название. Она когда-то была дачей, но богач угождал своей жене, и из дачи сделал чуть ли не дворец. Вот увидишь, какая красивая. Одна сторона дома наполовину в стекле, длинная веранда, в ней стоят кадки с пальмами и другими диковинными цветами. А сад? Это не сад, а сплошной ковер. Вот мы и приехали. Ворота закрыты, но кто-то уже бежит.
Человек заглянул в решетку ворот и не очень вежливо спросил:
– Кто такие? Что сказать хозяину?
– Ты раньше открой ворота, а там мы сами скажем, кто такие.
– Я не открою, пока не скажете.
– Вот как! У вас новые порядки? Тогда скажи, что из Сланьска приехал старенький священник.
Человек окинул пристальным взглядом всех приезжих и ушел. Не скоро, но он вернулся вместе с хозяином. Художник тоже сначала внимательно посмотрел сквозь решетку ворот и, узнав отца Павла, велел открыть ворота.
– Какая неожиданность. Отец, что вас заставило ехать ко мне в такую даль? Или душа ваша почуяла беду, или случайно заехали?
– Какую беду? У вас что-то случилось? – забеспокоился старик.
– Случилось. Поручик вчера прострелил грудь капитану Зарецкому. Не знаю, выживет или нет.
– Кто-то возле него есть?
– Всех лучших врачей из города созвал.
– И что говорят?
– Разные мнения. Я уже голову потерял. Только нашел родственника, милого моему сердцу, и вот что случилось. Недаром девушка его звала. Она, наверно, умерла и его скоро возьмет к себе.
Художник говорил и плакал, утирая слезы платком.
– Дорогой Казимир, не отчаивайтесь, все в божьих руках. Я пойду, посмотрю и скажу, будет он жить или нет. А девушка жива-живехонька, только это пока секрет, никому не говорите. А вот ее спаситель, – указал священник на Кудыму. – Ну, пойдем. А ты чего стоишь, Кудыма? Пойдем вместе.
Но Кудыма стоял, как прикованный к воротам. Лицо его менялось от великой скорби до яростного гнева, рука машинально легла на рукоятку шашки.
– Отец, я не пойду.
– Это почему же?
– Я даже в дом не зайду. Если капитан меня увидит, он подумает, что меня поручик подослал. Я лучше сей же час поеду и спрошу своего бывшего господина, зачем он это сделал.
У Кудымы было такое выражение лица, что можно было догадаться, как он будет спрашивать поручика. Старик внимательно посмотрел на Кудыму и все понял.
– Кудыма, сию же минуту иди со мной и не смей без моего разрешения сводить счеты с поручиком. На это будет время.
Кудыма послушно пошел за стариком, но в комнату не входил, он боялся испугать больного. Посмотрел лишь в дверную скважину, как отец Павел осторожно брал за руку лежащего в бреду Романа. Когда старик вышел в коридор, Кудыма шепотом спросил:
– Ну, что? Будет жить капитан?
– По-моему, будет. Его вчера оперировали, вынули застрявшую пулю, а что он в бреду, не страшно.
Утро принесло радость. Роман пришел в сознание и всех узнавал. Но Кудыма ему не показывался, и про Янину старик запретил говорить до тех пор, пока больной совсем не окрепнет. Кудыма на даче у художника не задержался. Каждый день он спрашивал у отца Павла о здоровье капитана, и убедившись, что тот будет жить, уехал.

Янина сидела в маленькой уютной комнатке в доме лесничего и довязывала скатерть, которую вязала еще в селе Тарновке в доме Густава.
“Чей стол я покрою этой скатертью? Может, только свой и ничей больше. Так долго нет Кудымы. Хоть бы с ним ничего не приключилось. Я глупо сделала, что не поехала с ним. Но Кудыма ни за что не хотел искать Романа со мной. И правда, девушка ищет парня, а не он ее. Нет, хорошо, что он меня здесь спрятал. Дождусь Кудыму и поеду к своим. Что там дома обо мне думают? Наверно говорят, возгордилась, что вышла замуж за офицера. Ха-ха-ха, глупая Янина. А офицер оказался ненормальным авантюристом, хотел из меня сделать тряпку, устроить закулисную любовь. Ах, Янина, как ты Роману посмотришь в глаза? Нет-нет, напрасно я пустила Кудыму его искать. Разве только предупредить Романа, на всякий случай, чтобы остерегался встречи с дорогим своим братом Густавом. Густав злой, и может подумать, что Роман помог мне бежать из башни. Кудыма мне говорил, что Густав уже стрелял в Романа из-за меня. К счастью, получилась осечка. И почему мне Роман еще тогда не сказал? Гордость? Наверно за эту птичку тогда в саду, что я его так осадила, но он меня тоже обидел. Вот из какого пустяка вышла целая вереница приключений. И чем это все еще кончится,” – размышляла девушка.
Мысли Янины прервала жена лесничего, постучав в дверь:
– К вам можно?
– Пожалуйста, входите.
– Панна Янина, не скучно вам одной сидеть в этой клетке? Лес уже зеленеет, на дворе солнышко, цветы цветут, а птички выводят такие трели, что в доме не хочется сидеть.
– Пани Фрозина, а разве мне можно выходить на свет божий?
– Можно. Здесь никого нет, пойдем в лес, возьмем с собой Бурку для охраны и еще кого-то.
– Кого? – с тревогой спросила Янина.
– О, не пугайтесь, это мой племянник, вы его уже видели, славный хлопец, он тоже скоро лесничим будет, а пока практикуется у моего мужа. Я даже хочу познакомить вас с ним поближе. Может быть, он вам понравится?
– Вот еще, пани Фрозина. Я сейчас и не думаю о замужестве. Только Кудыма приедет, уеду домой.
– А разве не опасно? Вы не боитесь встретиться с этим, не знаю, как его звать, ну, с этим мужчиной, от которого бежали?
– Но, не буду же я здесь сидеть до седых волос.
– Так вот я вам и говорю, выходите замуж за моего племянника, будет вам защита и покой. Вы ему очень нравитесь.
– Спасибо за хорошие слова, но я хочу домой. Я давно не видела своих.

Залаяла собака. На пороге появился Кудыма. Пориветствовав Янину, он отдал ей письмо и ушел.
– Куда же ты, Кудыма? Cадись и рассказывай, где был.
– Читай, девочка, письмо, а я пойду, приведу себя в порядок. Видишь, какой я? Весь в пыли. Потом пойдем в лес, и я много чего тебе расскажу.
Письмо: “Уважаемая Янина Раевская! Пишет тебе незнакомый, но в будущем будет знакомым, священник отец Павел. Твоя великая потеря, Роман Зарецкий, нашелся. Но твой бывший жених стрелял в него с намерением убить. Провидение не допустило смерти, а только тяжелое ранение. Больной уже пережил опасные моменты, и есть надежда на выздоровление. Да храни тебя Господь, дитя мое. Отец Павел.
П.С. Янина, дитя мое! Повлияй и не допусти Кудыму к мести поручику, он в ярости может его убить. А я не хочу, чтобы Кудыма брал на душу смертный грех. Кудыма славный человек. Он берег тебя, а теперь ты его побереги”.
Прочитав письмо, Янина плакала и радовалась:
“Боже ты мой, и есть же на свете хорошие люди. А Кудыма? Это действительно ценный человек, хоть и простой. Как мне его уберечь, что ему такого сказать, чтобы он меня послушал. Что же, ехать с ним и смотреть, что он будет делать? Но, я ему в дороге только помеха, я слабая женщина. Да, слабая, а сколько из-за меня людям горя? Так вот, слабая женщина не можешь помочь людям физически, так помоги умом. Неужели я такая глупая, что не могу ничего придумать?”
В дверь постучали, и послышался голос Кудымы:
– Панна Янина, идем в лес.
– Иду, вот только оденусь.
Усевшись на выкорчеванное бурей дерево, Янина с замиранием сердца слушала рассказ о Романе. Как ураган отнес его в море, и он чуть не погиб, спеша на ее крик. О мальчике, который думает, что Роман его настоящий отец. И о неожиданном родственнике-художнике. И, конечно же, о монастыре, приютившем Романа с его названным сыном.
– Кудыма, а ты не спрашивал старика-священника, почему Роману в море послышался мой крик?
– А разве в прошлом году осенью ты не кричала, когда сидела в заключении в башне, и не звала капитана?
– Да, Кудыма, звала. Я в отчаянии кричала.
– Вот видишь.
– А мальчик? Это про него говорил Густав, что у Романа есть сын?
– Да, про него, но только капитан не виноват, А мальчика взял из жалости. Вот, когда увидишься, наконец, с капитаном, он тебе расскажет подробно, как получилось, что чужой мальчик зовет его отцом.
– Ты говоришь, что увидимся с капитаном. А не стыдно мне являться ему на глаза?
– Вот странные люди. То бегают друг за другом, а то уже готовы разойтись, – негодовал Кудыма.
– Тише-тише, Кудыма, не возмущайся. Я ведь. Ну, ты знаешь. После Густава мне стыдно.
– Какой тут стыд, если тебя обманули.
– Да, может и так. А что ты теперь будешь делать, поедешь к Марине?
– Конечно, обязательно. Я по ней очень соскучился и детишкам накупил подарков. Побуду у нее вот эти сутки и поеду еще раз повидать милого поручика и забрать у него мое кольцо. Он-то думает, что я про него забыл. Ага, как бы ни так. Ну, и про капитана ему напомню.
– Кудыма, скажи правду, что ты ему хочешь сделать?
– А что я должен с ним делать? Уж не думаешь ли, что сделаю из него чучело, поставлю в своей комнате и буду на него любоваться?
– Фу, какая гадость делать из человека чучело. Только дикари в далеких джунглях насаживают на колья человеческие головы и украшают ими свои дома.
– А я не дикарь, и голова поручика мне не нужна. Я только морду ему разукрашу, чтобы жена его больше любила. Вот и все. А за капитана, уж не знаю, что ему делать. Наверно, все-таки придется ребра посчитать.
– Но ты можешь его убить?
– Запросто.
– Кудыма, вот этого-то не делай.
– А это почему же? Что, жалко стало?
– Нет, не жалко ни капельки. Только я не хочу, чтобы ты запачкал свою душу и руки. И еще одно важное обстоятельство. Если ты поручика убьешь, от тебя откажется Марина.
– Ох ,ты, чертовщина. Да, это ты верно сказала. Не буду его убивать.
– Кудыма, я вот что придумала, чем его наказать. Я его разоблачу перед женой и тещей.
– Как же ты это сделаешь?
– Очень легко. Напишу про него письмо, только надо, чтобы оно попало им в руки без ведома других.
– О, это для меня запросто. Я ведь там жил и знаю все ходы и выходы. Здорово придумала, девочка. Пиши, панна Янина, а я пошел в село. А завтра или послезавтра приеду за письмом. Иди в дом и одна не гуляй. Никто не знает, что у поручика на уме.
– А разве он может сюда проникнуть?
– У него нюх собачий, как у всех пограничников. Пиши письмо, а я пошел, – попрощался Кудыма.