Стася

Из цикла "Неудобные люди"

Стасю всё раздражало. Начиная с собственного имени. Это надо же было придумать — Станислава! Нет, если бы фамилия приличная, можно было бы смириться, но не с фамилией Зайкина. Мама с папой как нарочно, будто жизнь хотели испортить. Мамина девичья фамилия — Жемчужникова, как можно такую поменять на дурацкую Зайкину? Как можно было уехать из центра Москвы на выселки, окраину Мытищ. И жить долго и счастливо, тридцать лет мотаясь на автобусе на работу, каждый день полтора часа туда и полтора обратно. А Стасю оставлять сперва на соседку, после на учительницу продлёнки, каждый день варившую гречку и мешавшую её с жареным луком.

Стася ненавидела гречку. Всё самое гадкое в мире пахло жареным луком. Все самые ужасные люди жили в Мытищах. И ужаснейшие из ужасных в шесть утра занимали очередь у дверей поликлиники, чтобы к восьми накопить желчи побольше и заклевать мозг Стаси. Она работала в регистратуре, записывала мытищинцев к разным специалистам, но обычно тупо механически говорила, часто доводя себя до крика: запись на этот месяц закрыта, приходите в начале следующего. За это Стасю ненавидели. Как будто это она записалась ко всем врачам, чтобы никому больше не досталось. Кричащие в окошко бабки пахли нафталином и гречкой с луком. Хотелось схватить их за лицо, втянуть за мутный плексиглас, обрушить его гильотиной на морщинистые шеи, чтобы брызжущая слюной голова покатилась прямо на столик, заваленный медицинскими картами.

Стася понимала, что так жить нельзя. Но как можно, — этого не понимала. Мать с отцом жили, как пыльным мешком прибитые, их ничто не задевало. Вместе тушили капусту, вместе смотрели сериалы про ментов и бандитов, вместе разгадывали сканворды или судоку, и смотреть на них было невыносимо. Чета Зайкиных, воплощение идеала. Страшные оба, как Стаськина жизнь, и кровинушке своей давшие в наследство лошадиное лицо с излишними, во рту не умещающимися, зубами, к лицу прилагались серые волосы и квадратная, словно бы работы Малевича, фигура.

Когда концентрация зла в жизни Стаси достигла предела, в их поликлинике появился он. Звезда уездной психологии, гастролирующий чудотворец от психоаналитики, доктор Фиолетов. В розовой рубашке с запонками. Запонки пробили сердце бедной лошадиной Стаси Зайкиной. Одна запонка — сердце насквозь, вторая — контрольный выстрел.

Доктор Фиолетов приехал с лекциями. Первая — бесплатно в поликлинике, остальной курс за отдельную плату в ДК, продажа книг и аудиолекций на дисках — там же. В названии книг, дисков и лекций повторялись слова "примирение с собой", "достижение гармонии", "любовь к себе и к миру". Стася поняла, что это единственный её шанс. В субботу утром, задолго до назначенного времени, она в розовом брючном костюме расставляла стулья в холле поликлиники. Места мало, а желающих много, так что стулья только для немощных, остальные постоят. Доктор Фиолетов вошёл внезапно. Показалось — влетел или, вернее, втанцевал в холл. Стася замерла со стулом наперевес. Доктор забрал стул у неё из рук, провёл ладонью по пунцовой Зайкинской щеке (от руки головокружительно пахло дорогим парфюмом), спросил почему-то: "А вы любите Малевича?" Но тут появилась люрексовая заведующая на шпильках, и Фиолетов плавно перетёк к ней, обсуждать детали.

Из лекции Стася ничего не запомнила. Её щека пылала, как от пощёчины, а Фиолетовский голос ласкал, гладил, обнимал за голову, ерошил волосы, вызывал непонятное томление где-то в районе диафрагмы. Стася ходила на все лекции в ДК, купила все диски, брошюры и дорогущую книгу под названием "Благодарность как основа основ". Собственно, ноу-хау Фиолетова и состояло в развитии темы благодарности. Человек должен научиться видеть хорошее вокруг себя, начиная с мелочей. Это хорошее он должен осознать и понять, как дар, после чего разовьётся благодарность. Богу ли, Вселенной, природе, людям, себе самому — это всё индивидуально. Главное — радоваться и благодарить.

Теперь в Стасиной комнате постоянно звучал вибрирующий на тонких сердечных струнах голос доктора Фиолетова. А сама Стася расцвела на глазах. Утром она просыпалась и сразу думала: какое хорошее утро; спасибо, что тепло, светло и мухи не кусают. Шла в туалет: унитаз удобнейший, вода опять же, не то, что в стародавние времена. А в ванной тёплая вода! Спасибо маме, папе, водоканалу и всем источникам земным! И мылу "Дуру" за божественный аромат. Ах, да, и электрикам за свет. В туалете громко тужился отец. Спасибо, что папа живой. Мать жгла гренки на кухне. И за маму. И за хлеб хлеборобам, хлебопёкам, хлебопродавцам. Стол, клеёночка в цветочек, липкая от пролитого чая. Чай сладкий — это хорошо, это радость. Цветочки вот, лето, детство…

Спасибо водителям сто шестнадцатого автопарка. И людям, едущим рядом, всмятку, за терпение, за солидарность трудящихся. Спасибо здравоохранению и страховым компаниям (на всякий случай). Ручка шариковая — здорово же, люди, она пишет так удобно. У первой бабулечки очень милый платок и изо рта не пахнет. Спасибо, добрая вселенная! Невролог принёс три свободных талона, — это три счастливых лица в окошке, вообще аллилуйя. Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо…

Так шли день за днём. Лошадиные зубы нашли своё место, они хороши были в улыбке. Кожа лица посвежела, глаза стали блестеть. Гречка, кстати, очень полезна, в ней железо. А жареный лук — это просто символ домашней кухни. Всё новые и новые горизонты открывались, благодаря методике Фиолетова. И вот однажды Стася вышла после работы на улицу и не села в автобус (спасибо погожему вечеру), а пошла пешком. По дороге был парк (спасибо мэру и древесным духам друидам). А в парке колесо обозрения. Тут спасибо сталелитейщикам и иже с ними. Стася Зайкина купила билетик, поблагодарив билетёршу, сказала спасибо оторвавшему корешок билета карусельщику и села в возносящуюся кабинку.

Её охватил небывалый прежде восторг, а вместе с тем усталость от прекрасной переполненности этого мира. Деревья становились всё меньше, радость всё больше, вот она уже сделалась совершенно нестерпимой. Стася встала и вышла из кабинки. Она услышала шум ветра в ушах, звук сильно стукнувшей её земли, страшный чей-то крик, топот и голос над ней, о чём-то взволнованно говорящий. Голос, очень похожий на тот, что каждый день ободрял её с дисков. Это был голос счастья, и, возможно, даже голос Вселенной.
— Спасибо, — не открывая глаз сказала Стася, — Спасибо…