Роман дождливое лето 4

Часть вторая. «Люблю тебя…»



     В маленькой, пустой комнатке Джия проплакала всю ночь. Она читала молитвы и просила Бога пощадить ее.  На рассвете силы покинули ее.
    Утром ее проводили к лодке, наполненной рабами, которая скоро покинет порт, и она зарыдала громко-громко, во весь голос, причитая. Ей казалось, что все оборвалось внутри и что-то жалкое проникло в душу, чтобы навсегда поселиться там, разъедая ее изнутри. Мысли не давали ей покоя. Когда она прошла в лодку, мужчины, сидевшие в ней, с сожалением оглянулись ей вслед. В их сгорбленных фигурах читалось горе, отчаяние и страх. Они смотрели изумленно на новую, молодую пассажирку и перешептывались  меж собой о ее странном появлении. Но никто не проронил и слова вслух в связи с ее присутствием, лишь молча продвинулись в другой конец, определив ей большее пространство в другом конце судна.
   Больших лодок было несколько, три или четыре. В них перевозили рабов из африканских стран и неугодных и провинившихся на Большой континент. И в этой лодке суждено было отправиться и Джие в одну из тюрем, находящихся в Поругалии, если по воле случая они не попадут в руки работорговцев, которые будут их встречать на другой стороне моря.
   Куда ее повезут, ей было известно; она была наслышана и об инквизиции, бушевавшей в Португалии и о насильственном обращении в рабство непокорных или плененных людей.
   По прибытии в другую страну ее ждет суд, и тогда, быть может, ей удастся воззвать к правосудию, но что-то подсказывало ей, что ей надеяться было не на что. Ее смогло спасти бы только чудо, но ждать его было неоткуда.
   ЕЕ посадили в лодку и приковали цепью к палубной доске, и она забилась в самый уголок, чтобы вволю наплакаться. Несколько часов она плакала не умолкая; ее рев переходил в тихий плач и шепот; ее тело раскачивалось из стороны в сторону, как маятник, иногда она вскакивала на ноги и смотрела в морскую даль, сильно до боли сжимая кулачки, так что ногти впивались в ее ладони, потом снова садилась на колени и снова надрывно плакала.
     Полдень. Солнце невыносимо пекло. Их поили соленой морской водой и почти не кормили. Ее тошнило, плечи обгорели. Джия скрючилась на дне лодки и не замечала ничего вокруг. Хотя и однообразие картин за бортом не вызывало всеобщего интереса.
    Только на четвертый день путешествия Джия внимательно осмотрелась. Лодок было четыре. Оказалось, что первые три лодки везли рабов в Португалию. Только в последней лодке плыли «проклятые рабы» и неугодные, которых везли в тюрьму, находящуюся  где-то в Лиссабоне.
    Утром она очнулась от того, что солнце опять нестерпимо жгло макушку, но плечи ее были укутаны какой-то тряпкой. Она погладила руками свои предплечья, ей нравилось иногда ощущать свое тело, это придавало ей сил и поднимало настроение, а теперь касание привело в чувство. Оглянувшись, она увидела спавшую рядом девушку, она была так же молода, как она сама и очень красива. Ее чудесные темные волосы рассыпались по плечам, а на губах и щеках словно застыли поцелуи ангела. Неожиданно она подняла на Джию свои длинные ресницы и прошептала тихим нежным голосом свое имя:
- Селин.., Села.
- Села, тебя зовут Села?! – спросила ее Джия. Ей казалось, что она уже в раю, и эта девушка и есть олицетворение ангела.
- Да, - повторила незнакомка.
- А меня зовут Джия. Это ты укутала меня ночью?
- Да, ты плакала во сне, и мне стало жаль тебя…
- Кто ты и как здесь оказалась? - проявила заботливое любопытство Джия.
- Я так же, как и ты провинилась и отправляюсь в тюрьму…
- Откуда ты знаешь, что я провинилась?
- Здесь все, кто чем-то не угодил своим хозяевам. Мы плывем в Португалию?! -  почему-то перешла на шепот новая знакомая.
- Да. А почему ты шепчешь?
- Я боюсь.

    Раздался окрик сопровождающего; он требовал тишины; провинившимся не разрешалось общаться друг с другом. Девушки замолкли на минуту, ни одной из них не была знакома с жестким режимом. Поэтому через несколько минут девушки защебетали снова.
    Окрик охранника послышался опять, он требовал тишины:
- Тишина должна быть такой, чтобы я слышал лишь всплески волн.
   И он сам продолжил разговор с другим охранником. Хотя их было двое, а людей в лодке в несколько раз больше, все боялись их.
 - Зря мы решились на такое длительное путешествие, обещали шторм, - сказал один из них.
- Мы должны успеть до начала шторма, - лениво ответил ему видимо, бывший моряк, он перешел на работу охранника совсем недавно, но знал толк в морском деле.
 Девушки опять разговорились, тогда конвоир, который требовал безупречной тишины, громким возгласом пресек их трещание.
- Эй ты, ведьма, и ты – воровка, если вы еще раз ослушаетесь меня, я пересажу вас на разные лодки! – закричал он, размахивая тонкой плетью.
     Девушки замолкли и вместо разговоров стали целовать друг друга в щеки и губы; их дружба началась, разумеется, с первого взгляда, они целовали друг друга нежными устами и обнимали за плечи, талию и бедра.
    Охранники оглянулись на них и злобно усмехнулись, переговариваясь вполголоса. Они хлестали плетью мокрые от пота спины рабов-негров и требовали, чтобы судно не отставало от остальных кораблей.
    К вечеру, когда стемнело, Села и Джия договорились, что будут разговаривать одними губами, не произнося и слова. За ночь они узнали все друг о друге. Любовь и чувство взаимной привязанности пронзило их сердца; они чувствовали, что возможно, им удастся сбежать с судна и тогда они точно никогда не расстанутся. Никогда. Будут вместе всю оставшуюся жизнь. Радужная волна прошла по их телам, заставив переплести руки. Они сплетали в одну косу свои волосы и всю ночь любовались яркими звездами, которые, висели так низко, что казалось, касались воды. Джия узнала, что Села – начинающая колдунья, она получила свой дар от своих предков. Она умеет многое и на свое горе оставляла неравнодушными многие мужские сердца. Однажды она понравилась хозяину соседнего поместья, он был очень богат, жена его умерла, родив ему пятого ребенка. Он был толстым, немного лысоватым. Он просил руки Селы, но она отказала ему. Зная то, что все ее предки так или иначе помогали жителям селения, их считали колдунами. Однажды, он специально донес об этом, он думал, что Селу накажут, и она станет послушной и примет его предложение руки и сердца. Он не знал тогда, что погубил своими словами девушку навсегда. Ее осудили в том, что она колдунья и отправили в тюрьму. Вся деревня собралась на защиту Селы, но судебное разбирательство должно было проходить в Лиссабоне, поэтому их судьба свела на этом корабле….
     Утром, охранники обнаружили девушек спящими в обнимку. Они уснули на рассвете и забылись сладким сном.
- Чем они занимались ночью? Охранники обозленно уставились на девчонок,
- Вставайте, - резким окриком разбудили их. Охранник Имад вцепился холодными, тонкими, как клещи пальцами в мягкие щеки девушки:
- Вы не спали ночью? Что же вы делали? С каждой минутой он свирепел все больше и больше. Он затолкал свои грязные пальцы в рот Селы и мешал ей сглотнуть слюну. Селу решено было пересадить на другое судно в наказание за то, что они не послушались его.
- Нет! Нет! – девушки цеплялись руками в платья и рубаху Имада и плакали. В груди Джии опять зашевелилось что-то жалкое и мерзкое. Опять навалилась невыносимая тоска и боль.
- Села, сделай что-нибудь! Села! Я люблю тебя! Я буду всегда тебя любить! Я все время буду помнить о тебе!  – кричала она. – Села! Резкий удар свалил ее на пол. - Вы ударили меня? За что?! Что я вам сделала? – кричала Джия.
- Скоро тебя будут бить каждый день, - процедил сквозь зубы ей Имад и снова сбил ее с ног.
   Один из невольников  попытался заступиться за нее, но и его ловким ударом провожатый сбил с ног. Несчастный долго не мог подняться  и прижимал руки к больному боку. Губы его тряслись, а из глаз выступили слезы.
- Бить каждый день? За что? Зачем вы нас бьете? Мы ни в чем не виноваты!
- Не виноваты? Разве? – его глаза и губы сузились и Джия заметила, что выражение его лица приобрело слащаво-садистское выражение.
- Что ж, - повернулся он в сторону Селы, - оставайся на судне, моя плеть каждый день будет искать твою спину…
    По сигналу капитана судна, который был уже оповещен о конфликтах, на воду была спущена шлюпка. Туда и пересадили плачущую девушку. Села вытирала слезы рукавами и простирала свои руки навстречу своей половинке, с которой судьба разлучила ее, быть может, теперь навсегда. Но девушки не хотели верить в это.
- Села,- прошептала Джия, - я всегда буду помнить о тебе! Может, мы когда-нибудь еще встретимся. Ее не покидала надежда о лучшем, она зародилась с того самого момента, когда они встретились и на некоторое время приглушила поселившуюся в душе тоску. Джия закрыла глаза, чтобы представить, как они с Селой снова когда-нибудь будут вместе, и заплакала. Шлюпка все дальше уносила ее любовь и ее единственную радость, которую она обрела, испытав сразу горечь утраты.
    Девушки махали друг другу каждые полчаса и улыбались. Они мечтали теперь лишь об одном: никогда не расставаться. Всю следующую ночь они простояли у края борта, разглядывая исчезающие силуэты, и, не желали отпускать друг друга из вида.
     К вечеру следующего дня тучи начали сгущаться, погода совершенно испортилась. И в кромешной тишине послышались тревожные голоса. Капитаны лодок предупреждали друг друга зычными голосам о надвигающемся шторме. Джия поежилась в предчувствии недоброго; она все чаще махала рукой, с тревогой вглядывалась в лицо Селы и кивком головы старалась ее подбодрить. Девушки долго стояли и смотрели друг на друга, как будто в последний раз. На небе бардовое солнце постепенно затянулось темными тучами, и даже луна не проявляла интереса к судьбам людей, плывущих в лодках.
- Все эта ведьма виновата! – ощетинился охранник Имад, он еще жестче стал обращаться с рабами и те тихонько подвывали, кусая в кровь синие губы. – Дайте мне ее, я ее убью. Он махал кулаками в сторону судна, куда он пересадил Селу. Он уже очень сожалел, что отпустил девушку, но ничего переиграть уже было нельзя.
   Джия неожиданно вскочила со своего места и безумными глазами уставилась на него.
- Что уставила на меня свои глаза? Это твоя ведьма виновата! Это она наслала на нас непогоду!
- Нет! Во всем ты виноват, - процедила Села сквозь зубы и замолкла, отвернувшись от него.
  Пошел дождь. Поднялся сильный ветер. Снова послышался крик капитана о том, что шторм будет сильным. Имад засмеялся:
- Вот здесь вы и сдохнете, рабы! – он смеялся все громче и громче странным каркающим смехом, неожиданно поперхнулся, захлебнулся и закашлялся. Руками он сдавил свою грудную клетку и что-то прохрипел, опустился на колени, и, так, вытаращив глаза, стоял на коленях, жадно глотая губами воздух и дождевые капли. Когда приступ прошел, он немедленно поднялся и отправился в другой конец судна, чтобы достать свой плащ.
    Дождь хлестал неумолимо. Казалось, что не будет конца этому кошмару. Что-то внутри замерло, и Джия ощутила комок в горле, надвигающиеся слезы и тревогу в душе, как предчувствие  несчастья. Это чувство сковало ее, не давая пошевелиться. Так она и стояла, всматриваясь вдаль, где сквозь пелену дождя был еле различим силуэт ее новой подруги.
    Потом все небо озарила молния. Тогда она увидела Селу, стоящую у самого края лодки. Она смотрела на нее, не отрываясь. Джия протянула к ней руки. И она в ответ протянула руки в ее сторону. Она видела ее лицо, ее точеную фигурку, в отблесках молнии. Села о чем-то пыталась ей сказать, но Джия не могла различить ее слов. Она плакала и видела, как страдает Села. Казалось, что она сейчас выпрыгнет в море и приплывет к ней.
    Шторм нарастал все с большей силой и подосланные капитаном моряки еле оттащили Джию от борта судна, куда сразу же нахлынула волна. Девушка громко закричала и стала сопротивляться. Снова и снова она возвращалась на то место, откуда ее отталкивали. Селу не было видно из-за надвигающихся волн уже несколько минут, и  от этого Джия пришла в неописуемое беспокойство и ярость. Она оттолкнула сдерживающих ее людей и снова оказалась у края борта. Вот в этот момент ее и спасло какое-то чудо. Ее снова подхватили чьи-то руки, и ей снова удалось избежать падения в воду. Гигантская волна обрушилась на хрупкое суденышко, и слышно было, как оно затрещало…
     На минуту она закрыла глаза, потом открыла, и увидела Селу, бегающую по палубе соседнего корабля, ей даже показалось, что губы Селы двигаются, и она что-то кричит ей. Она поняла, что она говорит ей о кофточке, которую накинула на ее плечи. Разобрав слова, она отправила ей мысленное послание с благодарностью. И, сжимая мокрую кофточку, нашла в кармашке записку. Она достала ее,  и прочла начинающие расплываться  строки:
«Разверзнись земля,
Обрети меня,
Ударь волна,
Ибо я пришла.
Я пришла,
Я просила тебя…».
   Прочитав эти строки, она сжала записку в руке, повторяя непонятные ей слова. Это было какое-то заклинание, вероятно, Села тоже читала его. Она закрыла глаза, ей показалось, что теплая волна окутала ее тело. Очнулась она от криков. Корабль, на котором находилась Села, тонул. Джия закричала, так истошно, что, казалось, даже гром не сможет сравниться в силе с этим криком. Через минуту она увидела тонущую подругу и других несчастных, болтающихся в воде.
- Спасите ее! Спасите! – рыдала на коленях Джия,  пыталась броситься в воду, но Имад удержал ее за локти.
- Перестань! Перестань! – пусть эта ведьма сдохнет, она хотела утопить нас, а подохнет сама! Такое бывает! Успокойся!
- Нет! Нет! Села! – Джия обезумела. Она кричала, ее тело тряслось, она ничем не могла помочь своей подруге. Так продолжалось несколько минут, пока Имад не отдал приказание двум неграм Сааду и Абасу броситься в воду на помощь Селе.
- Спасибо! – Джия  упала в ноги охранника и пыталась их обнять, но он больно толкнул ее и пнул, отрывая ее руки от своего мокрого плаща.
- Села! – Джия оказалась снова у борта лодки. Она видела, как двое сильных мужчин боролись со смертью; они старались подплыть к девушке, но  волны мешали им, накрывая их с головой, и вскоре они потонули. Села оказалась совсем рядом с их лодкой. Глаза Селы и Джии встретились. Джия протягивала свои руки, но тщетно, девушку уносило волной. Ее взгляд, взгляд ее печальных вишневых глаз, она запомнит навсегда и пронесет всю оставшуюся жизнь. Села утонула в пучине, как и многие из тех невольников, что надеялись обрести свободу, достигнув континента.
     Вскоре, через пару часов, буря утихла, и море успокоилось, как ни в чем не бывало. Снова наступила тишина. Вода унесла жизни более десятка людей. Раздавленная горем Джия качала головой из стороны в сторону, ее взгляд был устремлен в одну точку, и она что-то постоянно мычала или шептала. Она не могла смириться еще и с этим новым горем, скрутившим ее тело и душу…
    В таком виде ее застал рассвет. Девушка перестала есть и пить. Она хотела выброситься за борт, но ей опять помешали. Жить не хотелось. Что-то неумолимо влекло ее вниз, в эту пучину. Словно кто-то звал ее. Может Села?
     К вечеру следующего дня на горизонте показалась земля. И через несколько часов корабли пристали в гавань. Ничего не понимая, словно во сне, Джия подняла глаза  на  белые стены города; ей показалось, что он ослепителен, как бриллиантовое колье  хозяйки, которое привело ее к ужасной участи. Из лодки она вышла, шатаясь; платье и тело ее еще не обсохли, губы покрылись белым налетом, волосы спутались, под глазами легли темные тени. Она смотрела на великолепие города, и ей не хотелось даже думать о том, что здесь ей  уготована тяжелая участь провести в застенках свои лучшие годы.
 






В