А помнишь, папка

А помнишь, папка...

Я тебя любила так, как не знаю, как. Жалела, что ты устаёшь на работе,
что нас, пятерых, тяжело было вырастить, выкормить. Ты никогда нас,
детей, особо не ласкал, но мы чувствовали, что ты нас любишь очень.
Мама тоже нас любила, но твоя любовь почему-то занозой сидит в сердце
до сих пор. Или потому, что нас было четыре дочки и один сыночек
долгожданный, мы все его любили, лелеяли. Его, сына, да ещё младшего,
ты выделял, но мы не обижались, воспринимая, как должное.

Вижу все картинки, как сегодня: мы на покосе, ты работаешь косой-литовкой,
такой красивый, родной и ловкий. Пот струится по лицу, ситцевая рубашка вся
взмокла, а ты вперёд стремишься, оставляя валки травы. А я на коне! Боже!
Какое это счастье! Я с ним сливаюсь, без седла, немного больно, но я довольна.
Я — тебе помогаю! Я валки привожу к стогу. Потом и на стогу стояла
высоком, а он шевелится, чуть страшно, но ты внизу, учишь притаптывать
траву, – будущее сено. Уходит страх, я скатываюсь по стогу к тебе в руки. Рада,
что помогаю тебе. А потом лесной обед! Кажется, ничего вкуснее нет!
И мамины плюшки-ватрушки, и яйца варёные, и квас, и лук зелёный.

У нас, в сибирских сёлах, почему-то называли отцов папками,
а матерей мамами, не потому, что не уважали отцов, а так было принято.