Операция любой ценой. Случай первый

Сейчас наши больницы снабжены препаратам и аппаратурой, но страдают отсутствием ремонта и хороших врачей. В нулевых стены больниц еще хранили следы ремонтов и хорошие врачи, советской школы, встречались часто.

Это были интеллигентные, спокойные люди. Нынешние врачи, почему-то всегда торопятся, редко смотрят в глаза, все что-то ищут вокруг.

Таким интеллигентным, советским врачом был заведующий отделением реанимации и анестезиологии в городской больнице Кривовязов Андрей Львович. Меня и еще одну девушку, Женю, отправили в его отделение.

Андрея Львовича любили все ординаторы и очень многие задерживались у него в отделении. Причина была проста – он доверял молодым врачам. Это огромная ответственность –доверить проведение наркоза начинающему врачу. У него еще нет сертификата и в случае чего, он отвечать не будет. Все разборки лягут на плечи заведующего.

В один из обычных дней, Андрей Львович дал мне историю болезни. Диагноз холецистит, планируется лапароскопическая холецистэктомия. Я пошла в платную палату. В палате никого не было. Мне сразу бросилась в глаза одежда огромных размеров на вешалке за дверью. И тут свет в проеме закрыла хозяйка одежды.

- Здравствуйте, у Вас было открыто, я зашла. Я анестезиолог.

- Здравствуйте. А чего тут брать?

Женщина села на кровать. Размеры у пациентки, Анны Гавриловны Черниговой, были внушительными – 140 кг. при росте 165 см. Она не напоминала желе в халате, она была еще молода, 36 лет, ее мышцы не ослабли от жира, но мне в глаза бросился ее маникюр. Ногти в форме стилета, один ноготь розовый, другой белый и на каждом ногте большие черные горошинки. Место работы – воспитатель в детском саду. Я подумала, что мне было бы не по себе от таких ногтей у воспитательницы моего ребенка.

Я очень подробно расспросила о перенесенных заболеваниях, об аллергиях и, конечно, об операциях. Она вздохнула и сказала, что ей делали аппендицит, все было благополучно.

Пришла, доложила Кривовязову. Он кивнул. И все. Мы с Женькой пошли домой.

На следующий день Кривовязов отправил меня в операционную одну.

- А, может не надо?

- “Надо, Федя, надо”, если что – сразу звони.

И я пошла.

В операционную были куплены самые новейшие лапароскопы и даже поставлен кондиционер. Но никто не догадался купить нормальный аппарат ИВЛ – стоял допотопный аппарат.

Он не работал от сети. Врач, сжимал мешок, и воздушная смесь поступала в легкие пациента. Хирурги – лапароскописты, надо отдать им должное, оперировали хорошо и быстро. Поэтому с трудом, но справлялись и на таком аппарате.

Анестезистка Виктория Павловна, лет 30 работала в этом отделении. Она застыла с флаконом раствора в руке, когда пациентка в белой простыне возникла в дверном проеме.

- Здравствуйте, – робко сказала Анна Гавриловна.

Хирурги обрабатывали руки, одевали стерильные халаты.

Мы с Викторией Павловной уложили пациентку на, узковатый для нее, операционный стол. Виктория Павловна поставила катетер в вену. И мы начали наркоз.

Как и положено сделали премедикацию, ввели гипнотики (снотворные), а потом необходимо ввести лекарственные вещества – миорелаксанты. Они выключают работу всех мышц, облегчают прохождение интубационной трубки через голосовую щель, но и главную дыхательную мышцу – диафрагму отключают. Если оставить человека без искусственной вентиляции легких он умрет. Поэтому процесс интубации трахеи и подключения к аппарату ИВЛ должен занимать несколько секунд. Момент всегда нервный и ответственный.

Релаксанты бывают короткого – 2-6 минут, среднего – около 20 минут и длительного действия – около 40 минут. Для интубации всегда используют коротки релаксанты. Но их действие может длиться и дольше – у всех разный метаболизм. Да и 6 минут без дыхания будет достаточно для смерти 9 человекам из 10.

Начинаю интубировать, прекрасно вижу голосовую щель. С учетом массы пациента, опытная Виктория Павловна, протягивает мне интубационную трубку 9 размера. Я пытаюсь ее поставить – никак – она просто не пролазит.

- 8 дайте, – говорю Виктории Павловне.

Опять не лезет.

Хирурги насторожились. Сатурация у пациентки 86%.

- Зовите Андрея Львовича, – договорить не успела.

- Уже.

Прибежал Кривовязов. Я с трудом продыхивала “даму с горошками” через маску.

Мы интубировали ее еще несколько раз. Андрей Львович велел срочно звать в операционную эндоскопистов с бронхоскопом. Они ее не заинтубировали – трубка 7,5 не влезала ей в голосовую щель, а трубка меньшего диаметра не одевалась на бронхоскоп. Андрей Львович сумел заинтубировать ее детской трубочкой размером 4,5. Для веса больше центнера это нереально. Она дышала чистым кислородом. Операцию отменили.

Перевели мы нашу даму в палату. Вчетвером переложили на койку. Сидим переживаем стресс, смотрим, как она потихоньку просыпается.

Когда она проснулась окончательно, мы с Андреем Львовичем подошли рассказать ей о случившемся.

Андрей Львович человек очень интеллигентный. Он сел на краешек кровати. Я встала в ноги.

- Как Вы себя чувствуете? Голова не болит?

- Нет, – ответила Анна Гавриловна.

- Понимаете, мы отменили операцию. Эндотрахеальный наркоз предполагает выключение самостоятельного дыхания. За Вас дышит аппарат через трубочку у Вас в трахее. Мы не смогли провести эту трубочку Вам в трахею.

Лицо Анны Гавриловны исказилось, огромные слезы появились в ее глазах. Она вздрогнула всем своим огромным телом и зарыдала.

- Как не смогли? И Вы не смогли?

Кривовязов оторопел. У меня просто отпала челюсть.

- Что значит “И Вы не смогли”?

Сквозь рыдания она продолжала.

- Когда делали аппендицит тоже не смогли поставить эту трубку. Сказали у меня детская гортань. А недавно, мой муж заявил, что я очень толстая и он со мной разведется. Я записалась в клинику для похудения. Они сказали, что пока я камни из желчного не вырежу они не возьмут меня на лечение. Надо оперироваться. Я им говорю, что меня не возьмут – у меня детская гортань. Они говорят: “Ничего, прооперируют. Вы им не говорите про гортань”

- Вы могли умереть, – отрезал Кривовязов.

Он резко встал и вышел из палаты.

Анна Гавриловна зарыдала еще сильней. Она вытирала слезы пухлыми руками с разноцветными гороховыми ногтями.

- Он меня бросит, он меня бросит, – повторяла она.

Я пришла в себя.

- Лучше пусть бросит, чем похоронит. У Вас, наверное, дети есть. О них бы подумали, чем так рисковать.

Она зарыдала еще сильней. Я вышла из палаты.

В ординаторской пахло корвалолом, некурящий Андрей Львович курил.

- Вот, дура! Знать и не сказать!

К чести Анны Гавриловны, надо сказать, что после выписки она пришла в ординаторскую и извинилась перед Андреем Львовичем и мной.

Ее прооперировали через две недели в областной больнице под эпидуральной анестезией. Но в операционную подключили один из самых лучших, если не лучший, аппарат искусственной вентиляции легких и ни на секунду не отпускали эндоскопистов.

Все это было сделано совершенно бесплатно и без всякого блата, Анна Гавриловна пришла в отделение к заведующему хирургией и рассказала о себе.

Как сказал заведующий реанимации в областной больнице: “Мы просто сохранили детям комплект родителей”