Не ищи добра в селе, а ищи добра в себе

   Больничная палата районной больницы. Поступила Анна Николаевна с болезнью плечевого
сустава. Но у неё ещё и почти полная потеря памяти.  Немудрено.  Ей ведь уже за восемьдесят. На ночь её увозит, а утром  привозит дочь. Нина  Николаевна вчера забыла ключ от своей квартиры на тумбочке. За это дочь закатила ей скандал. Но это без нас (мы потом об этом узнали).  На другое утро Ирина привезла её. Это симпатичная,  ухоженная особа средних лет.
¬- Мама, положи ключ в сумку и не доставай его. Поняла!?- скомандовала дочь сердито. Потом оглянулась и поняла, что на неё смотрят три пары любопытных  глаз, кокетливо улыбнулась, засмеялась, положила голову на плечо маме. При всех отчитывать мать не совсем удобно.
- Хорошо, Ирочка,- сконфузившись, покорно проговорила Нина Николаевна и виновато улыбнулась.
- Да не выкладывай ключ из сумки,- забывшись, приказала в таком же тоне дочь.
- Я поняла, Ира,- испуганно ответила мать и подняла глаза.
Передо мной сидела совершенно седая женщина, свесив сухие кисти рук с синими прожилками вен. Лицо усталое. Морщины, словно глубокие борозды, прошлись по её лицу. В ней столько скромности и смирения, покорности и страха!  Но в то же время в  ней сохранилась какая-то интеллигентность. Её бесцветные глаза говорили: «А что дальше? В чём я виновата?» И когда дочь вышла, Нина Николаевна подвела итог этой нехитрой беседе: « Я им мешаю жить. Скорее бы уж унесли меня в берёзовую рощу. Совсем я стала бестолковая». В этих словах и тяжёлом вздохе было столько безнадёжности и обречённости.
   Очевидно, Ирина забыла, как  мать лелеяла свою девочку, как переживала, когда болела она. А сколько восторга было, когда её  маленькую купала и отдавала ей столько тепла и нежности! Как радовалась мать, что её родная кровиночка закончила школу и поступила в институт…Всё начисто ушло в забвение. Дочь непростительно забыла, как купалась в маминой любви  и ласке.  Теперь же мать – глубокая старуха, за которой нужен уход. Она раздражает её всякую минуту, потому что стала беспомощной.  Мне очень обидно за Нину Николаевну. А  разве дети не будут стариками? Это сейчас они бодры, полны сил, самодостаточны и сильны. Я не выношу, когда старики плачут от грубости и невнимания своих детей. И жалею таких детей: ведь у них тоже есть дети, они всё видят и помнят. И их старость будет такой же печальной. А неплохо было бы жить по-человечески.

***

   И совсем  противоположный  эпизод. Эта же больничная палата. Но другой бабуле уже стукнуло девяносто лет.  Она бодра не по годам. Небольшого роста, чуть сутуловатая. Лицо ещё не утратило былую свежесть и красоту. И морщинок совсем чуть-чуть, хотя голова, как лунь, белая. Бабушка говорит очень быстро, что характерно для уральского говора. Плохо слышит. Меня удивило, что рано утром она делает зарядку сначала в кровати,  потом стоя. Движения её легки и уверенны.  Прочитала молитвы,  какие знала, и произнесла слова. Но я разобрала только: «У меня всё хорошо. Я здорова и бодра». Это она дала себе установку на весь день. Ничего себе! Современная  бабуля, хотя за всю её жизнь столько всего произошло. Мы разговорились. Она оказалась словоохотливой и общительной. «Всю жизнь я робила в колхозе дояркой,- рассказывает она без утайки,- трудно было, но тогда были молодые, этого не чувствовали. И мешочки грузили с зерном по 50 килограммов наравне с мужиками. Лес валили в войну. Всё преодолели». – «А как Вас зовут, бабушка?» - спросила я. – «Ох, миленькая, имя-то у меня шибко нехорошее. Всю жизнь я его стеснялась. Я Степанида, а попросту меня звали Стёпкой».-« А замуж выходили?»Тут моя собеседница оживилась: « А как же. Я в молодости была бойкая и красивая. Но с мужем прожила только два года. Он, ирод , сгулял где-то на стороне и подарил мне болезнь. Я его и выгнала. Больше замуж не выходила». Бабушка виновато улыбнулась, опустила седую голову. Видно, воспоминания до сих пор ранят её сердце. « А  с сыном что случилось?»- продолжала я её пытать. – «Дак сына убили в 29 лет. Когда я прибежала на ферму, стояли два мужика и бык. Вот трое его и убивали»,- печально проговорили она.
   Она прожила долгую и непростую жизнь, держала хозяйство. Не хотела отставать от других. Но всё когда-то кончается. В 88 лет уже не хватало сил обрабатывать огород. Жить одной в таком почтенном возрасте в деревне, где нет ни аптеки, ни больницы, ни магазина,  сложно. « Да и дров не хватало на зиму, избушка моя покосилась»,- говорит она.  Ей помогала женщина,  социальный работник. Бабушка оказалась счастливой.  Эта женщина взяла её в свою семью, отвела ей отдельную комнату. « Я теперь ни в чём не нуждаюсь. Кормят меня хорошо. Валя хорошая, добрая,- рассказывает Степанида.- Она вырастила своих четверых детей и троих-чужих».- « А как к   Вам они относятся?»- спросила я. – « Очень хорошо. Никто меня не обижает. Дочери придут-обязательно ко  мне заглянут, поговорят. В баню сводят, помоют».  И правда, бабушка чистенькая,  опрятная. Когда её навещает Валя, бабушка оживает, её глаза загораются от радости. Разговаривают они тихо. И со стороны кажется, что так мирно и по-доброму беседует мать с дочерью. На них приятно смотреть. Я порадовалась за бабулю и сказала Вале: « Вы такое великодушие проявили, что приютили у себя эту одинокую  женщину». Она только пожала плечами и  мило улыбнулась.

   Две разных судьбы, два разных отношения к пожилым людям. Там – дочь,  а здесь – совсем посторонние люди. Видно, не зря говорят в народе: «Иногда чужие люди лучше родных». Это подтверждается жизнью.
Июль, 2019 год.

Робила – работала. Уральский диалект.
Шибко – очень.