Легенда и жизнь

Когда мне исполнилось 18 лет, я уехал в Орел. Бросил учебу в пединституте – оставил всё, и уехал. Мне казалось, что я задыхаюсь.  Тупая институтская жизнь, зачеты и экзамены – никакой поэзии. Самое тяжелое – пережить слезы матери. Она ничего не сказала. Молча наблюдала, как я собираю вещи в старый портфель. А когда я уходил, подошла к двери и остановилась. Посторонилась.   Полдороги мне чудились ее большие глаза, а в них слезы.
   Она не понимала меня – так мне казалось. Как жить в этом маленьком уральском городке и каждый день ездить на автобусе в институт? Так и жизнь пройдет. Тянули тургеневские края. Очень хотелось поселиться в орловской глубинке, где на развалинах дворянского гнезда – школа. А я в ней учитель. Ну и что, что нет диплома! Можно работать и учиться.
   Поселился в деревне Некрасовке – под Орлом. Квартировать меня пустил высокий худой старик, одиноко живущий на краю деревни.  Выделил  комнату с высокой железной кроватью, на которой во время оккупации спал какой-то немец. Так мне дедушка рассказывал. Романтично! Дух захватывало!
   В школу меня не взяли. Да и как могли принять на работу желторотика, который и объяснить толком не может, зачем приехал. Стихотворение в прозе про тургеневские места, которое я сочинил по дороге в Некрасовку, впечатления не произвело. И в мою жизнь пришел кошмар. Один на чужой сторонушке. Дедушка требовал деньги за постой, а у меня ни копейки не было.
   Я бежал от него ночью -  помогли  деревенские мальчишки. Принесли  буханку хлеба и старые шерстяные перчатки, чтобы руки не мерзли – «октябрь уж наступил». Добрался пешком до Орла,  зайцем на электричках до Москвы.
   Курский вокзал встретил шумом и гамом. Я отыскал скамейку в уголке, на которой спал. Милиция почему-то не трогала, видимо, очки и домашний вид интеллигентного мальчика не возбуждали у них интереса. Днем болтался по улицам, надеясь найти немного денег, чтобы купить хотя бы булочку.
   Как-то ночью на моей скамейке очутилась бабуля. Я и не заметил, откуда она появилась.  Мне показалась, что она напоминала старушку-волшебницу из сказки «Цветик-семицветик».  «Из дома что ли выгнали?», - спросила ласково. Я что-то промямлил. В памяти остался необыкновенный вкус от ее пирожков. А чай она наливала в стаканчик-крышку от термоса. Я ел и рассказывал.
А потом она повела меня к кассе и купила билет до Свердловска. Сунула пирожки в газетке, какую-то книжку. И сказала: «Маму не забывай».  Голова кружилась от волшебства. Настоящего волшебства.
   Мне страшно было открыть дверь и войти.  Мама подошла, обняла. У нее сильно вздрагивали плечи. Но она молчала. Молчала до одного момента. Но о нем позже.
   Потом я восстановился в институте, и обычная жизнь, некогда прерванная, потекла спокойно.
   Прошло немного времени, и я отправился воспитателем в пионерский лагерь. Достался первый отряд – «старшаки», как мы говорили. Появилась традиция: в вечерней палате я читал вслух разные книжки. А ребята слушали. В ход пошли и повести Гоголя, и Бестужев-Марлинский, и немецкие романтики. Как-то я отправился на выходной, чтобы передохнуть и взять очередную книжку. В руки попался бабушкин подарок на Курском вокзале. Это были рассказы Андрея Платонова. Волшебство продолжалось.
   В ближайший вечер я прочитал моим отрядникам «Разноцветную бабочку».  Наше внимание привлек Тимоша.  Бабочки умирали в его руках, воробей убит камнем. Затем эта жуткая пропасть, как каменный мешок, как одиночное заключение. «За призраком погнался», - решили мы дружно. Природа наказала его – вот и провел свою жизнь, как колодник. А старуха Анисья не привлекла наше внимание. Старуха как старуха. Сына ждала и дождалась. Бог счастье ей послал перед смертью. Да и что мы понимали? Молодость слишком эмоциональна.
   Много времени пролетело с той поры. Мне 60 лет, а маме скоро 91. Я приезжаю к ней раз в неделю. Она к моему приезду варит суп и делает котлеты. Походит по комнате – и полежит. Потом снова начинает ковылять по хозяйству. Старенькая. Сгорбленная.
   Мы не включаем телевизор – он нас с мамой раздражает. Мы книжки читаем. Мама лежит, а я читаю. Паустовского, Бунина, Куприна. А потом говорим о прочитанном – перед сном.
  И снова Андрей Платонов явился в мою жизнь неожиданно. Клянусь! Случайно наткнулся на ту уже потертую книжку. Мама прослушала «Разноцветную бабочку». Но говорить не стала. Я заметил, что она разволновалась. Ну и я не стал говорить, раз такое дело. Потом она пошла  в ванную, зубы почистила. Подержала в руках полотенце и вдруг уронила его. Я поднял. Легла в кровать, немного повернулась в мою сторону и сказала: «Старуха Анисья – это я. Мать Пресвятая Богородица! Как я тогда тебя ждала. Как ждала. Богородица тогда помогла». И повернулась к стене. Спала ли? Не знаю.