Маленькие радости

На неоновую вывеску бара «Монарх», выполненную в виде одноименной бабочки, каждую пятницу слетаются посетители. Для провинциального городка - заведение солидное и спокойное. За все время существования бара в нем произошло всего лишь две драки, что удивительно, ведь здесь можно встретить самых разных людей с самыми разными взглядами (а, значит, и поводами). Даже сформировался некий костяк посетителей, которые между собой если не передружились, то уже давно состоят в приятельских отношениях. Незнакомцев, кроме иногородних туристов, здесь обычно не бывает. Только знакомые лица.

Пережив еще одну рабочую неделю, я спешу в «Монарх». И, как правило, обычно оказываюсь там одним из первых посетителей. В офисе, где я работаю, по пятницам весьма мягкая политика касательно времени окончания рабочего дня. Скучающая за стойкой девица, подперев голову ладонью, смотрит на ноутбуке сериал, но, когда узнает меня, улыбается и спешит с бокалом к пивному крану.

И сегодня я пришел самым первым — в зале ни души. Выбираю себе место у окна, плюхаюсь на диванчик и вытягиваю под столом ноги.

«Твою мать, — думаю я про себя. — Наконец-то эта неделя закончилась.»

Цокот каблучков означает приближение пенного напитка. Три, два, один... Сначала в поле моего зрения попадает декольте девицы, а потом ее хитрая мордашка.

— На здоровье, — говорит она мне, водружая бокал с пивом на стол.

Я только киваю. Мысли в голове сейчас вообще не о том. Да и какие могут быть мысли, когда все, что вокруг тебя происходит, это самый натуральный Ад? Нет, не такой, где черти варят в котлах грешников и тыкают в них вилами, и не такой, каким его описывал господин Алигьери. Самый настоящий Ад он на Земле. Пять дней в неделю ты, как проклятый, занимаешься на работе одной и той же возней без всякого видимого результата. Вы скажете - «зарплата»? Я не считаю ее достойной, но, учитывая фактор безработицы в городе, хороша и такая. Пять дней в неделю ты выслушиваешь одни и те же разговоры так называемых сослуживцев. Ничего умного и нового, только пересказывание подслушанного или подсмотренного в социальных сетях. И так примерно двести сорок дней в году. К счастью, проблем с головой у меня нет, а то, как некоторые психи, тоже пришел бы на работу с ружьем и перестрелял ненавистных дебилов. Но смысл? Пусть варятся в своем бульоне, главное, чтобы на меня не брызгало. В беспросветном мраке зацикленного быта мне светит вывеска «Монарха», а внутри меня ждут холодные напитки и приятная компания. К слову о напитках: мой бокал уже опустел. Как там эту девчонку зовут? Яна? Или Татьяна?

Сижу и пытаюсь вспомнить имя барышни, что по-прежнему пялится в сериал за стойкой. Спасибо, что она сама отвлекается и замечает, что я пустой. Снова улыбается и идет к крану.

— И пульт, пожалуйста! — кричу через весь зал ей в спину, так и не вспомнив имени.

Заполучив еще одну порцию ледяного пива и завладев пультом от висящего над стойкой плазменного телевизора марки «Samsung», я чувствую, как напряженное состояние отпускает. Включаю новости. Что там в мире творится? Но пока еще идет реклама.

Звенит дверной колокольчик. Кто прибыл в пятничной гонке вторым?

— Охо-хо! Какие люди! — громко возвещает Валдис и направляется к моему столу.
Мы жмем руки, а потом он идет к стойке и, пока то ли Яна, то ли Татьяна наполняет ему кружку, он, путаясь в проводах, просит поставить на зарядку его мобильный телефон. Уладив нехитрые дела, он забирает свое пиво и садится за два столика от меня, прямо напротив телевизора.

— Можно погромче? — поворачивается он ко мне. — Завтра на дачу поеду, прогноз погоды надо послушать.

— Конечно, — слегка увеличиваю звук.

Ведущая тараторит про очередное повышение цен на бензин и увеличение налогов, а наш незамутненный Валдис Озолс уже достал планшет и, хмурясь, смотрит на последние обновления биржевых графиков. Обычно он так сидит и пьет, пока не начинает клевать носом в свой планшет. Валдис как можно меньше времени старается проводить дома и иногда после третьей кружки начинает случайным собеседникам жаловаться на свою непростую жизненную ситуацию.  В «святые 90-е» вся его прибалтийская родня мгновенно переобула тапки и прониклась националистическими настроениями. А он к тому времени уже два года как отучился в местном университете, имел здесь хорошую работу  и был женат на русской, чей дедушка в свое время погиб от рук "лесных братьев". Учитывая настроения в стране, все это произвело эффект разорвавшейся бомбы. С тех пор Валдис тщетно мотался между своей семьей и родственниками, пытаясь всех помирить и убедить вести себя адекватно. В какой-то момент мотор у «голубя мира» забарахлил, и он стал все чаще приземляться на дозаправку в "Монархе", а помимо основной работы стал поигрывать на бирже, чтобы отвлечься. Еще один заложник адского цикла.

В новостях тем временем показали сюжет о жестоком убийстве и о том, что преступник уже пойман и в ближайшее время общество своим присутствием не потревожит. Фотография жертвы — девушки лет двадцати на вид. Ее лицо показалось знакомым. Для маленького города это не так удивительно.

— Валдис? — обращаюсь я к гипнотизирующему взглядом графики эстонцу. — Это когда произошло?

Валдис Озолс смотрит на экран, смотрит на планшет, а потом, не поднимая глаз, бросает:

— В среду. Кажется.

"Точно! Точно! — у меня в голове взрывается небольшой фейрверк. — В среду я ее и видел!".

* * *

— Мог бы и пропустить! — Ангелина злобно посмотрела на мужика, который вылетел на нее из магазина. — А еще мужчина называется.

— Тех, кто выходит принято пропускать, — сообщил ей неприятный тип в костюме-тройке и тут же добавил, -  Да, конечно я в пятницу в «Монархе», иначе потоп случится!

«Е***ый мажор, — подумала Гелла. — Гарнитура, х*е-мое».

«Пиджак» отправился дальше по улице, громко разговаривая и жестикулируя. Еще лет десять назад люди с проводными гарнитурами вызывали некоторое удивление и ощущение фантастики, но сегодня у каждого пятого из уха торчит электронный беспроводной наушник.

— Ма-ам, ты купишь конфету?

Ангелина закатила глаза.

— Нет, Тёма, на конфеты денег у мамы нет. Сейчас мама купит сигарет, и пойдем к дяде Паше, может, у него есть конфеты.

— Ма-ам, — продолжил завывать Артём. — А пчиму на конфету денег нет, а на сигаеты денег есть?

Он не во всех словах выговаривает букву «р».

— Отстань, не вертись, — Ангелина подошла к свободной кассе, едва оттуда отчалила бабка с продуктовой корзинкой. — Пачку «Bond».

Продавщица скептически посмотрела на Геллу, на «мамкающего» Артема и, поняв, что паспорт спрашивать смысла нет, выложила требуемую марку на прилавок. Девушка выкопала из своей сумочки самую мятую купюру, кинула в тарелку и, едва забрав пачку, стала вскрывать ее длинными ногтями.

— Пожалуйста, — сказала продавщица в след шикающей на своего ребенка мамаше.

Мятая купюра расслабленно расползлась по тарелке.

«До «дяди Паши» пилить еще целую остановку, — прикидывала Гелла в уме. — Выкурю две, а ему скажу, что на улице угостили».

— Тёма, иди рядом, не бегай, — сказала она сынишке, закуривая.

Для вас это может быть мелочь, но Ангелина девушка бедная, она считает каждую копейку и потому старательно экономит на всем. Особенно на том, без чего жить не могла: сигареты и разнообразная наркота. Сигарету, а иногда целую пачку, она могла получить только за красивые глаза — природа наделила ее весьма привлекательной внешностью. За порцию чего-нибудь расширяющего сознание можно заплатить и телом. На прошлых выходных марокканец из студенческого общежития дал ей за минет целый пакет таблеток, которые, как она слышала, совсем недавно попали на мировой наркорынок. Сегодня Ангелина планировала сначала испытать эти таблетки с «дядей Пашей», а потом, как следует «уговорив» его, оставшуюся часть толкнуть и поиметь с этого денег.

— Артем! Я кому, б**дь, сказала! — она сделала два быстрых шага и дала ребенку подзатыльник. — Иди спокойно!

От обидного маминого подзатыльника Артем затих ровно до следующей сигареты. А когда мама снова приостановилась, чтобы поматериться на почти пустую зажигалку и стала пытаться прикурить, рванул вперед.

«Вот она удивится! — подумал он, перебегая «зебру». — Она все еще там, а я уже на другой стороне дороги!».

Зажигалка, которая не подавала признаков жизни, вдруг пыхнула огнем и опалила Гелле ресницы. Матерясь и моргая, девушка убрала сигарету обратно в пачку.

«Где он?»

— Тёма! — позвала она и сразу увидела - где.

Ее сын уже перебежал дорогу и разговаривал там с пожилым мужичком.

Подойдя, она схватила сына за руку и посмотрела в лицо мужичку. Обычный дед с козлиной бородкой и лукавым взглядом. В каждой руке по пакету с бутылками, в которых уж точно не квас. Неожиданно дед ей подмигнул и улыбнулся.

— Ваш бандит? Чуть не зашиб меня!

— Тёма, я тебе сколько раз говорила не бегать! Как ты за... надоел! — стариков Гелла не любила, но при этом конкретном решила не выражаться. — Он в вас врезался?

— Ничего страшного. Вы только смотрите, чтобы, и правда, больше не бегал. Дорога рядом, а ездят ведь не смотрят. Прав накупили.

В этот момент Ангелина смекнула, что старому пердуну просто не с кем поболтать. Извинившись, девушка потащила подозрительно затихшего сына за собой. Вот уже и дом «дяди Паши» виднеется.

Невозможно угадать, но наверняка у бедняжки Геллы был шанс сегодня остаться в живых, задержись она поболтать с дружелюбным старичком. Но она ушла, а старичок пожал плечами и пропал с перекрестка так же, как и появился на нем.

* * *

Едва Пашка, по прозвищу Бутылек, открыл дверь, как на него налетел маленький Артем и схватил за ногу. Гелла вошла молча и бросила сумку в открытый шкаф в прихожей.

— Дядь Паш! — завопил пацан.

— О, братан!

Пашка посмотрел на раздражающий его личную нирвану источник шума красными глазами.

— Ты принесла? — обратился он, заглядываясь на то, как Гелла разувается.

— Принесла. Ты уже дунул, что ли?

— Да я...

— Сука, не мог дождаться! — девушка бросила свою сумку на пол. — Сейчас в душ схожу, тоже дуну и заценим колеса.

— Да ладно, ну че ты...

Бутылек заторможенными и рваными движениями стал хватать Ангелину за особо выдающиеся части тела.

Она сделала попытку отмахнуться от его рук:

— Полотенце принеси. И компьютер Тёме включи.

Неохотно отпустив ее грудь, Пашка Бутылек поплелся выполнять приказы. Вокруг него все это время прыгал раздражающий пацан. В ванной уже зашумела вода.

Собирая все углы своим неуклюжим накуренным туловищем, Пашка включил ноутбук.

— Разберешься? — спросил он Артёма. — Жрать хошь?

На первый вопрос пацан кивнул, на второй помотал головой.

«Конечно, разберется, сейчас пи***ки с пеленок в этих гаджетах разбираются лучше, чем я.»

— Ну, лады, ты только к нам с твоей мамой в комнату не заглядывай. Туалет помнишь где?

Еще один кивок. Артем хорошо помнил, где туалет в квартире странного дяди Паши. Он уже третий раз был у него в гостях. Дядя и мама запирались в соседней комнате и то хохотали, то включали громкую музыку и... стучали в стенку под нее? Поди разбери этих взрослых.

— Молоток! — похвалил Бутылек ребенка.

И приступил к поискам полотенца. Первое попавшееся нашлось в этой же комнате за креслом. Пашка стряхнул с него пыль и поплелся ломиться в ванную к Гелле. Та дверь не открыла и крикнула, чтобы он  повесил полотенце на дверную ручку. Пашка метко набросил полотенце и пошел разгребать бардак в своей «приемной». Он закрыл за собой по привычке комнатную дверь, вытер слюни и, уже предвкушая как минимум один половой акт, начал заталкивать под кровать пустые пластиковые бутылки, все как одна прожженные со стороны «жопки».

И не слышал, как ребенок Ангелины прокрался в прихожую и стал ворошить ее вещи в сумочке.

* * *

— Оп-па! Стоп, машина! — старик со смешной бородкой присел на корточки. — Ты куда такой лихой?

Артем принялся грызть указательный палец и опустил глаза:

— Мама с незнакомыми не разрешает говорить.

— И правильно. Через дорогу твоя мама?

— Угу.

— Красавица и умница у тебя мама.

— А еще жадина! — неожиданно для самого себя сказал старику Артем.

— Да ну? — старик удивленно поднял брови.

— Сигаеты себе покупает, а на конфеты, говорит, денег нет!

Кряхтя, старичок чуть наклонился вперед и перешел на заговорщический шепот:

— А вот и нет. Мама купила тебе конфеты, просто сюрприз хочет устроить.

Мальчуган удивленно посмотрел на старика. Тот подмигнул.

— Я, когда ребятенком был, - мне мама всегда такие сюрпризы устраивала. Вот только забывала иногда.

— Забывала?

— Да, — старик печально вздохнул и снова перешел на шепот. — Но нельзя злиться на маму, если она забывает. Ты по-тихому возьми конфеты из сумки, если она тебе их сразу не даст.

— Так она ж заметит!

— Заметит и в следующий раз не забудет! — заверил старичок.

Тут Артем почувствовал затылком, как огненный шар под названием «мама» приближается к ним.

— Ваш бандит? Чуть не зашиб меня!

* * *

— Б**дь, да не могла я их забыть! — голос Геллы резал Пашкины уши.

Она уже не обращала внимания на то, что с нее свалилось полотенце, а Бутылек пытался как-нибудь пристроиться сзади. В очередной раз пихнув под ребра локтем пускающего слюни любовника, она вывернула сумку наизнанку. Старые автобусные билеты, какие-то клочки бумаги, ключи, презервативы. Все, что угодно, только не заветный пакет с разноцветными таблетками, которые, как заверил ее студент из Марокко, «ну уаще».

— Да ла-адно, потом найдем, — прогунявил Бутылек и, глянув вниз понял, что совершенно не понимает, где и чего.

Хорошая была дурь. А сейчас будет и того лучше.

Но вместо «лучше» он еще раз получил под ребра и плюхнулся на кровать, перебирая ногами в спущенных штанах.

— Э-э, ну, че ты!

Ангелина замоталась в полотенце и вышла в прихожую.

«Может, пакетик в шкаф вывалился, когда сумку бросила? Ну, точно же!»

Опустившись на колени, юная мать-одиночка принялась рыться в пашкином барахле.

— Геля, ну, блин... — раздался за спиной голос Бутылька. — Ну, че ты мозги конопатишь.

Она повернулась и очень нехорошо на него посмотрела.

— Я. Не могла. Их. Забыть, — Гелла выговаривала каждое слово. — Кто кому конопатит? Сам мне дунуть не оставил! Так что не п**ди теперь!

«Пакетик!»

Прежде чем девушка выдернула за гриппер пакет и обнаружила, что он безнадежно пуст, Пашка Бутылек ударил ногой по шкафной двери. Он не отличался особой физической силой, но его веса и прочности произведенного в ГДР шкафа (в детстве Пашка свято верил, что шкаф не берут пули и снаряды!), а также двух ударов хватило, чтобы перебить девушке шею.

Не обратив внимания на хруст и на то, что его подруга как тряпичная кукла обмякла, Пашка сорвал с нее полотенце и, шумно пыхтя, приступил к долгожданному совокуплению.

* * *

Тело незадачливой наркоманки обнаружила соседка. Дверь в Пашкину квартиру была распахнута, и за ней открывался не самый приятный вид: лежащая на горе из тряпок и ботинок мертвая молодая девушка с раскинутыми ногами, многочисленными синяками на теле и свернутой под неестественным углом головой. Соседке хватило ума не заходить внутрь, а побежать вызвать скорую и полицию. Однако полиция на момент обнаружения тела уже была во дворе: ловили Пашку, который закончил домашние дела, выпрыгнул на улицу в одной майке, с носками на ушах и стал носиться кругами по двору, пугая сидящих на лавочках старушек своим торчащим членом. Местный участковый, который за Пашкой так уже не первый раз бегал, потом признался, что до такого состояния у этого дурачка еще ни разу не доходило, и среди прочих наркоманов он казался весьма безобидным.

Ангелину увезли в морг. Пашку, по прозвищу Бутылек, задержали и, сложив два и два, отправили за решетку дожидаться следователя. А маленький Артём уехал в больницу, где его чудом вернули к жизни после отравления «конфетами». Он не помнил, сколько провел в больнице времени. Промывания желудка, бесконечные уколы и анализы - все смешалось. Он все хотел спросить, где его мама, но из-за лекарств ничего не соображал. Только и мог, что цепляться слабыми ручонками за полы белых халатов и смотреть в размытые пятна, которые были у врачей вместо лиц.

В конце концов одно из этих пятен проявило к нему внимание, высокий усатый доктор сел к нему на кровать и о чем-то долго с Артемом говорил. Потом повернулся к стоящей над ним с планшетом медсестре, покачал головой и вздохнул. На следующее утро Тема обнаружил возле своей кровати инвалидное кресло с облупившейся краской. С таким трудом добытые Ангелиной «колеса» паровым катком проехались по нервной системе ребенка, отняли у него способность ходить и едва не сделали слюнявым дураком.

Белые халаты сменились взрослыми в обычной одежде и в форме. Так Артем узнал, что его мамы больше нет, дедушка с бабушкой в опекунстве не заинтересованы, и он отправится в интернат для детей-инвалидов, где и закончит свои дни.

Спустя полтора года его найдут точно так же, как и его мать — со свернутой шеей. Не выдержав издевательств ходячих сверстников, регулярных изнасилований со стороны сотрудников интерната и приезжавшего раз в месяц священника, Артем выменял у соседа по комнате ремень и повесился на дверной ручке ночью, когда все спали.

* * *

Кажется, Валдиса прогноз погоды расстроил. А мне вот плевать. Что-то переклинило меня этим дурацким сюжетом про мертвую девчонку. Да еще и соседская рожа там мелькнула — мент с верхних этажей. Дослужился, теперь по любому случаю попадает в телевизор. Хрен с ними с обоими. Надо допить и идти. К стойке, конечно же.

К тому времени, как я допиваю, в «Монарх» врывается пестрая веселая компания. Кто-то сразу же бежит в туалет, остальные тыкают пальцами в таблички с напитками за барной стойкой. Черт подери, если б поторопился, не пришлось стоять в хвосте этой очереди. Подхожу поближе и понимаю, что никого из этой компании я раньше не видел. В следующую секунду становится ясно почему — они хотят взять выпивку на вынос.

Яна (или Татьяна?) видит, что я стою в хвосте очереди и, улыбаясь, кивает:  «Повторить?» Я зачем-то тоже улыбаюсь и киваю.

— Ага, да! — все еще улыбаюсь, но теперь уже точно как идиот.

Даже когда подходит моя очередь, и я готов схватить бокал, вернуться за стол и к своим мыслям, компашка не уходит. Дожидаются своих зассых из туалета. Дергаются во все стороны, так что надо обходить их осторожно.

— Хопа!

Меня сзади хлопают по спине так, что я обливаюсь своим пивом. Делаю два шага вперед и оборачиваюсь.

— О, сегодня все свои собираются. Здорово! — приветствую я еще одного завсегдатая «Монарха». — Этот детский сад не с тобой?

Я киваю на шумных зассых.

— Здорово, — протягивает мне руку Глеб Коровкин. — Как раз тебя хотел спросить, кто все эти люди!

Я пожимаю плечами, мол, не знаю и вообще руки заняты, и возвращаюсь за свой стол. Коровкин дышит мне в затылок. Это значит, сегодня он намерен общаться, а точнее — у него есть очередная дикая история, какая могла произойти только с ним. Глеб Коровкин - из тех людей, которые действительно способны оказаться в самых сумасшедших обстоятельствах, пережить их и потом всем рассказать о случившемся. Но вот беда, с каждой новой версией того или иного рассказа подробности и детали меняются, а Коровкин из свидетеля становится непосредственным участником своего рассказа. Короче говоря, чем свежее событие, тем больше вероятность, что вы не получите порцию коровкинской отборной лапши на уши. Что ж, наверное, стоит послушать очередную его байку, чтобы отвлечься от дурацких криминальных новостей.

— Видал? — он усаживается напротив меня и снова вытягивает правую руку.

— Кто это тебя так? Опять кот буянит? — из вежливости интересуюсь я.

На руке у Коровкина наложен в два слоя пластырь телесного цвета.

— Не, от кошака вот это, — Коровкин тут же показывает расцарапанную левую руку. — А вот это вчера случилось, просто кранты! Сейчас за пивом метнусь и расскажу.

Ну, точно. История. Я посмотрел в сторону Валдиса, ожидая моральной поддержки, но хитрый прибалт уже сталкивался с «феноменом Коровкина» и потому уткнулся в свой планшет, с утроенной силой делая вид, что ничего вокруг не существует.
Я вспомнил про то, что облился пивом, но оно уже впиталось, оставив странного цвета развод на рубашке. Салфеткой теперь если только сверху закрыть, промакивать уже смысла нет.

— Ну, за встречу! — прискакавший с пивом Коровкин стукается со мной бокалом, отпивает, и начинается время удивительных историй.

* * *

Тараща для убедительности глаза и интонируя как актер озвучки японской анимации, Глеб Коровкин рассказывает мне о происшествии, участником которого он стал, выгуливая собаку. Да, у него дома целый зверинец. Мне остается только хмыкать, кивать и задавать периодически уточняющие вопросы. На какие-то он отвечает, от каких уклоняется.

Выглядит это примерно так:

— Идем за той длинной новостройкой, слушаю музыку с телефона...

— Которая напротив дома, где Кузьмич живет?

— Да, эта. И решаю, что обратным путем пойду через тамошний двор.

— Ага.

— Ага. Опять же посмотреть на местных обитателей, мамаши молодые симпатичные.

— Не надо про мамаш, тут в телевизоре уже показали про одну...

— Которую на той неделе убили? Да, знаю. Прикинь, это ее кореш нашего Толика задубасил.

— Да ну!

— Ты его видел даже.

— Не уверен. Так что там с прогулкой?

— А, точно! Так вот. Решил через дворы пойти, значит.

— Новостройки?

— Да. Иду себе иду, а тут раз! Очередные дебилы с поехавшей таксой на поводке. Ну, такса давай к моему псу цепляться. Я говорю хозяйке: «Дура, убери собаку!» А той даже таксу не удержать!

— Что ж там за такса была такая?

— Такса херня. Там рядом такое страховидло сидело - то ли питбуль, то ли ротвейлер. Морда с электрочайник, сам как теленок. И вот пока мы за поводки в разные стороны дергаем, оно как прыгнет!

— Куда?

— На теткину таксу! И просто пополам перекусила! Хозяйка воет, мужик с ребенком из подъезда вышел, тоже завыл, на скамейке там кто-то еще. А эта зверюга таксу треплет и треплет, прикинь. А я стою и не понимаю, так быстро все случилось. Мужик этот подскочил, хотел этого ротвейлера за ошейник оттянуть, а ошейника и нет. Стал так хватать, тут уже я подорвался.

— Ого. А свою собаку куда дел?

— Я подорвался сразу и тоже давай тянуть. А эта тварюга резко обернулась, тяпнула меня за руку и уже на тетку прыгнула! Прямо за голову схватила!

— Ага. А твоя-то собака где была в это время?

— Ну и тут, короче, мужик перепугался, схватил своего высерка и назад в подъезд. Я заорал, поджопника этому ротвейлеру дал так, что он, видимо, от неожиданности тетку отпустил и через кусты ломанулся вдаль.

— Ни хрена себе. И как, живая?

— Кто живая?

— Ну, хозяйка таксы.

— А не знаю, я «Скорую» вызвал, Канариса за поводок схватил и домой. Такой вот трындец.

Коровкин подвел финальную черту своей истории, осушив бокал до дна и поморщился. Я не стал повторять вопрос: куда он девал свою собаку, пока оттаскивал то немыслимое чудовище, о котором говорил, - и тем более не стал уточнять, почему он не упомянул, что побежал в травмпункт делать прививку на случай, если чудовище было бешенным. История, конечно, отличная. Хоть и мрачная. Никогда не любил собак, а тут такое в нашем районе. Наверняка одна из тех псин, которых прикормили ларечники. Эти гады (собаки, а не ларечники) сбиваются в стаи и вполне себе представляют угрозу для людей. Но, как водится, заниматься ими никто не хочет, а идиоты от защитников животных только и ждут повода поорать, когда «бедных собачек» кто-нибудь перестреляет.

И все-таки, как оно было на самом деле?

* * *

Подпевая орущей из динамика смартфона песенке националистического характера, Глеб Коровкин бодро вышагивал, останавливаясь лишь, когда его питомцу, дворняге по кличке Канарис, приспичит навалить кучу или задрать лапу. Канариса он так назвал в честь нацистского начальника службы военной разведки — Вильгельма Франца Канариса. В жизни Коровкина помимо таланта к попаданию в истории и их приукрашиванию была еще одна извечная любовь — все, что связано с Третьим Рейхом. Полжизни он провел, занимаясь черной археологией. Дома полки ломились от ржавых немецких касок, штыков, пряжек и прочего барахла. Что-то удавалось продать, а кое-какие вещи он ни отдал бы ни за какие в мире деньги, так дороги они ему были. И, несмотря на то, что археологическо-скиновская молодость прошла, он не отказывал себе в ностальгических порывах хотя бы через прослушивание откровенно идиотских с точки зрения нормального человека националистических рок-групп, которые ухитрялись мешать гитлеров, арийцев, праславян и прочую нечисть в одном котле, а потом выплескивать ее в неокрепшие лысые головы.

— Вот моя земля-а-а! — пропел Коровкин дуэтом со смартфоном, огибая по тропинке угол дома. — Канарис!

Он сурово дернул питомца за поводок — тот его перед выходом тяпнул за руку, видали таких гуленных. Пес поднял уши, перестал нюхать дохлую лягушку и рванул к хозяину. Сам Глеб задрал голову и шел, любуясь раскрашенным домом. Казалось, сдали его только вчера, а сегодня он уже полностью заселен. «И откуда все эти люди берутся? - подумал Коровкин. - Пойду через двор, жильцов посмотрю».

Дворовая сторона новостроя также приятно удивляла: хорошая дорога, тротуары, бетонные клумбы (а не ублюдочные клумбы из старых автомобильных покрышек), нераздолбанные скамейки, жопа-копилка у третьего подъезда. Коровкин внимательно присмотрелся: на тротуаре сидела на корточках барышня и взяв за передние лапы целовала в нос таксу, а опасно короткая с обеих концов юбка на барышне открывала вид на стринги и приличный кусок неплохой задницы. Для пущего романтизма по клумбам прыгали и щебетали мелкие птички.

Глеб Коровкин зажмурил левый глаз, как бы проводя наводку и прицеливание, но от задницы его отвлекла больших размеров тень позади девушки с таксой. Черная собака неопределенной породы, не уступающая габаритами взрослому ротвейлеру, сидела и смотрела перед собой, высунув язык. Видимо у собаки был неправильный прикус: страшные клыки торчали из-под верхней губы. Рядом на лавочке сидел и щурился на Солнце дед-пердед (наверное, хозяин этой зверюги) и вообще не обращал ни на кого внимания.

Случившееся дальше Коровкин запомнил слабо, так что додумывать все пришлось, когда он отлеживался дома в ванной и выпил без закуски поллитра водки.

Среагировав на запиликавший домофон (из подъезда вышел молодой папаша с дочкой), черная собака бросилась на таксу, буквально вырвала ее из рук хозяйки и начала трепать.

— Ой! Ай! А-а-а-а-а-а! — заорала плюхнувшаяся на зад хозяйка, глядя, как ее собачку буквально рвет на части черное чудовище.

Тут же подскочил молодой папаша, чтобы помочь прекрасной незнакомке.

— А ну, кыш! Кыш, б**дь! — сурово (как ему казалось) он заорал на собаку.

Черный пес повернул голову в его сторону и что-то во взгляде животного папаше не понравилось. Он переключил свою суровость на сидевшего на лавочке старика:

— Эй, вы! ... Смотрите, что ваша псина делает!

Старичок как будто вышел из транса, рассеянно огляделся по сторонам, словно ничего не происходит и спросил:

— Чего?

— Собака ваша? — папаша снова рыпнулся на чудовище. — Ну?!

— Так это... нет, не моя, — выдал спокойно старик и полез в нагрудный карман за сигаретами. — И вообще, осторожнее надо.

* * *

Молодой папаша ожидал чего угодно, только не такого ответа и впал на секунду в прострацию. Из этого состояния его вывел визг дочери, а из состояния жизни его вывел чудовищный пес, выплюнувший ошметки таксы и бросившийся на него. Сильное давление в паху, резкая боль и струи теплой крови по ляжкам. Пес за несколько секунд лишает папашу возможности размножаться, а затем в пару быстрых укусов разрывает ему бедренную артерию. Папаша взвыл нечеловеческим голосом, визжала как пожарная сирена его дочь, им вторила хозяйка таксы, все еще сидящая на тротуаре.

Черное чудовище подняло перемазанную кровью морду и оглядело всех присутствующих. Мужика с дворнягой и след простыл. Пес втянул носом воздух, а затем издал булькающий, похожий на хихиканье звук. Взглянул на небо.

Луна в последней четверти иногда прекрасно видна и днем. Сегодня был именно такой день.

Огромный черный пес посмотрел на Луну и облизнулся.

И побежал.

* * *

Пока кто-то снимал происходящее на камеру смартфона с балкона, кто-то звал домашних к окнам посмотреть, что снаружи делается, молодой папаша истек кровью и умер на глазах у своей дочки. Хозяйка таксы, обливаясь слезами, пыталась собрать в кучу останки домашнего любимца, но ей было сложно заставить себя прикоснуться к ним: когда она тронула заднюю часть таксы, из нее вывалились внутренности.
Когда к подъезду подбежали более сознательные граждане с желанием помочь, никто и не заметил, что старик, сидевший на скамейке, пропал без следа.

* * *

Я сижу в стенах «Монарха» еще полтора часа. Пришли еще посетители, которых я знаю в лицо, но никогда с ними не общаюсь. Коровкин успел перескочить за стол к Валдису и поведать историю про страшную собаку ему, а потом еще раз Яне (или Татьяне?), сидя за барной стойкой. Приходил выпить кружку актер местного театра Валерий и рассказал анекдот про зарплату. Я не запомнил, но смеялись все. Пришли свет науки нашего городка ученые старцы Иван Андреевич и Игорь Бессарионович — без намерения оскорбить их, но эти двое выглядят как Бивис и Баттхед, дожившие до пенсионного возраста. Нет, они не хихикают и не ведут себя как подростки-идиоты из одноименного американского мультфильма, но наблюдать, как они «секретно» перемигиваются и подливают под столом себе в пиво водку без улыбки невозможно. Никто не осуждает старичков, к тому же им всегда есть чего рассказать, а иногда они устраивают за столом карточные баталии. Если есть звание мастера спорта по игре в «Дурака» — эти старые перечники были бы пожизненными чемпионами.

Следом за ними заваливается компания молодежи, которая ведет себя на удивление спокойно и тоже соблюдает местный «обычай». Со всеми здороваются, сдвигают два столика и веселятся на общих основаниях. Под финал заваливается тот подозрительный типок со своей блондинкой, не знаю, как их зовут, но мы всегда здороваемся. Приходит еще какая-то публика, и мне становится совсем неуютно.

— Ну, пора! — объявляю я сам себе.

Допиваю бокал и, чувствуя небывалую легкость бытия от количества выпитого, покачиваясь, иду к стойке. Пока я расплачиваюсь, у меня в голове как будто щелкает переключатель.

— Кхм-кхм, Яна? — обращаюсь я к девушке за стойкой. — Найдется бутылка виски, с собой взять?

Судя по тому, как она хихикнула, зовут ее все-таки Татьяна, а я выгляжу как пьяный дурак.

— Конечно, — она лезет в шкафчик под стойкой. — «Твидли», верно?

— Так точно!

Снова облегчаю кошелек, беру бутылку и, прежде чем убрать в карман, разглядываю этикетку. На ней изображены охотник и его верный пес. «Наверное, это и есть мистер Твидли», - мелькает в голове мысль.

— Всем пока! — я поднимаю руку и прощаюсь.

Кто-то оборачивается и тоже машет мне рукой, кто-то не обращает внимания.

* * *

Идея пройтись пешком до дома - не из лучших, когда тебя явно шатает. Бдительные сотрудники полиции не одобряют появление на людях в таком виде, но я уповаю на то, что уже стемнело и меня никто не заметит.

Пока я размышлял о том, что мои посещения «Монарха» не так уж и отличаются от «адского круга» работы, ноги занесли меня в парк.

— Гребаный замкнутый круг, — говорю я ночному парку.

Парк молчит.

Зато мой мочевой пузырь напоминает о себе. Надо было забежать в сортир в баре перед уходом. Ладно, здесь в парке уже все места обоссаны, и я знаю, куда мне идти. Есть тут одно местечко исторического масштаба под мостом. Сам мост, кроме того, что выполняет функцию общественного туалета, является знаменитым местом для занятий сексом среди неформальной молодежи. Помню, я так один раз спустился под этот мост, а там великовозрастный балбес с «гребнем» на голове приходует какую-то малолетку. На вопрос «Вам тут как, не сильно воняет?» - балбес, не прерывая процесса, заплетающимся языком ответил мне: «А че мы, не панки что ли?».

Черт, что так скользко-то? Вроде дождя не было. Дождя, может, и не было, но тропинка оказалась скользкой, и я свалился в овраг, перемазавшись в земле. Еще какая-то ветка больно ткнула в ногу.

Кое-как поднявшись, я зашел под мост и занялся тем, ради чего пришел. Когда облегчаешься, на ум приходят, как правило, вещи куда более позитивные, чем про работу и цикличность бытия. Но, похоже, я сегодня набрался столько негатива от новостей и историй Коровкина, и от острой ветки (надеюсь, не порвал штаны), что на ум пришло только одно.

Не скажу точно, сколько мне было лет и какие были обстоятельства. Была очередная дворовая игра, то ли по мотивам посмотренного на прошлых выходных фильма, то ли еще чего. Но суть была в том, что меня назначили бессмертным, а прочие сверстники зачем-то все равно пытались убить. Как водится в таких детских играх, по правилам от меня все должно отскакивать. И отскакивало (ведь такие правила!), пока Леша Подушкин не притащил самодельный лук и всем сразу захотелось из него пострелять. Кто-то из моих друзей этот лук схватил и выстрелил заточенной веткой в меня. Из «бессмертного», то есть меня, сразу же потекла кровь. Нет, самодельная кривая стрела даже не воткнулась, но этого примитивного оружия хватило чтобы меня прилично (а по детским меркам - смертельно!) ранило. Дикий вой, все в рассыпную, никто не виноват и никого не сдает, а я иду домой получать оплеуху за то, что поранился и опять общался с хулиганом Подушкиным. Больше я ту компанию не видел, наша семья переехала.

Эх, как будто вчера было. А потом сплошной Ад.

Сраная ветка.

* * *

— И как я отсюда вылезу? — снова задаю вопрос парку.

— Это кто там? — доносится сверху ответ.

Мне в лицо светят фонариком. Наряд ППС, приплыли. Стражи порядка помогают мне подняться по скользкой траве наверх, светят на меня фонариком и решают мою судьбу.

— Распиваем, гражданин?

— Отнюдь. Домой иду вот.

— Ага, — ухмыляется тот полицейский, что помоложе. — Домой.

И светит под мост.

— Знаем мы, что вы там под мостом делали. На пятнадцать суток не хотите ли к нам в гости?

— Если честно, то нет, — стараюсь держаться прямо и не шутить.

С юмором у людей при исполнении иногда бывает очень плохо.

— Документы?

Роюсь в карманах, достаю и предъявляю паспорт. Молодой полицейский пытается выхватить документ у меня из рук, но я не даю. В итоге он светит фонариком мне в лицо, а тот, кто постарше, изучает мои данные.

— По адресу регистрации и живете?

— Так точно.

— Следователя Сафронова знаете?

— Мой сосед, да.

Следует пауза, оба мента смотрят по сторонам, снова светят на меня.

— Ладно, гражданин, дуйте домой и больше не попадайтесь в таком виде. Сафронову привет, — старшой прищурился. — Проверю, передали или нет. Пойдем дальше.

Когда они отдаляются на некоторое расстояние, я слышу фразу: «Он весь грязью перемазан, на хрен с таким возиться» - и облегченно вздыхаю. Что ж, иногда нужно упасть, чтобы подняться!

А мне и правда лучше поспешить домой и лучше найти такси.

* * *

Под мерное гудение пожелтевшей люминесцентной лампы в клубах сигаретного дыма в подъезде на складном стульчике сидит и читает книжку старик, лицом похожий на Фёдора Шаляпина в образе Мефистофеля. Он плюет на свои узловатые пальцы и переворачивает страницу за страницей. Изредка усмехается, чешет в затылке, бормоча «Ишь чего!» и стряхивает со своей сигареты пепел в жестянку из-под кофе. Иногда поглядывает на дверь своей квартиры, как если бы вместо двери на стене висели часы. После некоторого количества сигарет и страниц старик загибает уголок последней прочитанной, встает, кладет книжку на стульчик и ловко складывает его. Засовывает под мышку и лезет свободной рукой в карман за ключом, но останавливается. Хихикнув себе под нос, будто вспомнил что-то смешное, он наклоняется и поднимает с пола жестянку с пеплом, чтобы поставить ее на электрощиток — вдруг утром кто-нибудь спросонья шалыгнет ногой и все испачкает?
 
— Оп! — приговаривает старик, проникая в собственное жилище.

Оставшийся на лестничной площадке дым лишь дополняет мефистофельский облик старика.

В подъезде его все знают — Одинцов его фамилия. И всегда здороваются. Даже те, кто недавно въехал, быстро привыкают к регулярно заседающему на первом этаже с книгой в руках забавному дедку. Некоторые даже останавливаются обменяться парой-тройкой фраз, старик весьма охотно идет на общение. Бывает, он сам заговаривает первым. Он помнит всех и знает, о чем с каждым можно поболтать.

* * *

— Здарова, Максим! Поздно-то как сегодня домой идешь, — поприветствовал он следователя с шестого этажа. — Слышал в новостях, взяли вы наркомана того?

— Взяли, взяли. Здравствуйте, — Максим Сафронов пожимает старику руку. — Били всем отделом гада, да толку... Девчонку-то не вернешь.

Дедок понимающе вздохнул.

— Сын с Дальнего Востока завтра приедет, — поменял тему старик Одинцов. — Вот вкуснятины с женушкой хотим приготовить: селедку под шубой, горячее там. Пива заранее купил ему позавчера, а то младший, кроме него, ничего не употребляет.

— Смотрите только, чтобы не как в прошлый раз.

— Да что ты, он же все тогда и исправил, — смущенно улыбнулся Одинцов. — Я специально для него еще ключ от домофона заказал!

В доказательство своих слов старик потряс связкой ключей. На кольце болтались две магнитные «таблетки».

— Ну, бывай!

— И вам не болеть!

Максим шутливо погрозил старику пальцем и направился к лифту. Пока лифт едет сверху вниз, следователь нервенно вспоминает тот случай с амбалом, которого Одинцов называет своим сыном. Нет, Сафронов знал, что в мире много крупных и физически развитых людей, но на фоне одинцовского наследника терялись что известный боксер Николай Валуев, что тот мордатый бугай из телесериала «Игра престолов». При виде такой махины сразу пересыхает в горле и начинает неприятно крутить в кишках.

* * *

«Прошлый раз» случился тем летом. Жара стояла убийственная. Одинцов-младший вернулся из очередной дальневосточной командировки и, заскочив в родительское гнездо, остался погостить на четыре дня. Если отец регулярно дежурил на своей лестничной клетке, то сын с завидной регулярностью курсировал до ближайших магазинов с разливным пивом, которое брал в немыслимых для нормального человека объемах. Нет, он не занимался распитием на улице, не хулиганил. Просто тащил в руках несколько трещащих от перегруза пакетов, добирался до заветной двери, набирал код и шел валяться на диване и пить пиво.

В тот памятный вечер сын старика Одинцова этот код забыл.

На его месте любой другой набрал бы номер квартиры и нажал кнопку вызова. Или обошел дом и постучался в окно, благо при таком росте это не составляет особого труда. Или хотя бы подождал, пока кто-нибудь откроет дверь. Но Одинцов-младший по неизвестным причинам отмел все подобные мысли и стал действовать согласно своей индивидуальной логике.

Во-первых, он справедливо решил, что при +35 градусах на улице пиво нагреется и испортится. Во-вторых, то же самое может случиться с его мозгами, если он простоит на солнцепеке у двери лишние десять минут. Решение было принято мгновенно: выпить пиво пока оно еще холодное, охладить тем самым мозг и вспомнить дверной код. Не учтена была только переменная того, что пиво быстро подойдет к концу. Во всех смыслах.

Пока снаружи обливающийся потом великан допивал последнюю полторашку «темного», следователь Сафронов спускался по лестнице уткнувшись носом в переписку в смартфоне. Мессенджер издавал противное громкое «птиу» с каждым принятым сообщением. У входной металлической двери Максим протянул руку, чтобы нажать на кнопку, но не почувствовал прикосновения металла. Вместо привычного треньканья, означающего, что дверь открыта, он услышал скрежет. На экран смартфона посыпалась штукатурка. Потом все затрещало так, что Сафронов отпрыгнул назад, к почтовым ящикам. Дверь в подъезд открылась вместе с дверной коробкой, на короткий момент Солнце ослепило следователя, но уже в следующую секунду свет затмил собой Одинцов-младший.

— Извините, — пророкотал амбал, буквально взлетая по ступенькам. — Батя, блин! Открывай!

Следователь все еще обалдело пялился на вывороченную дверь. Из оцепенения его вывел гулкий удар по металлу, раздавшийся за спиной.

— Батя! — за басовитым окриком последовал еще один гулкий «бум».

Донеслось щелканье замка и недовольный голос старика Одинцова. Слов Сафронов не разобрал. Смартфон издал три «птиу» подряд.

— Здарова, Максим, — самым будничным тоном поздоровался старик. — Нормально все? А я ведь ему говорил: будешь пить пиво — будешь ссать криво!

Старик хлопнул его по спине. Максим выдал заикающееся «Здрасьте». Ну да, каждый день вижу, как люди вырывают с корнем тяжеленную дверь.

Облегчившийся Одинцов-младший вернулся на «место преступления», представился, еще раз извинился и сказал, что все починит, только сначала выкинет пустые бутылки из-под пива, сходит еще за одной порцией и поставит ее в холодильник.

И действительно, уже через день только свежая краска напоминала о том, что здесь случилось.

* * *

Дзынь!

Приехал лифт.

«Только ли свежая краска?» — одновременно дзынькнуло в голове у следователя.

Он бросил взгляд на дверь Одинцовых. Обычная железная дверь, такие у многих сейчас стоят. Только на этой конкретной есть две глубоких вмятины, имеющие форму костяшек от весьма большого кулака. Старик, поймав его взгляд, хмыкнул.

Сафронов сглотнул слюну и поспешил в лифт.

Дверной домофон снова заиграл музыку.

* * *

— Ого, а я думал, что сегодня уже всех видел! — вскакивает при виде меня со стульчика чудной дедок с первого этажа. — Только что перед тобой наш «Шерлок» был, разминулись.

— Как раз с полчаса назад его вспоминал, — честно отвечаю я.

Одинцов осматривает меня и морщит нос.

— Поколотили, что ли?

— Нет, сам сверзился. Вот теперь домой отсыпаться, а завтра отстираться.

Он тыкает меня пальцем в карман и попадает в бутылку виски, ухмыляется:

— Похоже, что послезавтра. Ты б поосторожнее с этим делом. Вот, кстати, слушай! — оживляется Одинцов. — Ты в покер играть умеешь?

«Какой на хрен покер? - думаю я. - Я хочу выпить и спать.»

— Азы знаю, а что?

Чудной дед хитро подмигивает, достает из кармана телефон и демонстрирует поставленную на паузу игру в покер.

— Решил научиться на старости лет, да вот расклад попался - не пойму, как быть: сбрасывать, что есть или пасовать? — он протягивает мне девайс, и я напрягаю зрение, чтобы вглядеться в слишком яркий дисплей.

— Замену карт еще можно сделать? — спрашиваю и перевожу взгляд с дисплея на Одинцова.

— Вроде да, потыкай, не на деньги ж, против телефона играю.

Я тыкаю. Еще один круг торга. Один искуственный противник пасует. Двое других за то, чтобы открыть карты. Результат неутешительный: против их карт у меня две пары, но из-за того, что нижняя пара – восьмерки, я все равно проигрываю.

— Ну, блин, — возвращаю старику телефон. — Попытка не пытка.

Старик вдруг быстро тараторит:

— Восьмерка крестей, туз крестей, туз пик, восьмерка пик.

— Рука мертвеца, — вспоминаю я название такого сочетания карт. — Паскудная примета.

— Ну да, ну да, — Одинцов прячет телефон в карман. — Ну, так это ж мой расклад был, не твой. Значит, примета для меня.

—Пойду я.

— Да, иди отдыхай.

Благодарный старику за то, что он не стал приставать ко мне с дальнейшими распросами, я вызвал лифт и пошел пешком по лестнице.

Дом, милый дом.

Впереди похмелье, следующая неделя Ада и очередная пятница в «Монархе».

* * *

Подперев входную дверь подъезда своим стульчиком, старик Одинцов вышел на крыльцо и закурил. Он долго хмурился, несколько раз доставал свой телефон с проигранной партией в покер и смотрел на зловещее сочетание карт.

— Рука мертвеца, значит, — пыхнул он табачным дымом себе под нос.

Двор осветила Луна. Старик с сигаретой в зубах цепким взглядом изучил ночное пространство двора. Ни души. Ни качающихся на скрипучей качели подростков, ни подростков с гитарами на скамейках, никого вообще. Красота, тишина.

Он поднял взгляд на Луну и сигарета выпала у него изо рта. Небесное тело выглядело как укушенный очень жадным внуком блин. И это не эффект освещения и не из-за облаков, это теперь огрызок в лучших традициях известного американского логотипа фирмы по производству электротехники. Послышалось хлопанье крыльев. Одинцов закрыл глаза, он и без того знал, что эти крылья черные.

— ЗАНЯТНЫЙ ВЫПАЛ ТЕБЕ РАСКЛАД, — закралась в голову Мысль.

— ТЫ ВЕДЬ ЗНАЕШЬ, ЧТО ВРЕМЯ ПОЧТИ ПРИШЛО, — вторила Мысли Память.

Тучи спрятали надкушенную Луну и Одинцов открыл глаза. Вместо левого глаза была абсолютная темнота. Старик закурил новую сигарету и хохотнул:

— Это так, не спорю. А пока оно идет, что ж... У меня еще есть свои маленькие радости.

…

24.07.2019