Глава 24. Предвестия

Огромный внедорожник, резко вынырнувший из серой завесы дыма, взрыл землю рядом с зарослями диких слив. На боках громадины свирепо скалились белые медведи. Серёжка отстранённо рассматривал клыкастые пасти, поднятые передние лапы с длинными когтями и чёрные бусины глаз на лобастых головах — вот уж, действительно крутая тачка! В другое время он бы от этой картинки глаз не оторвал, но сейчас просто молча ждал, кто же приехал на помощь его брату, и очень надеялся, что приехали они без оружия.
На сердце скребли кошки: выпускали острые когти и с наслаждением полосовали, превращая душу в лохмотья, в противном мяуканьи отчётливо слышалось:
«Предатель! Предатель!».
Морда медведя повернулась в Серёжкину сторону, буравя его злыми глазками. Из-за открывшейся дверцы показался человек. Один.
Ах, вот это кто!
К ним торопливо приближался тот самый дед, который неделю назад приказал Денису посадить его, Серёжку, под домашний арест. Судя по старым джинсам с прорехами на коленях, по усам и небритым щекам, по измятой рубашке, примчался он сюда из дома, видно накинул на себя то, что первое подвернулось под руку.
Широким хозяйским шагом вошёл в калитку, старшему Варламову просто кивнул, младшему неожиданно протянул ладонь, широкую, как лопата.
— Привет, Сергей.
— Здрасте.
Серёжка осторожно пожал дедову лапищу и хотел отвернуться, но тому показалось, что их общение необходимо продолжить, дед полез в какие-то дебри, как будто, в помине нет никакого пожара, и он просто потрепаться сюда приехал.
— Ну как оно? В новой школе уже был? Или ты выбрал лицей? Слышал, там довольно серьёзные вступительные тесты, но попробовать стоит, как считаешь? Возьмешь задания на лето, да и поднажмёшь! Нам в МВД нужны умные парни, ты же собираешься продолжать династию? Твой отец гордился бы! — дед хлопнул Серёжку по плечу.

Вопросы сыпались, как из рога изобилия, все они ринулись на Серёжкину голову, каждый норовил ударить побольнее, словно он попал под камнепад в горах.
Какая, к чёрту, ещё новая школа? Какой лицей? Разве через три недели он не поедет к себе домой? Мать, наверное, ждёт не дождётся его возвращения. Задания на лето? Нет, в принципе, он не против позаниматься, местами даже за, если поразмыслить, ему действительно надо посидеть над учебниками, иначе останется на второй год — это в лучшем случае, а в худшем отправят к каким-нибудь умственно отсталым, так что, наверное, и правда надо набрать заданий на лето. Но только в своей школе. Если сумеет убедить классную, Нину Алексеевну, а вот будет ли она ещё с ним разговаривать — вопрос — она же его держит за недоумка.
Эх, если бы не кредит матери, можно было бы найти репетиторов, но где взять столько денег?
 
Мысли в голове носились вихрем, сплетались в клубок, множились и требовали немедленного решения, обуздать их было практически невозможно.
А какую выбрать профессию он ещё серьёзно не задумывался, почему сразу в МВД-то? Это дед с братцем за него решили, расписали его жизнь по пунктам? А если он не хочет становиться, как они, полицейским? И не хочет, чтобы отец им гордился. Может быть, они с Женькой давно уже решили после школы податься в Питер, поступать в мореходку! Но, вообще-то, если уж говорить начистоту, история волнует его больше всего, а от мыслей о раскопках, где-нибудь, на самом краю света, сердце замирает, а после бьётся с удвоенной силой.

Серёжка в полнейшей растерянности смотрел деду в глаза и злился на свою зажатость и растреклятую замкнутость. Все ответы, как обычно, застряли в горле, но старикан не настаивал на ответах, ему интересней было задавать вопросы.
— Ну, а курить бросил?
Серёжка вскинулся было и хотел возразить, что он и не курил! Нельзя судить о человеке по паре нечаянных затяжек, но в результате решил промолчать, только кивнул и поправил маску на носу.
— Вот и молоток! А брат как, не обижает тебя?
— Не обижает, — Серёжка поспешно мотнул головой.
Попробуй, пожалуйся, страшно подумать, что его тогда ждёт. Если удастся выбраться из всей этой передряги, то на следующий год надо попробовать записаться в секцию. На бокс.
В новой спортивной школе, по словам одноклассников, не очень дорого, многим ребятам родители покупали годовой абонемент, но Серёжка всякие дополнительные спортивные занятия посещал лишь в начальных классах, когда пускали бесплатно. Размышления о дороговизне вообще, и в частности в жизни семиклассника, тыкали носом в необходимость искать работу — надо! — и ничего тут не поделаешь. Нельзя всю жизнь на мать надеяться, на свои секции нужно зарабатывать самому.

Назойливый старик наконец отстал от него, и Серёжка снова понуро сгорбился на лавочке, поглядывая в сторону, где обсуждалась судьба несчастной девочки. Ветер гнал мимо густые серые клочья, дым щипал глаза и забирался под ненадёжную маску.
Скорей бы уж всё закончилось!
Серёжка чувствовал себя ужасно беспомощным, никчёмным, бесполезным, и от этого на душе становилось невыносимо гадко.
Грохот пожарной машины заставил его вскочить на ноги. Красная махина надвигалась, словно танк, и остановилась только, когда ткнулась мордой в заборчик, отчего он с сухим треском повалился внутрь одичавшего палисадника, подмяв под себя несколько тонких вишнёвых деревьев. Из кабины выскочил водитель, в пожарном снаряжении, и вытащил за собой какие-то мешки.
— Еле уговорил ребят позаимствовать на полчаса! Никак не хотели отдавать, там уже с военной части ребят привезли, каждая машина на счету — с тебя пивас! — проорал он, пинком открывая калитку.
— Казупица, тебя за смертью посылать! — недовольно высказался Денис.
Вскоре перед деревянной преградой, отделяющей их от убежища странной девочки, стояли трое пожарных в полном облачении, в шлемах-масках, вместо оружия каждый держал баллон с пенным огнетушителем.
Им осталось только сдвинуть с места грозного подростка, заслонившего собой дверь. Серёжкины глаза метали молнии, способные прожечь дыру в огнеупорной ткани, сжатые кулаки предупреждали о неизбежной ответственности за необдуманные поступки на территории, взятой им под охрану.
— Я не дам вам её убить! — слова вырвались прямо из глубины души, а потому забрали с собой все внутренние силы, поэтому просьба получилась жалкой и голос прозвенел умоляюще: — Я с вами пойду!
Защитный экран одной из масок поднялся, открывая лицо брата.
— Серёга, мы ведь уже всё с тобой уже обсудили! Ну с чего ты решил, что мы идем убивать? Ты видишь у нас оружие в руках? — он потряс баллоном. — Мы только поговорим с ней, надо же узнать, чего она хочет, а ты должен постоять на стрёме, вдруг кто-то посторонний захочет войти и сорвёт нам переговоры. Вот интересно, Серый, за свою подружку ты переживаешь, а за нас кто будет волноваться?
— Ты прав, Сергей, конечно же, ты тоже должен идти с нами, — перебил дед, приподнимая маску. — Но пожарных комплектов всего три…
— А без него ты сгоришь там за пять секунд! — вставил брат.
Растерянный и потрясённый, Серёжка позволил оттеснить себя в сторонку. Он понимал, что его уговаривают, как маленького капризного ребёнка, что никто не собирался и не собирается считаться с его желаниями, он проклинал свой нерешительный характер и язык, который напрочь прекращал двигаться в самые ответственные моменты.
Наедине с собой Серёжка мог как угодно рассуждать, оперируя в разговоре с зеркалом пространными сложноподчинёнными предложениями, вспоминал факты, затаённые в самых глубоких уголках памяти, доказывал свою правоту, приводя неоспоримые аргументы, но стоило ему предстать с объяснениями перед учителем или классной руководительницей, или встать у доски, чувствуя на себе насмешливые взгляды одноклассников, забывались самые простые слова, он терялся и мямлил, а от тихих презрительных смешков и ухмылок мог и вообще замолчать.

— Поглядывай тут, — напутствовал его пожарный, который сломал заборчик своим красным чудовищем. — Никого не пускай и следи, чтобы машины не угнали.
Серёжка кивнул, потому что больше ему ничего не оставалось.
На этот раз дверь в дом легко отворилась, приглашая в бушующее пекло…

* * *

Быстрые смерчи огненных плетей вознеслись к задымлённому потолку и с негодованием обрушились на самоуверенных наглецов, не постеснявшихся угрожать могущественной стихии ядовитой смертью, замаскировав её металлической оболочкой. Вокруг чужаков один за другим вспыхнули чёрно-багровые цветы свирепого пламени.
Чистая ярость огня рушила тяжёлые перекрытия, крушила стены, взрывала в мелкое крошево трухлявые простенки.
На головы врагов летели доски и брёвна, остатки мебели, осколки посуды, заставляя отступать, закрываться руками.
Словно стая диких горных кошек, раскалённые когти пламени рвали плотную несгораемую защиту на телах людей, плавили и корёжили прозрачные маски, раскаляли мёртвое железо, под которым затаилась смерть, заставляя людей выпустить из рук металл, обжигающий даже сквозь перчатки, и запрыгать на месте, сосредоточившись на том, чтобы стряхнуть быстрые лапы и осознать своё ничтожество…

Прямо в маску Денису плюхнулась старая обгорелая доска, сорвавшись откуда-то сверху, инстинктивно он укрыл лицо локтем, но жаркие языки огня тут же забрались под перчатки и поползли по рукавам, Денис почувствовал, как обжигают кожу возле ладони опалённые волоски.
Спину пекло, словно за ней стояла разогретая духовка, шлем, казалось, скоро расплавится, волосы под каской взмокли и слиплись, пот бежал ручьём по всему телу, скоро от него защипало в глазах, ужасно хотелось вытереть лицо, но приходилось отбиваться от летящего мусора.
Щепки, ножки стульев, закопчённые кастрюли — перемешанные в жирных хлопьях горящего пепла, они сдабривали лавину огня и набрасывались со всех сторон. Денис махал руками, крутился и вертелся, чтобы сделать шаг вперёд. Воинственно гудящий огонь хитро отделил его от друзей, невозможно стало определить, куда двигаться в безбрежном кромешном аду.
Противником был уже не тот осторожный котёнок, который играл с Денисом всего какой-нибудь час назад — разъярённый дикий тигр, весом больше двухсот килограммов, набросился на него и показал, насколько остры его клыки. Кем бы не была подруга братишки, она твёрдо намеревалась поджарить их, всех троих, превратить в головешки для своего костра. Денис с трудом сдвинул на лоб перекосившуюся маску шлема.
— Прекрати это! — крикнул он в самую сердцевину огромного цветка, хищно развернувшего длинные лепестки. — Слышишь меня?! — не выдержав жара, он кое-как надвинул обратно покорёженный пластик.

Его услышали.
Пламя вызывающе забурлило рядом с его носом, буквально в полуметре, спиралью пронеслось вокруг, чуть замерло за спиной, обняло раскалёнными объятиями, из которых, впрочем, сразу удалось вырваться, но тут же пришлось вернуться обратно — с потолка внезапно обрушились тяжёлые брусья-перекладины, заставив людей поспешно отскочить.
Под самой крышей выспыхнул-расцвёл молодой и голодный огненный цветок, а кирпичная печка вдруг взорвалась целой тучей обломков. Троих людей осыпало с головы до ног горящими искрами, оседая на ткани несгораемой экипировки, они, не задумываясь над трудностями, прожигали в ней совсем не крохотные дырочки. Из-под крыши с рёвом слетела лавина ураганного огня и вырвала из рук огнетушители, и, прежде чем люди успели опомниться от неожиданности, металлические запорно-пусковые рычаги на баллонах расплавились, намертво закупорив проход для пены и газа. Ненужные железяки отлетели в угол, пламя развернуло свои боевые знамёна перед тремя людьми.

Дивенков вышел вперёд, решительно сбрасывая шлем.
— Эй! Я знаю, кто ты! Если хочешь, чтобы мы помогли, убери огонь! Мы пришли поговорить!
Длинные подвижные языки огня недоверчиво замерли, едва не коснувшись всклокоченных волос, и отпрянули назад, мягкие лапы хищника попятились от ботинок.
Огонь отступил, затаился в тёмных углах, спрятавшись там в засаде, лишь выбрасывал маленькие фейерверки разноцветных искр. Единственная комнатушка старого дома наполнилась еле заметным терпким запахом, напоминающим запах корицы.
— Чувствуете? — прошептал майор двум капитанам. — Даже, если бы мы не знали точно, кто здесь — теперь можно не сомневаться.
Незаметно исчезли горы мусора и нагромождения обгорелых деревяшек, посреди единственной комнаты старого дома остался один единственный огненный бутон. Медленно и нехотя раскрывались полыхающие багровые лепестки.
 
Наконец, в самой сердцевине пламени осталась стоять маленькая фигурка девочки-подростка, одетой в темно-зелёную медицинскую униформу.
Растрёпанная и босая, с грязными разводами на лбу и щеках, в руках она сжимала по тонкому чёрному клинку, настороженный взгляд переводила с одного незнакомца на другого и не торопилась выходить из защитного круга опавших огненных лепестков, которые двигались за каждым ее шагом, готовые наброситься на любого врага своей маленькой хозяйки.
— Вы демоны? — спросила девочка и пальцы на рукоятках кинжалов побелели. — Проклятый Иблис прислал вас за мной? Передайте ему, что мои Проводники ещё целы и всегда готовы сопроводить душу в благословение Джанны, ему она не достанется! Пусть захлебнётся собственной злобой в своём аду!
Она приняла боевую стойку и удобней перехватила кинжалы, чёрное стекло грозно сверкало в тонких руках, взгляд горел отчаянной решимостью не сдаваться без боя. Язычки пламени встревоженно вспыхнули и поднялись, загораживая девочку от противника.
— Спокойно, спокойно! — Денис поднял руки, показывая мирные намерения. — Мы не демоны, мы хотим помочь тебе.
Девочка не сводила с них взгляда, стараясь удержать в поле зрения всех троих, чуть поворачивала корпус, перехватывала поудобней кинжалы.
— Вы простые смертные? Вы не сможете мне помочь.
— Мы знаем, что ты осталась без хозяина, — перебил его Дивенков. — Куда делось твоё кольцо?
Девочка переступила с ноги на ногу, вызвав среди лепестков огня нешуточное волнение, пламя поднималось и опускалось, кружилось возле её ног, как кружились бы опавшие листья под лёгким ветерком.
— Мой хозяин умер, да пошлёт ему Аллах упокоение, да простит он ему его грехи! — заговорила девчонка. — Он был добр, я не смогла его защитить. А когда моя душа искала дорогу к дому и взывала к ближайшим источникам, проклятый Иблис — да будет ему вода отравой! — украл мой камень и спрятал его на самых верхних уровнях ваших построек из мёртвых глыб. Туда мне невозможно попасть.
Словно потеряв последние силы, она опустилась в огонь и растерянно погладила приподнявшийся к руке багровый лепесток.
— Для этого мы и пришли, узнать, что конкретно надо сделать, чтобы ты убралась обратно в свой мир, — поведал Дивенков, словно забыв о своей обычной деликатности. — Устраиваешь здесь пожар за пожаром, из-за тебя гибнут люди.
Денис и Казупица удивлённо посмотрели на своего начальника, всё лицо у майора побелело от нескрываемой ненависти.
Девчонка это почувствовала и снова поднялась на ноги, грязный подбородок гордо вздёрнулся.
— Прикуси свой жалкий язык, если не хочешь его лишиться! — бледные щёки вспыхнули негодующим румянцем. Вместе с ними окрасились в яркий пунцовый цвет и гулко взлетели, подобно частоколу копий, огненные узкие лепестки. — Я не твоя рабыня! Ты не можешь отдавать мне приказы! Это вами, ничтожными смертными, Иблис и его Гули крутят, как хотят, шепчут в уши, подстраивают ловушки, заманивают ложными обещаниями. Радуйся, о недостойный, возноси молитву своему Богу, что не убью тебя на месте, за нанесённое оскорбление!
— Тихо, тихо! — Дивенкова загородили Казупица и Варламов.
— Товарищ майор, — утихомиривал Казупица.
Взгляд ифрита воспылал ответной ненавистью, но всё же Денис смог разглядеть проскользнувшее под длинными ресницами странной девочки совсем не детское страдание.
— Серьёзно? Не убьёшь? Сделаешь одолжение? — пренебрежительно хмыкнул майор. — А может, просто силёнок не хватит? Все их потратила, когда палила наш район? Ай, ай! — сочувственно покачал он головой, и пощёлкал языком.
Огромные чёрные глаза девчонки округлились и метали разгневанные молнии.
— Никто не смеет разговаривать непочтительно с дочерью великого Шахфаруха! — повелительным жестом она указала кинжалом на пол, рядом с огненными лепестками. — Я вырежу твою печень, дерзкий раб, и убью всех родственников до десятого колена! Падай ниц, целуй землю у моих ног, если не хочешь этого!
— Угу! Считай уже упал! Может, и их тоже убить тебе на потеху? — Дивенков хлопнул по спинам своих подчинённых. — А ты не пробовала когда-нибудь подумать, что ценна не только твоя жизнь?
— Моя жизнь гораздо ценнее вашей! Я дочь самого могущественного ифрита среди гор благословенной Джанны! — угрожала взбешённая девчонка. — Мой отец так силён, что может скинуть весь ваш мир за пределы земного диска, а саму Землю свалить с семи опорных столбов в воды Великой бездны! Он может вскипятить океан и сразиться с целыми полчищами демонов Джаханнама — он лучший воин в войсках самого Сулеймана, да будет Аллах доволен ими обоими!
— Вон оно что, — совершенно непочтительно расхохотался Дивенков. — Прикрываешься папочкой. Вот только жаль, что для него сюда закрыты двери, лучше подумай, что ты можешь сама!
— Я могу испепелить тебя, дерзкий смертный! — рявкнула девочка. — Возноси свои молитвы! — тощая рука с обломанными ногтями вытянулась в направлении обидчика, на кончике дрожащего указательного пальчика заплясала голубоватая искорка.
Переговоры грозили закончиться, даже не начавшись, во всяком случае, это точно был тупик.
— Эй, эй, успокойся! — Денис замахал поднятыми руками перед частоколом трепещущих огненных копий.
— Товарищ майор, может не стоит её злить? — обернулся к начальнику Казупица. — Ребёнок всё-таки.
— Это существо, в свои лучшие времена, равняло с землёю города и не задумывалось, сколько детей там гибло, — возразил Дивенков и зашептал еле слышно: — Нет, сейчас она уже не сможет противостоять нам. Височные камни-Проводники полностью разрушены, а камнями на животе она не станет рисковать, в них сосредоточена её жизнь, через них поступает энергия, ими она связана со своим миром, как призрачной пуповиной. Разрушатся — и разорвётся связь, тогда она не сможет выбраться отсюда никогда. А сил у неё сейчас не больше, чем у воробья. Вы заметили, она не выходит из огня? Это значит, организм остывает, и ей нужно поддерживать температуру тела. Тем лучше для нас.
Подчинённые с уважением посмотрели на майора, столько всего знавшего о джиннах, а потом перевели взгляды на девочку. Юная представительница племени ифритов сидя на коленях и загородившись пламенем, плакала от своего бессилия и разглядывала ладонь, с которой не слетало ни единой искорки. Тёмно-янтарные капельки ползли по лицу и срывались в склонившееся перед девочкой пламя.
— Зачем ты сожгла деревню? — сурово спрашивал Дивенков. — Что плохого тебе сделали эти люди?
 — Я не собиралась никому навредить в вашем мире, — она стряхнула со щёк коричневые слёзы и склонила голову, признав поражение. — Я просто отпускала свой дух поискать глубинный источник. Когда моё тело умрёт полностью, стихия поможет, откроет дорогу к благословенным горам Джанны, но нужно спешить, иначе Иблис — да обледенеет он в своем аду! — овладеет одинокой душой, затащит её в Джаханнам, и заставит служить себе. Я опозорю своего отца, уж лучше быть рабыней! — зарыдала девочка и стукнула кулаком по полу.
— Означает ли этот пожар, что твой дух добрался до источника? — допытывался майор.
Варламов с Казупицей молча внимали допросу, переглядывались и хлопали глазами, поражённые открывающимся перед ними необычным миром опасных существ, которых нормальные люди привыкли считать милыми и забавными мифическими созданиями, вроде бабы Яги, Лешего или Домового.
Реальность открывались совсем с другой стороны: персонажи любимых детских сказок представали могущественными духами, совсем не смешными, и не добрыми. Оказывается, их мир существует где-то совсем рядом, надёжно скрытый от людей, которым в него не попасть, а вот они, равнодушные и безжалостные к смертным, запросто минуют преграды. Люди оказываются мелкой разменной монетой в их спорах, убиваются походя и без долгих раздумий.

Девочка-ифрит тряхнула спутанными волосами.
— Да, источники есть, правда очень глубоко, чтобы их призвать придётся отдать всю мою кровь. Мой дух разбудил их пока и попросил быть наготове.
— Как это? — не понял майор.
Девочка подняла взгляд, полный невыразимой муки, и снова опустила его на огонь.
— Если в ближайшее время не найдётся мой камень, последние Проводники разрушатся, они уже потрескались, и тогда меня не сможет спасти даже священный тайаммум — очищение от всякой скверны и обновление без воды, разрешённые мне волею великого Сулеймана, да благословит его Аллах! Мои Проводники закрывают главные жилы и  питаются моей кровью, как только останется один-единственный Проводник, я сорву его с себя и отпущу душу в Последний путь, моя кровь поднимет огонь из источников — это последний, единственный шанс спасти душу от когтей Иблиса, да будет ему!..
— Подожди, подожди, — перебил её Дивенков, вытирая пот со лба.
По всей видимости, он тоже был ошарашен новыми сведениями, но в отличие от своих подчинённых, ему открылась какая-то страшная истина, от осознания которой исказилось лицо майора.
— Одна капля твоей крови смогла разбудить огненный источник под нами, и вызвать возгорание торфа, что же будет, когда ты разорвёшь артерию?..
Внезапно Денис похолодел от страшной догадки. Посмотрел на напарника и увидел, что того тоже пробрал озноб от тихих слов майора, Казупица ошеломлённо смотрел на ифрита.
— Сюда придёт моя стихия, — обречённая на смерть девочка грустно и мечтательно улыбнулась, не замечая бегущих янтарных слёз. — Если у меня получится всё сделать вовремя, огонь защитит, примет душу, откроет ей проход в глубинные моря Джанны, а когда придет время родиться новым вершинам, мой дух поднимется на поверхность вместе с россыпями адамантов. Я вернусь домой.
Денис почувствовал себя крайне неуютно, Лёшка рядом с ним усиленно хмурился и моргал.
Дивенков шумно выдохнул.
— И какой здесь подвох? Для людей это чем обернётся?
— Для смертных это будет выглядеть, как катастрофа: извержение вулкана, очень сильное, — девчонка поднялась, огненные язычки ринулись вверх, окружая хозяйку плотным пылающим коконом. — Никого не останется в живых на сотни фарсахов, — прошелестел голос из самой глубины огненного цветка.

Переговоры закончились, Ифрит не собирался больше вести пустые беседы со смертными.
— Подожди! — крикнул Денис. — Сколько у нас есть времени, чтобы найти твой камень?!
— Еще несколько дней, и рухнут последние Проводники! — прогудело пламя…