И. Репин. Манифестация 17 октября 1905 года

Илья Ефимович Репин – великий русский художник. Ну это всё равно, как сказать, что Волга впадает в Каспийское море. Да, конечно, великий.  Вот у Третьяковской галереи стоят два монумента. Перед фасадом, выполненным по рисункам Васнецова, стоит монумент основателю самого знаменитого музея русской живописи. А не так далеко от музея за мостом через обводной канал, который в народе по-прежнему называют Лужков мост, стоит другой монумент. Монумент человека, держащего палитру с кистями в руках. Гранитное изваяние Художника. Он по мысли авторов -   обобщенное представление живописца.

          Ильи Репина как раз и  должен, по мысли авторов монумента, представлять и олицетворять всю  русскую живопись. Ему как бы  навечно поручена почётная миссия и роль стать символом  всего того, что таит  в своих стенах известный музей всего нашего народного достояния в области живописи.  И вообще всей  истории нашей отечественной живописи. Вот Илья Репин  и стал  воплощением  этой непростой миссии. Этого Художника мы все знаем с детства. Знаем его и, главное,  знаем его живописные труды.

                *****

    А вот сегодня мне хочется поговорить о его живописном творении, которое не так уж сильно известно. В силу нескольких причин. Но об этом несколько позже. Но сначала давайте посмотрим на это произведение. Я  всматриваюсь в него со всею прилежностью и тщательностью зрителя, который впервые увидел это полотно. Я стараюсь проникнуться смыслом и духом изображения. И долго-долго смотрю и никак не могу отделаться от ощущения, что всё то же самое я уже видел. И не на картине, а в реалии. Видел собственными глазами в живую, видел весь  этот неудержимый энтузиазм толпы, которая как бы сорвалась с цепи и понесло её под мощным  напором  ветром перемен. И всё под звуки песни, культовой песни «Перемен требуют наши сердца». Эта толпа ещё не знает, что перемены грядут. Да такие, что от них весь мир содрогнётся и перевернётся.

    Как же я сам помню всё это время. Как будто вчера это было. И никто эти пережитые годы ещё не называл тогда лихими годами. Вдруг и внезапно всё стало возможным. И устоять этому было просто невозможно. И не потому что сил не было сопротивляться или противостоять этому ветру. Всё как раз наоборот. Понесло по собственному желанию, под воздействием пьянящего духа свободы.

    А какие настроения! Сейчас все вместе мы снесём прежний обрыдлый порядок. Дадим выход новым творческим силам. Далой обрыдлый, насквозь весь ложный «светлый путь». Наконец-таки «пойдем другим путём» к лучезарным сияющим и зияющим вершинам счастья для всех и для каждого. Как бы даже и забывая или просто не помня, что именно эта фраза была впервые произнесена именно тем, кто и повёл нас туда, куда идти совсем и не следовало бы.Мы так тогда думали.

                *****
 
   Все старо как сам мир, просто на удивление. Ведь всё же это уже было. Вот оно этому убедительное  свидетельство прямо перед нами на этой картине. Понесло толпу в начале века точно так же как и нас понесло ещё не в такие далёкие годы, оставшиеся в памяти у очень многих, коих Бог сподобил пережить великую смуту. Да ещё и выжить в ней.
 
    Я смотрю на эту картину и отчётливо вспоминаю митинги на Манежной площади конца восьмидесятых прошлого века. В моих ушах ещё слышен громоподобный рев толпы, сотрясающий стены древнего Кремля. Огромный толпы, которая как зверь дикий, сорвавшийся с цепи, почувствовавший внезапно обретённую свободу. Я стоял в этой толпе и переживал, помню,  те же самые чувства, которые овладели Николаем Ростовым на поле близ Аустерлица в самом начале сражения. Страшно и весело. И даже больше весело, чем страшно. Страх придёт позже, когда в стихии разлюля-свободы, всё начнётся рушиться и сметаться. Сколько жизней полетят в обочину нового пути, предложенного нам. Сколько слёз, сломанных судеб и жизней через колено.
 
   Да, было весело. Вдруг всё стало возможно. То что копилось годами, вдруг вырвалось наружу. Да ведь как ещё вырвалось! Препоны пали. Мы хотим перемен! И перемены пришли.

   Пришли они и для тех, кто на картине. И никто ведь ещё не подозревает,  какими несчастьями обернутся перемены для каждого и для всей страны. Они не знают, а вот мы знаем. В рад несколько войн. Кровавых войн с миллионными жертвами. Слом всего и вся и бездна, развернувшаяся перед перед страной.
Войны, революции, страдания, кровь и смерть, и хождение по мукам всей стране. А пока те, кто шествуют по Невскому проспекту на картине радуются. Восторг и счастье на лицах.

   Они радуются. И они тоже во власти желания перемен, которые вот-вот наступят. Как они ждали! Точно также, как ждали  и мы тоже. И как самозабвенно мы пели о повороте, подпевая  Макаревичу. Давайте вспомним слова:

  «Вот новый поворот, и мотор ревёт. Что он нам несёт, пропасть или взлет, омут или брод. И не разберёшь, пока не повернёшь».  А мотор ревёт всё сильнее. И нас всех несёт с неудержимой силой. И все ведь уверены, что никакого омута и быть не может. Только взлет. Пока только непонятно, в какие выси. Ну да и ладно, пусть так. Главное, что взлет. И потом, мы же все мужчины. И кое в чем мы очень сильны. И нет причины, чтобы пугаться. И эта песня стала едва ли не символом и гимном тех,  кто как раз  понёс Россию  в пропасть. 
                *****

    И Репин радовался. И его тоже понесло, как этих сопливых наивных гимназистов на картине. И он выплеснул свои эмоции красками на этом полотне.  А кого мы видим на этой картине. А это  люди известные. Ну кроме гимназистов, гимназисток и пролетариев умственного труда мы видим  филолога В.Прахова, актрису Л.Яворскаю с букетом, критика В.Стасова. То есть люди всё образованные и мыслящие. То есть интеллектуальный цвет нации. Правда, позже реальный вождь революции их всех обзовет другим, нехорошим словом.

 И что же они все так возбудились и в восторге энтузиазма вышли на эту манифестацию? А возбудились они после публикования  исторического Высочайшего Манифеста от 30 октября по новому стилю 1905 года. Разработал его и написал С. Ю. Витте. И не мог не написать. По стране катится смута. Началась Всероссийская политическая забастовка. Бастуют миллионы. Особенно напрягает всех забастовка железнодорожники. Встали паровозы. И как стране жить без них? Империя вот-вот рухнет. Николай после 9-го января потерял всю свою сакральность, как помазанник Божий.

         А тут ещё и еврейские погромы. 690 погромов. И сколько убитых. И не только евреев, но и интеллигентов и всяких студентов. Демократ – ну и получи, говно.  А почему погромы? А потому что местные власти, будучи в полной растерянности, не знают что делать. Повторения 9-го января никто не хотел.
 
   Царя уговаривают. Ему говорят, ну надо же что-то делать. Просто сидеть и ждать уже нельзя. Давайте подправим режим. Время пришло, как пришло однажды время отменять крепостное право. А он, упрямец,  на это отвечает: «Но я не желаю терять принцип самодержавности!»

   Но тут не только низы не хотят, но и верхи в истерике. Волна бардака и злобы поднимается всё выше. Уже нависла угроза революции, которая сметет всех. Один из дядей царя вопит: «Если мой племянник не подпишет манифеста, я застрелюсь в его кабинете. Если я не сделаю этого, обещайте застрелить меня.»

   Было заседание министерское, на котором присутствовал этот самый дядя. Звали его тоже Николай. Он вынимает из кобуры револьвер и орёт царю:  «Мы здесь не в бирюльки играем!  Речь идет о спасении престола. Быть Романовым или не быть! Если не уступим сейчас, все полетит к чертям собачьим».

 И, наконец, уломали царя. Согласился он несмотря на всё своё упрямство и туповатость. Манифест был написан. Каждое слово в нем было продумано со всею тщательностью. Прочтём некоторые выдержки:

                Высочайший манифест от 6 августа 1905 г.

Божией милостью МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ,император и самодержец всероссийский, царь польский, великий князь финляндский,и прочая, и прочая, и прочая, объявляем всем нашим верноподданным.

А дальше шла замечательная преамбула. Вроде бы монарх отступает под натиском подниающейся волны недовольства своих подданных, но он  в тоже время так отечески наставляет и напоминает о единстве народа и царя, без которого государству российскому не существовать.

     «Государство Российское созидалось и крепло неразрывным единением царя с народом и народа с царем. Согласие и единение царя и народа - великая нравственная сила, созидавшая Россию в течение веков, отстоявшая ее от всяких бед и напастей, является и доныне залогом ее единства, независимости и целости материального благосостояния и развития духовного в настоящем  и будущем.

  А дальше вот что:

 «Мы сочли  за благо учредить Государственную думу и утвердили положение о выборах в Думу, распространив силу сих законов на все пространство империи.  Питаем уверенность, что избранные доверием всего населения люди, призываемые ныне к совместной законодательной работе с правительством, покажут себя перед всей Россией достойными того царского доверия, коим они призваны к сему великому делу, и в полном согласии с прочими государственными установлениями и с властями, от нас поставленными, окажут нам полезное и ревностное содействие в трудах наших на благо общей нашей матери России, к утверждению единства, безопасности и величия государства и народного порядка и благоденствия.

    И ещё: «С помощью всемогущего бога и единодушными усилиями всех своих сынов, Россия выйдет с торжеством из постигших ее ныне тяжких испытаний и возродится в запечатленных тысячелетней ее историей могущества, величии и славе.»

       Я вчитываюсь в эти строки и испытываю, не скрою, просто огромное чувство восхищения. Какой язык и какой слог. И какая мысль втиснутая в эти витиеватые строки. Нет, это просто шедевр. Я перечитываю вновь и вновь. Этот Манифест был расклеен на всех столбах. И я представляю себя мужичка – лапотника, разбирающего по складам сей шедевр пафосного чиновнического изложения.

   Если свести всю эту вычурность к простым мыслям, то получим следующее.
Смысл Манифеста заключался в распределении прежде единоличного права Российского Императора законодательствовать между собственно монархом и законодательным (представительным) органом — Государственной Думой.
 
А дальше самое главное.  «Манифест провозглашал и предоставлял политические права и свободы, такие как: свобода совести, свобода слова, свобода собраний, свобода союзов и неприкосновенность личности».
 
Это неслыханно. Это невероятно. Куда там Александру второму с его реформами! Тут просто у многих интеллектуалов и демократов просто в зобу дыханье спёрло. И понесло их на улицы с красными бантиками. Вот совсем так, как это мы видим на картине Ильи Репина.
 
   Правда, в Манифесте есть очень существенные оговорки, которые все эти сладкие слова о свободе ставят под большой вопрос. Чтобы не очень-то задирались. За императором оставалось право распускать Думу. Он мог блокировать любое решение Думы. Словом, такой хороший поводок для народного собрания. В любой момент можно дернуть за этот поводок, сколько бы вы там красных бантиков ни навешали на лацканы пиджаков.

                *****
А как хотелось художнику Репину отобразить народный энтузиазм, потому как его тоже слегка понесло. Он сам так говорил о своей работе: «…движение русского прогрессивного общества… по площади большого города в экстазе общего ликования». И картина эта была выставлена на 13 выставке передвижников. А это значит, что Репин хотел, чтобы его картина получила общественную известность и публичное признание.

   А вот как по поводу этой картины высказался Василий Розанов: «Жидовство, сумасшествие, энтузиазм и святая чистота русских мальчиков и девочек – вот что сплело нашу революцию, понёсшую красные знамёна по Невскому на другой день по объявлении манифеста 17

   Сколько понимания, сколько верности! Конечно, все жившие в 1905-1906 годах в Петербурге скажут о картине: «Это – так! Это – верно!» Несут на плечах маньяка, с сумасшедшим выражением лица и потерявшего шапку. «До шапки ли тут, когда конституция». Лицо его не ясно в мысли, как именно у сумасшедшего, и видны только «глаза в одну точку» и расклокоченная борода.  Умственная роль его небольшая: самого его несут на плечах, и он в свою очередь высоко держит над толпою «венок победы». Таким образом маньяк».

    Вспомним , что Розанов был известным философом.  Его мысли были  «связаны с морально-этическими, религиозно-идейными оппозициями — метафизика и христианство, эротика и метафизика, православие и нигилизм, этический нигилизм и апология семьи». Это выписка из Википедии. Это я к тому, что Розанов – это очень учёная голова. И к его мыслям стоит прислушаться. Интересно было бы знать, как бы философ выразился , если бы поприсутствовал  на митингах на Манежной площади в лихие девяностые. 

                *****
     А что творилось на улицах после опубликования Манифеста!   А на улицах обнимались и целовались. Свобода! Право на свободу слова и всего такого прочего. Что-то невиданное и неслыханное в истории России. Теперь каждый право имеет. И нет среди нас тварей дрожащих.

   Художник ничего не сочинил.  Толпы студентов, сняв фуражки, носили по улицам портреты Николая II.   И девицы курсистки тоже туда же. Лава людей катилась по Невскому, сметая на своём пути  конки, городовых и жандармов, дворников и лотошников. Ощущение коллективного счастья. И это счастье, как зараза, охватило всех и вся. И художник реалист отразил кистями все как было на холсте.
  Репин – он человек искусства. Он интеллигент. Он и воспринимал революцию как интеллигент. Революция , по его мысли, это продукт прежде всего мыслительного процесса. И революция может вершиться только руками интеллигентов. Вот такими, какими Репин изобразил их на своём холсте. Кого мы видим? Общественных деятелей, артистов, студентов, гимназистов. И вся эта толпа несёт своего кумира – вождя. А тот в экстазе рвет ненавистные оковы.

                *****
   С этой картиной в наступившие новые времена не знали, что делать. Цензура была, но как бы её уже и не было. Картину то запрещали, то разрешали. А картину никто не покупал. Картину привезли в Москву и разместили на очередной товарищеской выставке в старинном особняке рядом с храмом Христа Спасителя. И вот однажды пришёл один посетитель. Очень странный. Представьте себе, купил билет, заплатив один рубль. А вот для сдачи попросил два рубля. А потом ходил по залам и нёс какую-то ахинею. А потом он ушёл. И пришёл он затем в Третьяковскую галерею. И уже там, видимо в сильном душевном волнении, подпитанным  созерцанием «Манифеста», набросился на другую картину того же автора. То есть картину Репина «Иван Грозный и сын его Иван».

    Звали этого сумасшедшего старообрядца Балашов. А он действительно был сумасшедшем.  А я этому и не удивляюсь. Потому как сам был очевидцем много чего интересного, когда ходил на перестроечные митинги и демонстрации. В пике митинговых страстей на трибуны лезли, кто не поподя. Ну совершеннейшие сумасшедшие. Знаю! Видел!  Взрыв исторический выбрасывал вверх  не только настоящих буйных, но и всякий  мусор. Вспомните, как все рвались на трибуну Дворца съездов и дрались у микрофонов с тем только, чтобы и его заметили. И каких только «наполеонов» мы не увидели. Всё можно. Так почему бы и не заявить о себе,  раз все препоны рухнули. Подарок судьбы. Исторический шанс. И понесло, и понесло, и понесло.
 
    Я в этой связи думаю о том, что крышу может снести под воздействием некоторых обстоятельств  так печально не только у одного человека. Бывает так, что и у целой нации, у целой страны.Ну вот жил-был, к примеру, такой бюргер-колбасник. Пил он замечательное пиво и закусывал замечательными местными колбасками. Весь такой добрый и добропорядочный, законопослушный. Никому зла не желал. Чтил местные традиции и в церковь ходил. В Бога верил. И вдруг понесло. Набили ему мозги идеями о его расовом превосходстве, унаследованным от древних ариев. Нахлобучили ему на голову Штальхельм – такой шлем из превосходной крупповской стали – и сказали: пойди и убей. И он пошёл и стал убивать.
     При этом я не провожу никакие исторические параллели. Я говорю о самом факте. Можно сказать о медицинском факте. Психиатрическом. Вот об этом я думаю, когда я смотрю на картину Ильи Репина «Манифестация 17 октября 1905 года»