514. Х. ч. Один одинёшенек и закрытая калитка

                Юрков брёл вдоль дворов, погрузившись глубоко в свои мысли, туманно припоминая, что вроде бы с кем – то здоровался, кто – то даже попался на встречу, но кто это был, спроси, уже не упомнить.
                Очнулся Лёха от тяжких мыслей, только дойдя до своего двора, чувство довольно знакомое, когда после бурных запоев его ноги сами доводили до дома, только это было с одной разницей, что в данную минуту он  был трезв, как ни когда ранее.
               Остановившись в проходе на распашку открытой калитки и ухватившись за оба опорных столбика, решил отдохнуть, набраться сил, чтобы сделать последний рывок до своей хаты.
          Со стороны смотрелось, будто Лёха прибыл с очередного ночного пьянства и теперь стоит и раскачивается, собираясь  громогласно объявить своим родным о своём прибытие домой.
         Но это было совсем не так, да он еле держался на ногах, но не от выпитого алкоголя, а от усталости, которая навалилась на него всем своим могуществом общей слабости.
              Из соседнего двора его окликнул паренёк Федька:
                -Здорово дядь Лёнь!
                - У Назара что ль набрался?
          - Смотрю, последние метры ни как не осилишь!

      Лёха приподнял голову, глянул на соседнего парнишку, что – то сказать в своё оправдание не было сил и желания, даже отмахнуться рукой, стоило больших усилий, а силы ему нужно было беречь, чтоб пройти остаток пути.
             Опустив голову и глядя себе под ноги, вспомнился отец Федьки, вот уж был трудяга, царство ему небесное, уж года три, как помер.
                Помниться как Наум чуть по старше Федьки тогда был, поставил перед собой цель стать в число зажиточных хуторян.
            Работал как проклятый от зари до зари, ни какой работой не гнушался, а какой безотказный был, кто ни попросит подсобить, Наум всегда поможет.
         Праздник ни праздник, а Наум всегда в работе, выпивал мало и редко, считал это пагубным делом, всё у него шло в дом.
       Медленно, но Наум с каждым годом поднимался и богател, Зинка его ставила в пример Лёхе, смотри, мол, на своего соседа, да учись у него хозяйствовать, на хозяйствовал, пусть земля ему будет пухом.
                А всё из – за чего, а из – за нашего хамского хуторского люда.
                Эти подлюки хоть бы совесть поимели, ведь даже скотине роздых нужен.
                А они как те мухи на навоз, бегут, день ни день, ночь ни ночь, Наум выручай и Наум выручал не отказывал.
                Вот в один из таких летних дней припоминается, была жарища не продохнуть, хоть и дул лёгкий ветерок, но обдавал жаром. Возвращался к обеду Наум к себе, опять же с работы, а его перестревает кто – то из своих родственников, мол так и так Наумушка, помоги по родственному.
            Наум разве откажет, согласился, работал как вол, обливаясь потом, не зря в хуторе поговаривали, что он трёх жильный, вот и пользовались этим.
                День выдался, ну прям парилка банная, пересидеть бы в тенёчке самую жару, так нет, давай ворочать вилами.
                Оно, может бы, всё обошлось тогда, да поднесли Науму раз другой холодного молочка из погреба, оно по первой хорошо остужает организм, но имеет одно коварство, от которого легко заболеть.
                К вечеру Наум покашливать стал, сроду за ним такого не водилось, пришёл домой весёлый, с шутками прибаутками со всеми перекидывается, даже с Зинкой о чём – то весёлом поговорили, а в полночь во дворе Скибы крики, что и чего сразу не понять.
                Когда то да сё узнали, оказалось Наум того, помер, пошла горлом пена и всё, ничего поделать не смогли.
          Вот и разбогател бедолага, оставив малых детей сиротами, а жену вдовой.
             Всё что наживалось с таким трудом, таяло как весенний снег, что может сделать одна баба с детьми, да ничего такого, чтоб хотя бы удержать хозяйство на данном уровне.
               Федька хоть и старший из детей, но по малолетству слаб был справляться по хозяйству.
          Вот и получилось, что вновь опустились в бедность, стоило из – за этого Науму рвать жилы, жил бы себе скромно и семья горя б не знала.
           Лёха вот живёт себе, богатств не нажил, но и с голоду не пухнет, даёт бог по - маленьку на пропитание и слава богу, что живы.
            Долги? Так у кого их нет, кто – то кому – то всегда должен, так издавна заведено и ничего в этом странного нет.
       Можно с уверенностью утверждать, что из нищеты выхода нет, всё устроено так, что только единицам счастливцев посылается возможность пополнить ряды зажиточной прослойки, к которой Юрков не имел ни малейшего отношения.
         Судьбу не обманешь, что написано на роду, тому и бывать, а биться мухой, запутавшись в паутине проблем, бессмысленное занятие.
        Лёха глянул в сторону своей хаты, но ни кто не спешил ему на помощь,  ведь видят, что он выбился из сил, устал как собака, неужели им по большому счёту всё равно, жаль, что осознание безвозвратной утраты приходит слишком поздно.
              Собравшись с силами, Лёха вступил в свой двор, старательно прикрыл калитку, что делал за редким случаем и побрёл по натоптанной дорожке к дверям хаты.
        У порога, сбоку у стены, лежал брошенный Назаром оклунок с зерном, какая бесхозяйственность, неужто трудно было его занести в сенцы, не такая уж не подъёмная тяжесть, с которой мог справиться и ребёнок.
            Лёха толкнул двери, они оказались открыты и на том спасибо, приподнял оклунок и заволок его в сенцы, без всякого привычного шума, прикрыл входные двери.
            Прошёл до дверей в комнату, остановился, прислушался, полнейшая тишина, можно было подумать, что в хате никого нет.
        Странно получается, приходил пьяным, так хоть с руганью, а встречали, а вот пришёл трезвее трезвого ни кому до него дела нет.
       Обидно до одури, раз им наплевать на него, то и ему наплевать на всех, решили в молчанку играть, Лёха принимает их условия, посмотрим, что из этого получиться, близок локоток, да укусить невозможно.
          Лёха как вошёл в комнату, так не разуваясь и не раздеваясь, завалился на лавку, отвернувшись к стене.
         На своей спине чувствовал удивлённые взгляды родных, как с печки, так и со второй комнаты.
         Усталость ломила кости, не было ни малейшего желания даже пошевелиться, дрёма наваливалась и уносила в мир сладких снов,   а где – то в далеком сне  чёрной тучей маячила горькая обида на весь людской мир.

          Захар ярым тружеником возился на заднем дворе, по случайности или так вышло, что он не заметил, а может быть,  не обратил внимания на возвращение Лёхи к себе домой.
                В голове Захара клубком роились мысли, он прикидывал и так и эдак, но вот что – то у него не сходились концы с концами, из головы не выходил тот же Назар, да и Лёхин поступок откровенно говоря, не нравился.
               Не совмещалось не совместимое, Назар и Лёха, что их могло роднить или связывать, две противоположности вдруг вместе, так ещё наглое поведение Савича понять не возможно, чего тут было не так.
           Понятно, что Лёха вляпался, вот только когда и где, да и куда это они таскали мешки ночного приобретения, тоже загадка.
           От всего этого веяло некой таинственностью, чего стоило Лёхе забежать к нему и попросить помощи, уж не удумал ли Лёха какую хитрость, поправить свои дела за общий счёт.
        Догадки, одни догадки и ничего конкретного, всё так мутно в голове и нет ответа.
         Казалось бы самый простой выход, сходи к товарищу и всё узнай от него, но что – то так цепко удерживало от этого, а чутьё подсказывало, что этого сейчас делать не стоит, нужно маленько повременить и всё само собой рассосётся.
           Захар так был занят мыслями и работой, что его уже дважды приходили звать на обед.
               Обедал Захар без особого аппетита, муторно было на душе, сразу без отдыха ушёл на задний двор, где к удивлению своих родных впахивал как ни когда с азартом.
                Ближе к вечеру со стороны задов раздался свист, это был Миха.
                Миха после посещения бабки Саньки ни как не мог угомониться, его терзало важное открытие, сделанное им ранним утром,  идти по улице он побоялся, уж слишком был под большим впечатлением.
                Держать в себе такое, значит мучиться по чём зря, родные, как всегда это бывает в жизни, посчитали, что это у него от перепоя, ведь самые последние,  кто в это поверят, окажутся самые близкие.
                Вот Миха и решил забежать к товарищам и поговорить с ними по душам, они – то всегда поймут, на то они и друзья.
  Захар был удивлён появлению Михи со стороны задов, видно что – то важное пропустил он, ведь его товарищ только за редким исключением мог воспользоваться этим способом, чтоб лишний раз не светиться на улице.
                Волнение обуяло Захара, не к добру это, уж явно не к добру, вот чуяло же его сердце, что случалась неприятная оказия, а он ни сном не духом.
                Сразу понятно, что Миха с неприятной вестью к нему прибыл, не стоит кота тянуть за хвост, пора и узнать, что же такого ужасного произошло, о чём он только мог догадываться.
           Захар махнул рукой, чтоб Миха шёл к нему, Цыхарь раздумывать не стал, сходу решил перепрыгнуть через канаву на заснеженную насыпь.
         Но видно просчитался, стоя на четвереньках, он медленно съехал в канаву, только и видно было его подпрыгивающую шапку на голове.
         Шустро поработав ногами, Миха выбрался на насыпь, перевалился через неё, вскочил на ноги и торопливо поспешил к Захару.
           Где ж набраться терпению, когда так подмывало быть в курсе произошедших событий, Захар по – хозяйски, не торопясь пошёл на встречу спешившему Михе.
   
           Товарищи, напряжённо глядя друг другу в глаза, крепко пожали друг другу руки, Захар почувствовал волнение в руках товарища, их пробивала мелкая дрожь.
               -Миха? Ты ни как заболел?

          -Заболеешь тут.
             -Такое пришлось пережить, рехнуться можно.

        У Захара внутри слегка похолодело, не зря ему весь день в голову лезли всякого рода дурные мыслишки, вот сейчас он и узнает, почём фунт лиха.

         - Ты главное Захарка меня внимательно выслушай и  не перебивай.
          -Только не смейся.

        Смеяться Захар и не собирался, дурное предчувствие доставало с самого того момента, когда увидел Лёху с мешком на плечах подгоняемого Назаром.

       -Тут такое дело, не знаю и с чего начать.

          -Начни с самого начала.

            -Вот слушай. Когда мы с тобой расстались, я побрёл к себе.
      -Но, вдруг, не доходя до бабки Санькиного двора, будь она не ладна, меня словно чёрт дёрнул зайти к ней и попроситься посевать.
        -Сам знаешь, как в детстве ходили по дворам с поздравлениями Нового года.
         -Так вот, захожу я, значит, стучусь к ней, а она мне через окошко и говорит, кого это там черти принесли?
      -Чуешь, куда я клоню?
       -Откель ей было знать, что я не по своей воле к ней завернул, а?
                -Так эта стерва, чтоб там бражечки на радостях приподнести, обругала меня, а когда я ей намекнул, что ей в сарай оклунок принесли, не поверила.
                - Не поверила и всё!
           -Я ей и говорю, так пойдём посмотришь и ты знаешь не поленилась и пошла.
           -А вот тут – то и началось самое не понятное.
       -Подошла бабуська к двери сарая и что бурчит себе под нос.
     - Я - то не туда, бурчит да и пуст себе бурчит, старый человек, чего с него взять, старость одолела.
        -Отворяет она двери и говорит мне, ну и где этот оклунок, покажь его мне.
      -Я в сарай и сходу оторопел, сарай пуст.
          - Куда подевался штабель с мешками?
           - Нет их, как и нет нашего оклунка.
          -Не сразу я понял, что она мне глаза отвела, ведь чтоб перетаскать такую уйму мешков время надо, да и пару крепких мужичков.
                -  Да ну, ты чё, Лёха?
         -И вправду пусто оказалось?
            - Да вот тебе крест, если я сбрехал?
                Цыхарь перекрестился, пугливо осмотрелся по сторонам и продолжил свой рассказ.
       - Я туда – сюда, пусто, а старая хитро так посмеиваясь, говорит, что Мишка, обмануть меня решил, не выйдет у тебя ничего.
         - Иди, мол, домой, проспись.
             -А я ей в ответ, да я совершенно трезв, вот не плохо бы бражечки испить.
                - А она мне кукиш вывернула и суёт под нос, на вот, говорит,  выкуси.
                - Делать нечего, вышел я из сарая, встал в сторонке и наблюдаю.
        -А бабка затворила дверь, скрючилась над запором и чего – то шепчет.
          -А у меня волосы дыбом стали подниматься, чувствую, как в сарае что – то происходит.
               -Ох, думаю дело тут не чистое.
                -А бабка возьми и поверни в мою сторону голову, да как зыркнет своими глазищами, яркий отблеск от них так и полосонул меня, а в голове так и зазвенело, едва я чувств не лишился.
           -Стал я в себя вроде бы приходить, а она мне отмахнула небрежно рукой и говорит, иди, иди касатик, не мешай мне делами заниматься.
           - Какие могут быть у старой бабки в предутреннюю рань дела, а, Захарка?
                Захар скривил рот и пожал плечами, какие ещё могут быть дела у старухи, кроме того, как лежать на печке да греть свои старые кости.
         - А когда я только сделал шаг из её двора на улицу, в голове послышался странный голос, «ну что Мишка угостила тебя старая ведьма бражкой», вот тут - то до меня и дошло, ведь колдует бабка Санька, ей богу колдовством занимается.
               -Сам посуди Захарка, как ни придёшь к ней, а у неё всегда выпивка найдётся, одни мы сколько - то всего попили.
         -А откуда столько взять, значит, без колдовства и наговоров здесь не обходится.

           Захар задумался над тем, чего ему только что Миха наговорил, от услышанного даже морозец по спине пробежался,  отчего он передёрнул плечами.
              В его в голове не укладывалось, как  такое могло быть, столько лет хаживали к этой бабке и ни какого подозрения ни у кого не вызывало.
                Да и хуторяне помалкивали насей счёт, а народ у нас знаете какой любопытный, мимо его глаз ничего мимо не пройдёт.
            -Миха ты случаем ничего не напутал?

         -Да я тебе говорю, как на духу, всё так было, с чего это мне ересь всякую нести.
         -Я ж когда с улицы оглянулся, а бабули и нет во дворе, куда она подевалась, вот вопрос.
         -Перепугался я не на шутку, а ноги меня так и понесли прямо домой.
            -Уж и не заметил как добрался.
        -Вот до сей поры трясучка трясёт, выпить бы чего, а то у моих такого добра не водиться.

        - Великодушно сожалею, но  у самого ничего нет.

       - А табачком не поделишься, своим я искурился в конец.

          -А чего не поделиться, поделюсь, ради своего товарища ничего не жалко.
             Захар достал кисет, оторвал бумаги себе и Михи, клочок бумаги подрагивал в руках друга, как осенний листок на ветру.
         Насыпая табак Михе, Захар предупредил:
               -По аккуратней будь, не просыпь.

          -Ага, сделаю, ни одной крупицы не упадёт.
      Было бы сказано, да дело требовало собранности, которой так Михе не хватало.
           Сноровка сноровкой, но скрутить цигарку стоило большой напряженности.
          Захар уже скрутил свою цигарку и смотрел, как Миха усердствовал над своей.
         Волей не волей, а призадумаешься, ведь его товарищ из их троицы самый бесшабашный, ко всему относился наплевательски, а здесь смотри, как его корёжит, словно он с самим  чёртом нос к носу повстречался.
           Во всё сказанное Михой не очень – то  верилось, но от этого рассказа несло некой чертовщиной, отчего у самого прокатилась по телу что – то вроде озноба.
          Захар решил слегка сменить тему, его больше интересовало, знает ли Цихарь про утреннее похождение их друга Лёхи и Назара.
            Миха с трудом прикурил, нервно затянулся, тут же выпустил дым вверх тонкой струёй, кивнул головой, в знак того, что табак отменного качества.
       Захар потягивал свою цигарку спокойно, но это была лишь видимость, он, ни как не мог придумать с чего бы ему начать.
          Молчаливая пауза затягивалась и Захар, как говориться, была не была, так невзначай спросил Миху:
           -Мих, ты случаем не слышал, чего это Лёха подвизался мешки тягать с Назаром?
            Цихаря немножко отпустило нервное напряжение, он удивлённо глянул на Захара:
               - Какие мешки?
                -Случаем не наши, что притащили от этой ведьмы.

          -Вроде бы похожи, вот только в толк взять не могу, какого лешего здесь оказался Назар.
          -Каким боком ему понадобился Лёха?

        - А ты чего у Лёхи узнать не мог?

        -Так мне жинка сказала про это, когда всё давно закончилось.

         -Так сходил бы к нему и узнал.

      -Так всё не когда, вон, сколько работы скопилось, провозился целый день, а конца и края не видно.

       -Так давай сходим вместе, а работа подождёт, куда ей деваться родимой, сколько ни делай, всё равно не переделаешь.
       -Верно говоришь, Миха, оставлю всё до завтра, сходим к товарищу, разузнаем, что к чему.

       - Слышишь Захарка, если понесём зерно на обмен к старухе, я к ней заходить не буду, дюжа боязно мне.

         -Ладно тебе Лазаря петь раньше времени, поживём - увидим, может тебе со страху всё показалось, идём до Лёхи, а там видно будет, что делать дальше.

           Друзья, выкурив свои цигарки, отправились через двор Захара на улицу, улица к этому времени была пуста, за исключением бегавшей по ней ребятни.
           Осмотревшись в обе стороны улицы, Миха и Захарка направились в западном направлении, где через три двора проживал их закадычный друг Лёха.
             Подойдя к его двору, друзья остановились в нерешительности, удивительное дело, калитка оказалась закрытой, такого за Лёхой не водилось, она у него всегда была нараспашку, всегда рада пришедшим гостям.
             Собак от роду не водилось во дворе Юрковых, в общей сложности особо не чего было охранять, да и кормить – то нечем было, самим едва хватало.
            Предчувствие чего – то нехорошего виделось в этом знаке, закрытая калитка, как символ скромного обозначения того, что сегодня здесь гостей не ждут.
               Друзья переглянулись, решая, что им делать дальше, войти во двор или пройти мимо по - дальше от нависшей неприятности.


               23 - 24 – 25 июль 2019г.