Барометр, который не ломается никогда

Сегодня  проснулась  раным - рано, ещё не было и пяти часов, хотя за окном было совсем светло. Но, это и не удивительно. Ведь в июле ночи так коротки, так скороспешны.   Они убегают, как любовник, который  хочет ублажить и любовницу и остаться вне подозрении у жены, соврав ей, что  сломалась машина, или на дороге случилась авария и он был вынужден остановиться. И поэтому  припозднился с работы. Ведь, это же дорога. И, кто знает, не случится ли завтра с ним подобная ситуация.   Ложь во спасение.   

За  окном вовсю  властвовало утро, но не то, что  резко открывает глаза  навстречу  поднимающемуся светилу. Нет, это было серенькое, скромное.  Кода же я вышла во двор, на меня пахнуло мокрой землёй, свежей зеленью.  Оказывается ночью прошёл дождь. Да он и теперь вроде бы  моросил, потому что с крыши срывались  прозрачные капли и падали в ненасытную утробу земли, тут же пропадая там. 

Июль в этом году был жарким и сухим, поэтому, чтобы напиться, как следует, земле нужно много этого дождя. А ночью дождь прошёл  незначительный. Я это поняла потому, как над деревней разливался  туман.   Да почти всё утопало в этом  тумане.  Молочно белый,  густой, словно  простоявшие несколько часов сливки, он был  насыщенным и плотным.   

Он производил впечатление, какой - то загустевшей  массы, вышедшей  из  берегов и поднявшейся  до крон деревьев.  Они стояли в этом густом молоке, опустив устало ветви и  думая свою, одним им понятную    думу.  Ветки  мокли в этом  тумане, вздрагивали неизвестно отчего и роняли в это молоко  свои слёзы, оставленные  ночным дождём. 

Когда  после  долгой суши,  выпадает  дождик, он сразу же  начинает испаряться. Земля слишком сухая  и этого ей недостаточно, чтобы  охладиться. Ей нужен  дождь. Нет, ливень. Тогда она   напьётся вдоволь и  успокоится.  Теперь  же она  этим туманом, будто протестовала, что её  только подразнили,  не дав  напиться вволю. 

Но, вот на востоке  небо  посветлело. Нет,   солнца  видно не было.  Оно  только   просвечивало сквозь  плотную  завесу  облаков, размытым  пятном. Но, всё равно, это было знаком  для всего живого, что пора просыпаться.  Мой портулак  открыл  глазки и  начал  поднимать  головки.  Они были  яркие, весёлые, умытые. Кроваво красные, розовые, шафранные, цвета фуксии,   насыщенно жёлтые и  нежно кремовые.  На фоне  лаковой  от дождя зелени они  переливались персидским ковром.  Ведь в простонародье его и называют ковриком.  Портулак, не каждый вспомнит, а коврик, он расстилается  по земле и говорит сам за себя. 

Самым же главным  индикатором того, что наступает утро является подсолнух. Он  прямо  из кожи вон лезет, чтобы  показать это. Подняв  вверх  свою  кучерявую голову, открыв  вовсю глаза, он улыбается открыто и приветливо,  ещё, только наметившемуся,  проглянуть солнышку.  Вчера он проводил  его, обернувшись лицом  на запад, сегодня  он встречает  объект своего поклонения и обожантя, глядя преданно и заворожённо на восток. 

Всё ожило,  затрепетало, заволновалось. Значит дождя больше не будет, а жаль.