Семь розовых кустов

Есть такие люди на свете: у них всё хорошо, но это понимают все, кроме них самих. Сами они ноют. Ноют, что у них нет свободного времени, что их не понимают коллеги, что у них трещина на подошве, что люди - идиоты, что у них ни на что не хватает времени, что они плохо переваривают, скажем, лук и красное вино, что они слишком толстые, что они хотят в монастырь, что они хотят жениться, что у них нет свободного времени, что какие-то невероятно крутые витаминки продаёт только одна аптека в стране, и та злоупотребляет своей монополией, что они непременно уволятся, что им опять приходится краснеть за папу, что мама с папой несчастная, что люди идиоты, что у них ни на что не хватает времени... А потом от ужаса перед списком дел на выполнение, набирают ещё больше проектов, которые надо выполнить, охают от ещё большего ужаса, клянутся уволиться с работы, жениться, уйти в монастырь, похудеть, чтобы жениться и найти, наконец, это чёртово свободное время, как только уволятся, женятся, уйдут в монастырь, похудеют и посадят семь розовых кустов.

А люди, окружающие таких людей прочие люди делятся на два типа: тех, что им мешают, и тех, что не вмешиваются. Впрочем, я как-то даже отличилась, сумев помочь: перевела бабушку через дорогу пока наш супермен спасал мир и не знал как разорваться ещё и на бабушку. Удержаться в любой из категорий сложно, особенно когда супермен тебе не безразличен, когда желаешь ему самого лучшего и банально задолбало его нытье. Поэтому, как только Женя вступил в очередную фазу "не хочу в монастырь, хочу жениться", мы (в который раз) затаили дыхание...

На самом деле, "жениться" он пробовал не раз, и в каждом случае выбирал таких женщин, с которыми заведомо ничего не могло бы получиться. Это были больные, неуравновешенные, несвободные и так далее, в общем, девушки-катастрофы.

Одна была ходячим пособием по патологии и психопатологии впридачу. Её в лицо знали владельцы ряда кафе, куда вход ей был уже воспрещён, а в тех, откуда её ещё не отлучили, её в лицо, да и не только в лицо, знали другие завсегдатаи. Все кричали: "беги от неё, себе дороже", а Женя согласно кивал, говорил, что и в мыслях не имел и... За свой счёт таскал её по врачам, часами разговаривал с ней о жизни, выгуливал её по ресторанам. Всё испортила сама девушка, в своей наивной простоте слишком рано заявившая, что Женя - единственный, кто её понимает и терпит, а потому она хочет за него замуж и нарожать ему кучу детей. Ещё пару встреч Женя старался не замечать, как она отчаянно крутит волосы, берет его за ручку, восторженно пожирает его глазами и им восторгается. Потом Женя не выдержал и сбежал - благо на работе был очередной аврал, которым можно было отгородиться от всего мира.

Другая девушка была такой робкой, что тихо ходила повсюду, куда бы Женя её не приглашал. Благодаря чему, это можно было бы назвать самым долгим романом в его жизни. Года три они не решались взять друг друга за ручку. Когда решились, Женя решил заодно познакомиться с её родителями, дабы получить благословение на большее. Родители ещё два года кормили Женю пирогами маминого приготовления и слушали его нытьё, папа пил с ним за брудершафт, а девушка терпеливо ждала "первого шага". Женя охотно ныл и ей о своих проблемах, а попутно выискивал в девушке недостатки, вроде недостаточной религиозности, излишней робости и слишком большой зависимости от мнения родителей, в частности, папы-диктатора. Первый шаг совершил на шестой год их знакомства некий пилот международных линий. Женя стоически вынес этот "удар", благословил девушку на счастье и стал ныть, что её совсем затерроризировали родители, сующие нос в её личную жизнь, которая наконец то стала налаживаться, да как ей тяжело, когда муж подолгу в разлетах. Впрочем, нытье не мешало ему абсолютно платонически скрашивать будни девушки, когда жених был "в разлетах", и дальше бухать с её отцом, если жених был дома.

Вариант "охмурить родителей" Жене так понравился, что в следующий раз он с него и начал. Не дожидаясь, пока 18-летняя нимфа обратит на него свой взор, он пригласил её родителей на просмотр его активов (двух квартир и гаража), на службу в церкви и на званый ужин, он врал напропалую про то, что ему нравится, а что нет, изображая из себя копию своего более успешного в личной жизни старшего брата. Будь на месте её родителей Харита Игнатьевна Огудалова, дело непременно закончилось бы маршем Мендельсона. Увы, попал он скорее на господ Кнуровых, которые хорошо провели время, но дочку по таким пустякам решили не дергать.

Одна из девушек не стеснялась ни сделать первый шаг, ни заткнуть его нытьё. Она хреново разбиралась в мужчинах, но отлично в их инстинктах. Возможно, она бы довела его до алтаря... Не закончись всё истинной трагедией в лучших традициях Твин Пикс. И эта Лора Пальмер, настоящая, а не выдуманная, навеки заняла своё место в Женином сердце... И на городском кладбище.

А ещё одна девушка была психотерапевтом. Профессия позволила ей избежать целого ряда типичных ошибок её "коллег по стихийному бедствию", а так же избежать бессмысленно потраченных лет ожидания того, что Женя решится. Когда они поняли, что они друг другу подходят, она поставила Жене абсолютно невыполнимое условие: бросить всё и последовать за ней в другую страну и другой город. Всё - это все его миллион проектов, из-за которых семейная жизнь была бы совершенно невозможной. Естественно, она была тут же обвинена в непроходимой тупизне и чрезмерной истеричности. Но ни одно из этих обвинений не помешало им и дальше общаться по интернету, без каких-либо ожиданий. Ни одно из них также не помешало Жене бегать и помогать ей каждый раз, когда она бывала проездом в нашем городе.

Годы шли, Женя приближался к сороковнику. Друзья шутили, что в таком возрасте стыдно оставаться девственником, знакомые церковники звали в монастырь, а Женя поступательно наращивал список непреложных требований к потенциальным невестам. Он всё ещё искренне верил, что встретит свою половинку, регистрировался на сайтах знакомств для верующих, даже писал письма девушкам, предложенным роднёй. Письма он, правда, кодировал либо на языке программирования (жертва обольщения была айтишницей), либо на венгерском (девушка имела там корни), либо ещё как в зависимости от имеющейся информации.

И вдруг случилось то, что никто не ожидал: нашлась дива, которая не только разгадала очередной "код да Винчи", но и совпадала по всем прочим критериям. Дива по имени Василиса не имела ни родителей, которых можно было бы "впечатлять", ни наследственных заболеваний; она мечтала о детях, была верующей, работала медсестрой, имела достаточный для Жени уровень IQ и даже умудрилась на первом свидании поцеловать его на прощание. Казалось бы, после такого наш обязательный и набожный Женя просто обязан был, как честный человек, на ней жениться! Поэтому мы и затаили дыхание: было интересно, как он будет выкручиваться. Пикантность ситуации добавлял тот факт, что Женя видел в этом свой "последний шанс".

Увы, это только в сказках есть Василиса Премудрая, которая в любой трудной ситуации отправляет мужа спать и делает за царевича втихаря всю трудную работу, да так, что все царевичу только удивляются. Надо хлеб? Будет каравай. Надо ковёр? На тебе трехмерную карту с геолокацией. Надо пару на бал? На тебе Нефертити, Клеопатру и Клаудию Шиффер в одном флаконе и в платье от Prada. А в остальное время сидит себе на подоконнике да мух молча ловит, ни тебе "мусор вынеси", ни тебе "почему носки разбросал".

О таких Василисах Премудрых Женя мог только мечтать: чтобы и проекты ему упорядочила, и новыми обеспечила, и восторгалась им, а попутно ему и дети, и статус, и почёт, и всё прочее. Конечно, он понимал, что полной халявы в настоящей жизни не бывает. Он осознавал, что такой решительный шаг, как семья, изменит его жизнь навсегда, и поэтому выбирал так же основательно, как если бы ему грозил переезд за границу.

Василиса Обычная и представить себе не могла, по скольким параметрам проводился её анализ и сколько гипотетических ситуаций проигрывались в Жениной голове; как часто она была на грани полного краха. Анализ усложняли те самые семь розовых кустов, которые Жене ещё предстояло посадить, закончив все остальные дела, прежде чем разрешить себе пойти на бал, то есть, зайти с Василисой дальше робких поцелуев.

И вот незадача, в настоящей жизни не бывает и волшебных крёстных, которые распределят твои проекты по членистоногим, грызунам да птицам. Там есть только Василиса, чьё терпение может храниться долго, выстаиваться, беречь её, а потом полыхнуть разом, будто лягушачья кожица, унося её в далёкие дали.

Так, в принципе, и произошло. Только не с Василисой. Такое, видать, нынче время, что мужчины мечтают о сказочных царевнах, а на деле сами ведут себя как вышеупомянутые. Василиса терпеливо ждала, покуда Женя "испечет каравай да соткет ковер", а стоило ей пробиться и залезть Жене под (лягушачью) кожу, тот моментально заявил:
- Ой, всё!
- Что? - спросили мы.
- Всё! Всё пропало! - обречённо заявил Женя.
- Может, таки, не всё?
- Полный песец! - объявил он, - Василиса - идеальна.
- Мы тебе это и раньше говорили...
- Вот теперь она во мне точно разочаруется! Ей же нужен мачо, который о ней позаботится, который ей даст раскрыться, который ей детей наделает... И чтобы в постели не подвёл... А как она со мной рядом по улицам ходить будет, чтобы не стыдиться... - тирада длилась ещё минут пять, после чего Женя окончательно и бесповоротно заключил, что ему одна дорога - в монастырь. В общем, выкрутился.

К монастырю он готовился крайне основательно. Он уволился из школы, переписал всё своё имущество на родню, передал племяннику на вечное хранение свою коллекцию плюшевых игрушек, исповедовался, навестил всю родню и написал Василисе длинное письмо, в котором объяснял, почему он никогда не мог бы сделать её счастливой. Письмо полагалось нам ей передать, когда он уедет достаточно далеко. Мы до последнего надеялись, что он по своей извечной традиции в последний момент передумает, зароется в кучу других проектов и задач, но Женя сознательно отрезал себе все пути к отступлению. Лишь бы не сорваться, не передумать. Словно он внезапно понял себя и... Решил себя добить.

Когда он уехал, мы отдали Василисе её конверт. Она вдумчиво прочитала письмо, а потом расплакалась. И наступила тишина, без нытья и без беспокойств, без вечного движения и без той феерии ожиданий и удивлений, каковой заполнял наши жизни Женя. Но и без него жизнь продолжалась. Были свои вызовы, свои проблемы, своя суета.

Тем временем, Женя приехал в свой заранее придирчиво выбранный монастырь, где заранее договорился о том, что его примут послушником. Отец настоятель попросил только чтобы Женя исповедовался и привёл все причины такого поворотного решения. А потом поручил Жене одно единственное дело: заботу о грядке перед его окнами. Там росли самые обычные кусты роз, очень молодые, в количестве семи штук. Жене полагалось сделать так, чтобы они выросли пышными и красивыми.
- Это твоя возможность проявить себя и показать, на что ты способен, - многозначительно заключил отец-настоятель.

По своему обычаю, Женя взялся за дело с полной ответственностью. Он прочитал всё, что было в интернете про розовые кусты и уход за ними. Он типизировал их, определил сорт роз по форме листиков, вызубрил симптомы всех возможных заболеваний, которым они могут быть подвержены. Он исследовал, как их можно уберечь от холода и от жары, как часто надо поливать, чем прикармливать... Вскоре он знал всё про розовые кусты, с чем радостно заявился к настоятелю.
- Это всё хорошо, - согласился настоятель, - но мне это знание без нужды, ведь моими кустами занимаешься ты, а не я.
- И что я должен сделать? - неуверенно уточнил Женя.
- Применить твои знания на деле. Мне нужны эти кусты большими и цветущими. Это твоё единственное задание. Не провали его.

Женя смотрел на отца-настоятеля почти с болью, с искренним непониманием. Вымучив дежурную улыбку, он удалился, и настоятель видел, как Женя плюхнулся на старинную каменную скамью, безнадежно взирая на своих "питомцев", почему-то не стремящихся цвести и куститься по одному его желанию.
- Да, любезный, - открыл окно отец-настоятель, - теперь, когда ты всё про розы узнал, пусть твой телефон хранится у меня.

Женя не пропускал ни одной службы, ни одной молитвы. Он изо всех сил старался понравиться прочим братьям и активно предлагал свои услуги по любому поводу. Увы, отец-настоятель запретил кому-либо принимать его помощь. Жене вежливо отказывали и в уборке, и в помощи по хозяйственным, и в помощи во время службы. Ему вежливо отказали в помощи с полетевшей монастырской сетью, с инвентаризацией и рядом других мелочей. У него были только кусты, проклятые непослушные кусты долбаных роз! К концу третьей недели Женя был зол, как чёрт, не понимая, чего он в монастыре потерял.
- Ты хочешь так быстро сдаться? - искреннее удивлялся отец-настоятель.
- Я хочу хоть что-то сделать! - почти рычал Женя.
- Ты следишь за моими розами. Это очень важно.
- Они и так вырастут!
- Правильно. Весь мир и так справится без твоей активной помощи. И мир справится, и розы вырастут... Но твоя задача сделать их лучше.
- Это не в человеческой власти.
- Я рад, что ты это понял. На всё воля Божья. Теперь розам будет легче.

Женя вылетел из кабинета отца-настоятеля, аккуратно закрыв за собой дверь. Внутри всё кипело. Не так он себе представлял жизнь в монастыре. И зачем он вообще всё бросил... Чтобы этот монах над ним насмехался! Как бы не так!

Женя почти час ожесточенно топтал лесные тропинки, ругая и монастырь, и отца-настоятеля, и себя, и розы и Василису, и мир вообще. А потом решил назло настоятелю непременно эти розы вырастить как следует. Злость добавила ему мотивации, добавила терпения. Женя хотел им всем показать. Он был идеально дружелюбен со всеми, смиренно молился, поддерживал пустые беседы за едой, принимался за разные книги из монастырской библиотеки, находил их ересью, бросал, принимался снова. Он исто контролировал свою неожиданно опустевшую жизнь, только вот проклятые розовые кусты восстали против него. Они росли вяло, лениво, чахло.

Так часто бывает, что у одного хозяина собака кормится отборнейшими филе, самыми люксовыми кормами, вычесывается каждый день, через день к ней приходит собачий массажист, она лежит на ортопедической подстилке и едва ли не гуляет по часам... и имеет совершенно отвратительный, кусачий характер. А у другого дай Бог пшенка с тушёнкой для собаки найдутся, зато, несмотря на все колтуны и трескающийся ошейник, собака будет готова жизнь за своего человека отдать.

- А знаешь, ты ведь эти розы ненавидишь, - заметил отец-настоятель.
- Да, ненавижу, - признал Женя. Он уже начинал отчаиваться.
- Сбежишь от них?
- Почему? - ошарашенно спросил Женя.
- Потому что ты так привык поступать.
- Вы меня не знаете!
- Ты исповедовался... Неужели ты тогда врал?
- Я говорил правду!
- Хочешь, ещё раз исповедуйся.
- Я же правду говорил!
- Я знаю. Но сейчас, возможно, поменялось твоё видение этой правды.
- Нет.
- Тогда хотя бы постарайся не ненавидеть ни в чем не повинные розы. Ненавидь лучше полоумного старика настоятеля.

После такого ни розы, ни настоятеля ненавидеть не получалось. Получалось, что винить и ненавидеть было некого, кроме себя самого. Из-за этого ещё больше хотелось возненавидеть настоятеля, да было не за что.
- Старик умеет найти подходящую аскезу, - как-то сказал один из монахов, и Женю осенило и для чего был монастырь, и зачем были кусты. Как ни странно, уже через неделю розы было не узнать. Впрочем, Женю тоже. А через месяц он засобирался домой.

- Мне никогда не было так хорошо, как здесь, - признался он отцу-настоятелю.
- Ты всегда можешь приехать на время отпуска, - улыбнулся тот, - только монахом не становись, не твоё это.
- Я понял.
- И в следующий раз, когда будет много дел, остановись, купи горшок с землёй и посади розу.
- Обязательно, - горько усмехнулся Женя, подумав, что для этого надо сначала где-то найти работу.
- И я взял на себя смелость... - весело сказал старик. Приобняв Женю за плечи, он вывел его в комнатку для гостей, где его ждала Василиса.

АП, 07/2019