Глава 6. Все точки

   
Михай улетел в Таджикистан в тот же день, а атаман ещё долго ломал голову о том не слишком ли горьким окажется его лекарство? Как сказал Михай:
-Не слишком ли круто, батька? Ударная доза такого «яда» может вылечить, а может и убить...
После отъезда парня Лукаша взяли в клещи сомнения от которых он никак не мог избавиться.

Через день в станицу вернулась команда из Москвы. Машина подъехала к «штабу» куреня, и Никифор пошёл докладать батьке, что его задание выполнено.
-Как добрались? - уважительно пожал ему руку Лукаш.
-По разному, - честно признался Никифор. - Где бочком, где через заросли, где по тракту, а где — по задворкам... Если бы ни Митька — нам с таким грузом в багажнике  ни в жисть не выбраться из Москвы.

-Как груз? - наконец, поинтересовался батька. - Жив-здоров?
-Да, шо энтому бугаю станется?! - отреагировал Никифор. -Едва уломали его втроём - здоровый бугай оказался... Пришлось снотворным успокоить, шоб не трепыхался. Так почти всю дорогу и проспал... Итальянец хренов... Куда его батька — «на губу»? Или можа в холодную?
-На губе его слыхать будет, - размышлял вслух Лукаш. - А в холодной не жарко... Но зато никто не услышит... Веди туда, Никифор. Только немного протопите... Гад он, конечно, но всё ж человек, какой-никакой.
-Именно, шо никакой!- отозвался Никифор. - Кода в себя приходил так материл всех, что уши завяли... С нами же пацан был! А ему хош бы хны... Ты уж прости, батька, пришлось слегка  подправить личико этой «Гюльчатай»... Поучить, как говорится, уму-разуму.

-А вот это плохо, - отреагировал атаман. - Как мы его в таком виде на глаза обчественности представим? Могут не понять...
-А мы им разобъясним всё! - заверил Никифор. - У нас на счёт мата строго. Поймут.
Лукаш тяжело вздохнул, понимая, что никакие объяснения не убедят его доню, когда она увидит разбитое «личико» любого. Хотя тот и честно заслужил это. Оставалась надежда на то, что до того, как Михай привезёт в курень жену этого... «итальянского гостя» рожа у того немного выправится.

Через три дня прилетели и Михай с Зульфиёй, на руках которой был сын, названный в честь «любимого мужа» - Мансуром.
Женщину поместили в домике со всеми удобствами — даже зыбку для малыша раздобыли.
Михай сказал вполне миролюбиво:
-Располагайтесь, Зуля. Отдохните с дороги... Вы уже двое суток не спите...
-Вы бы сами уснули? - спросила молодая женщина, глядя на казака с грустью.
-Я — другое дело, - ответил Михай. - Я — казак.
И добавил:
-Счас скажу, чтобы вам с сыном принесли поесть.

После доклада атаман  поинтересовался:
-Как же ты смог умаслить эту жинку, шоб она поехала с тобой?
-Я рассказал ей правду, - просто ответил парень. - И она всё поняла.
-Да, правда — великая сила, - согласился Лукаш. - Она горы с места сдвигает, не то шо человека...
Михай, не смотря на свою крепость, выглядел слегка усталым, и поэтому атаман сказал ему:
-Спасибо, сынок! Ты сделал почти невозможное... Иди отдохни. Ты, как я вижу, немного устал.
-Просто смотреть на беду Зульфии было трудно, отец, - ответил парень. - Только теперь я до конца понял, какую подлость совершил пришлый гость... И сколько всем горя он принёс.
-Я рад, шо ты понял это, - скривился атаман, словно у него заболел зуб. - Иди, сынок,  отдыхай. Заслужил...

Только через два дня «личико Гюльчатай» более-менее пришло в норму. Ждать больше было некогда: Лукъяна совсем стала плоха: постоянная рвота извела девку вконец, делая её похожей на приведение.
Первой к ней доставили Зульфию вместе с ребёнком. Так, как Михай рассказал ей почти всю правду (того, что Лукъяна в положении атаман ему не открыл), то Лукаш сказал ей прямо, что её отведут к той самой девушке, которую опозорил её муж.

Когда Зульфия увидела Лукъяну, она не выдержала и заплакала — заплакал и ребёнок.
Тут же завели и её мужа.
-Мансур?! - воскликнула Зульфия удивлённо, - Как ты мог?!
Тот сразу всё понял, и у него подкосились ноги: он не ожидал такой встречи — был уверен, что его ведут к Лукъяне, чтобы «поставить все точки над всеми буквами», как сказал атаман.
Мансур рухнул перед женой на колени и что-то быстро-быстро затараторил на своём языке.
-Нет! - с отвращением ответила женщина, отстраняясь от него, словно это было какое-то отвратительное существо. - Какой же ты... подлец!

И добавила, глядя на Лукъяну, которая, казалось, ничего не понимала:
-Уберите его! Я не могу больше видеть это чудовище.
Когда Мансура увели, Зульфия передала сына Марии опустилась на стул возле кровати девушки и стала рассказывать.
Как оказалось, что с ней произошло почти то же самое, что и с Лукъяной.
-Я не таджичка — татарочка, - рассказывала молодая женщина - Моя семья очень бедная. - Отец погиб шесть лет назад, а мать осталась с пятью детьми... Я старшая в семье... Было очень трудно. Не хватало на всех ни еды, ни одежды... Тут  появился Зуфаров... У него жена умерла во время родов — осталось трое дочерей... Он просто купил меня у матери... Обещал ей помочь, поднять детей на ноги... Я не хотела идти за него. Плакала. Но мать сказала: так надо Зуля — нам без помощи не выжить...

Лукъяна, до этого лежащая лицом к стене, повернулась к женщине, в глазах её возникли интерес и сочувствие.
Зульфия продолжала:
-Он... просто взял меня силой... Не осталось ничего, как идти за него замуж... Родился сын. Назвали Мансуром. И муж перестал смотреть на меня — только кричал: - дай то, подай это, приготовь постель... Не лежи бревном — ты же татарка, должна быть страстной и уметь ублажить мужа во всех отношениях... Все говорят, что татарки в постели огонь, а ты, как лягушка холодная...

Зульфия замолчала, собираясь с мыслями, а затем снова начала говорить:
-Сыну исполнилось год, и Мансур уехал в Россию. Сказал, что на заработки. После этого — пропал. Ни звонил, ни писал... Его мать - Мадина-апа, превратила меня в прислугу... Даже руку на меня поднимала... Если бы ни сын, я, наверное, давно  утопилась... А Мансур тут... девушку снова обидел... Это ни первый случай. Но до этого он откупался, или пугал до смерти... Простите нас, пожалуйста... Мы с сыном не виноваты... Простите.

Лукъяна дотронулась до руки молодой женщины и сказала:
-Не плачьте, Зуля, вас никто не винит... Я сама виновата — поверила обманщику и негодяю.
И заплакала. Первый рас за всё время после того, как её обманул, как ей казалось, любимый человек.
Мария вздохнула с облегчением, подумав о том, что нарыв в душе дони, наконец, прорвался, и теперь дело должно пойти на поправку.

Зульфие с сыном вернулась в дом, где была до этого, а Мансура вернули в «холодную», решив, что его участь будут решать на всеобщем сходе. Но потом решили собрать самых мудрых и тех, кто знал об этом деле всё или почти всё, чтобы не будоражить обчественность. Слишком много в станице горячих голов, которым давно не нравится то, что в их края нахлынуло так много мужиков из республик Средней Азии, которые ведут себя в чужом для них краю нагло, по хамски, не соблюдая законов, не придерживаясь никаких правил.

Через три дня состоялся «суд» на котором выслушали все стороны. На нём присутствовали  и Зульфие с сыном в качестве свидетелей, и родители Лукъяны — без права голоса, и сама девушка. Она ещё была слаба, но главное у неё появилось желание жить дальше.
Суд длился почти два часа. Вердикт был однозначен: виновен. Поначалу никак не могли определится с наказанием. Старейшины требовали для пришельца 25 плетей и выдворения с позором из России. Лукъяна сказала, что ему и десяти плетей хватит. Михай настаивал на том, что он должен приводить приговор в исполнение.

  Продолжение:http://proza.ru/2019/07/25/902