Быть морем

Мы с тобой, море, во многом похожи:
Каждый из нас и небесный, и земной;
 Печаль и радость в вечности тревожит.
Душа, как и ты, живет волна за волной.


    Что может быть приятнее тишины и молчания?
Я, как никто другой, умею ценить редкие минуты долгожданного покоя. При этом сам я никогда не смогу наполнить пространство тишиной. Мой шум вызывает эйфорию, меня мечтает услышать и увидеть каждый. Наверно, для этого каждого я никогда и не замолкаю, а лишь сбавляю или увеличиваю амплитуду своего настроения.
Мой тихий шепот кличут штилем, и он, поверьте мне, всегда предвестник моей внутренней бури. Каждая моя волна-шептунья грезит победить берег напористыми или нежными, в зависимости от настроения, объятиями.
     Это извечная битва вспыльчивого, фривольного характера моих волн и степенного, скучного и чрезмерно правильного берега. Зачастую нам удается взять реванш и, омыв ровные границы песка и камней, посвятить их в свои подводные страсти. Но тут в игру – а все в этом мире игра – вступает луна. Я, как всякий представитель сильного пола, вынужден, в силу своей природы и, отчасти, инстинкта самосохранения, слушать прекрасный женский пол. Я поддаюсь…
     Она слишком притягательна, чтобы ослушаться. Волны отступают от берега неспешно, следуя за ее нарастающей неземной мощью, и двигаются за ней на другой край света. Я вовсе не подкаблучник – так устроен мир: силу всегда побеждает красивая слабость, и никто не в праве менять один из законов Вселенной.
Волны проказничают и играют, перешептываясь, они создают шум прибоя. Хотя я сам предпочитаю называть эти звуки своим дыханием. Дышу я по-разному, меняя ритм со шторма на штиль. Живу волна за волной вот уже целую вечность.
     Какое время года любите Вы? Меня увлекает зима. Она честна в своем холодном гневе и предсказуема оттепелями. Не быть же ей все время злой?
Зимой я тоже кажусь злым, пребывающим в гневе и печали. Маринисты*  в этот период пишут картины в серых, синих и черных тонах. А ведь именно в эту студеную пору я бесконечно чист. Тишина, заполняющая берег, позволяет слышать мое дыхание каждому, даже не самому внимательному слушателю.
    Мне нравится наблюдать зимой за одинокими путниками, проходящими мимо меня по береговой линии: неторопливо идут, кутаясь в свои теплые меховые пуховики. Они смельчаки и мечтатели, им и зима не помеха; лишь бы увидеть меня вблизи, услышать меня. Самые смелые карабкаются, крадутся – по-другому эти попытки идти и не назовешь – к моей кромке и, дотронувшись до моей холодной сути, бегут, смеясь и веселясь, обратно. Может, я их щекочу?
   Замечали ли Вы, как читаются книги возле меня?
Нет, это точно не библиотека – это чтение под оркестр стихии, под музыку моей сильной и ранимой души. Что может быть лучше соленых брызг на печатных страницах, еще хранящих запах типографических красок, и так трепетно пролистанных порывом ветра?
    Ветер возле меня особый. Он часть моего образа, моего стиля, он – продюсер моего творчества. Это свобода моей природы, часть моего самовыражения. Вам иногда кажется, что ветра на пляже нет, но это самообман. Он со мной вечность, и всегда в движении и в собственных понятных только ему шалостях. Иногда даже самый шаловливый ребенок устает и погружается в свою тишину.
     С моим другом такое тоже возможно, но только на пару минут, а после – снова в движение, и снова в путь, и снова, играясь, он сорвет с проходящей мимо нас дамы роскошную шляпку, обязательно с большим ярким бантом или цветком. Она, конечно же, побежит за шляпкой, по дороге отпуская на свободу по ветру копну своих волос. Он забавляется, ему весело и беспечно неисчислимое число мгновений, он вечный шутник и балагур.
    Какой жанр Вы предпочитаете? Я предпочитаю небольшие романы. Но я, скорее, наблюдаю их вживую. Это лучше, чем смотреть их в кинотеатре или дома. Хотя мой дом ; это я сам. Читаю их в вас, проходящих мимо меня, влюбленных. Влюбленность дарит улыбку, эту улыбку, едва уловимую при первом взгляде, не перепутаешь просто с хорошим настроением. Нет, это не внешняя улыбка – так искренне в светящихся глазах может улыбаться только влюбленная душа. Я выслушал много историй, и каждая из них претендует на звание «Роман года», в каждой есть не только радость, но и светлая грусть.
     Вот уже много лет ходит ко мне одна девушка. Я видел ее маленькой девчушкой с веснушками и косичками, слышал ее дикий, свойственный только детям, лишенный стеснительности хохот. Мои волны уже много лет щекочут ее ступни, и она, теперь уже совсем седая старушка, все также хохочет от моих прикосновений. Со временем я привязался к ней, а ее вкус к литературе заслуживал моего уважения. Она читает всей душой, нараспев – вслух, а с тихим трепетом – про себя. С ней я узнал о Шекспире и его страстях, прочел Есенина, выслушал отрывки Пауло Коэльо. Слушал ее страхи, ее мечты, ее желания и самые сумасшедшие планы. С ней легче проходили безумные летние дни.
    Прошло время, и она привела ко мне свою любовь. Нас познакомили как будущих собеседников. Она нашла родную душу –  того, кто не постеснялся говорить с морем как с самим собой. Таких единицы. Ведь молчать в себе и о себе легче, чем, поговорив с собой, увидеть изнанку страхов и препятствий, пробудиться и проникнуться истинным намерением своих желаний. Они оба признали во мне душу и познали самих себя. И пусть сейчас их волосы совсем седые, глаза окружены морщинками, но они все также светятся любовью друг к другу. Я запомнил их молодыми, а их нежные признания и сбывшиеся мечты навсегда сохранятся в моей глубине. Они вечные дети – их дикий, ни с чем несравнимый хохот до сих пор в моих волнах.
    А как давно от души смеялись Вы? Смейтесь почаще, мои волны видели и слышали многое, мое дыхание бесконечно и безмерно, но меня все также пронзает приятная дрожь от искреннего смеха. Смейтесь тем ребенком, который живет у Вас внутри. Нет, он не вырос, он просто ждет удобного случая посмеяться за все дни взрослой скорби и суеты.


    С проникновенным трепетом
Приветствую Вас каждой волной,
Ваше счастливое Море.

  Маринист* - (фр. mariniste) — художник, пишущий морские пейзажи и любые события, происходящие на море.