Вишня

(серия автобиографических очерков о жизни и судьбах людей небольшого промышленного города постсоветской республики на рубеже 80-х–90-х годов)

Наш квартал граничил с пахотными полями деревни Г… и прилегающими землями, которые считались «ничейными». На самом деле и земли принадлежали совхозу, но поскольку комбайны не могли проехаться по колдобинам и холмам, до поры до времени они оставались непаханными. В конце февраля там расцветали подснежники, в марте — фиалки. Летом и осенью покрывало из желтых одуванчиков простиралось вдоль полей почти до самой деревни Г…
Жители квартала с годами прибрали к рукам «ничейные» земли и разделили между собой каменной кладкой. Получилось что-то вроде игры в «музыкальные стулья»: своими шестью сотками на периферии города обзавелись те, кто раньше всех получил квартиру и перебрался из общежитий с прусаками в чистенькие новостройки.

Поначалу никто не рассматривал маленький огород в качестве источника пищи. Огород считался местом, где жарким летом под сенью акаций или яблонь можно скоротать время: почитать книжку, поиграть с соседом в нарды. Строительный мусор, панели, арматуры, горы песка и цемента настолько захламляли пространство, что люди инстинктивно пытались отгородиться от этого в своем зеленом уютном уголке. Каких-либо удобств в виде ржавых, скрипучих качелей для детворы не предвиделось — рушилась страна, не до детей было… Тем не менее никто не жаловался: дети получили тонны строительного мусора и небольшую асфальтированную площадку между двумя многоквартирными домами для травмоопасного футбола, жители второго и третьего этажей этих домов получили новую головную боль, а остальные любовались своим огородом, заросшим многовековым сорняком.

Огород есть. Что дальше? Отец смастерил деревянную скамейку и небольшой стол у импровизированной калитки. Рядом со скамейкой посадили яблоню. Дед принес из деревни саженцы вишни. Наши соседи по участку принялись за то же самое, хотя не у всех получалось одинаково хорошо. Рабочие, инженеры, учителя, врачи, надо признать, не самые искусные садоводы.
Деревья поливали питьевой водой, которую ведрами таскали из дома. Те, чей огород был рядом с домом, перебрасывали конец шланга через окно, а другой конец подключали к кухонному крану. Аналогичным способом летом мыли ковры. Огородники, воспользовавшись моментом, спускались во двор с ведрами и выстраивались в очередь за водой. Таскать воду оттуда было проще, чем из дома. «Хозяйка шланга» делилась с соседями водой, но в сердцах проклинала, поскольку вереница «муравьев-носильщиков» с пустыми ведрами не имела конца и края.

Шли годы, прилавки магазинов стремительно пустели. Соседи стали присматриваться к участкам более серьезно — уже не с эстетической, а с практической точки зрения. Красивыми цветочками сыт не будешь, вот если посадить картошку, кукурузу или фасоль… Но до фасоли с кукурузой начались территориальные споры между соседями и перемещение каменной кладки в пользу той или иной стороны. На смену символическому  каменному «бордюру» пришли высоченные заборы. Отец решил, что забор — элемент лагерного антуража и попытался отгородить участок тонкой алюминиевой проволокой, которая ни от чего не защищала и по сути играла декоративную роль. Проволока исчезла в ту же ночь. Килограмм алюминия тогда можно было обменять на батон черного хлеба. Делать было нечего, отец снова обмотал участок проволокой. В конце-концов, после третьей или четвертой неудачной попытки он обмотал огород стальной колючей проволокой. Благо, в нашей необъятной стране нехватки в колючей проволоке никогда не было.

Деревья начали плодоносить. Особенно радовала нас молодая вишня, которая осталась в память о покойном деде. Мы относились к дереву как члену семьи. Бабушка часто смотрела из окна на это дерево и радовалась, когда шел дождь:
— Ну, вот,— приговаривала вполголоса она,— теперь наша красавица напьется вдоволь.

В том году мы собрали два ведра вишен, из которых получилось несколько банок варенья.
— На что вам колючий забор, ваша вишня не годится для топки,— вопрошал сосед по участку, присаживаясь к нашему новогоднему столу.
— Вы попробуйте варенье.
— Да, действительно, вкусно. Не зря дед М… ездил за саженцами так далеко. К нам воришки тоже перелезают.
— Караулить их легко, окно выходит в сторону огорода.
— Не успеваю я за ними. Пока заметишь, спустишься, добежишь... А зимой без теплой одежды на улицу не сунешься.
— Думаете, рискнут перелезть через забор, зная, что хозяева поглядывают?
— Сейчас такие времена… хотя вашему вишневому саду ничего не грозит.
Он встал из-за стола и подошел к окну.
— Вон там наш сад, как на ладони.
Луна тусклым светом озаряла все вокруг. Пшеничное поле, покрытое толстым слоем снега походило на огромную хоккейную площадку.
— Слушайте, а там кто-то есть…
Пока сосед пытался нащупать фонарь в кармане брюк, оттуда донесся глухой стук.
— Эй, кто там?! Ты что творишь, гад!
Свет фонаря был направлен в сторону звука. Вдруг под нашим вишневым деревом замерцали две белые точки. Это были испуганные глаза негодяя, который от внезапной вспышки на секунду оцепенел.
Он бросился в бега, хотя с его тучной комплектацией это было затруднительно: c каждым рывком все больше увязал в снегу. Кое-как добрался до забора с колючей проволокой и исчез за горой строительного мусора.
Утром мы обнаружили следы крови на проволоке и на снегу. Дерево наше не уцелело, от малейшего дуновения ветра могло свалиться на бок. Мы только обмотали рану куском тряпки и полиэтилена, надеясь на чудо.
Вечером отец встретил соседа с нашей лестничной площадки с забинтованной ладонью.
— Что у тебя с рукой?
— Да так, зацепился за что-то режущее. Ерунда. Уже сполоснул огненной водой,— улыбнулся он.
— Не ерунда. Береги себя.

Весной он скончался от сердечной недостаточности. Много пил. В день похорон его тучную фигуру с трудом удерживали несколько мужчин. Впервые за несколько лет жители нашего дома хоронили не молодого призывника, погибшего от пули неприятеля, а своего соседа. Зима выдалась тяжелой.

Но чудо все-таки свершилось: вишня зацвела.