Миней - Завоеватель Хроники Силирии 3

                ПРОДОЛЖЕНИЕ

    - Это еще кто? – спросил юный император, с подозрением глядя на незнакомцев.
    - Ты спрашиваешь? Это степняки, силирийцы, живущие в таких местах. Понимаешь, Миней, Силирия, - это военная страна, и даже девушки в годы бедствия берутся за оружие. Каждая часть населения имеет свои привычки и вкусы на этот счет. Степняки, - самые воинственные из всех. Бойся их разозлить или обидеть! Но вот если их чем – либо заинтересовать, - среди нех тебе цены не будет! Будут защищать так, что не пожалеешь. Так что стой спокойно, и не бойся. Жаль, что у тебя татуировка на руке в виде цветка Лотоса, а не треугольника!
    - У этих степных силирийцев есть свои село или город?
    - Село? Есть, но не в степи. Большую часть своей жизни они живут на природе. Домой возвращаются лишь тогда, когда нужда заставит, когда голодно или если жен и детей нужно проведать. Или избы подремонтировать, или попировать после удачного похода. – объяснил Амив и усмехнулся, нахмурившись.
    - Они нас догоняют! – голос императора упал.
    - Пусть. Они всех так догоняют, кто нездешний. Им ведь надо знать, представляешь ли ты для всех угрозу, или нет.
    Степные силирийцы окружили Минея и его товарищей плотным кольцом, и принялись с удивлением их разглядывать, издевательски посмеиваясь. Их сабли блестели, подобно молнии в грозу. И Миней не на шутку испугался. Вертел головой туда – сюда, испуганно глядя то на одного воина, то на другого.
    Наконец, один из них, золотоволосый, убрал саблю на место и напрямую спросил:
    - Вы кто такие?
    - Мы? Мы сбежали с галеры от филарийцев, их корабль недалеко отсюда разбился при шторме. Выжили только я и мои товарищи. Это вчера случилось. На рифы налетел и все. – твердо, но вежливо ответил Амив, без эмоций на лице. Глаза парня – блондина подобрели, и он смягчился.
    - Вы все, получается, нездешние? – поинтересовался золотоволосый.
    - Один да. Остальные силирийцы, как и вы. – ответил один юноша.
    - Кто? – заинтересовалась толпа. Амив тут же указал на императора.
    - Чудно! Давненько у нас в стране не было иностранцев! Это даже радость, так как наш самодержец Физар уже нас всех затерроризировал своей ненавистью к ним. А все потому, что в далеком детстве на войне убили его мать Фелдиэйсу, она была воительницей. На его глазах. И отец его был иностранец. Убили ее, понятное дело, не наши. С тех пор так и пошла эта травля, бесконечная. С чудовищной ненавистью. Он так мстил за мать, и продолжает в том же духе. А как зовут этого храбреца?
    - Меня зовут Миней. Я сын Митинея из Цветочной страны.
    - Слышали о таком. Так это, получается, из – за тебя подняли восстание? – допытывался вожак.
    - Да вы что?! Я ни в чем не виноват! А сам Физар, кстати, недавно умер. Так что радуйтесь. Тирания закончилась.
    Тоненькие брови силирийца – блондина удивленно приподнялись. Удивились и остальные воины.
    -  УМЕР?! Да неужели?!
    - Да. – кивнул Амив довольно.
    - И кто теперь у нас новый император? Или императрица? – спросили двое из степняков. – Лима ведь должна теперь нами править, а потом искать себе мужа и рожать наследника лет через шесть.
    Миней не выдержал, присел на корточки и рассмеялся. У него даже живот заболел. У императора на глазах от смеха выступили слезы. Ничего не понимающий блондин подошел к Амиву, а тот прошептал ему правду на ухо. После такого откровения степняк едва не хлопнулся в обморок. Он глядел на Минея вытаращенными глазами, не в силах поверить. Тонкие губы приоткрылись в шоке.
    - Бы… быть такого НЕ МОЖЕТ! Император сбежал с галеры?! КАК?!
    Все ахнули.
    Половина не поверила. Наконец, после пяти минут тишины, кто – то из степных силирийцев тихо поинтересовался, пошептавшись со своими:
    - А ведь ходили слухи, что выбрали нового императора! Ходили долго! Столица Оранжерея гуляла всю неделю! Император и правда иностранец. Лима наконец – то вышла замуж за него! Я САМ в свое время за нее сватался! Это было в тысяча семьсот двадцатом году. Но мне было отказано. И довольно жестко. Что я чернь и не достоин даже руку ей поцеловать.
    Золотоволосый встал перед Минеем на одно колено, и покорился:
    - Я Ивэйс. Моя жизнь в твоих руках, Ваше Высочество…
    - Я Миней. – кивнул самодержец и попросил встать с колен не только его, но и всех. – Не привык я к такому, уж извини.
    - Как я вижу, ты нашу культуру ПЛОХО знаешь, и то со слов жены и друзей. Ничего, это поправимо! Мы тебя будем спасать и охранять. Приказывай.
    Миней развел руками:
    - Я не могу приказывать, на моей Родине так не принято. Я из Цветочной страны. Там нет кроме меня и моей семьи НИКОГО из сородичей. И нет у нас правителя. Я могу просить. – спокойно ответил Миней Ивэйсу.
    Тот потер переносицу, и предложил:
    - Живи пока с нами, если того пожелаешь, брат. – ответил блондин. – Все, кто живет с нами и разделяет нашу точку зрения, наши братья не только родные, но и названные. Уважаю тебя за то, что приказы не отдаешь. А просишь, как обычный горожанин. Это отличительная черта силирийца. В тебе похоже течет часть силирийской крови.
    - Я не знаю ничего об этом… - Сын Митинея пожал плечами. – Я сын Митинея, сына Осмия из Фиреи. Туда мы все и направлялись. Нет моей матери вообще нигде. Только отец и его отец. Разве что мачеха, и то бабочка Аэля. У меня трое братьев и две сестры – Аэля и Клэя. Первая – простая девушка, а вторая – воительница.
    - Никогда о таких не слышали… - степняки заулыбались.
    Миней и его друзья согласились пожить у степных силирийцев, и император всю дорогу, до села, с удивлением рассматривал блондина Ивэйса, который был по виду вылитый фиреец. Он был ихним предводителем. Несмотря на свою юность. Стройный, как тростиночка, суровый, волосы его были цвета лучей солнечных, длина их доходила до плеч, и хавивалась шевелюра на кончиках в колечки. За спиной висели лук и колчан, набитый стрелами под завязку. Одет был этот парень в белую рубашку, безрукавку зеленого цвета, с переливами, в черные брюки и сапоги из кожи ящерицы. На рукавах рубашки были прекрасные кружева. Черты лица тонкие и благородные, на щеках румянца вообще не было. Глаза голубые и умные. Неизвестно, сколько ему лет было. Либо юный, но рано возмужавший, либо постарше самого Минея будет. Речь переливистая, но в гневе голос менялся и становился совсем не похожий на прежний. Но нельзя было полагать, что деликатность у Ивэйса была лишь для своих. Силирийцы же такие: как ты с ними, так и они с тобой. Глаз за глаз.
    Так Миней обрел верных и преданных друзей.
   

                ГЛАВА ШЕСТАЯ

                ДЕЛА ИМПЕРАТРИЦЫ

    Прошел месяц, прошел второй… Третий пошел и скоро кончится, а Миней как в воду канул на границе, и вестей не подает. Заправлять тогда всем стала Лима, и очень даже неплохо. Сын ее к этому сроку по жизни выглядел на вид как в двенадцать лет подросток. А дела в стране пошли ну совсем туго. Войско не знало, куда делся самодержец, и сидело в казармах, думая, что предпринять. И не подозревала девушка, что на нее и мужа готовится покушение. Кто же, если сын Митинея не вернется, поведет войско на врага? НЕ ЛИМА ЖЕ!
    А Милик, живущий без отца, не терял времени. Он учился фехтовать, проводя все время в оружейной комнате, стрелял из лука на стрельбище, заседал в библиотеке, читая баллады и историю Родины. Очень полюбилось ему изучение языков, и юноша выучил в скором времени аж пять штук. Иногда уходил в лес, и до вечера не возвращался. А что парню надо еще? Здоровый, накормленный, счастливый с того, что ему позволительно обращаться с оружием. Да и интеллект его брал верх. Он полюбил лес, чтил и уважал лесных воинов, и ему, конечно, жгуче завидовали другие подростки, потому что Милик не по годам был умен, безумно красив, очаровывая всех своими иссиня – черными, длинными волосами до плеч. Вот это был ЕДИНСТВЕННЫЙ полуэльф в стране с таким цветом волос. На лбу царевича лежала красивая челка, которую Милик разделял на две пряди и зачесывал набок.
    Одевался он просто: в кожаных сапогах, мягких, ходил по лесу и саду, и в белой рубашке, коричневых брюках, - не любил роскошь. За поясом – меч или шпага. Сын Минея и Лимы уважал все благородное, не терпел подлость и ложь. Но была одна проблема у парня – или из зависти, или из – за врожденного дефекта подростки повесили на него ярлык – «Бескрылый», - у Милика с самого начала были недоразвиты крылья, и он не мог долгое время ВООБЩЕ летать. Лима боялась, что со временем мышцы крыльевые на спине у сына атрофируются, и он станет тогда на всю жизнь инвалидом.
    Милик очень обижался, когда эту тему обсуждали за столом при нем, царевич уходил в комнату и плакал. У подростка стал развиваться комплекс неполноценности. Не выносил счастливых детей и подростков других эльфов и полуэльфов, которые, учась летать, просто визжали от счастья. Один раз Милик, еще не зная о недоразвитости своих крыльев (хотя у него они были нормальные, на первый взгляд), решил сам учиться летать, и ворвался в спальню Лимы, где окна достигали пола и были открыты настежь. Оступился и упал с высоты двенадцати метров на каменную террасу. Каким – то чудом кости сломаны не были, но сын Минея разбился по – настоящему, причем так, что в результате потерял много крови. Все сначала решили, что царевич умер, разбившись насмерть. Лима стояла на коленях и навзрыд рыдала, думая, что наследник мертв. И так думали все вокруг, кто столпился, до тех пор, пока неожиданно парень не поднял окровавленную кисть руки и не прошептал: «Я жив, мама»… Лима от такого поворота событий чуть не упала в обморок, и до нее наконец дошло, что сын унаследовал от отца бессмертие, как и она сама. Так что НИЧТО убить Милика не могло, разве что отсечение головы.

    Наконец, в один прекрасный день прилетел Эвиэни, и доложил Лиме обо всем. Императрица выделила пареньку – гонцу хорошую комнату, и приказала исполнять все его пожелания.
    Этим временем, до эвенкийского царя дошла весть, что корабль потерпел крушение, и что Лима жива. Очень это его разозлило:
    - Если посол Эвении не смог ее убить, - так это сделаю я!
    Для осуществления своего замысла этот царек решил на Лиме жениться. Вскоре, после прибытия в Силирию, его план с треском провалился: девушка быстро разгадала хитрость. Сама пришла к царю, поняв, что командовать армией некому, вдобавок это оказался ее дальний родственник. (Ее бабушкой была мать Физара – дочь императора Элирейта, звали ее Фелдиэйса, воительница. Видимо, от нее внучка унаследовала жесткий и воинственный нрав). Лима не стала долго церемониться, достала при встрече нож и убила самодержца, тем самым без боя присоединив Эвению к Силирии, убрав границы и начиная подчинять дикий народ. Эвенкам такой расклад ОЧЕНЬ не понравился, так как это означало – конец каторге, и придется всех освобождать. И что больше не будет торговля идти всем, что у них было. Да только деваться им было некуда. Пришлось подчиниться.
    Затем на руку Лимы стал претендовать другой царь, - из Филары, посылал в Силирию сватов, но в первый раз Лима живьем похоронила их в яме, буквально зарыв, а в другой раз сожгла заживо в избе.  Испугались филарийцы, поняв, что императрица тем самым им за Минея мстит,  которого сначала держали в колодце в Эвении, а потом продали на галеру. Чтобы того умертвить во избежание проблем. Да, сурово… Затем настал черед и филарского царя. Лиме победы легко давались. А царь этот не утонул на корабле том, где Миней греб весла, а просто осмотрелся да ушел к себе во дворец.
    Облаченная в мужскую одежду, красавица очаровывала царей и князей – врагов, а затем умело и хладнокровно их уничтожала. Так границы вражеских соседних стран исчезали навсегда, становясь частью Силирии. Росла новая Силирийская Империя. Раз за разом увеличивала она свою территорию. Подивился бы сам Миней, узнав, КТО командует его войсками, убирая наглецов…
    И однажды какой – то князь захваченного города узнал о уничтожении Эвении и гигантской Филары, рассвирепел и решил расправиться с Лимой. На поиски красавицы он отправил своего брата Эвенкского в тот город, где императрица находилась в данный момент. Тот согласился, даже не зная, ЧЕМ все для него может закончиться. Получится ее убить, - так получится, а нет, так нет.
    И вот он недалеко от города. Лима в то время со своей армией сражалась у леса в поле. Эвенкский летал себе среди всех на гигантском ручном шмеле, и силился разглядеть виновницу падения держав. Наконец, распознал, камнем упал вниз и унес. Вырваться Лима не смогла – СЛИШКОМ силен был соперник. Лишь билась и кричала. Отлетели немного, и вот Эвенкский решил с ней заговорить. Он снял с нее шлем, и был поражен ее красотой. Точнее, сражен любовью.
    - Лима, Лима… До чего ты докатилась, красавица… Где же ты была раньше? Тебя давно филаский князь ждет, это брат того самого царя, которого ты убила! И не обратила даже внимания, на то, что у нас и наследники есть, - например, я. Или мой брат.
    Та обалдела от такой наглости.
    - Как ты смеешь?! Вы все ополчились на мою страну только потому, что она показалась слабой и беззащитной в годы правления моего отца Физара. Да, нас жизнь потрепала хорошо, но вы даже не постыдились напасть с Востока и Запада, с двух сторон, посадить моего мужа на галеру, и уплыть с послом в Силирию! Не видать вам наших богатств! Отпусти меня!
    Тот только хищно усмехнулся:
    - Отпустить? Ну уж нет, не буду я тебя отпускать. Ты теперь моя пленница, и принадлежишь моему брату! А значит, и мне тоже! Наложницей! – Обнял за талию и поцеловал страстно. Но тут же отстранился: Лима его сильно укусила.
    - Зря ты так! Когда предстанешь перед моим князем, не будет спасения, будь ты хоть трижды из Силирии! Некуда бежать, красавица, мы уже далеко от места битвы.
    Лима тут улучила момент, сильно ударила Эвенкского, спрыгнула со шмеля с большой высоты, но не рассчитала сил, чтобы взлететь, ударившись головой о булыжник в итоге, и лишилась чувств. Эвенкский присвистнул своему шмелю, подлетел к ней, снял опять шлем с головы девицы, и прекрасные локоны рассыпались по плечам бедняжки. На ресницах блестели слезы. Черты лица, по мнению парня, на самом деле оказались благородные, именно такие, какими обладает принцесса или королева, и воин тоже. Подивился также враг тому, что в Силирии даже девушки и женщины во время войн берутся за оружие, нисколько не обращая внимания на изумление иностранцев при этом. Темно – русые волосы, малость пропитанные кровью, сбегали по плечам Лимы, а губы, цвета спелой вишни, так и манили князя. Хотел он всласть их нацеловать. В общем, у дочери Физара было такое прекрасное, задумчивое лицо, что эвенку стало жаль убивать императрицу или сдавать ее брату. Он с первого взгляда влюбился в Лиму, до беспамятства, стал ругать себя, зачем согласился на сделку с братом, зачем явился на это поле битвы, зачем грубил и лицемерил красавице…
    Тихо приподнял ее голову, поцеловал, и поклялся в замке родственника охранять Лиму от всего плохого, от хамств, побоев, оскорблений, издевательств и насилия в любом виде. Решил взять добычу себе замуж, вот так…
    Во дворе эвенкского замка стоял князь, - оставшийся в живых родственник после посещения Лимой страны, да и не только он из всех выжил после погрома, которые устроили силирийцы месяц назад. Брат князя вел Лиму за руку, а сам был от горя чернее тучи. Ведь ясно, ЧТО тот будет с ней делать – попросту насиловать, сколько влезет, а после убьет. Опустился перед родней на колени, а женщина осталась стоять.
    - Она здесь. Я исполнил твой приказ. – тихо прошептал Эвенкский.
    Тот оглядел добычу с головы до ног, и спросил:
    - Это ты убила моего старшего брата?
    - Да, я. А кто же еще? Вы хотели напасть на Силирию и разорить ее.
    - Ты захватила саму Филару, и все, что к ней примыкает? – допытывался князь, держа наготове нож.
    - Я! Ее уже не восстановишь и не вернешь! Наша земля теперь! Не надо было руки к Силирии тянуть, и грозиться меня и Минея убить самым наглым образом… Жаль, что я не знала, - у убитого еще два брата оказались… В этом моя ошибка. И постель с ними делить в покоях ваших я не стану! – Глаза красавицы – силирийца дико блеснули.
    «Настоящий воин»! – решил влюбленный Эвенкский, наблюдая за допросом.
    - Ты сию минуту умрешь, и тебя уже никто не вернет к жизни, девочка! – Эвенк выхватил из ножен сияющий клинок, и шагнул к императрице. Но та опередила его: пырнула себя ножом, который вытащила из ножен на поясе, и упала наземь, истекая кровью.
    Не в силах больше на это смотреть, Эвенкский встал, шагнул вперед и смачно залепил по лицу брата кулаком:
    - Не смей! Не трогай ее! Девица ведь живая, она также, как и мы все, хочет жить! Совсем молодая, только жить стала! Только коснись Лимы хоть пальцем, - я тебя убью…
    Угроза не подействовала – князь все понял, и расхохотался брату в лицо, понимая, что тот еще слишком молод, чтобы понимать – врагов любить нельзя. А тот влюбился, причем очень крепко и намертво.
    - Да КТО ты такой, чтобы МНЕ указывать здесь, сопливый младший брат? Сначала сядь на трон, а потом защищай, кого захочешь!
    Эвенкский молча, с каменным лицом, показал кулак, взял силирийца на руки и унес в горницу.


                ГЛАВА СЕДЬМАЯ

                СОПЕРНИК МИНЕЯ

    Перевязав быстро Лиме рану тряпкой, Эвенкский положил ее на кровать, накрыл шкурой шмеля, подложил подушку под голову, и стал пытаться привести любимую в чувство. Напрасно руки ее тер, напрасно целовал, - ничего не помогало. Холодной водой в лицо брызгал, - тоже бесполезно. Он плакал и молил богов, чтобы девушка очнулась и ответила взаимностью. Это были искренние чувства. Он хотел свадьбы с ТАКОЙ женщиной. Но она уже замужем, и сердце ее занято.
    На второй день красавица очнулась от острой боли в животе. Тут как раз зашел ее враг – князь младший, бинты поменять. Удивилась такой заботе силирийская девушка. Она же ждала, что окажется в темнице, а тут тепло, кровать и забота.
    - Ты?! Что тебе здесь от меня надо? – простонала она холодно, приготовясь, что тот будет ее раздевать и насиловать. Но этого не было. Князь стоял и любовался ею. Ждал просьб. Любых.
    - Я пришел узнать, как Вы себя чувствуете, Императрица Лима.
    - Вот как? Почему же ты меня не убил, пока я лежала полумертвая?
    Эвенкский опустил стыдливо глаза. Сердце от нежности и любви защемило, заболело. Он уже рисовал в своей голове сцены близости с ней, детей на руках и свадьбу. Все, что представляет молодой парень, влюбившись не на шутку.
    - Потому что… ну…
    - Что?
    - Потому что я полюбил тебя с первого взгляда. – Твердо ответил князь эвенков. Потупил снова глаза от стыда.
    - Сначала меня похищаешь, оставляя все на моего сына, потом смеешься, а после влюбляешься? Ты не сильно много ли на себя берешь, а? Мы же враги… - Лима попыталась привстать, но князь резко схватил ее за руку, попросив лежать, иначе рана откроется.
    - Ты зачем себя ножом пырнула? Чтобы инсценировать самоубийство? Да? – Он снова опустил глаза. – Зря ты так делаешь, моя пери. – пытался хоть как – то разговорить Лиму младший наследник. Получилось, но плохо. А Лима с интересом рассматривала его.
    Противника, который наглым образом ее похитил. Также интересны были его национальные одежды. Да и сам парень был очень симпатичен на вид. Понятное дело, он выполнял свою работу. И желал теперь девушке, или уже женщине, лишь добра. На этом эвенке была кожаная одежда, причем теплая. С меховыми вставками из шкуры шмелей на сапогах, куртке… Иногда была бахрома кожаная, где порой проглядывалась вышивка бисером, да и не только там… Брюки князь носил замшевые, выделанные из кожи ящерицы. Нежного, бежевого цвета… Плащ отделан мехом. Который падал на плечи. Волосы молодого юноши падали на плечи и были темные. Но все равно в нем было что – то НЕ ТО, подвох. И он правда ХОТЕЛ Лиму, раздеть и любить ее до беспамятства, целовать сладкие губы, ласкать это тело. Желание сводило нервы и мозг… Но воспитание не давало права просто даже взять силой девушку. Выглядел он весь как юный северянин или викинг, как – то так. За спиной висел меч на кожаных ремнях. Все вышеописанное было оттенков коричневого, красного, черного и золотистого цветов.
    Под курткой оказалась льняная рубашка с тесьмой. Интересно одевается этот юноша! Силирийцы, например, ни за что бы так не наряжались, а если и облачились бы в такое, то только в одном случае – если иностранцы прибыли бы к ним. И тогда воинственный народ, уважая традиции других, выполняют пляски и развлечения гостя. И только ПОТОМ показывают свое мастерство. Лима видела это все, и то один раз – в шесть лет. И ей стало очень любопытно, что это за парень. И как зовут его.
    - Прости меня… Ты так красива… мы бы стали прекрасной парой, а после обменялись бы кольцами. Ничего бы не пожалел ради такой женщины! Императрица… ЗАЧЕМ тебе тот Миней, проходимец непонятно откуда, без роду – племени?! Он же НОЛЬ! Пятнадцатилетний НИКТО, которого скрутили на границе и едва не повесили. А ты, милая, взрослая женщина, зрелая… Я буду достойным мужем и отцом детей. Я откажусь от родителей, даже мертвых, и брата своего, мы будем править, пусть даже и Империей. – Он отвернул голову и опустил глаза, по которым покатились скупые мужские слезы. – Я не говорю, что был плох всегда, меня любили многие женщины, на шею бросались. Но все не то. И вот, этот злополучный поход. Нам есть, что обсудить. Поверь. Не пожалеешь, если разойдешься со своим мужем и возьмешь меня в супруги. Разорву ЛЮБОГО, кто обидит мое сокровище! А этот… мальчик, который пришел… не принесет удачи. Я усыновлю твоего сына. Не пожалеешь. – Слезы катились по его тонкому, но возмужавшему лику. – Я, как мужчина, прекрасно понимаю: пропадешь с этим полуэльфом. Погибнешь, красавица. Подумай!
    Лима промолчала. Несмотря на рану и жажду, она жалела невольного врага и похитителя. А он просто присел на край ложа, и сжал руку императрицы в своей ладони. Глядя очень тепло и с любовью, лаской.
    - Ты выйдешь за меня замуж? – вдруг спросил эвенк.
    Лима посмотрела в его глаза сурово, сжав губы.
    - Нет. – ответила силирийская женщина, отвернувшись от него, положив голову набок.
    Ей хотелось либо умереть, либо убежать, уползти… Но это было нереально в данной ситуации.
    - Я рад. Что ты жива и невредима… - на слове «невредима» Эвенкский сделал нажим, поскольку рана не зажила. Улыбнулся филарийско – эвенкский князь. – Эвения и Филара были давними союзниками. И потому всегда могли договориться.
    - Какое твое настоящее имя? – вдруг тихо спросила Лима, и вправду ей стало интересно, с кем она общается.
    - МЕНЯ ЗОВУТ ВЕСКЕНТ. Эвенкский – не имя вовсе, а прозвище. Хоть я и одет в одеяние эвенка, я не эвенк даже, и не филариец, хотя все считают меня таковым. И хотя всю жизнь я метался между Эвенией и Филарой, - не отношусь по происхождению ни к тем, ни к другим. Ты, наверное, успела заметить, что не похож мой нрав по вражескому поведению тех двоих народов. Потому что, хоть мать моя и филарийка по происхождению, я СИЛИРИЕЦ.
    Лима распахнула глаза от удивления. Вот такого она никак не ожидала. Ее большие зеленые глаза таращились на Вескента. Который сидел и улыбался. Теперь понятно наконец, почему она жива, и с ней говорят как с королевой, не намекая на насилие. А предлагают искреннюю, чистую ЛЮБОВЬ.
    - СИ – ЛИ – РИ – ЕЦ?! – Опешила она, сглотнув слюну. И закашлялась.
    - Да.
    - Как так могло случиться?! Где твои родители тогда?
    - Я родился в силирийском городе Эвиэне. Где когда – то правил Физикари. Потому меня так и прозвали, и то не как надо – сложно им всем было выговаривать название и принадлежность. Так и вышло – Эвенкский. Чтоб отстали.
    И Лима выслушала его рассказ.
    - Двадцать семь лет назад, когда ни Эвения, ни Филара не намекали на насилие по отношению к Силирии, филарийская царица ехала через вашу страну. Мы боялись попасться на глаза твоему отцу Физару, у которого тогда умерла любимая жена. Моя мать была беременна, и ей пора было рожать. Когда она почувствовала, что начинаются схватки, мы остановились в городе Эвиэне. Там царица и произвела меня на свет. Силирийцы решили, что мы тоже их жители, и вытатуировали мне черный треугольник. Речь шла о жизни и смерти: ребенок был слабым, и вся семья думала, что все, не выживу. Но я не умер. В семье было трое детей: старший брат, которого ты убила при погроме, средний, приказавший мою любимую похитить, и я. Первый всю Силирию не терпел и стремился поработить ее, второй решил тебя ликвидировать, а я не держу на тебя никакого зла. Я не эвенк и не филариец. Вот доказательство. – Вескент открыл руку, засучив рукав, - и Лима увидела маленькую, треугольную татуировку.
    Она вначале долго молчала, а потом произнесла:
    - Почему же ты, зная обо всем этом, не примкнул к нам?
    - Потому что мало кто знает о моем происхождении. Уход в Силирию рассматривался бы как измена. Я Филару люблю, но Силирию еще больше, так как в этой стране я родился. Всю юность просидел в филарийских библиотеках, изучая вашу историю. Также жадно я любил ваши мифы и сказки читать, как и тебя! Стань моей женой… Нарожаешь мне детишек, и я наконец успокоюсь, - буду жить там, где родился, с тобой, дорогая… - А сам тем временем откинул вышитое одеяло, и принялся менять Лиме бинты. Присев на стул – нервы отнимали сил. Бинты насквозь пропитались кровью, и Лима терпеливо  переносила боль, стиснув зубы. Вескент заботливо промыл рану, промокая ее ватой, смыл ошметки, что – то там приложил, и вновь перевязал.
    - Спасибо тебе. Если бы ты пришел на год – два раньше, и если бы твоя страна не угрожала Силирии войной, - я бы за тебя вышла, Вескент. Сейчас слишком поздно: я жена Минея, у меня уже есть сын…
    - Знаю, правильно поступаешь, не собираешься изменять семье. – Голос силирийца звучал подавленно. Обиженно. – Ну как хочешь… Недостоин я тебя, выходит. Если сунусь в ваши ряды, то кончу свои дни на эшафоте. Умру также, как мой брат. У царевича должна быть семья и отец. Пусть он будет счастлив! Но если Миней тебя бросит, - я примчусь сразу, и помогу, женюсь! Стану и стеной, и защитой, и опорой! Еще неизвестно, какой он отец, вот правда.
    Лима поманила Вескента к себе и поцеловала в лоб и щеку, поблагодарив его. Затем откинула голову на подушку, и закрыла глаза, засыпая: раненой в данный момент нельзя было долго разговаривать. Парень – земляк поцеловал ей руку, и ушел, закрыв за собой дверь. Надеялся, что его брат императрицу не тронет. Но злодей приказал своим воинам отправить Лиму к троллихе, и просил ее глаз с красавицы не спускать.


                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ