Одно лечим - другое калечим

Наверное, это и есть примета старости. Мне так много есть, что рассказать, но завладеть чужим внимание в наш скоростной и суматошный век ужасно трудно. Конечно, вы скажете, мол, будь у меня интересное, что рассказать — то будут слушать, не отвлекаясь. Однако, чтобы понять — интересное ли звучит повествование? - собеседник должен немного послушать, либо уж приходится завладевать вниманием нечестными приемами. А век то суетный, суматошный! Каналы ТВ перебираем, ища что-то интересненькое, при этом практически не вникая, щелкаем кнопками. Как же за пару секунд завладеть этим столь необходимым внимание?
Вспомнил анекдот, взрослый.
Пришел в школу молодой педагог, его послали в 7-б класс... Как не пытался учитель докричаться до балдеющей школоты — все даром. Шум, гам, ноль внимания.
Пошел учитель к завучу — как, мол, мне учить детей, коль они меня не слушают?
Завуч взял юношу, привел в 5-б, которого даже 7-б боится, и с порога крикнул: «Тиха! Щас я вас научу натягивать гандон на глобус!»
Класс затих и только главный хулиган удивленно спросил: «А шо такое глобус?».
«Вот так и надо, главное — завладеть вниманием! Понятно?»
Короче, последнее время меня все чаще огорчает невозможность завладеть вниманием окружающих для боле-менее подробного повествования, минут на 10. Я печалюсь, говорю что-то типа, да ну вас, не слушаете меня! Но это не помогает, окружающие не слышат меня, болтая о своем. И я смотрю, кто завладевает внимание: те, кто «гандон на глобус» натягивают. Или говорят в редкие паузы тишины и очень лапидарно, только суть. А как же порастекаться мысью по древу, применить весь запас своего юмора, аллюзий, фигуральных метафор и гипербол? Сегодня чудно поймал две пару свободных ушей — Иваныч сидел, бездельничал (ну, как обычно), а Ирина Михайловна что-то делала на компе, отчего вынуждена была слышать мой рассказ.
Разговор начал Иваныч — сказал что-то типа «изжога мучит».
И я зацепился и поведал историю своей жизни, которую тут и увековечу в назидание кому-то...
После школы в 1979 году я, не поступив в артиллерийское училище в Хмельницком, вернулся в Луцк и пошел работать на авиазавод, слесарем-сборщиком (разборщиком). В бригаде было 26 человек и бригадир — прекрасный человек с абсолютно не нему фамилией - Гадьё. Но я не об этом.
Так вот 26 молодых (от 25 до 45) крепких мужика (я — не в счет), конечно, пьющих, а поводов для совместной выпивки (как сейчас модно говорить «корпоративов») в месяце было почти столько, сколько рабочих дней — то день рожденья, то свадьба, то похороны, то отпуск — уход или приход. Короче, почти каждый день в жизни было место поводу. А, напомню, дело было на западной Украине, в самой ее пуповке, в Луцке, еще за 40 лет до этого бывшем территорией сытой панской Польши. Закусывали тут извека много, сытно и жирно — сало, сальтисон (колбаса такая), копчености домашние «з цыбулею и часником». А закусывали только самогон, по тамошнему, по-волынски — бимбер. Вино хранцузское, сам-пан-жене... (по-украински — сам пан гонит). За одно бригадное мероприятие мы «уговаривали» на БАМе - площадке для  складирования крупногабаритных грузов соседней ж/д станции, цельный трехлитровик «бимбера», и спокойно расходились по домам, почти не пьяные («И без похмелья перепой — еды ж навалом!» (В.С. Высоцкий)). Проработал я в бригаде несколько месяцев — сентября по декабрь, потом перешел на индивидуальные задания начальника цеха, в ленкомнату, художником-оформителем. Возлияния с бригадой прекратились, но, как оказалось, того, что я успел, хватило вполне. Потому что, когда я поступил летом 1980-го в военное училище в Севастополь и перешел с маминых домашних харчей на суровую комбижировую и концентратную флотскую пищу, то уже в ноябре слег в госпиталь с язвой двенадцатиперстной кишки.
Понятно, что за несколько месяцев даже такого питания язву не заработаешь. Значит, получил я ее начало еще на заводе, в бригаде, но подхлестнул развитие этой пакости уже на простых курсантских харчах, да с курением натощак.
Итогом стало определение меня на диетпитание, а главное, что и определило всю мою дальнейшую жизнь — меня списали из плавсостава на берег, вследствие чего я был отстранен от дальнего похода с коллегами на учебном судне «Хасан» вокруг Европы, до самого Кронштадта, с заходом на рейд Порту (Португалия) и в Росток (ГДР тогда). Сидел в училище, скучал, пока друзья «шкивали в Бискае», умудрился сходить в самоволку на Херсонес, где был забран комендантским патрулем, помаршировал там по двору комендатуры день и был возвращен в училище...
Конечно, диетпитание в училище, сказка по сравнению с обычным. Масла дают больше, комбижиров нет... Так и просибаритствовал до самого выпуска.
А после никому не интересны были ни моя язва, ни диета — офицер, кормись сам и диету себе сам устанавливай. Я и думать забыл про свою болячку, ел все подряд (ибо выбор был не велик в конце 80-х), а главное в нашей части - знаменитой в узких кругах Джафаре - все ловили осетровых в море и на любой пьянке закусывали только этим во всех видах — жареное, вареное, соленое, шашлык.
Ну а пили, как и заведено на флоте, только технический спирт-ректификат — знаменитое «шило», которое я, как зам-по-тех батареи, получал три кило в месяц и всегда имел бутылочку сэкономленного. Кстати, напомню, конец 80-х, горбачевско-лигаческая борьба с алкоголизьмом, в магазинах со спиртным проблемы, тем более — в глуши туркменской.
Поначалу, я не решался пить спирт чистым, не разбавленным, страшновато было — 96 градусов! По ощущениям, примерно такой температуры вода обжигает, как этот спирт. Мы, слабые духом молодые офицеры даже разработали специальную методику «бавления» шила — с сахарком, каплей уксуса, остужая в морозилке перед злоупотреблением.
Но став «страшным лейтенантом» и зам-по-техом батареи, я встал перед необходимостью осуществить качественный рост — научиться пить шило чистым. И однажды я в составе командования дивизиона был приглашен за стол к заму по вооружению флотилии кап-два Свирю, гостившему в части в командировке (приехал икорки черной и балычка поесть, до с собой взять). И он лично научил меня правильно употреблять продукт и сопроводил «в путь» первую мою пиалушку шила. Главный секрет — не дышать до запивания. Делаешь вдох, выпиваешь глоток воды, опрокидываешь в себя пиалу с жидким огнем, не дыша ни на вдох, ни на выдох, следом выпиваешь стакан воды не спеша. Потом уже можно выдохнуть и закусить чем-нибудь сочненьким — огурчиком соленым, помидорчиком «мариванным» или квашеной капусткой. И потом плотно поесть — похлебать бульончика из осетровой головы - «головизны», поесть шашлычка из осетрины,  котлет или плова из белуги, балычка...
Тихо, незаметно, от праздника-повода до праздника-просто-настроения, прошло 6 лет. В  1991 году (в 1990-м я уже перевелся служить в Баку) меня направили на курсы Генштаба в Саратов, обучаться на «мобиста». Вроде как не спецназ, штабная-специальная, бумажки, но надо пройти медкомиссию. Я проходил ее в поликлинике флотилии, что называется «влет». Говорил врачу, что комиссия для курсов Генштаба и получал подпись «tauglich» (годен, по немецки). Но когда я пришел к терапевту,  плавный ход прохождения комиссии был нарушен. Терапевтом в поликлинике ККФ была бывшая фронтовая медсестричка. И, узрев у меня в анамнезе «язвенную болезнь в стадии ремиссии» затребовала пройти полное освидетельствование ЖКТ — с глотанием «телевизора», зондировнанием желудка и рентгеноскопией ОБП.
И зря я увещевал врача — мол, да это было давно, все прошло, я ничего такого не чуйствую, фронтовичка стояла, как под Севастополем — насмерть, и в итоге я все ЭТО прошел.
И что вы себе думаете, я, таки, оказался прав, а терапевт-сестричка - тоже права. Права по форме — пройти медкомиссию я был обязан. Я же оказался прав по сути — никакой язвы у меня в глубине моей флотской души не обнаружилось. Даже рубца от нее не нашли эскулапы!
И я сделал вывод о пользе употребления чистого спирта для лечения язвенной болезни ЖКТ! Ведь вылечил же, иных причин исчезновению моей старинной болячки я не вижу.
Правда, тем же шилом я в итоге посадил сердце, но это уже совсем другая история...