Посвящается Луге

На луговине, лесом обрамлённой,
селенье, именуемое “город”,
каких немало на Руси широкой,
раскинулось покойно и привольно,
как человек, лежащий на поляне,
глядящий в небо, руки заложивший
под голову. Здесь Наплотинка с Лугой
текут, обнявшись, словно две сестры,
песчаным руслом, чистою водою
глаз радуя, купаньем соблазняя.
Но северная холодна водица.

Прилежно золотятся купола
с крестами Воскресенского собора,
а церковь Богородицы Казанской
своей лазурью спорит с небесами.
Здесь есть костёл с молоденьким “батЮшкой”
и памятник младенцам нерождённым.
Здесь выпускают местную газету,
в которой и мои стишки мелькали, -
подтёрся ими не один лужанин.

С сараями и баньками домишки
в садах. Отточенная грациозность
коз. И коты в приятном изобилье.

Здесь дом стоит, в котором я жила
с апреля по июнь. Сгребала листья,
копала землю и в неё сажала
картошку и усатую клубнику,
носила воду в вёдрах из колодца,
дрова колола и топила печку,-
всё это было чудо из чудес.

И грезилось мне: дзэнский монастырь,
не просто дом. Да и не просто вишня,
а сакура белеет  надо мною.
И хокку брата милого -  Басё -
досуг мой заполняли чистым слогом,
и перед медным буддою-скитальцем
горела православная свеча.

Днём с кошкой Юльчею на поводке
я совершала променад по саду.
И Юльча шла походкой королевы,
задрав свой хвост, как полковой штандарт,
ни ухом не ведя на брань собачью.
Ей нравилось за бабочкой следить,
травинки грызть и озирать окрестность.

А вечером обширное семейство
рассаживалось чинно за столом
для трапезы. И мнилось: всё, как встарь,
как у древлян, далёких наших предков.

Однажды я курила на балконе,
висящем над цветущим майским садом,
и в розоватом облаке явились
мне Михаил Кузмин и Мандельштам,
все в белом, будто ангелы Господни.
Они сказали в унисон: “Ты - новый
Орфей!” - и в цвете вишни растворились.
Я долго после думала над этим
видением. Нет у меня амбиций
таких. Да и никто меня не знает.

Озёрный край. Усадьбы, парки, храмы -
руины благородные былого.
Леса, луга, бесхозные поля,
спасение хозяйством натуральным
от нищеты средь роскоши природы.
И пьянство, и на Пасху матерщина
весёлая вослед “Христос воскресе!”
И возмущалась я, и умилялась,
взирая на “блаженных нищих духом”.

...За нежной вишней грянула сирень.
Подруга, малыша обняв, стояла
на фоне лиловеющих соцветий,
и думалось: остановись, мгновенье!

Но очень скоро мне пришлось уехать
к садам кирпичным, каменной траве.
И никогда я больше не бывала
в благословенной Луге, но я знаю
теперь уж точно: я была в раю.

...Дом обветшал. Хозяйка умерла.
Не стало и заветного балкона -
обрушился. Я вижу только бездну
из тёмного московского окна.

Зачем тогда ты не остановилось,
мгновение?..