Её звали Тахтой

Долгое время жила в нашей семье собака с выдуманным нами нелепым  именем Тахта. Но только имя ее было нелепым, а в остальном ей  можно было только  позавидовать. Для нас  это имя станет святым, потому что мудрости, верности и доброте поучиться у  ней, этой собаки, можно любому человеку. Краем уха мы слышали о собачьей породе такса, и нам, детям, почему-то казалось, что щенок, которого почти умирающим  нашла моя младшая сестренка   Наташка  в луже у подстанции, относится к этой породе. Имя,  напоминавшее породу собаки, прилипло стихийно к маленькому щеночку,  сестренка принесла его  в сарай, положила в кормушку коровы и написала маме в записке, что прикрепила к стенке: «Мама, не трогай сено». Она боялась, что, найдя собаку, мама  запретит держать ее  в семье.   Записку мама не заметила, но щеночек давал о себе знать и без записки: он еще был маленьким и требовал заботы, периодически скуля. Мама нашла его быстро, очень удивилась предприимчивости дочки  и вскоре разрешила держать собачку дома.
Спустя полгода Тахта  оформилась в небольшую  ладненькую дворняжку с хвостом - колечком,  веселыми глазенками - смородинками, со светлыми подпалинами вокруг глаз. Мордочка и шерсть ее были темными, подпалины те  же - по животу и вдоль стройных ножек.  Небольшие  ушки ее всегда приподняты, как будто ей интересно все, что творится вокруг. Любила она всех одинаково  и предана была всему семейству.
Тахта всегда сопровождала нас  на покос, и пока мы сушили сено, выносили его на открытые солнцу поляны для просушки, она сидела у приготовленного мамой обеда и  исполняла  роль сторожа. Никогда она не позволила себе поесть раньше хозяев и терпеливо ждала  общего стола на поляне, даже когда ее угощали. 
Часто я ходила с нею в лес, родители не боялись за мою судьбу, так как со мной  был настоящий защитник, который попусту лаять не будет, но готов был за каждого из нас, детей, жизнь отдать.    Не было случая, чтобы она оставила меня в лесу и отправилась бы домой одна.
 Я всегда  брала с собою зеленый семилитровый бидон, который считался мной  нормой  при сборе ягод. Никогда не было у меня привычки брать  с собой  перекусить,  я считала, что, проголодавшись, буду быстрей собирать ягоды, скорей вернусь домой. Тахта не походила на собачек, стоящих на задних лапках с целью получить за службу лакомый кусочек. Она  считала своим долгом быть со мной, пока я нахожусь в лесу. Это было для нее естественным и необходимым. Когда становилось жарко, Тахта скусывала с кустиков ягодки малины и была необычайно терпелива в желаниях, бегала невдалеке от меня, гоняя мышей и птичек.
Когда мама уже тяжело болела и была прикована к постели в течение шести  лет, Тахта заглядывала  в окно маминой комнаты, стоя на завалинке  и прикасаясь лапкой к стеклу. Таким  образом  она скрашивала одинокую жизнь больной женщины, моей мамы.
Однажды ее мудрость потрясла меня настолько, что хочется ею  поделиться  с читателями.
 Как-то  вечером  жители поселка Дивья  узнали о том, что медведь в лесу напал на стадо телят, одного задрал насмерть,  а наш двухмесячный теленок  Макарка  был просто поранен: на его холке зияла кровоточащая рваная  рана. Наутро теленка в стадо не погнали, он обессилел, есть и пить отказывался и угасал на глазах. Настороженно глядели на Макарку  папа с мамой и уже поговаривали, что нужно его убрать, чтоб не мучился. Усугублялось положение теленочка еще и тем, что глубокая рана не заживала, а начала загнивать. Мухи лениво жужжали над теленком и тревожили его укусами.
 В летней кухне я нашла банку с солидолом и густо намазала им рану, чтоб отогнать тем самым надоедливых насекомых. Макарка лежал с закрытыми глазами,  и его было жалко всем нам, детям.  Тахта все время  находилась рядом с  теленком  у крыльца.  Вдруг она  осторожно стала лизать раненое место на ноге теленка, а потом принялась выгрызать  куски отмиравшей ткани  мышц  и выполняла это так же тщательно, как выполняет любую процедуру медицинская сестра, обрабатывающая рану. Макарка  был безучастен ко всему, только иногда казалось, что он прислушивается к прикосновениям языка  собаки, полуприкрыв мутные глаза. Зализав рану, освободив ее от отмершей ткани, Тахта больше не возвращалась к теленку, лишь иногда, когда рана вдруг начинала кровоточить, она вновь упорно  зализывала ее шершавым языком. Мухи уже никогда не садились на  Макаркину  ногу, рана затянулась и через три недели  стала покрываться нежным подшерстком.
 Осенью  никто бы не узнал в справном  темношерстном  бычке  с белой звездочкой на лбу и такими же белыми носочками на ножках выше копытец того больного, умирающего теленка.
   С детства считаю самым святым существом на свете простую дворнягу, преданную и готовую отдать за тебя жизнь. Недаром М. Пришвин утверждал, что тайну жизни знает собака. Спросите, и она ее вам  передаст.