Гибель старухи

В феврале молодая журналистка районной газеты « Провинция»  Вера Звонарева получила задание на редакционной летучке написать отчет о профилактическом рейде « Жилище», которые социальная служба проводила вместе с пожарными.
- Я надеюсь, что этот материал станет гвоздем следующего номера, - пафосно воскликнул редактор Юрий Иванович Беглов, сворачивая перед собой номера газеты, которые только что горячо обсуждали. Это был знак для всех присутствующих, что планерка завершена и пора браться за текущие дела. Мужчины привычно потянулись в курилку, а женская половина разошлась по рабочим кабинетам.
Вера после разговора на планерке не стала  дожидаться своего непосредственного начальника заведующего отделом писем  Сергея Прыгунова, солидного сорокалетнего мужчину с пивным брюшком, который внешне напоминал колобка, а зайдя в свой рабочий кабинет, сразу же подошла к платяному шкафу и достала из него норковую шубку. Одевшись, Вера с минуту повертелась перед зеркалом и направилась из кабинета. И в дверях столкнулась нос к носу с Прыгуновым.
- Вы куда, Вера? – спросил Прыгунов.
- На задание. Вы же слышали распоряжение редактора, - ответила Прыгунову Вера.
- Ах, да, а я уже запамятновал. Счастливого  пути!
- Спасибо! – сказала Вера и выскочила из кабинета как птичка из клетки, потому что задержись еще на пару минут, Прыгунов обязательно загрузил бы ее какой – нибудь работой, так как он давно потерял интерес к журналистике и смотрел на свою работу как на давно опостылевшую жену.
В газету « Провинция» Вера попала после окончания журфака и после ее зачисления в штат редакции прошло уже полгода, но она по прежнему не утратила интереса к своей работе и на любое задание ехала как на первое, так как  район был довольно обширный и каждый населенный пункт был для Веры в новинку. Особенно  Вера любила общаться с людьми, независимо от возраста, так как давно для себя решила, что рассказывая о них,
она тем самым  добьется читательского внимания.
Управление  социальной службой находилось в двухэтажном здании, где когда – то располагался райком партии. КПСС давным- давно упразднили, но бывшие райкомовские работники почти все остались на своих местах, только на кабинетах поменялись таблички.Так заведущая отделом пропаганда Ольга Петровна Гультяева  стала управлять социальной службой. Она уже была дамой предпенсионного возраста, но глядя на ее румянец на щеках, можно было предполагать, что в обозримом будущем она не собирается покидать насиженного места.
Веру Звонареву, как обычно, Ольга Петровна встретила с распостертыми обьятиями и сразу же стала угощать чаем с печеньем:
- Что – то Вы, Вера Николаевна, давненько к нам не заглядывали, - поздоровавшись,  Гультяева стала засыпать, как снегом,  вопросами молодую журналистку. – Мы уже по Вас соскучились, очень благодарны Вам за репортаж со слета ветеранов сельского хозяйства.
Звонарева с удовольствием стала пить чай и слушать нечего не значащий разговор Гультяевой, похожий на сорочью трескотню.
Попив чаю и поблагодарив за угощение, Вера выбрала момент и перебила словоохотливую хозяйку кабинета:
- Я заглянула по делу, Ольга Петровна. Мне редактор Беглов поручил написать материал  о рейде, который проводит ваше управление соцзащиты.
- Это я вчера сама позвонила Юрию Ивановичу, - сказала Вере Гультяева. – Я рада, что этот рейд будете   освещать Вы. Я всегда с удовольствием читаю Ваши материалы.
И  взглянув на часы, продолжила:
- Через пять минут должен подойти мой помощник Виктор Бакшеев. Ему я поручила проведение этого рейда, чтобы знать достоверную информацию с мест, в каких условиях в сельской местности проживают старики и старухи. Пожарную службу района будет представлять инженер по профилактике пожаров Ирина Сергеевна Зайцева.

                2

Дом – пятистенок Пелагеи Журавлевой в деревне Ивановка стоял на отшибе, на краю заросшего ольхой и тальниками оврага. Пока был цел деревянный мост, мимо дома туда – сюда сновали трактора и машины, но наступили другие времена, колхоз развалился, мост быстро  пришел в негодность и теперь люди ездили в другом месте, по Новой улице, где незадолго до перестройки рачительный председатель Заворохин  успел поставить для колхозников десятка три домов из бруса.
Пелагея Журавлева запомнила Заворохина молодым энергичным мужчиной, который в клубе на собрании чествовал ее , а также женщин помоложе, которые, как и она, были на пенсии, за ударный труд в годы войны.
Заворохина почему – то все в деревне называли Стремительный. В юности он служил на сторожевике с таким названием, потом  его трудно было застать в кабинете в правлении  колхоза, так как после планерки он уезжал или к дояркам, или к механизаторам в поле.
В Ивановке Пелагею Журавлеву называли Сталин. Эта кличка к ней прицепилась, как репей, почти сразу кончины Вождя  и она не обижалась, когда ее звали так.
Замуж Пелагея вышла перед самой войной за местного парня Егора Журавлева, которого забрали на фронт летом сорок первого. Она хорошо запомнила проводы, когда молодых мужчин собрали на пыльную площадь у центрального  магазина, посадили в полуторку и увезли в город на железнодорожную станцию, откуда отправили прямиком на фронт.
Никаких вестей Пелагея от Егора не получала, хотя договаривались, что как только он доберется до места, даст о себе знать.
В начале сорок второго, когда Настеньке исполнилось ровно месяц, из военкомата Пелагею известили , что ее муж Егор Журавлев числится в списке пропавших без вести.
- Значит живой мой ненаглядный Егорушка, - подумала тогда Пелагея, получив серую казенную бумагу, которую , как святыню, спрятала за божницу на полке.
Весной Пелагея возглавила тракторную бригаду. Настеньку пришлось отдать на воспитание своей свекрови Степаниде, так как почти полгода без выходных пришлось трудиться в поле.
- Кто сейчас об этом помнит? – частенько в одиночестве размышляла Пелагея. Все ее ровесницы одна за другой уже отправились на вечный покой, на кладбище, которое находилось в живописной березовой роще.
Единственная дочь Пелагеи Настенька, вылитый отец, умерла в конце войны от скарлатины. С кончиной дочери в душе Пелагеи умерла надежда, что она когда – то дождется мужа. Так и не дождалась своего синеглазого Егорушки. Кто – то рассказывал, что якобы эшелон, в котором везли новобранцев на фронт, попал под бомбежку и почти никто не уцелел. Последнее походило на правду, так как из того призыва не один человек не вернулся назад в Ивановку.
Замуж второй раз Пелагея так и не вышла, хотя к ней раза три сватались мужики из соседних деревень, но взглянув на них и сравнив с Егором, она им давала от ворот поворот. Так и прожила всю жизнь одна.
Лет десять назад Пелагея возвращалась с хлебом из магазина и за ней увязался симпатичный щенок. Она сначала не обратила на него внимания, мало ли собак по улице бегает. Подходя к калитке, она обнаружила, что щенок вертится у ее ног. И так ее стало жалко его, что она не раздумывая запустила щенка  во двор и накормила молоком с хлебными крошками. Утром внимательно рассматривая свою находку, Пелагея обнаружила, что щенок женского рода и тут же дала собаке кличку – Розка.
С того памятного дня , когда Пелагея приютила у себя щенка, жизнь ее вдруг наполнилась смыслом и она за день не один раз подходила к ящику, который застлала тряпками, полюбоваться на Розку.
- Умничка моя, красотулька, - думала Пелагея, глядя на лопушистую мордочку Розки. Щенок рос не по дням, а по часам и через полгода бабка Пелагея гордо вышагивала в сторону магазина.
- Вы только посмотрите, - смеялись беззлобно местные мужики, - Сталин личным оруженосцем обзавелась.
С наступлением холодов Розка все чаще  стала проситься в дом, но бабка Пелагея строго – настрого запретила собаке заходить в жилое помещение. Собака ютилась в сенях и под утро, когда мороз крепчал, начинала нетерпеливо  царапаться когтями в дверь. Наконец однажды вечером сердце бабки Пелагеи дрогнуло и она оставила ночевать собаку. Утром она обнаружила Розку сладко посапывающую  у себя под боком.

                3

Бабке Пелагее недавно исполнилось девяносто лет. Свой юбилей она встречала в окружении собак, которых у ней уже полтора десятка. Родных у ней нет, а соседи, которые изредка заходили ее попроведать и справиться о здоровье, последние пять лет к ней лет не заглядывают, так как опасаются быть покусанными.
- Совсем Сталин из ума выжила, - рассказывал сосед бабки Пелагеи  Иван  Антипов участникам профилактического рейда, которые вылезли из «Уазика» и обступили его со всех сторон. – У ней пенсия хорошая, побольше чем у меня. Вместо того , чтобы детишек угощать конфетами, она свои деньги тратит на собак.
- Подскажите, как нам попасть к Пелагее Тимофеевне Журавлевой? -  спросил Виктор Бакшеев у Антипова, когда тот закончил рассказ о своей чудаковатой соседке.
- Как попасть? Конечно, через калитку, - ответил Иван Антипов. – Только до Сталина надо докричаться, чтобы она закрыла свою свору в сарае. Пойду, пошумлю, может Сталин отзовется на мой крик. Я пойду, а Вы пока посидите, подождите меня.
Антипов ушел к дому странной соседки, а визитеры уселись на лавочке, которая несмотря на зиму, была ощищена от снега и имела уютный вид.
- Идет наш ходатай, - сказал Виктор Бакшеев, который первым увидел вынырнувшего из – за сугроба Ивана Антипова.
- У старого, как у малого, - начал говорить Иван. – Объясняю Сталину, запри, мол, собак, а мне в ответ только рукой машет. Только с третьего раза меня поняла. Беда со старухой.
Увиденное в доме Пелагеи Журавлевой так потрясло Веру Звонареву, что всю обратную дорогу, обычно словоохотливая, она молчала, поглядывая из окна на мелькавшие по обочинам деревья.
- Хичкок может отдыхать, - авторитетно сказала Ирина Зайцева. – Подобной ужасающей обстановки я еще не разу в жизни не видела.
- Согласен, - сказал Виктор Бакшеев. – Завтра буду ходатайствовать перед Гультяевой, чтобы Пелагею Тимофеевну  определили  в дом престарелых.

                4

Прошло четыре месяца. Почти все это время Вера Звонарева интересовалась судьбой Пелагеи Журавлевой. Работники соцзащиты ей уже неоднократно рассказывали, что они отправили пакет документов в область и со дня на день ждут положительного решения.
- Да Вы, Вера Николаевна, не волнуйтесь, - по – матерински уговаривала Гультяева молодую журналистку. – Будет ответ из области, я Вам первой позвоню.
- Позвоните, пожалуста, Ольга Петровна, - прощаясь, в очередной раз говорила Вера Звонарева. – Очень мне жалко старую больную женщину. Кроме, как от нас, ей помощи больше не от кого.
В конце мая наконец – то были получены бумаги из области и Виктор Бакшеев на машине «Скорой помощи» заехал за Верой Звонаревой в редакцию.
- Исполняю, Вера, твою просьбу, - сказал он, переступая порог кабинета. – Карета, как пишут в старинных романах , подана.
Езда из райцентра в Ивановку заняла около часа времени. Когда машина остановилась перед покосившими воротами и Вера вылезла на свежий воздух,  то настроение ее сразу испортилось, от старого дома веяло тоской и печалью.
Пока Виктор Бакшеев ходил за Иваном Антиповым, прошло минут пятнадцать.
- А собак в доме и во дворе нет, - сказал Иван. – Когда наступает тепло , они переходят на подножный корм. Так что не бойтесь, заходите в дом.
И первым ступил на крыльцо. За ним пошла Вера, Виктор и двое дюжих санитаров с носилками.
В сумраке комнаты Вера увидела громоздкую старинную кровать с железными узорами, а на ней в куче трепья лежащую  мертвой  бабку Пелагею. Положив голову на грудь, возле хозяйки была собака Роза.
- Пошла отсюда, - закричал на собаку Иван Антипов. Собака поджав хвост, нехотя спрыгнула на пол и выскользнула за дверь.
- Бабушку укусил энцефалитный клещ, - сказал один из санитаров, указывая на темное пятно на шее. – Скорее всего этого кровососа принесла с улицы собака. Бабушка потеряла сознание и умерла.
После этих слов что – то надломилось в душе Веры Звонаревой и она стремглав выскочила из дома, похожего на склеп.
« И примешь ты смерть от коня своего…» -  мелькнули, как цветы белой черемухи в палисаднике, бессмертные пушкинские строчки. Слезы, как теплый дождь, хлынули из глаз молодой журналистки. Все ее усилия оказались тщетными.