Два образа Боли

Образ №1. Кафельно-Кровавый
Я мёртв только тогда, когда лежу распластавшись на полу. С закрытыми глазами. Тогда во мне нет жизни. Тогда я — мёртвая тишина, капля крови на кафеле, белый свет в пустоте.
Но я открываю глаза. И я чист, одинок и открыт. Кто угодно из пустоты может выстрелить мне в сердце и проверить, был ли я живой пару мгновений назад. Дышу ртом, этим мягким и горьким стерильным воздухом, волной памяти.  Помню, всё до единого атома помню. И отчего-то улыбаюсь неловко в этом белом свете. А рядом ещё кто-то лежит. На кафельных клетках, неподалёку. Набираюсь сил и наклоняю голову на бок, быстро слизывая с губ каплю крови, чтобы не поползла по щеке. Плохо вижу, всё бледное и мутное. Но рядом действительно кто-то лежит, и он мёртв, мёртв навсегда, уже и полностью. Белый, мягкий, в рыжевато-алых болевых пятнах на спине и царапинах от терновых кустов жизни. В моих глазах мутнеет, я моргаю и по щеке всё же поползло вниз щекотливой каплей с ресниц. Как мне жаль тебя, мёртвый, отпустивший в пустоту жизнь свою и камнем бросивший это бледное тяжелое тело на белый кафель.
Снова поворачиваю голову вперёд. Ощущаю пальцами холод пола. Зажмуриваюсь и, собрав все существующие усилия, толкаюсь спиной и руками тяну себя в вертикаль. И вот я уже сижу, а в каждой кости словно стон вывихнутых ангельских крыльев. Больно, но я тянусь, встаю на четвереньки и ползу к мёртвому.
Он холодный, он пустой, но в нём есть память о жизни.
И уже бессмысленно спасать его и цель уже не в этом. Всё правильно, жизнь иногда покидает, но во мне жив этот инстинкт тоски к каждому мёртвому, к каждому, кто испытал боль в душе и сердце. И слёз мне не сдержать, хоть я и улыбаюсь.
Нет, пусть даже в смерти не будет боли. Не хочу, чтобы было так, не хочу оставлять на виду эти красные пятна. Мне стыдно, мне страшно от них. Такое ощущение, словно в мёртвом теле смеет таится этот жестокий беспорядок.
Я перевернул тело мёртвой девушки на спину и увидел это печальное, по-мёртвому живое лицо со стеклом в глазах. Я сразу же увидел, кто убил её, кто издевался над ней, кто хотел увидеть нечто важное в её глазах.
Я коснулся её лица, стирая кровь заледенелых слёз. Под моими пальцами вся боль таяла, как иней от тёплого дыхания. Холодный испуг стоял в её теле, разрывая острой глыбой плоть изнутри. Я сжал её ладонь, наблюдая, как тёмные вены исчезают под кожей. Я положил руку ей на живот, и вся белоснежная одежда девушки очистилась от пятен боли. Теперь она спала с открытыми в пустоту глазами, а я сглатывал соль подступившей к горлу крови. Теперь всё хорошо, она просто спит, она просто мертва и даже вот-вот улыбнётся мне…
У меня задрожали руки как от тысячи невидимых царапин. Я сжал кулаки, зажмурился, подавляя внутри эту нездоровую дрожь чужой боли. И вдруг отпустило, я вздохнул спокойно. Но силы я потратил, захотелось спать. И я прилёг рядом с мёртвым, обезболенным телом девушки, приобняв её одной рукой и стал отдаваться сну, мысленно желая её душе всего самого светлого и доброго в новой жизни.
22.07.2019.


Образ №2. Серое зеркало с Красными царапинами
В глаза смотри. Только в глаза смотри. Не закрывай. Не отворачивайся. В этом зеркале все глаза серые. А в твоих серых глазах блик красной паники. Держись. Смотри в глаза, терпи. Не взрывайся, держись. Стой, прошу тебя! Держи себя в руках! Просвечивай! Нет! Стой! Остановись! Смотри в глаза! Не бей!!! Прекрати!

Осколки, все в красной пыли, упали в раковину. Открыт кран. Течёт кипяток. Осколки ледяного зеркала тают, и, если держать окровавленные пальцы под кипятком, то скоро тоже станет легче. Из раковины валит пар, морозный, свежий пар, очищая лицо и мысли. И тихо внутри. А что самое главное — молчит. Молчит…
Руки…. Руки, ведь это самое важное. Ведь ими творят, ими дарят приветствие, ими заключают дружбу. И на одной руке, на запястье, на пульсе — силуэт чёрного солнца.
Помни, помни… Всё хорошо. Если есть солнце — значит есть и ты.
Закрыть голову белым полотенцем. И попросить прощение за ржавые пятна. Прости! Под белым полотенцем будет темно, будет тихо и будет молчать… Прошу, молчи.
Уже и собственного крика внутри не слышно, лишь смех забывчивого идиота.
Ля-ля-ля-ля-ля-ля…
Ты-тыщ-тыщ…
Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, не надо. Молчи.
Зажав восприятие полотенцем, прочь из ванной, стукаясь плечами о косяки и коленями о мебель.
Здесь никого нет, никого нет, нет, нет, нет, нет…
Руки, руки… Где мои руки? Где я? Нет!
Полотенце безвозвратно потеряно в море однообразного постельного белья. Теперь только ходить туда-сюда, хватаясь руками за голову. Туда-сюда, заучивая наизусть образ каждой стены и, не управляя собой, стукаться в неуправлении о каждую стену… Стены, стены… Тысячу раз к восточной стене, тысячу раз к западной стене, заплетаясь, падая через шаг.
И всё это, чтобы на тысяча первом шагу понять, что нужна футболка. В мареве комнаты откопать шкаф, открыть его ставни и рыть, рыть обожжёнными руками тряпичную землю, бросать комьями тряпья во все стороны, постанывая и скуля, пока взгляд случайно не увидит испуганное мальчишечье лицо на внутренней стороне дверцы шкафа.
Смотри в глаза! Нет! Смотри в глаза!!! Стой! Держи себя…
В окровавленных руках. И осколки, треугольники и стеклянные крошки тупо сыпятся на чёрные и белые футболки вместе с красными солнышками капель. И бить руками в лысый прямоугольник дверцы, оставляя комариные полосы и всё больше слабея, и потом вообще падая с плачем на пол. И дышать уже нечем от ваты в носу, и больно думать, больно слушать, больно жить. И кричать во мрак открытого шкафа:
Отпусти! Молчи! Успокойся!
И перед тем, как проснуться, всё же набраться сил и доползти до кровати. Лечь, завернуться в одеяло, пачкая болью бельё, спрятаться от самого себя и заснуть под журчание воды в открытом в ванне кране. Вода течёт меж зеркальных осколков и звенит по острым граням. А горячий пар шуршит словно шум и тишина.
22.07.2019.