Сон

                Эпизод первый.

  День был беспокойным. Утренняя пробежка до работы, суета, вечерние дела. Всё как обычно.
  В минуты паузы перед сном большое наслаждение доставил чай – крепкий, душистый, горячий.  Вечерняя прохлада врывалась в комнату через открытый балкон, но душный вязкий воздух, оставшийся от знойного дня, словно стеной, вставал на пути долгожданной ночной передышке.
  Чай кончился – пора спать. Не хочется, но усилием воли закрываю глаза. Еще немного и усталость берёт своё. Мне снится сон…
  Зной! Кажется, камни – и те вопиют о пощаде, стонут о капле воды из ведра у мальчика, что несёт её неосторожно в дом, расплёскивая. Синее небо режет глаза, словно это не синь, а испытание для ввысь устремлённого взгляда. Пальмы, ласкаемые ветерком,  величественно и важно шевелят ветвями, будто что-то хотят сказать на своем языке жестов. И холмы, скалистые, покрытые тем, что весною было травой, теперь же лишь пыль под обувью путника.
  На холме стоит человек. Длинные волосы, длинная одежда. В нём нет ничего особенного, но что-то заставляет взгляд застыть, замереть, а ум изумиться! Грубые руки плотника? Ноги в поношенных сандалиях? Плащ – просто ткань, обёрнутая вокруг тела? Глаза! Конечно они! Казалось, синева неба сошла на них, заструилась прохладой и нежностью колодезной воды. Воды Жизни!
  Слышу его слова, не все – отрывки: «…молишься, не будь, как лицемеры…», «…чтобы показаться перед людьми…», «…молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне…». И вдруг слышу отчётливо: «Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.»
  Это же Иисус! Я понимаю, что проснулся. Сон был так ярок, так реален, будто я не спал, а прилетел на машине времени из Иудеи сегодня днем. Холодильник дарит луч света в тёмной комнате и прохладную бутилированную воду. Нужно спать, завтра не менее трудный день. Я опять засыпаю…
 
                Эпизод второй.
 
«…Равви? Ты всем говоришь в притчах. Вот и Твоя молитва – чудна и непонятна, объясни её нам!» - слышится голос. Сейчас мне кажется, что это был Пётр. Я вижу двенадцать мужчин разных возрастов, разного вида. Кто-то внимательно смотрит на Иисуса, кто-то чинит одежду, кто-то подсчитывает деньги проклиная песок, укравший последний оброненный обол.
  «Я объясню, внимайте!» - Иисус подложил сухую ветку в огонь костра. Его задумчивый взгляд устремился в небо. «Отче наш…» - ветка треснула под напором фиолетово-рыжих языков пламени – «это Небесный человек – Тот, Кто внутри нас, Тот, Кто говорит с нами на языке нашей совести, Тот Единственный, Кто слышит наши молитвы и помогает нам принять правильное решение в трудном выборе между добром и «добром».
  «…сущий на небесах…» - означает место Его пребывания. Но напрасно будете искать Его в голубых далях. Напрасно, в поисках Его, будете считать звёзды. Эти Небеса не для глаз человеческих, и не душой познаете Их, но Дух, который в вас, откроет вам внутренний взор, если будете достойны!
  «…да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое…» - это призыв мятущейся души вашей, истосковавшейся о Доме своем на этом трудном пути, что зовётся жизнью, в этой тяжёлой одежде, что зовётся телом. И только имя Отца нашего достойно священного трепета при упоминании о нём!
  «…да будет воля Твоя и на земле, как на небе;…» - это цель ваша на этой земле! Да сольёте волю вашу с Его волей! Как наверху, так и внизу! Нет большего подвига, чем слиться воедино с Отцом вашим, и как Он чист и свят, так и вы в том же пребывайте. Истинно, истинно говорю вам – ещё не кончится путь ваш, как пребудете в Царствии Его!
  «…хлеб наш насущный дай нам на сей день…» - то означает, не хлеб, что на базарных лотках лежит, а тот Хлеб, что питает душу вашу и сердце ваше. Хлеб Жизни и Истины, без которого погибнет душа ваша!
  «…и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим…» - разве не знаете, что каждый раз, когда даже еще не преступили закона – земного или небесного, а только замыслили то в сердце, уже тогда оскорбили Отца вашего, который в вас. Но как вы прощаете согрешившим против вас, так и Отец ваш Небесный не помнит обиды, если искренне плачет сердце ваше по грехам своим.
  «…и не введи нас в искушение…» - Отец никого не вводит в искушение и Сам искушаем не бывает, но голос Его всегда в вас пребывает. Просите, дети, слышать душою голоса Его, да не впадёте во грех.
  «…но избавь нас от лукавого…» - в чём лукавство века сего? Ты скажешь: «Я милосерден». Иной скажет: «Молюсь и пощусь». Третий: «Соблюдаю субботы». Так ли это, дети?! Разве милость есть - отдавать от избытка своего?! Или постом стяжаешь Царствие, когда кроме хлеба ничего не можешь купить?! В субботнем ли покое праведность думаешь обрести?! Дух лукавый застит глаза тем, кто думает в храмах пустым поклонением оправдаться! Просите Отца вашего открыть вам очи…
  Иисус замолчал. Молчали ученики. Ночь стала беззвёздной и небо как-то сузилось, став похожим на мой потолок. Нет – это не небо, просто я проснулся. Холодный пот градом струился по моему лицу, наволочка стала мокрой насквозь. Спать больше не хотелось, вышел на балкон. Вдали на востоке занималась заря. Ранние птахи набирали обороты своих трелей. Наступал август. Начиналась новая жизнь…
               
                Конец!