КВД

Рыжая зеленоглазка была прелесть как хороша! Уже неделю мысли о ней не давали Денису покоя, прямо с тех самых пор, как он впервые встретил её на базе. Бросаемые ею взгляды были многообещающими, но они как назло вечно были не одни, что в вестибюле и кафешках, что в коридорах и на лестницах, которые здесь по-морскому называли трапами. Он даже собирался по обыкновению разыскать ту фирмочку, куда она устроилась, но никак не мог выкроить и четверти часа.

С рыжими красавицами Денису везло всегда. Это с блондинкой какой, шатенкой или брюнеткой по-разному может выйти. А рыжая непременно оставит в себе его след. И, конечно же, свой след в его памяти. С рыжими у него всегда как по нотам. Какой бы она ни была: весёлой или мрачной, радостной или грустной, собранной или скучающей. Но на сей раз имелось некоторое весьма деликатное препятствие.

Чёртовы прыщи! Дёрнула же его нелёгкая купаться на выхи в Кузьминском пруду! И дня не прошло, как повыскакивали розовые болячки по всей молодецкой груди. И теперь то пощипывающие, то постреливающие, то щекочущие, то зудящие они редко позволяли забыть о себе хоть на минуту. Ну, и, конечно же, покажи кому-нибудь такой срам! Разве что товарищей-коллег Виктора с Хасаном он сильно удивил, а точнее, перепугал, судя по смятению на их лицах.

А ведь во всём дым виноват! Иначе на кой чёрт он бы полез в этот пруд? Проклятый дым горящих на востоке торфяников окутывал город плотным смогом, обнажая в рваных дырах иссушенный зноем ландшафт и утомлённых москвичей в противогриппозных масках. Подчас казалось, что совсем невозможно дышать. И люди, тщетно ищущие защиту в метро и автобусах, стекались в торговые центры, развлекательных комплексы и присутственные здания, где кондиционеры и вентиляция хоть немного чистили воздух.

Позавчера, когда дым заполнил в городе каждую щель, он вообще еле проснулся. Несмотря на оставленные на ночь влажные тряпки в форточках, каждая клеточка тела гудела от угара, а сухое кашельное дыхание, казалось, скоро прекратится навеки. Никогда в жизни ни болезненные невзгоды, ни самое глубокое похмелье не давались ему так тяжело, как пробуждение в то утро. Совсем разбитый тащился он на работу и обратно, и даже образ рыжей зеленоглазки в его фантазиях заметно потускнел.

В кабинете, где работу и безделье делили между собой Виктор с Хасаном, тоже было дымно. Впрочем, Виктор, жена которого Марина была на сносях, не слишком заботился какими-либо иными обстоятельствами. А Хасан сам по себе был нрава радушного и по трезвости даже спокойного.

– Ну, ты нашёл, где купаться! – не уставал вновь и вновь повторять Хасан. – Теперь куда ты такой?

Денис уже напоминал, что всегда считал себя человеком моря, никогда не только в пруды не лазал, но и от рек медленных спесиво воротил нос. Однако под тяжестью жары и смога полез-таки освежиться!

«А ведь для дураков там таблички расставлены!» – язвил скрытый голос-враг. «Ничего, до палки заживёт!» – приободрял голос-друг.

– А теперь лети, голуба, – не унимался Хасан. – Помазать бы чем!
– Ну, да, ты как врач предложи, чем! – рассердился Денис.
– Хас как раз к венерологу собрался, – захихикал Витёк, – падай ему на хвост, вместе нагряньте. Может, он со скидкой вас примет, гы-гы-гы!
– Да, какой там! Я ж от рассвета до заката. «Аки пчела»!
– Да, брось ты, – поморщился Виктор, – Можно подумать, тебе за это платят больше.

И он многозначительно кивнул в стену, за которой анфилада кабинетов заканчивалась просторными хоромами шефа, сибаритски задуманными, эпикурейски воплощёнными и гедонистски обставленными.

– Ну, сейчас всё равно надо прорваться, – предположил Денис, – иначе отнимут госконтракты.
– Кому надо? – пытался вывести на верную линию Витёк. – Те, кому это надо, получают уже сейчас, прямо с колёс, а после прорыва утонут в деньжищах.

И, выдержав паузу, добавил:
– А если кому жадность не позволяет делиться, то зачем напрягать горб?
Денис не стал отвечать, но осенённый внезапной идеей повернулся к Хасану:
– Хас, сможешь фотку этому венерологу показать? – Денис стал расстёгивать рубаху ниже, чтобы пошире её распахнуть. А я уж подъеду к нему в случае необходимости.
– Необходимости? – переспросил Хасан, фотографируя чудеса природы на мобильный.
– Точнее, в случае КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ, – подчеркнул Денис. – Крайней, как плоть!
– Ну, не знаю, – возразил Хасан, – в моём случае эту крайность мулла необходимой не посчитал.

Друзья облегчённо посмеялись.

– Ну, пока! – стал прощаться Денис, протягивая Хасану и Виктору руку.
Хасан, однако, от рукопожатия уклонился. Виктор же отступил назад.
– Эх, вы! – догадался Денис. – Не подумайте, что не припомню!
– Братан, мы тебя ценим, – постарался уладить Хасан.

В подтверждение своих слов он схватил Дениса за плечи и потряс, но ладонь, которую Денис всё ещё протягивал, так и не пожал.

На том и расстались.

***

На следующее утро он впервые после угарного отравления проснулся бодрым.
Организм потихоньку оживал, и всем своим возрождающимся настроением неизбежно возвращал денисовы мысли к рыжей зеленоглазке. Решено: разыскать и пригласить куда-нибудь прямо сегодня! На после работы назначить, если выйдет. Четверг, как известно, маленькая пятница. На крайняк, на завтра договориться.

«Какой из тебя сейчас любовник?» – урезонивал голос-противник. – «Твоей грудью только непослушных детишек пугать».
«За чаем не обязательно рубашку расстёгивать» – возражал голос-союзник.
«А если пойдёт как по маслу? Прямо на первый номер?» – насмехался голос-противник. – «Что, в рубашке и останешься?»
«Когда пойдёт, там и решим!» – не сдавался голос-союзник.

Всем известно, что на ловца и зверь бежит. Когда Денис повернул с тротуара в проезд к базе, навстречу ему шла долгожданная рыжая зеленоглазка, и более ни души. Это был тот редкий миг знойного полудня, когда ни одна машина не будоражила квартал, и ни одна проклятая болгарка или дрель не портила слух своим визгом. Было слышно, как она и он ступают по пыльной дороге, да очнувшийся от сворачивающегося дыма кузнечик пытается прочистить свои скрипелки.

Рыжая уже вовсю источала в атмосферу тот исключительный женский шарм, который заставляет всех самцов в пределах видимости, включая четвероногих, включиться в борьбу за место на ней самой, за все блага мира и даже власть над ним.

Внезапно из дыры в ограде соседствующей заправочной станции протиснулся нескладный грузный мужчина кавказской внешности, и Денис узнал в нём завсегдашнего гостя Хасана. По-утиному разваливаясь, как это делают люди с больными ногами, он двинулся наперерез сходящимся курсам будущих любовников.

– Денис, привет! – заорал Абдул на всю улицу. – Как же я рад тебя видеть!

Прямо в рубашке с проступившим на ней потом полез обниматься.
– Денис, Хасан мне рассказал о твоей проблеме, – продолжал незваный гость. – Про твои странные прыщи на груди.

И, не давая опомниться, продолжил:
– Он мне в телефоне фотку показал. Ты знаешь, сейчас не нужно ничего стесняться. Зайди в любой кожно-венерический диспансер. Покажи им, они разберутся.

От зеленоглазки уже не веяло ароматом любви. И Дениса вмиг покинул дух вожделения. Цепенящая досада охватила его где-то под лопатками и в основании шеи.
 
Но оседлавшего глупую лошадь Абдула было уже не остановить.
– В любой КВД, Денис, зайди, в лю-ю-юбой! Сейчас такое время, что стесняться некого, – продолжал довольный собой разрушитель.
И, скабрезно хохотнув, прибавил:
– Это же КВД, а не НКВД, зачем его бояться?

Окончательно поравнявшаяся с ними рыжая смотрела теперь на Дениса с любопытством натуралиста. Будь они друг другу представлены, без сомнения, попросила бы взглянуть.

«На самом деле она не первая рыжая, в которую ты не попал», – пытался успокоить голос-союзник, добившись, впрочем, обратного эффекта.
«И далеко не первая зеленоглазка!» – ехидничая, добивал его голос-противник.

***

В кабинет, где обитали Витёк с Хасаном, Денис вошёл медленным почтенно-траурным шагом.

Уселся на гостевой стульчик напротив Хаса и вопросительно посмотрел на хозяина стола.

– Ну, и зачем это ты? – выразительно произнёс Денис.
– Что я зачем? – столь же выразительно произнёс в ответ Хасан и для убедительности развёл руками.
– Зачем ты слил об этом? – Денис одним махом расстегнул ещё две пуговицы пониже от незастёгнутой верхней.
– Кому слил? Ты, что, Денис, перегрелся, что ли? Доктору собирался, но забыл. Завтра к нему опять поеду, покажу.
– Как кому? Абдулу! Нахрена ты это сделал?!
– Точняк, – упавшим голосом признался Хасан. – Про него я забыл даже.
– А ты знаешь хоть, что случилось?

Закончив рассказ, Денис молча застегнул все пуговицы, кроме верхней.

– Не могу поверить! – расстраивался Хасан. – Просто в голове не помещается: как у него вообще язык повернулся?
– А ведь под шестьдесят уже, – согласился Денис, – пора бы стать понадёжнее. А тебе впредь молчать почаще да побольше!

Возникла та пауза, которую с чьей-то лёгкой руки принято называть неловкой.
– Уйду я от вас, – показушно обиделся Хасан, – в коллекторы!
– Хас, только не в коллекторы, – не менее деланно отозвался Денис. – Коллекторы, Хас, это край! Да что там край – днище буквально!

Растратив на Хасана всю досаду, Денис повернулся к Виктору, который светился как божество в образе юноши:
– Ну, что, молодой папа, можно поздравить?
– Можно, – ещё радостнее засветился Виктор. – Поздравляй! Доча, как и ждали.
– Вчера? – Денис встал, прошёлся к столу Виктора, но, памятуя о случившемся накануне казусе, руки подавать не стал.
– Ну, да, как только разъехались!
– Ну, не томи: как назвали?
– Аней, – засиял Витёк.
– А-ней! – в тон ему протянул Денис. – Прекрасное имя! Растите непременно счастливыми! И обязательно передай мои самые тёплые пожелания Марине!
– Спасибо, Денис, конечно передам!

«Схожу-ка я к венерологу безо всякого предварительного портфолио», – решил про себя Денис, встал и вышел из кабинета.

– Ножки обмывать на следующей неделе! – бросил ему вдогонку Витёк.

«Аня». Несмотря на губительный дым, жизнь не останавливалась ни на минуту.