Притча о Гегеле и Дереве свободы

Весною 1791 года, Drei Kameraden из Тюбингена – Гегель, Шеллинг и Хёльдерлин – участвовали в посадке Дерева Свободы. Вдохновила их, разумеется, недавняя революция – хотя  СВОБОДА там ссоциировалась уже не с деревом, а с гильотиной: в самом разгаре была Эпоха Террора – террора, верного спутника свободы.

В общем, три друга – поэт, философ и мистик – посадили Дерево Свободы. Посадили и запели Марс... нет-нет, Марсельезы еще не существовало. Оду An die Freude? однако и она еще не была положена на музыку... Ну, наверное, три немецких товарища спели «Взвейтесь кострами...» (в конце концов, Россия – единственная страна, где Французскую революцию называли «Великой»!..)

...Вскоре после этого, Франция была брошена в топку всеевропейской революции. А Георг Гегель, от греха подальше, укатил в швейцарский Берн, где вплотную занялся философией.
Тем временем, происходило много и внешних событий: падение якобинской диктатуры, термидорский переворот, Директория... вёл войны тщеславный Наполеон, потом, танцевал Венский Конгресс, а казаки освобождали Европу от французов...
Между тем, сам Гегель стал, так сказать, вершителем идей в европейской философии и других политических науках! – его читали и слушали все: от верноподданных империи и католической Церкви до анархо-террористов, от славянофилов до экзистенциалистов (тогда, еще одного только экзистенциалиста, Сёрена Кьеркегора)...

С того дня, как три товарища посадили Фрайхайтсбаум, минуло почти тридцать лет. Друзья рассорились: Шеллинг был отвергнут, и сам отверг философию, а Хёльдерлин ушел в безумие... И вот, как-то раз, Гегель решил проведать плод их юношеских забав: «Как там наша Свобода?..», думал король философии, приближаясь к заветному месту под Тюбингеном.

Но что это?!
«Где наш Дуб свободы?! Вон, вокруг вырос целый лес – поди, найди в нем  то дерево!.. боже, дерево посвящено революции, а от самой революции кроме реакции давно уже ничего не осталось...»
Гегель углубился в тюбингенскую лесопосадочную зону. «Быть может», – размышляло Зеркало всякой революции, – «Весь этот лес и есть Лес Свободы? Но нет, это невозможно: деревья мешают взаимной свободе! А где златая цепи Необходимости на Дубе том? – да кто же оставил бы в покое? – ведь золото, и само по себе, символ свободы..» – мрачно прокомментировал ситуацию маститый лоб светила парой новых морщин.

«В общем, у каждого дерева есть черты, которые полностью похожи на другие, или полностью на них непохожи», – размышлял Гегель, выходя из условных Трёх Сосен леса-ровесника столетия, – «Условно, мы можем указывать на бесконечное сходство всех деревьев, произрастающих здесь, и одновременно – об их бесконечном различии. Но говорить о Дереве Свободы уже, увы, не приходится – подытожил сложившуюся картину Венец философии.