Миней - Завоеватель Хроники Силирии

Место написания – Братск – Питер.
Годы написания: 1998 – 2001 /ноябрь 1998 – январь 2002 года/
Стиль написания – проза.
Количество рассказов: серия повестей.
Названия: «Миней – Завоеватель», «Милик и юная Инэра», «Милик – Силириец: семья героя».
Возраст автора: двенадцать – пятнадцать лет.
Общее в рассказах: Силирийская история, Хроники Силирии, Хроники Элты, Хроники Этилерии /не дописаны и сейчас, сейчас лето 2005 года/, Хроники Силирии напечатаны в шестнадцать лет. К Силирийским хроникам также относится трилогия «Двое из Другого Мира» /написано в семнадцать – девятнадцать лет/.


                РАННИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

                №1. «МИНЕЙ – ЗАВОЕВАТЕЛЬ»

                / ИСПРАВЛЕННАЯ РУКОПИСЬ, ПЕРЕПИСАННАЯ
                С ЧЕРНОВИКА – ФОЛИАНТА И НЕ ТОЛЬКО
                ОТТУДА/


                ПРЕДИСЛОВИЕ

     Хм… С чего бы начать… Всем известно – если хорошо что – то начинается, - значит и кончится хорошо. Также и в повести: начинается плохо, середина так себе, а затем финал… пока неизвестно, какой.
     Как вы думаете, что сильнее, - любовь к Родине или к невесте? Ответ – сама повесть. Повесть военного характера, похожая на жизнь Средневековья в 1600 – 1780 годах. Описывается упрямство главного героя перед жизнью, ему наплевать на ситуацию, - видя, в каком состоянии находится страна, он решает ее укрепить. Укрепляет…
     Действие происходит в Силирии, воинственной стране. Незнакомый парень – иностранец совершенно случайно попадает в императорский замок, до этот пересекая границу страны. Его хватают и ведут на суд. Минея замечает силирийская принцесса по имени Лима. Миней видит ее и влюбляется до беспамятства. Девушка отвечает ему взаимностью, и поступает так, как хочет: несмотря на запреты родителя, она убегает… Император в бешенстве. Лима тайком выходит за Минея – иностранца замуж и рожает ему сына. Далее после смерти владыки Силирии Миней становится императором, а Лима – королевой. Состояние страны им не нравится, и тогда…   

(Пусть будет несколько нескладно – я тогда писала иначе)

                ГЛАВА ПЕРВАЯ

                РОЖДЕНИЕ БУДУЩЕГО. (РОЖДЕНИЕ ПОЛКОВОДЦА)

   Юноша – полуэльф по имени Миней оказывается в неизвестной стране под названием Силирия. Не будь его – неизвестно, ЧЕМ бы стала махонькая страна площадью с Австралию. Махонькая страна, наводящая ужас на иностранцев, которые боялись туда приезжать. Тамошний император был немного сумасшедший. Дочь Физара росла без матери, - она умерла, когда принцессе было два месяца от роду. Миней, сын Митинея, затерянный неизвестно где, насмерть напуганный на границе, находит счастье в царской семье. Правил он Силирией два года, коренным образом изменив быт и культуру Силирии. Нашел общий язык с коренными жителями этой страны, заслужил их доверие и любовь. Ну да ладно – читайте ниже…


   В той неизвестной стране, куда попал юный Миней, уже три десятка лет царили войны между простым народом, а все началось из – за императора, который презирал иностранцев и запрещал силирийцам с ними контактировать. Что касается законов, то император Физар постарался сделать их кровавыми и страшными, чтобы поработить тех, кто упрямо упирался… Особенно Физар ценил древний силирийский закон о деторождении: силирийским девушкам запрещалось до пятнадцати лет выходить замуж, а до тридцати пяти детей рожать. Нарушительниц запрета либо сажали в тюрьму, либо живьем зарывали в землю. Либо ребенка прятали и никому не показывали. Находились и такие смельчаки, которые бросали вызов императору и прочим властям. Найти их было очень сложно: хорошо прятались.

   Страна Силирия… Граница… Хлопание сзади по руке, а затем удар в грудь, когда Миней оглянулся посмотреть, кто его хочет о чем – либо спросить. Вместо этого он увидел лезвие меча, направленное в сердце, а затем вопрос на неизвестном языке. Понятное дело, что это оказались его сородичи. Такие же полуэльфы и эльфы. Миней не растерялся, и, выхватив меч из ножен, стал защищаться. 
   Но силы были не равны, потому юноша получил удар кулаком в затылок и потерял сознание.
    Он не знал, что пересек границу. Не понимал, что происходит. Не знал, что может случиться через час, через два… Потому что, очнувшись, парень обнаружил, что руки его заломлены за спину и связаны. Не успев ничего сказать, Миней получил толчок в спину, его подняли и повели в чащу. Выплюнув кляп, полуэльф наконец смог крикнуть с яростью:
    - За что вы меня схватили?! Что я такого сделал?! Отпустите меня! Вы не имеете права! Безумцы! Вы даже не знаете, кто я!
    - Мы знаем, кто ты, парень. – Вдруг эльфы в синих камзолах заговорили на том же языке, что и Миней. – Ты иностранец и нарушитель закона.
    От таких слов кровь Минея закипела. Он почувствовал себя оскорбленным. Сказали так, словно в лицо плюнули. Интересно, какой закон он нарушил?! Да ведь Миней и законов таких, какие ему буркнули пограничники на ухо, никогда не слышал и не знал.
    - Да. Иностранец. Хорошенькое у вас гостеприимство! Рубиться на мечах и рапирах вы умеете, а встречать гостей, - нет! У вас нет законов.
    - У нас есть законы, но тебя не касается, как они построены и кто их писал. Ты чужак, и потому у всех, кто здесь есть, даже у нищих, есть право выгнать тебя отсюда в шею!
    Миней ухмыльнулся:
    -  А почему вы тогда меня не гоните? А ведете вглубь страны? Идете, говорите о какой – то чепухе, а я даже не понимаю, в чем дело! Итак, куда мы направляемся? Я могу услышать ответ на этот вопрос?
    Миней был напуган, и потому предложения связывал с трудом. Ему очень хотелось присесть на траву, и полюбоваться роскошной природой, поглядеть на цветы, нюхать их, растянуться на траве и дождаться товарищей и отца, братьев и сестер, которые ушли за водой к роднику, который находится совсем рядом. Пятьсот метров всего пройти. Да, они будут звать парня, но не дозовутся. Что станет со всеми? А вдруг их также схватят? На самом деле Минея оставили следить за вещами, да и рассмотреть полянку получше, что рядышком.
    Оставили…
    Миней был красив и телом, и душой. Благородный парень не терпел невежества со стороны окружающих, всегда относился ко всем с добротой и любовью. Никогда не ругался, никогда ни над кем не издевался. Умные серые глаза глядели из – под длинных каштановых ресниц и такого же цвета бровей, настороженно и с любопытством. Лик – цвета снега с гор, нос длинный, греческого профиля, на щеках не было румянца. Казалось, лицо парня было вырезано из кости мастером. Большой лоб, губы алые, как  гранаты, на кончиках малость загибаются вверх. Каштановые власы, и челка, чуть – чуть завитая на кончике, падает на лоб. Локоны, расчесанные и чистые, ниспадают на плечи, на кончиках завиваясь колечками средних размеров. А то и крупных. Жены у Минея не было. А если бы и была, то парень бы был прекрасным мужем. Да и не собирался он жениться в свои пятнадцать лет. Хотя по виду никто бы и не сказал, что Минею именно столько лет – не выглядел. А выглядел на двадцать – двадцать пять.
    Красу он и его братья с сестрами унаследовали от Митинея, - прекраснейшего в Цветочной стране полуэльфа, а доброту, - от матери Аэли. Аэля не была ни эльфом, ни полуэльфом, - она была бабочкой, похожей на нимфу. Бабочкой, совершенно не похожей на те, что летают за окном. Она была ростом с Митинея, а Митиней вовсе не было крошечным! Он был ростом со взрослого человека. Рост его метр с половиной и даже больше, сто семьдесят с чем – то, за плечами – сильные, прозрачные сияющие крылья, черно – каштановые власы, а за плечом, на спине, висит гитара, да и лук с колчаном и стрелами. Митиней был первым в стране эльфом – полуэльфом, потому что матери у него никогда не было, - он родился в цветке Лотоса. Как позднее выяснилось, в цветок был обращен его отец, - Осмий, житель страны Фиреи, куда Миней и направлялся. Когда Осмий стал полуэльфом, приняв свой настоящий облик, его и Митинея часто путали. Осмий еще был фиреец – граф, также прекраснейший парень в той стране, павший от зависти. Впоследствии выяснилось еще вот что: что Митиней и Осмий, и их потомки по крови – самые прекраснейшие эльфы и полуэльфы: граф тот – прекраснейший и благороднейший фиреец с черными волосами, а Митиней, его сын – первый красавец Цветочной страны, ну куда ему не быть красавцем, если больше никого из его сородичей рядом не проживало? Цветочную страну после путешествия в Фирею и Силирию заполонили эльфы, основав и привив свою культуру. А внук Митинея, - Милик, и все его дети, - были силирийцами, такими же красавцами неописуемыми в своей стране и благородные  душой, и телом. Да и все бессмертные к тому же. Митиней и Осмий обладали бессмертием, то же самое перешло и к их детям. Если глянуть на генеалогии, - то их роды тесно связаны друг с другом. Предков то есть общих. К тому же в истории Силирии в архивах стоит, что Аэля НИКОГДА НИКОГО НЕ РОЖАЛА ОТ МИТИНЕЯ! Митиней САМ создал своих детей, так что Аэля была мачехой – она ведь полуэльфов воспитывала, прививая им свое.
    Итак, Митиней был первым в Цветочной стране эльфом – полуэльфом, и, естественно, ему быстро надоело однообразие, и ему хотелось найти своих сородичей. С этого и началось… В Цветочной стране с древности до 1705 года жили только насекомые, гигантские, разумные и говорящие. Ростом они были с Митинея, а бабочки были похожи на нимф, о чем говорилось выше. В более ранних архивах после рождения Митинея встречаются изображения его детей с… брюшком, как у бабочки, откуда растут длинные ноги. Так думали раньше. (В истории Силирии это не упоминается).
    Если бы Аэля и вправду родила от Митинея (а это просто физически НЕВОЗМОЖНО), то либо она умерла бы еще при беременности, или не зачалось бы ничего, или на детей Митинея было бы жалко смотреть. Это были бы мутанты, смесь насекомого, пусть и разумного, с полуэльфом. И прожили бы недолго. Так что Осмий был далеко не дурак!

    - Мы идем на суд к императору. Там тебе будет не до шуток! Скажешь, по какому праву сюда сунулся.
    У Минея отпала челюсть.
     - Вы… вы что, царское государство?!
    - Да, красавец. И тебе пока везет, мы не имеем права убивать на месте. Ежели выгонят такого парня, а выгонит сам наш Физар, в шею, счастливчик тогда, иди куда хочешь. Но при этом вытатуируй себе черный треугольник на запястье, чтобы силирийцы не шарахались. А иначе убьют или покалечат. Мы уйти тебе не помешаем!
    - А император женат?
    - Его жена умерла! В некотором роде женат, но вас, сударь, это не касается. Дочка осталась, царевна. Вряд ли ты ей понравишься! – кто – то из эльфов хихикнул.
    - Я и не собираюсь ей нравиться! Мне на нее наплевать! Ей, может, и двадцати лет нет, зачем тогда я ей нужен?! Может, это благородная девушка, но пусть ищет себе достойного жениха! Я же – иностранец! – и обиделся. На самом деле парню было очень любопытно, что за дочь у императора.
    - Это ты хорошо подметил! Все ее руки просят, но девушка всем отказывает!
    - Значит, и мне откажет. А если император меня и выслушает, - куда я пойду?
    - По тебе тюрьма плачет! Туда и дорога!

    Перед Минеем открылся прекрасный вид, - замок, утопающий в зеленой пене гигантского сада. Деревья возле замка были усыпаны цветами и плодами. Царило вечное лето. Разносился упоительный аромат росы, лучи света пробивались сквозь густую крону деревьев. Потому было темно… Миней ни на что не обращал больше внимания, - ему хотелось вырваться и улететь.
    Особенно не радовал его народ страны. Хотя позже парень пожалел об этом. Просто он не знал культуры Силирии. А сидеть в тюрьме не желал. Ни за что сидеть.
    Замок был выстроен из серого камня, пара башен уже разрушилась от времени. А в щелях, как хищник впивается когтями в жертву, росли вьюнок и хмель. Перед входом в замок была аллея. И ее закрывали кованые ворота, в виде стеблей, листьев и цветов. Ворота были созданы по неизвестной технологии, с розами, листьями и настоящими стрелами на верхушке. В окнах блестели стекла, а двери были удивительной красы и резные. Замок не блистал красой снаружи, серый весь, в трещинах, и потому с первого взгляда было удивительно, как здание не накренилось даже и не разрушилось. Правда, верхушки шпилей были бледными и поврежденными.
     «Сколько же этому замку лет»? – подумал Миней.
    Ступени в нем были на удивление мраморными, белыми, отполированными, и вдобавок покрытыми красным ковром. Только тогда юноше развязали руки, и он, сжимая и разжимая затекшие кулаки, начал с интересом и испугом озираться. На стенах висели портреты самодержцев, вышитые гобелены, очень красивые, с надписями: имя, годы правления, рождения и смерти. Буквы были непонятные, но одно имя Минею удалось прочитать и произнести: ФИЗИКАРИ. Это оказался наикрасивейший гобелен, изображающий прекрасного парня на фоне кленовых и дубовых листьев. Листья, кстати, были самого различного цвета: от темно – коричневого до зеленого. У Физикари был измученный вид, смотрел этот император настороженно с портрета, на лице тоска и разочарование. Правил этот силириец три тысячи лет назад. Умер, покончив с собой, бросившись со скалы в реку Мизари.
    Огромная люстра поражала своими объемом и изящностью.
    Наконец, Миней и его враги подошли к дверям тронного зала. И двери медленно открылись. Минею показалось, что прошла вечность.
    У стены, в конце зала, стояло два трона. На первом сидел император, на другом, - его дочь. Сам Физар был привлекателен, его глаза оказались грозные и усталые, и неизвестно вообще, в каком состоянии сейчас самодержец. В каком настроении. Юноша глянул на его руку, и увидел большое императорское кольцо, с большим синим камнем. Пальцы оказались на удивление тонкими и изящными, без следов того, что он трудился на пашне или в кузне, или еще где – нибудь. Каштанового цвета волосы уложены красиво на плечи и увлажнены розовым маслом. Только на щеке Физара был шрам. На голове – большая прекрасная корона, увенчанная огромной жемчужиной, и изукрашенная драгоценными камнями. Из одежды – императорская лента зеленого цвета, синий камзол, застегнутый на золотые пуговицы. Возле запястий камзол украшали алые ленты, обшитые вокруг. На плечах – погоны. Кружева рубашки виднелись на шее и на рукавах. На поясе – изумительно красивая пряжка. Черные брюки и такого же цвета сапоги на ногах. Блестящие, натертые маслом, с каблуками невысокими. Вот и все… Но все равно в этом эльфе было что – то дикое, зловещее, и Минею показалось, что вся красота императорских одеяний, - маска, под которым незнакомец прячет свое истинное нутро.
    И тут…
    - Только что мне гонец доложил, что кто – то нагло пересек нашу границу. А это кого вы привели? Жених для Лимы, да? 
    Эльфы поклонились и тихо сказали:
    - Нет. Этот мальчишка пересек государственную границу сегодня утром.
    - ЧТО?! – вырвалось у Минея. Мгновенно улыбка сбежала с уст самодержца.
    - Встань на колени, чужеземец! И поведай мне, зачем сюда сунулся! И не ври!

    - Слушай, это совершенно недопустимо! Какое ты имел право пересечь государственную границу?! Силирийцев тридцать лет никто из соседних стран не посещает, так как знают, какая жизнь здесь настала! И чем грозит просто так вторгнуться сюда. Не опускай глаза! Один раз какой – то парень также пересек границу, я нашел его и приговорил к смерти, а началось все с того, что моя дочь спрятала его, и прятала до тех пор, пока слуги случайно не обнаружили. И теперь она хочет, чтобы закончился беспредел, который начался со смертью моей жены, императрицы Елены, которая родом была с Фиреи! – в одну триаду выдал император.
    - Ты не имеешь права так поступать с теми, кто ради интереса или дружбы приходят к тебе, и приносят дары! Ты казнил парня, не задумавшись! Зачем?! Ну пересек границу, ну и что? Ты же каким – то образом взял в жены Елену из Фиреи! – Миней испугался, но благородная ярость не давала пасть духом. Полуэльф встал с колен и глянул Физару в глаза:
    - Ваше Высочество, я не знал, что это граница! Я… - естественно, понизив голос.
    Тот ухмыльнулся зло:
    - Да? Не тебе судить о парнишке, которого постигла печальная участь, не тебе также судить о проступке! – теперь император расхохотался. В лицо Минею. – Не знал? Не знал. Надо же! Говори дальше, я слушаю.
    - Глупость?! – тон юноши утратил мягкость, тут же. – Не мне судить о себе самом?!
    - Смелый ты. Ты кто такой?
    - Я Миней, из Цветочной страны, мы шли с отцом и братьями и сестрами. В Фирею. Я иностранец. – несчастный вновь опустился на колени. – И…
    Но жестоким закон не писан, так что Физар не дал парню докончить:
    - Значит так, Миней, за преступление ты будешь пове…
    Теперь докончить императору не дала его дочь. Она резко вскочила с трона, слезы блеснули на ее лице. Прекрасная девушка была совсем не такой, как ее отец. Голосок, как перезвон колокольчика, решил судьбу парня:
    - Не смей его трогать! Не трогай юношу! Он ни в чем не виноват!
    Прическа царевны от резкого вскока резко растрепалась, и русые темные волосы волнами упали на плечи Лимы. Белое лицо было само совершенство,  голос как ручеек, платье голубое с вышивками, а за плечами нежные крылья. Глаза зеленые, как трава весной, щеки нежные, как персик румянец, большой лоб, тонкие брови, и печать мудрости на челе. Не девичьи по разуму глаза на девичьем лице, и у Минея возникло странное ощущение, что царевне вовсе не восемнадцать лет, а двести – триста: ее глаза были глазами взрослой женщины.
    Новенькому было достаточно одного взгляда на царевну, чтобы понять, что она, – его Судьба и настоящая любовь. Первая любовь. Юноша жадно глядел на девушку, мысленно представляя ее в своих объятиях, мысленно чувствуя вкус поцелуя. Представлял, как перебирает в руках прелестные волосы, как она целует бездомного иностранца, как на свадьбе влюбленные обмениваются кольцами и садятся за праздничный стол под счастливые возгласы. Представил Физара, счастливо называющего его зятем.
    Зеленые глаза Лимы были подобны малахиту и морю без берегов. Миней глядел на силирийскую красавицу и не мог оторваться. Какая – то сила подсказывала ему, что с этой принцессой пареньку суждено прожить всю жизнь, в радости и счастье. Все забыл юноша на свете, забыл, что стоит на коленях перед самодержцем, что ситуация ухудшается и жить ему осталось недолго – если Лима не будет защитником. А Лима срывала голос на крик, тыча пальцем в пришельца, крича что – то на своем языке. Наконец, император кивнул, но тут же прикрикнул на дочь:
    - Помолчи, Лима! Сколько тебе говорить, - не лезь в государственные дела! Правду говорит парень, ты так считаешь? Отпустить его? ТЕБЕ ОТДАТЬ?! ТЫ С УМА СОШЛА! ХОЧЕШЬ НЕЗНАКОМОГО ЮНОШУ СЕБЕ ВЗЯТЬ?!
    А у Минея упала челюсть. Он подумал о родных. Лима еще раз взглянула на сородича и улыбнулась ему. Впервые сын Митинея встретил того, в этой стране, такой дикой, кто смог его пожалеть. Значит, все будет хорошо. Все – таки Лима и не силириец, и не фирейка, а посередине, и оттуда, и оттуда взяла. Вот и поняла все. Интересно, а Физар кто, раз так? Наверное, его отец и мать иностранцы. Только откуда в нем ТАКАЯ жестокость?
    Император сменил гнев на милость. Приказав дочери вести Минея в столовую, накормить и напоить. И тот покорился.

    - Тебя зовут Лима? – спросил парень, кусая яблоко и прихлебявая медовый напиток (не медовуха, а сок разных фруктов, свежий, смешанный с медом. Также в Силирии медовым напитком называют клубничное и малиновое варенье, добавленное в свежие ягоды) из золотого кубка. Лима, с тревогой поглядев на него, рассеянно взяла из корзины персик. Новичок оглядывал столовую. Где – то играла музыка. Играла лютня вперемешку с флейтой и свистом ветра в коридорах. Звуки проникали друг в друга, сливаясь в изумительно прекрасную мелодию, но печальную. Слушая ее, юноша представлял себе песчаный берег и волны, ласкающие его, по которым клубились пена и брызги. Пара облаков на синем небе… Ветерок, пахнущий рыбой и водорослями…
    Еще один взгляд Лимы, печальный, такой взрослый и заинтересованный. И снова сердце Минея, сына прекраснейшего из полуэльфов, подпрыгнуло до самого кадыка.
    - А ты знаешь, откуда появились полуэльфы? – спросила принцесса бархатным голосом.
    - Они везде живут.
    - Не знаешь… Они впервые появились в Силирии, у нас в краях, родоначальник их – эльф Корнелий. Это раса отдельная от эльфов.
    Миней поглядел на сияющие, длинные, булавовсдные усики, как у бабочки, на голове Лимы, которые тут же переплелись с волосами. У него самого такие есть. Но это никакие не бабочки с крыльями, - это были самые настоящие полуэльфы. Усики нужны им для особого случая, - при рождении – отличие мальчика от девочки. У мальчика усы такие есть, а у девочки на головке только два розовых пятна. Что дальше происходит, - ясно. Если их срезать – парень или девушка станут бесплодными. До тех пор, пока новые не отрастут. Так – то!
    - Да, я Лима, дочь фирейской принцессы Елены, и Физара, - императора Силирии.
    - Ваша страна называется Силирией?
    - Да.
    - Что это означает?
    - Слово «Силирия» означает «Восставшие из пепла». Хотя наша страна пять тысяч лет назад называлась иначе – Сиза. Затем – Сизилия. Первое слово переводится как «Мать всего сущего», а второе, - «Единение природы и Средневековья». Оба слова из древнего языка, на котором говорили наши предки. История наша жестокая, почти каждое столетие происходили войны, даже было пять – шесть императоров – тиранов. Но никогда императоры и императрицы не брали в жены или в мужья силирийцев. Ты видел гобелены и картины на стенах… И культура наша богатая. – Лима поглядела на рукав своего платья, на котором были вышиты васильки. И не только они, - желтые листья и цветы. И колосья пшеницы. – И музыку ты послушаешь. – Лима достала из кармашка складную флейту и сыграла какую – то мелодию. И правда, никогда парень раньше ничего подобного не слышал. Дивная мелодия…
    Сыграв, Лима разобрала музыкальный инструмент на шесть частей, и спросила:
    - За что тебя схватили на границе, Миней?
    - Я не знал, что это граница!
    - Представляю, как напугался. Тут всегда так. Иностранцев здесь не видели лет двенадцать. Я спрятала одного из них, но отец казнил парнишку. Это был фиреец.
     - Спасибо тебе за то, что спасла меня от смерти.
     - Не за что. Сколько тебе лет?
     - Пятнадцать.
     - Мне двадцать девять.
     Юноша от неожиданности поперхнулся медовым напитком. Ничего себе! Эта Лима ему в матери годится, или в старшие сестры! Хотя… век эльфов и полуэльфов, - девятьсот лет. Так что нет ничего страшного. Миней побледнел и опустил голову. И тут же улыбнулся. Весело, нечего сказать!
     Парень встал, вытер губы салфеткой, а Лима повела спасенного по замку, чтобы познакомить его с обстановкой.


                ГЛАВА ВТОРАЯ

                БЕГСТВО НА ОСТРОВ. ВОССТАНИЕ

    Постепенно – постепенно дружба Лимы и Минея переросла в любовь. Все вышло именно так, как Миней и хотел. Естественно, Физар об этом ничего не знал. Отец и родные, вероятно, ушли дальше. А когда император стал подозревать, - влюбленные убежали из дома, уединившись на каком – то острове за замком в море. Остров был необитаем, и, кроме этого, принцессу и иностранца никто не мог найти. Миней по утрам бродил по берегу, собирал хворост, разжигал костры и варил поесть, ловил рыбу, иногда ночами не спал, карауля и любуясь рассветом, а Лима в то время сладко спала в гамаке в хижине, которая там обнаружилась. Шли месяцы, и наконец, кто – то начал распускать про пришельца нелепые слухи. На него охотились теперь, и мечтали выжить парня из Силирии, особенно Физар. Непонятно, чем еще не угодил иноземец императору и силирийцам, но виновата во всем была сама Лима: раз сама приютила незнакомца, то пусть сама последствия и расхлебывает. И расхлебывала, и очень тщательно, дрожа от страха. От страха перед отцом. Физар тем временем по – прежнему был в гневе, и грозился казнить Минея сразу же, как его поймают. Но тот был умен и изворотлив, и потому легко обходил опасные места. Свою суженую он как – то выдал за сестру, внешне похожую на принцессу, когда наткнулся на восставших князей, считающих, что восстание в стране разжег именно новенький! Кто был инициатором всего, - до сих пор непонятно. Зато по стране только и слышалось: «Иностранец разжег восстание! Иностранец»! – и мечталось о мести, причем, как всегда, кровавой.
    Мечтали, даже не понимая, что все зло идет от императора! Вообще – то силирийцы давно не обращали внимания на Физара, терпя все его унижения и издевательства. Народ терпел, а сделать ничего не мог. Но все же, к иностранцам было пренебрежительное отношение.
    Так Минею с невестой пришлось бежать с острова, так как их все – таки кто – то выследил. Но нигде не было покоя: куда ни сунься, - СРАЗУ известно становилось, кто есть кто. Ну и место пребывания конечно. И это Минею ОЧЕНЬ не нравилось. Были и драки в трактирах, где не было ни грамма спиртного, и на постоялых дворах… А толку ноль.
     Под конец сын Митинея, не выдержав, решил просто укрыться в глухих лесах, хотя там и жили свои полуэльфы и эльфы, - лесные воины: они защищали слабых, обиженных и обездоленных. ОЧЕНЬ они страдали от Физара, потому как тот казнил их правителя, не потерпев двоевластия в стране. Эти силирийцы были самыми воинственными и опасными из всех, и резали врага где только можно, а в свои села никакому чужаку хода не давали. Просто – труп, если зашел. Ну в лучшем случае, гнали в шею, или пытали всем селом, при помощи оружия, правды или настойчивости, пока жертва не сознается во всем, кто она, зачем и почему сюда явилась.
    По возрасту в основном лесные воины были семнадцатилетними – девятнадцатилетними парнями, и прекрасно понимали, ЧТО творили. Эти втайне и открыто мечтали свергнуть Физара с трона, даже ценой собственной жизни, убив ножом в грудь, а на престол посадить Лиму, а то и иностранца. Потому что Физар, как говорилось, был психически ненормальным, и кровь во времена его правления по Силирии лилась рекой. Настала самая настоящая Гражданская война. А Миней считал все это невероятной дикостью, и хотел исправить силирийцев через брак с любимой, навести порядок… если, конечно, ему дадут на трон сесть.
    Как – то возле озера он в спешке отвязал лодку от колышка на берегу, прыгнул в нее вместе с принцессой, и поплыл на противоположный берег, не ведая, что там находятся поместья восставших князей.

    … В то утро в поместье было значительно спокойно. Князь сидел на веранде своего терема и пил чай из маленькой белой чашечки, хваля силирийцев и то, что Солнце в небе сияет. Разодет он был в алые одежды, на шее бусы, на ногах красные кожаные сапоги, с коваными каблуками. Наместник императора весело болтал со своими прислужниками и лакеями, так как настроение царило замечательное у всех. И вдруг его слух уловил плеск весел по водной тихой глади. Повернул голову и насторожился, увидев вдалеке лодку, а в ней двоих эльфов, или полуэльфов, - было пока непонятно. Подозвал какого – то лакея, и ткнул пальцем в сторону объекта.
    - Смотри! Лодка плывет!
    - Где?
    - А вон на середине озера! Спустись – ка к воде и погляди, кто там плывет сюда, в такое прекрасное утро. И почему так рано утром, когда солнце только что встало?!

    - В лодке юноша и девушка. Интересно, что им от нас понадобилось? – ответили владыке, смотря в подзорную трубу.
    - Не знаю. Пусть плывут. Поглядим.
    Князь сам ради интереса спустился к воде, по небольшому мостку, и, увидев его, Миней стиснул зубы от обиды и разочарования: снова эти повстанцы! Только бы Лиму не узнали и не тронули! Уж этот – то принцессу ни с кем не спутает!
    - Пропали мы, Лима… Князь стоит на берегу. Притворись простой крестьянкой.
    - Я итак в крестьянских одеждах: ты очень хорошо об этом позаботился. Спасибо. И что нам делать?
    - НЕ знаю. – Миней опустил весло. Почувствовав под ногами воду. Встал на ноги и только сейчас заметил, что лодка наполняется водой и тонет. До берега было метров триста – не так уж и далеко, и Миней с Лимой, расправив крылья, полетели навстречу врагам. Предстал сын Митинея перед князем, а тот жадно рассматривал парня с головы до ног. Затем отошел на шаг и молвил, спросив:
    - Кто вы такие, и что вам здесь надо? – А сам ухмыляется: девица на принцессу похожа! Да еще серьга в ухе никак не крестьянская! Это Лиму и сгубило. Хотя ее лицо было измазано сажей, а одежда сшита по самому простому способу.
    - Итак, кто вы такие? – допытывался князь.
    - Я с другого берега из селения, - мигом отчеканил Миней заранее приготовленный ответ. – Повстанцы сожгли мой дом, ворвавшись ночью, убили наших родителей, всех повоевали, и… сам видишь, нету больше селения, вот.
    И демонстративно опустил голову.
    - А девушка тебе кем приходится? Кто она?
    - Сестра моя. Дай нам поесть что – нибудь, иначе мы упадем от голода.
    «Нет уж, не сестра, не сестра она тебе, - это пропавшая царевна! Как тебе не стыдно врать, мерзавец»?! – думает князь, а сам подает парню хлеба. Миней разломил его, половину отдал Лиме. Откусил кусок, и принялся жевать. Хлеб был пшеничный, каравай, с привкусом меда, как и все в Силирии: во все кушания его добавляли в свежем виде. Во – первых, улучшались качества продукта, во – вторых, это было очень полезно для здоровья. Двойная польза короче… Даже салаты тут сбрызгивали медовой водой, минеральной. Разводили в ней сладость и все.
    - Ну и как хлебец?
    - Вкусный такой, необычный, - одобрил Миней, беря из рук князя глиняную кружку с росписью. Да и вода также оказалась удивительно вкусной. Словом «необычный» он и выдал себя. И тут с языка сорвалось:
    - Из – за чего восстание началось?
    - Из – за мальчишки, у которого голова не на месте. Его Минем зовут. Имя – то не наше! Это иностранец. Неизвестно, откуда он явился вообще. У границы скрутили – и к Физару. Говорят, что это на самом деле шпион подосланный. Император парнишку на границе задержал. Так этот гад не только нарушил закон, - он еще как – то ухитрился и принцессу Лиму соблазнить! До него она прятала одного парня, да тот был казнен. Не знаю, чем этот Миней и наша принцесса там занимались, но в итоге этот гад – насильник убежал вместе с ней, и до сих пор ни его, ни наследницу найти не могут. Никто. И…
    И тут сын Митинея не выдержал… Он готов был набить морду хамлу только так за возлюбленную, и за свою оскорбленную честь.
    - Шпион?! Какой еще шпион?! Да я тебя за такие слова… - его рука потянулась к ножу за поясом в ножнах.
    Лицо князя тут вконец побагровело от гнева: поймал парочку!
    - Так… так это ты учинил по всей стране смуту и восстание?! Ты! Ты стоишь передо мной, и нагло врешь! Теперь мы все с тобой разберемся, за то, что изнасиловал Лиму! Эй, стой!
    Поздно: Миней и Лима резко взлетели, стрелой кинулись с высоты в воду и поплыли прочь. Лишь разбитая кружка упала к ногам князя, да кусок хлеба. А за парой неслись ругань, проклятья, слова гнева и прочего. Что князь его достанет когда – нибудь, и тогда им не жить.


                ГЛАВА ТРЕТЬЯ
                СКРЫТАЯ УГРОЗА

    Когда ситуация достигла своего эпогея, Лиме пришлось вернуться домой вместе с возлюбленным. Император, едва увидев ее, вышел и встретил дочь крепкой пощечиной. А после запер ее в комнате. Бедняжка рыдала, колотила кулаками дверь, да разве этим злого отца разжалобишь? Физар был в бешенстве, и решил, несмотря на это, пока что Минею сохранить жизнь. Поселил вначале его в хилой комнатке, а затем на чердаке, где были холод, паутина и грязь. Миней ночью выбрался, сломал замок в комнате невесты, освободив ее.
    Тем временем, по замку ходили слухи, что скоро грянет война с соседними странами, и теперь Миней наконец понял окончательно, отчего на него так ополчились. Но пока враги о себе вестей не подавали. Тихо было на границе…
     В замке произошло несколько событий за это время, которые очень в будущем пригодились. Во – первых. Всем было наплевать, ЧТО с сыном Митинея происходит. Тот и не давал о себе знать, живя себе потихоньку, и питаясь объедками с барского стола, которые ему в комнату на чердак приносил слуга. Во – вторых, Лима забеременела, и потому почувствовала себя плохо. Миней, узнав об этом, очень обрадовался. Все это от Физара тщательно скрылось.
    На пятый месяц беременность скрывать было уже невозможно. И теперь влюбленным не было покоя ни днем, ни ночью. Пару раз Лиму даже пытали, и она от этого едва не потеряла ребенка. Миней на это заявил, что он не виноват, что его женщина должна лечиться, так как толстеет оттого, что не то ест. Лекари поверили, стали делать свои дела, но ложная болезнь ничем не излечивалась.
    Император тут быстро обо всем догадался, и взбесился не на шутку, прекрасно понимая, КТО автор ребенка.
    Наконец, весной, двадцать восьмого марта, тысяча семьсот двадцать шестого года, в семь часов тридцать минут вечера, замок огласил победный крик младенца, - сына Лимы и Минея. Это был их первенец, будущий великий император Силирии. Лима была на седьмом небе от счастья, и назвала после выбора многочисленных имен сына МИЛИКОМ. Маленький Милик, едва появившись на свет, даже и не представлял, какая страшная, но одновременно счастливая Судьба его ожидает. Иссиня – черные волосы были у мальчика на голове при рождении, и тоненькие булавовидные усики. За спиной, - нежные крылья, смятые, развернувшиеся сразу через час после рождения. Усики потом набрали цвет. Слабый и беспомощный, младенец постоянно требовал заботу и внимание. Миней же, как отец, вспомнил обычай Цветочной страны, нашел Лотосы и вскормил сына нектаром. Вначале в чистом виде, а после как подкормку, смешивая его с молоком Лимы, которая та сцеживала порой. (Этот нектар усиливает силу гормона роста и взросления примерно в сто раз, а то и больше. И стал Милик расти прямо на глазах, приводя всех в шок).
    У всех слуг принц вызывал умиление, всем хотелось мальчишку потискать и подержать. Дима пеленала и купала ребенка сама, пела ему древние силирийские песни. А бессмертный младенец (заслуга отца) так и рос прямо на глазах, обгоняя ВСЕХ своих сверстников в развитии. Тут и свадьбу пришлось играть по этому поводу. Выйдя замуж за Минея, Лима также стала бессмертной.
    Но только ОДНОМУ полуэльфу не нравился Милик, - Физару. Почему – то его боялся император. Куда Лима заносила сына, - там Физара никогда не наблюдалось. Совсем. Затем случилась из ряда вон выходящая вещь, также связанная с наследником.
    Как – то раз, рано утром, у себя в комнате император почувствовал себя неуютно. Ни спать не мог, ни есть, а потом внезапно мимо его окна на улице промелькнул пролетевший мимо юноша с иссиня – черными волосами и большими зелеными глазами. Ошеломленный Физар смотрел, как он сел на подоконник, а потом развернулся и стал смотреть на деда. Ошеломленный Физар опознал в нем сына Лимы, но тот уже был взрослый, очень красивый, облаченный в синюю императорскую форму. Через плечо перевешивалась лента самодержца. Он был одет только также, как и Физар. Камзол, сапоги и брюки черные, на плечах погоны. Обувь смазана маслом.
    Испугался император, бросился в комнату дочери, и увидел там Лиму – царевну с ребенком. Милик выглядел в двухмесячном возрасте как семилетний ребенок. И разговаривал. Обезумев от ужаса, самодержец кинулся в свою комнату. Открыв дверь, повернув золотую изящную ручку, он увидел там того же самого юношу, что пролетел за окном, за занавесками. Теперь этот парень сидел в кресле, придерживая шпагу и закинув ногу на ногу. После переместился к столу, открыл столешницу и принялся рыться в бумагах, на которых записаны законы. Что – то вытащил, обмакнул орудие письма в чернильницу, и стал писать, сосредоточившись. Безумно красивый, иссиня – черноволосый брюнет, зеленоглазый сын Лимы поднял голову, и поглядел на деда своими большими, зелеными глазами с поволокой… Посмотрел спокойно, но с укором. Глядел, глядел на это Физар, и наконец не выдержал:
    - Кто ты такой? Как тебя зовут?!
    Незнакомец ничего не ответил, встал и отправился в тронный зал. Там огляделся, сел на трон, положив руки на подлокотники, обитые бархатом. Он словно смеялся над злодеем: перечислял все злые дела императора, и рассказывал о Новом Времени… Чем больше слушал Физар его речь, тем больше боялся и думал, что сошел с ума. Это действительно был взрослый сын Лимы и Минея, это невозможно было отрицать!!! Но сказать это полуэльфу, нежданно – негаданно вторгнувшемуся в замок, император просто не смог: язык будто отняло, и из горла не вырывалось ни звука. Наконец, кашлянув, тараща глаза, Физар выкрикнул:
    - Зачем ты сюда пришел?! ЧЕГО ты хочешь?! Почему так меня мучаешь?!
    Спустя минуту юноша свился в туман и вылетел в окно. После этого отец Лимы тяжело заболел, и уж больше не встал с постели. О случае с видением он рассказал лишь дочери, та в ответ покачала головой. Понимая: это приходила Смерть. Неудивительно, что Силирия просто взбесилась от радости, когда Физар скончался. Наследовать престол пришлось Лиме, а Минея избрали ИМПЕРАТОРОМ, - Силирия об этом, чтобы был правитель – иностранец, мечтала лет тридцать семь, и даже больше. Столица короновала супругов, и веселье стояло целую неделю.
    Едва взойдя на престол, Миней первым делом начал отменять ВСЕ жестокие законы Физара. Силирийцы признали свою ошибку, посчитав вначале Минея злодеем, и принялись мужа Лимы глубоко уважать и любить за то, что тот подарил стране великую радость. Да и наследника престола в придачу. Правда, в Силирии рожать до тридцати пяти лет строго запрещалось. Миней и это отменил. Ходит до сих пор легенда, что самодержец запросто порвал древнюю бумагу с этим законом и выкинул. На самом деле никто ничего не рвал, - император просто положил пергамент в стол, и забыл о нем после отмены.
    Что касается военных дел, то молодой правитель, едва прослышав о слухах про войну, решил сам все уладить: захватить те страны, которые угрожали нападением. Что из этого вышло?


                ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
                НЕЗАКОННОЕ ВТОРЖЕНИЕ

    То, что на Силирию собирались напасть Восток и Запад, - знали лишь единицы. Миней собрал войско, довольно – таки небольшое, и выступил перед ним с речью. Заключен был договор о том, что врагов будут захватывать не так яростно, как раньше. Воины, услышав новые постановления, сперва удивились, но после все поняли. Еще требовались разведчики для того, чтобы узнать планы противника. Вышел один юноша назвался именем Эвиэни и просил отправиться на границу вместе с императором. Тот согласился взять спокойного юношу с собой.
    На границе с Эвенией все произошло с Минеем также, как и в Силирии поначалу: вечером силириец и иностранец разожгли костер, чтобы согреться и поужинать, и стали рассуждать, кому это взбрело вообще в голову терроризировать воинственную Силирию. Пока болтали, иностранцы, сидящие в засаде, начали обстреливать неприятеля стрелами. Сначала это были единичные выстрелы, а потом их посыпался целый дождь. Потом из кустов выскочили какие – то эльфы, началась сначала просто драка на кулаках, а после кровопролитная резня. Кончилась эта стычка тем, что Минея увели, Эвиэни после удалось спрятаться да стрелять исподтишка, причем в тех, кто вел самодержца куда – то в чащу. На этот раз Минея ждала более жесткая трепка, чем от Физара. Потому что вместо царя у этих эльфов был вождь, дикий, жестокий и хитрый. Минея заставили встать перед ним на колени, отобрали все оружие, и принялись опрашивать и пытать.
    - Почему нашу границу пересек, мерзавец?
    Миней не привык унижаться пред такими грубиянами, и ответил прямо:
    - Я ИДУ НА ВАС, ПОТОМУ ЧТО ТЫ, ТЫ, ЖАЛКИЙ ТРУС, СОБИРАЕШЬСЯ НАПАСТЬ НА СИЛИРИЮ! – Приподнял голову, и тут же получил удар по затылку.
    Вождь хмыкнул и рассмеялся: он не верил ни единому слову чужестранца. Посчитав его простым парнем из знати. Правитель был одет в коричневые мешковидные одежды, на голове красовалась железная корона, на шее и плечах бусы, из стекла разных цветов, и шерстка гигантского шмеля (они были в тех странах ручные) перевешивалась через плечо. На все это было нашито куча ленточек и бисера. У более молодых эльфов – слуг были не такие нелепые одежды, а пошиты по фигуре. В руках незнакомцы держали мечи, похожие на сабли, их сапоги по краям и вообще были обшиты мехом, а оказались воины светловолосые, с прической чуть ли не каре. Глаза сверкали каким – то животным огнем. Сильные смуглые руки оказались несколько накачаны, но не так, чтобы гора мышц. Жилы вздуты. За спиной колыхались сияющие крылья.
    - Ты силириец? – спросил один из них.
    - Да, я силириец. А ты кто?
    - Эвенк. Наша страна зовется Эвения. И зачем только ты сюда явился, наглый мальчишка? Думаешь, что легко сможете захватить нас? Наши ресурсы давно истощились, и мы имеем право брать у вас все, что захотим. – Парень был СОВСЕМ не похож даже на типичных эльфов, что силирийцев, что других… Лицо у него было не белое, а слегка как бы загоревшее, рыжеватое, нос длинный и прямой. Этот народ жил в степях и лесах, у них почти не было законов, и складывалось впечатление того, что эвенки сохранили тот образ жизни, каким жили сами силирийцы лет шесть тысяч назад. Миней с трудом в это верил. Благородные силирийцы, благородные силирийцы, да разве они  произошли от ТАКИХ варваров?! Произошли, и еще как, но не от эвенков, - те появились гораздо позже. Сын Митинея осознал, что стоит гораздо выше по развитию этих эльфов, и перед ним сидел бестолковый дикарь, который его пытался всяческим образом унизить. Да, силирийцы будут и покрасивее, и поаккуратнее, и поскромнее, ведь все эти эльфы и полуэльфы подтянуты и чистоплотны. С благородными манерами. А что касается воинственности, - это также полезная вещь, да и традиция… в определенные моменты. А эти, что эти… дикари смуглые со светлыми волосами даже. Наверняка фирейцы тут в свое время крови намешали в генофонд.
    - А как же ваш силирийский император?
    - Император? Он мертв. Прожил свой срок.
    - Прожил? Прожил… Видишь, - мой терем весь увит в зелени, это всего лишь хижина из тонких прутьев… - улыбнулся дикарь. – Видишь, мы смогли сохранить наши древние традиции… в отличие от вас.
    - Сохранили. – буркнул сын Митинея, поморщившись от омерзения. – А вперед не продвинулись. Лишь нарываться на неприятности умеете!
    Такие речи эвенкам не понравились.
    - Мертв… Тогда я захвачу в плен его дочь, и убью ее! – распалялся вождь.
    Миней побагровел от гнева.
    - НЕ СМЕЙ! ОНА МОЯ ЖЕНА! Твоему царству придет конец, если ты ее хоть пальцем тронешь!
    Рассмеялся дикарь в лицо красавцу:
    - Да еще как посмею! И не твое это дело, сопляк малолетний! – и принялся хамить на каждый ответ Минея. В результате разговоры кончились тем, что вождь приказал спустить парня в колодец, надеясь, что тот нормально разговорится в темноте и сырости. Там новый силириец нашел еще одного силирийца, - тот был без сознания, исхудавший и грязный. Тряс его император, тряс, но все было без толку. Колодец был глубок, и выбраться из него сейчас было невозможно: руки и ноги Минея были в цепях, которые позволяли взлетать ввысь лишь на десять метров. Целый месяц сын Митинея мучился, не получая от эвенков ни еды, ни воды. Весь исхудал, и стал похож на заморыша. Солнечные лучи почти не проникали на дно каменного колодца, и холод, мрак, и запах плесени уже невозможно было выносить. Все это время иногда лежащий шевелился, прося помощи. Но чем мог император помочь несчастному пленнику? Определил он его национальность по маленькой татуировке на руке в виде черного треугольника. У эвенков она была другой, - в виде овала, в который заключено сердечко.
     Когда их обоих, наконец, вытащили наружу, силириец окончательно, на свежем воздухе, пришел в себя. Его звали Амив. Он рассказал, что Эвения тянется на расстояние в тысячи километров, и является страной каторжников: эвенки бросают силирийцев в колодцы, и заставляют добывать железную руду. Иногда из зависти к культуре сажают в тюрьмы, где несчастные часто устраивают перепалки, а эвенки в таком случае казнят пленников. Редко, но казнят. Не верил измученный Амив, что Миней с ним убежит отсюда, а тот прибодрял друга и говорил, что все будет хорошо. Удивился силириец, узнав, что друг его на самом деле иностранец.


                ГЛАВА ПЯТАЯ

                СВОБОДА. СТЕПНЯКИ

    … Что касается Эвиэни, то он сдался в руки врагов добровольно. Его также пытали и посадили, но, к счастью, не в каменный колодец, а в тюрьму, где томилось много силирийцев. Новичок вначале толком не понял, за что и почему садят, но каторжники – земляки объяснили ему, что эти дикари не признают иных правил, и не уважают чужие ценности. Через месяца два Минею и Амиву вынесли приговор: отправляться на галеру. Но посмеялись друзья над такой участью.
    Нагруженный грабленым товаром и оружием, ну еще и своими товарами, корабль эвенков поплыл в Филару, - еще одну державу, готовящуюся захватить Силирию. Минею того и надо было. Били парня и Амива нещадно плетьми, не разрешая даже разговаривать. Ели рабы перекисшие травяные салатики и пили грязную, протухшую воду. Начались болезни, и у пленников, которых было примерно двести на веслах, начались обмороки и припадки сумасшествия. Многие от такого плена получали травмы на всю жизнь: рассеченные мышцы крыльев срастались совсем не так, как надо, и в результате крылья больше не работали, не могли поднять эльфа или полуэльфа в воздух. Вылечить несчастного можно было одним способом: вырезать шрам, точнее, ткани, блокирующие движение органов полета, зашить рану, да так плотно, чтобы ни кровинки не вытекло! Ведь мышцы крыльев ОЧЕНЬ упругие и крепчайшие, сравниться с плотностью такой мышечной ткани может лишь кость. Плюс еще ткань очень похожа на губку по своей внутренней структуре, именно потому спину и не ломит в полете: мышцы, словно резинка, растягиваются – сжимаются. И уж если одно крыло безнадежно сломано, а второе нет, то все равно при таком раскладе силириец летать не сможет, и придется крылышко пересаживать. Но донор в таком случае должен быть мертв. Крыло – самое плотное органическое творение после костей, только не сохраняется долго после смерти тела, - из – за влаги и кислотности, разложения в тканях все распадается, начиная со спины и коричневой планки крыла. Разложение идет СТРОГО по прожилкам,  и крыло буквально на части распадается, подобно мозаике или стеклу машины при ударе. Вот так!

    Наконец, корабли прибыл в Филару. Пленных выпустили погулять, и вот неожиданно – негаданно на борт поднялся богато разодетый филарийский царь, с дочерью. Расшиты одежды господ той страны были жемчугом и драгоценными камнями, золотой нитью и шелком. Красный цвет преобладал над остальными оттенками. Девица потупила взор, взглянув на побитых пленников в шрамах. А Амив, сидящий у руля, хищно усмехнулся. Грязный, потный, с ранами на спине, он буквально взглядом раздевал и пожирал принцессу. И Миней без труда понял, ЧТО у друга на уме. Красавица в дорогом платье, с серьгами восточного типа в ушах, разглядывала палубу корабля и эльфов на нем, вот ее взор упал на Минея. Тот поморщился.
    А правитель хвастал ее перед своим народом и перед всеми, словно издеваясь над силирийцами:
    - Какую дочь я вырастил! Какую красавицу! Да ей цены нет… - сам бродил по той же палубе, и глядел на товар, который вынули с трюма рабы, прибывший из Эвении. Чего там только не было: шелка различных цветов, меха гигантских, с бычка, шмелей разных видов и раскрасок, оружие силирийское, эвенкское, какие – то свитки, мед в бочках и янтарь без числа в мешках. Как же в эти моменты Минею хотелось наброситься на подлизу – царька и порвать его в клочки, ведь это именно он, по слухам, натравил на Силирию филарийцев, решив как следует страну ограбить. Так и встретились два самодержца разных государств: один богат, другой в лохмотьях, ничем не отличающийся от гребцов на судне. Вот если бы этот враг узнал, что Физара уже нет в живых, а император Силирии находится в составе рабов, - было бы весело!
    Тут подошел филариец к какому – то послу, и начал что – то шептать ему на ухо. И хоть слова с расстоянии пяти метров были почти не слышны, Миней уловил ухом следующее:
    - Быстро плыви в Силирию, убей Лиму вместе с императором, и эта дикая, вечно дерущаяся внутри себя страна будет сразу наша! Головой ответишь, если не исполнишь! – и ушел. Посол кивнул и пошел куда – то вглубь судна.
    Сын Митинея стиснул зубы от ярости. Впервые ему показалось, что на самом деле он вовсе никакой не иностранец, а самый настоящий силириец, - ТАК кровь в венах сразу вскипела. ТАКАЯ ярость в нем пылала! Настоящие силирийцы именно так себя чувствуют, когда злятся.
    - Да чтоб ты сдох, // - // - //! – прошипел он и сузил глаза. – Лима моя жена! Вот мы и встретились, мелкий ты царек!
    Амив толкнул друга в бок, чтобы тот сбавил тон голоса на октаву.
    - Ты в своем уме?! ЛИМА – ТВОЯ ЖЕНА?! – его глаза расширились от изумления. – ЭТО КАК ПОНИМАТЬ?!
    - Так. Я пересек силирийскую границу, сам того не подозревая, ища полянку для отдыха. Мы шли в Фирею – я, мои братья и сестры, и отец. Они ушли за водой, я остался за старшего. И меня схватили пограничники. В результате едва не был казнен, но принцесса в замке заступилась за бедного странника. Мы полюбили друг – друга. Так ведь, Эвиэни? – Тот парень также был среди гребцов. И все трое сидели рядом, чуть ли не прижавшись друг к другу, чтобы согреться под сильным ветром. 
    Эльф кивнул, улыбнувшись во весь рот и ухмыльнувшись. Амив сидел, как пень, ничего не понимая, не видя и не слыша. Лишь прошептал потерянно:
    - Нам надо втроем сделать так, чтобы этот посол не достиг Силирии, а иначе нам всем конец! Страна ослаблена настолько, что мы не выстоим! Ты ничего не знаешь, Миней, но Филара, - гигантская страна, а точнее, Империя, и они хотят продвинуться еще дальше, захватив нас… Ну нет, не выйдет! Плевать я хотел на все эти тутошние выходки царька ряженого! Пусть на Мизари шторм будет! Пусть будет так! – он харкнул на доски.
    Эвиэни пригнул голову, чтобы его не видел никто, встал и пошел к гребцам, шатаясь от слабости.
    Видимо, гнев может воплощаться в жизнь и так, - как хотел Амив, так и случилось. Корабль филарийцев потерпел крушение, разбившись у рифов недалеко от силирийских берегов. Спаслась лишь кучка воинов, остальные утонули. Шел к тому же страшный ливень, ледяная вода сводила мускулы, но три друга спаслись, зацепившись за каменный выступ, чтобы их не разбило о камни насмерть волнами. Забравшись на валун, они сидели там до тех пор, дрожа от холода, пока не наладилась погода. Затем, размяв крылья, добрались до берега, и долго бродили по окрестностям, и набрели в итоге на бескрайние степи возле лесов. Степи, заросшие цветами разных видов. Трава была мокрая, а растения ветром и дождем прибиты к земле. Сияло солнце. Несло прохладой с моря и запахом рыбы. Все… Теперь филарийцы в проигрыше, царь утонул вместе с наследницей и слугами. Силирийцы и Миней радовались такому.
    - Полетим дальше? – предложил кто – то, позавтракав рыбой, зажаренной на костре с друзьями.
    - Куда?
    - Как куда? В Силирию, каждый к своей семье и родственникам. Пока можно.
    - Это бы не помешало. Но, боюсь, что мы попали в такие места, откуда до городов и сел рукой подать. Идти и лететь неделю, не меньше. – Хмыкнул по – своему Амив, расстегивая рваную рубашку и поправляя пояс, чтобы штаны не свалились.
    Да, места были незнакомые, и идти было некуда. Сориентироваться можно было лишь по Солнцу, звездам и деревьям.
    - Да… глаза Минея заблестели огнем и радостью, - если бы сейчас я увидел супругу и сына Милика, то я бы не пожалел, что остался в степях, по крайней мере, на неделю.
    - А кто твоя жена на самом деле, внешне и по нраву? – спросил кто – то.
    - Это нежная, красивая молодая женщина, глаза ее зелены, как трава или малахит, власы русые, а нрав нежен и ласков. – Конечно, сын героя не собирался всем рассказывать, что он император, иначе бы ему просто не поверили, кроме Амива и Эвиэни, посмеялись и приняли бы за сумасшедшего. Подумать только: и во сне не приснится такая штука, чтобы ИМПЕРАТОР со всеми пленниками сидел на веслах!
    Миней подошел к юноше Эвиэни, и шепнул ему на ухо просьбу. Тот все моментально понял и кивнул, начав размахивать крыльями, чтобы поскорее их высушить да мышцы размять. Красиво это выглядело: как радуга, мерцают они при солнечном свете, летят брызги во все стороны, переливаясь фантастическими цветами. Нежные, но одновременно твердые, из хитина, они махали с частотой двести взмахов в секунду! Затем Эвиэни успокоился, и тепло пожал руку Минею. Поклонился. Взмыл в утреннее небо, и скоро растаял в его нежной синеве. Интересно было наблюдать это зрелище остальным: редко со стороны поглядишь на полет, обычно этого не замечаешь. Когда сам летишь.

    В полдень император с друзьями позади себя вдалеке услышали крики,   смех и свист. Обернулся и увидел, что прямо на всех них летит сотня силирийцев с мечами и луками, и одеты они иначе, чем горожане и дворяне императора. Новый самодержец только сейчас понял, что силирийцы делятся на несколько народностей, а определяется это по роду занятия их. Есть, например, армия. Это одни. Есть лесные воины, - это другие, и одеваются они ИНАЧЕ, чем все. Вся военная форма этих парней состоит из куртки, рубашки белой шелковой, черных брюк и сапог – первое и последнее сшито из коричневого цвета кожи ящериц. У этих силирийцев даже есть свои фермы по выращиванию ящериц. Ящерица в этой стране, - священное животное, она крупная по размерам, юркая, и ее даже приручают. Водится в больших количествах в лесах, из мяса готовят различные блюда, также оно используется при посвящении в лесные воины. Особым способом тушку потрошат, также необычно снимается и кожа. Ошпаривают трупик, оставляют полежать, затем рассекают шкурку в области брюшка. Та мгновенно снимается, затем нарезается на ленты и сушится. После ее тщательно отбивают молоточками, чтобы размягчилась, пропитывают маслом и смолкой, и начинают шить.

    - Это еще кто? – спросил юный император, с подозрением глядя на незнакомцев.
    - Ты спрашиваешь? Это степняки, силирийцы, живущие в таких местах. Понимаешь, Миней, Силирия, - это военная страна, и даже девушки в годы бедствия берутся за оружие. Каждая часть населения имеет свои привычки и вкусы на этот счет. Степняки, - самые воинственные из всех. Бойся их разозлить или обидеть! Но вот если их чем – либо заинтересовать, - среди нех тебе цены не будет! Будут защищать так, что не пожалеешь. Так что стой спокойно, и не бойся. Жаль, что у тебя татуировка на руке в виде цветка Лотоса, а не треугольника!
    - У этих степных силирийцев есть свои село или город?
    - Село? Есть, но не в степи. Большую часть своей жизни они живут на природе. Домой возвращаются лишь тогда, когда нужда заставит, когда голодно или если жен и детей нужно проведать. Или избы подремонтировать, или попировать после удачного похода. – объяснил Амив и усмехнулся, нахмурившись.
    - Они нас догоняют! – голос императора упал.
    - Пусть. Они всех так догоняют, кто нездешний. Им ведь надо знать, представляешь ли ты для всех угрозу, или нет.
    Степные силирийцы окружили Минея и его товарищей плотным кольцом, и принялись с удивлением их разглядывать, издевательски посмеиваясь. Их сабли блестели, подобно молнии в грозу. И Миней не на шутку испугался. Вертел головой туда – сюда, испуганно глядя то на одного воина, то на другого.
    Наконец, один из них, золотоволосый, убрал саблю на место и напрямую спросил:
    - Вы кто такие?
    - Мы? Мы сбежали с галеры от филарийцев, их корабль недалеко отсюда разбился при шторме. Выжили только я и мои товарищи. Это вчера случилось. На рифы налетел и все. – твердо, но вежливо ответил Амив, без эмоций на лице. Глаза парня – блондина подобрели, и он смягчился.
    - Вы все, получается, нездешние? – поинтересовался золотоволосый.
    - Один да. Остальные силирийцы, как и вы. – ответил один юноша.
    - Кто? – заинтересовалась толпа. Амив тут же указал на императора.
    - Чудно! Давненько у нас в стране не было иностранцев! Это даже радость, так как наш самодержец Физар уже нас всех затерроризировал своей ненавистью к ним. А все потому, что в далеком детстве на войне убили его мать Фелдиэйсу, она была воительницей. На его глазах. И отец его был иностранец. Убили ее, понятное дело, не наши. С тех пор так и пошла эта травля, бесконечная. С чудовищной ненавистью. Он так мстил за мать, и продолжает в том же духе. А как зовут этого храбреца?
    - Меня зовут Миней. Я сын Митинея из Цветочной страны.
    - Слышали о таком. Так это, получается, из – за тебя подняли восстание? – допытывался вожак.
    - Да вы что?! Я ни в чем не виноват! А сам Физар, кстати, недавно умер. Так что радуйтесь. Тирания закончилась.
    Тоненькие брови силирийца – блондина удивленно приподнялись. Удивились и остальные воины.
    -  УМЕР?! Да неужели?!
    - Да. – кивнул Амив довольно.
    - И кто теперь у нас новый император? Или императрица? – спросили двое из степняков. – Лима ведь должна теперь нами править, а потом искать себе мужа и рожать наследника лет через шесть.
    Миней не выдержал, присел на корточки и рассмеялся. У него даже живот заболел. У императора на глазах от смеха выступили слезы. Ничего не понимающий блондин подошел к Амиву, а тот прошептал ему правду на ухо. После такого откровения степняк едва не хлопнулся в обморок. Он глядел на Минея вытаращенными глазами, не в силах поверить. Тонкие губы приоткрылись в шоке.
    - Бы… быть такого НЕ МОЖЕТ! Император сбежал с галеры?! КАК?!
    Все ахнули.
    Половина не поверила. Наконец, после пяти минут тишины, кто – то из степных силирийцев тихо поинтересовался, пошептавшись со своими:
    - А ведь ходили слухи, что выбрали нового императора! Ходили долго! Столица Оранжерея гуляла всю неделю! Император и правда иностранец. Лима наконец – то вышла замуж за него! Я САМ в свое время за нее сватался! Это было в тысяча семьсот двадцатом году. Но мне было отказано. И довольно жестко. Что я чернь и не достоин даже руку ей поцеловать.
    Золотоволосый встал перед Минеем на одно колено, и покорился:
    - Я Ивэйс. Моя жизнь в твоих руках, Ваше Высочество…
    - Я Миней. – кивнул самодержец и попросил встать с колен не только его, но и всех. – Не привык я к такому, уж извини.
    - Как я вижу, ты нашу культуру ПЛОХО знаешь, и то со слов жены и друзей. Ничего, это поправимо! Мы тебя будем спасать и охранять. Приказывай.
    Миней развел руками:
    - Я не могу приказывать, на моей Родине так не принято. Я из Цветочной страны. Там нет кроме меня и моей семьи НИКОГО из сородичей. И нет у нас правителя. Я могу просить. – спокойно ответил Миней Ивэйсу.
    Тот потер переносицу, и предложил:
    - Живи пока с нами, если того пожелаешь, брат. – ответил блондин. – Все, кто живет с нами и разделяет нашу точку зрения, наши братья не только родные, но и названные. Уважаю тебя за то, что приказы не отдаешь. А просишь, как обычный горожанин. Это отличительная черта силирийца. В тебе похоже течет часть силирийской крови.
    - Я не знаю ничего об этом… - Сын Митинея пожал плечами. – Я сын Митинея, сына Осмия из Фиреи. Туда мы все и направлялись. Нет моей матери вообще нигде. Только отец и его отец. Разве что мачеха, и то бабочка Аэля. У меня трое братьев и две сестры – Аэля и Клэя. Первая – простая девушка, а вторая – воительница.
    - Никогда о таких не слышали… - степняки заулыбались.
    Миней и его друзья согласились пожить у степных силирийцев, и император всю дорогу, до села, с удивлением рассматривал блондина Ивэйса, который был по виду вылитый фиреец. Он был ихним предводителем. Несмотря на свою юность. Стройный, как тростиночка, суровый, волосы его были цвета лучей солнечных, длина их доходила до плеч, и хавивалась шевелюра на кончиках в колечки. За спиной висели лук и колчан, набитый стрелами под завязку. Одет был этот парень в белую рубашку, безрукавку зеленого цвета, с переливами, в черные брюки и сапоги из кожи ящерицы. На рукавах рубашки были прекрасные кружева. Черты лица тонкие и благородные, на щеках румянца вообще не было. Глаза голубые и умные. Неизвестно, сколько ему лет было. Либо юный, но рано возмужавший, либо постарше самого Минея будет. Речь переливистая, но в гневе голос менялся и становился совсем не похожий на прежний. Но нельзя было полагать, что деликатность у Ивэйса была лишь для своих. Силирийцы же такие: как ты с ними, так и они с тобой. Глаз за глаз.
    Так Миней обрел верных и преданных друзей.
   

                ГЛАВА ШЕСТАЯ

                ДЕЛА ИМПЕРАТРИЦЫ

    Прошел месяц, прошел второй… Третий пошел и скоро кончится, а Миней как в воду канул на границе, и вестей не подает. Заправлять тогда всем стала Лима, и очень даже неплохо. Сын ее к этому сроку по жизни выглядел на вид как в двенадцать лет подросток. А дела в стране пошли ну совсем туго. Войско не знало, куда делся самодержец, и сидело в казармах, думая, что предпринять. И не подозревала девушка, что на нее и мужа готовится покушение. Кто же, если сын Митинея не вернется, поведет войско на врага? НЕ ЛИМА ЖЕ!
    А Милик, живущий без отца, не терял времени. Он учился фехтовать, проводя все время в оружейной комнате, стрелял из лука на стрельбище, заседал в библиотеке, читая баллады и историю Родины. Очень полюбилось ему изучение языков, и юноша выучил в скором времени аж пять штук. Иногда уходил в лес, и до вечера не возвращался. А что парню надо еще? Здоровый, накормленный, счастливый с того, что ему позволительно обращаться с оружием. Да и интеллект его брал верх. Он полюбил лес, чтил и уважал лесных воинов, и ему, конечно, жгуче завидовали другие подростки, потому что Милик не по годам был умен, безумно красив, очаровывая всех своими иссиня – черными, длинными волосами до плеч. Вот это был ЕДИНСТВЕННЫЙ полуэльф в стране с таким цветом волос. На лбу царевича лежала красивая челка, которую Милик разделял на две пряди и зачесывал набок.
    Одевался он просто: в кожаных сапогах, мягких, ходил по лесу и саду, и в белой рубашке, коричневых брюках, - не любил роскошь. За поясом – меч или шпага. Сын Минея и Лимы уважал все благородное, не терпел подлость и ложь. Но была одна проблема у парня – или из зависти, или из – за врожденного дефекта подростки повесили на него ярлык – «Бескрылый», - у Милика с самого начала были недоразвиты крылья, и он не мог долгое время ВООБЩЕ летать. Лима боялась, что со временем мышцы крыльевые на спине у сына атрофируются, и он станет тогда на всю жизнь инвалидом.
    Милик очень обижался, когда эту тему обсуждали за столом при нем, царевич уходил в комнату и плакал. У подростка стал развиваться комплекс неполноценности. Не выносил счастливых детей и подростков других эльфов и полуэльфов, которые, учась летать, просто визжали от счастья. Один раз Милик, еще не зная о недоразвитости своих крыльев (хотя у него они были нормальные, на первый взгляд), решил сам учиться летать, и ворвался в спальню Лимы, где окна достигали пола и были открыты настежь. Оступился и упал с высоты двенадцати метров на каменную террасу. Каким – то чудом кости сломаны не были, но сын Минея разбился по – настоящему, причем так, что в результате потерял много крови. Все сначала решили, что царевич умер, разбившись насмерть. Лима стояла на коленях и навзрыд рыдала, думая, что наследник мертв. И так думали все вокруг, кто столпился, до тех пор, пока неожиданно парень не поднял окровавленную кисть руки и не прошептал: «Я жив, мама»… Лима от такого поворота событий чуть не упала в обморок, и до нее наконец дошло, что сын унаследовал от отца бессмертие, как и она сама. Так что НИЧТО убить Милика не могло, разве что отсечение головы.

    Наконец, в один прекрасный день прилетел Эвиэни, и доложил Лиме обо всем. Императрица выделила пареньку – гонцу хорошую комнату, и приказала исполнять все его пожелания.
    Этим временем, до эвенкийского царя дошла весть, что корабль потерпел крушение, и что Лима жива. Очень это его разозлило:
    - Если посол Эвении не смог ее убить, - так это сделаю я!
    Для осуществления своего замысла этот царек решил на Лиме жениться. Вскоре, после прибытия в Силирию, его план с треском провалился: девушка быстро разгадала хитрость. Сама пришла к царю, поняв, что командовать армией некому, вдобавок это оказался ее дальний родственник. (Ее бабушкой была мать Физара – дочь императора Элирейта, звали ее Фелдиэйса, воительница. Видимо, от нее внучка унаследовала жесткий и воинственный нрав). Лима не стала долго церемониться, достала при встрече нож и убила самодержца, тем самым без боя присоединив Эвению к Силирии, убрав границы и начиная подчинять дикий народ. Эвенкам такой расклад ОЧЕНЬ не понравился, так как это означало – конец каторге, и придется всех освобождать. И что больше не будет торговля идти всем, что у них было. Да только деваться им было некуда. Пришлось подчиниться.
    Затем на руку Лимы стал претендовать другой царь, - из Филары, посылал в Силирию сватов, но в первый раз Лима живьем похоронила их в яме, буквально зарыв, а в другой раз сожгла заживо в избе.  Испугались филарийцы, поняв, что императрица тем самым им за Минея мстит,  которого сначала держали в колодце в Эвении, а потом продали на галеру. Чтобы того умертвить во избежание проблем. Да, сурово… Затем настал черед и филарского царя. Лиме победы легко давались. А царь этот не утонул на корабле том, где Миней греб весла, а просто осмотрелся да ушел к себе во дворец.
    Облаченная в мужскую одежду, красавица очаровывала царей и князей – врагов, а затем умело и хладнокровно их уничтожала. Так границы вражеских соседних стран исчезали навсегда, становясь частью Силирии. Росла новая Силирийская Империя. Раз за разом увеличивала она свою территорию. Подивился бы сам Миней, узнав, КТО командует его войсками, убирая наглецов…
    И однажды какой – то князь захваченного города узнал о уничтожении Эвении и гигантской Филары, рассвирепел и решил расправиться с Лимой. На поиски красавицы он отправил своего брата Эвенкского в тот город, где императрица находилась в данный момент. Тот согласился, даже не зная, ЧЕМ все для него может закончиться. Получится ее убить, - так получится, а нет, так нет.
    И вот он недалеко от города. Лима в то время со своей армией сражалась у леса в поле. Эвенкский летал себе среди всех на гигантском ручном шмеле, и силился разглядеть виновницу падения держав. Наконец, распознал, камнем упал вниз и унес. Вырваться Лима не смогла – СЛИШКОМ силен был соперник. Лишь билась и кричала. Отлетели немного, и вот Эвенкский решил с ней заговорить. Он снял с нее шлем, и был поражен ее красотой. Точнее, сражен любовью.
    - Лима, Лима… До чего ты докатилась, красавица… Где же ты была раньше? Тебя давно филаский князь ждет, это брат того самого царя, которого ты убила! И не обратила даже внимания, на то, что у нас и наследники есть, - например, я. Или мой брат.
    Та обалдела от такой наглости.
    - Как ты смеешь?! Вы все ополчились на мою страну только потому, что она показалась слабой и беззащитной в годы правления моего отца Физара. Да, нас жизнь потрепала хорошо, но вы даже не постыдились напасть с Востока и Запада, с двух сторон, посадить моего мужа на галеру, и уплыть с послом в Силирию! Не видать вам наших богатств! Отпусти меня!
    Тот только хищно усмехнулся:
    - Отпустить? Ну уж нет, не буду я тебя отпускать. Ты теперь моя пленница, и принадлежишь моему брату! А значит, и мне тоже! Наложницей! – Обнял за талию и поцеловал страстно. Но тут же отстранился: Лима его сильно укусила.
    - Зря ты так! Когда предстанешь перед моим князем, не будет спасения, будь ты хоть трижды из Силирии! Некуда бежать, красавица, мы уже далеко от места битвы.
    Лима тут улучила момент, сильно ударила Эвенкского, спрыгнула со шмеля с большой высоты, но не рассчитала сил, чтобы взлететь, ударившись головой о булыжник в итоге, и лишилась чувств. Эвенкский присвистнул своему шмелю, подлетел к ней, снял опять шлем с головы девицы, и прекрасные локоны рассыпались по плечам бедняжки. На ресницах блестели слезы. Черты лица, по мнению парня, на самом деле оказались благородные, именно такие, какими обладает принцесса или королева, и воин тоже. Подивился также враг тому, что в Силирии даже девушки и женщины во время войн берутся за оружие, нисколько не обращая внимания на изумление иностранцев при этом. Темно – русые волосы, малость пропитанные кровью, сбегали по плечам Лимы, а губы, цвета спелой вишни, так и манили князя. Хотел он всласть их нацеловать. В общем, у дочери Физара было такое прекрасное, задумчивое лицо, что эвенку стало жаль убивать императрицу или сдавать ее брату. Он с первого взгляда влюбился в Лиму, до беспамятства, стал ругать себя, зачем согласился на сделку с братом, зачем явился на это поле битвы, зачем грубил и лицемерил красавице…
    Тихо приподнял ее голову, поцеловал, и поклялся в замке родственника охранять Лиму от всего плохого, от хамств, побоев, оскорблений, издевательств и насилия в любом виде. Решил взять добычу себе замуж, вот так…
    Во дворе эвенкского замка стоял князь, - оставшийся в живых родственник после посещения Лимой страны, да и не только он из всех выжил после погрома, которые устроили силирийцы месяц назад. Брат князя вел Лиму за руку, а сам был от горя чернее тучи. Ведь ясно, ЧТО тот будет с ней делать – попросту насиловать, сколько влезет, а после убьет. Опустился перед родней на колени, а женщина осталась стоять.
    - Она здесь. Я исполнил твой приказ. – тихо прошептал Эвенкский.
    Тот оглядел добычу с головы до ног, и спросил:
    - Это ты убила моего старшего брата?
    - Да, я. А кто же еще? Вы хотели напасть на Силирию и разорить ее.
    - Ты захватила саму Филару, и все, что к ней примыкает? – допытывался князь, держа наготове нож.
    - Я! Ее уже не восстановишь и не вернешь! Наша земля теперь! Не надо было руки к Силирии тянуть, и грозиться меня и Минея убить самым наглым образом… Жаль, что я не знала, - у убитого еще два брата оказались… В этом моя ошибка. И постель с ними делить в покоях ваших я не стану! – Глаза красавицы – силирийца дико блеснули.
    «Настоящий воин»! – решил влюбленный Эвенкский, наблюдая за допросом.
    - Ты сию минуту умрешь, и тебя уже никто не вернет к жизни, девочка! – Эвенк выхватил из ножен сияющий клинок, и шагнул к императрице. Но та опередила его: пырнула себя ножом, который вытащила из ножен на поясе, и упала наземь, истекая кровью.
    Не в силах больше на это смотреть, Эвенкский встал, шагнул вперед и смачно залепил по лицу брата кулаком:
    - Не смей! Не трогай ее! Девица ведь живая, она также, как и мы все, хочет жить! Совсем молодая, только жить стала! Только коснись Лимы хоть пальцем, - я тебя убью…
    Угроза не подействовала – князь все понял, и расхохотался брату в лицо, понимая, что тот еще слишком молод, чтобы понимать – врагов любить нельзя. А тот влюбился, причем очень крепко и намертво.
    - Да КТО ты такой, чтобы МНЕ указывать здесь, сопливый младший брат? Сначала сядь на трон, а потом защищай, кого захочешь!
    Эвенкский молча, с каменным лицом, показал кулак, взял силирийца на руки и унес в горницу.


                ГЛАВА СЕДЬМАЯ

                СОПЕРНИК МИНЕЯ

    Перевязав быстро Лиме рану тряпкой, Эвенкский положил ее на кровать, накрыл шкурой шмеля, подложил подушку под голову, и стал пытаться привести любимую в чувство. Напрасно руки ее тер, напрасно целовал, - ничего не помогало. Холодной водой в лицо брызгал, - тоже бесполезно. Он плакал и молил богов, чтобы девушка очнулась и ответила взаимностью. Это были искренние чувства. Он хотел свадьбы с ТАКОЙ женщиной. Но она уже замужем, и сердце ее занято.
    На второй день красавица очнулась от острой боли в животе. Тут как раз зашел ее враг – князь младший, бинты поменять. Удивилась такой заботе силирийская девушка. Она же ждала, что окажется в темнице, а тут тепло, кровать и забота.
    - Ты?! Что тебе здесь от меня надо? – простонала она холодно, приготовясь, что тот будет ее раздевать и насиловать. Но этого не было. Князь стоял и любовался ею. Ждал просьб. Любых.
    - Я пришел узнать, как Вы себя чувствуете, Императрица Лима.
    - Вот как? Почему же ты меня не убил, пока я лежала полумертвая?
    Эвенкский опустил стыдливо глаза. Сердце от нежности и любви защемило, заболело. Он уже рисовал в своей голове сцены близости с ней, детей на руках и свадьбу. Все, что представляет молодой парень, влюбившись не на шутку.
    - Потому что… ну…
    - Что?
    - Потому что я полюбил тебя с первого взгляда. – Твердо ответил князь эвенков. Потупил снова глаза от стыда.
    - Сначала меня похищаешь, оставляя все на моего сына, потом смеешься, а после влюбляешься? Ты не сильно много ли на себя берешь, а? Мы же враги… - Лима попыталась привстать, но князь резко схватил ее за руку, попросив лежать, иначе рана откроется.
    - Ты зачем себя ножом пырнула? Чтобы инсценировать самоубийство? Да? – Он снова опустил глаза. – Зря ты так делаешь, моя пери. – пытался хоть как – то разговорить Лиму младший наследник. Получилось, но плохо. А Лима с интересом рассматривала его.
    Противника, который наглым образом ее похитил. Также интересны были его национальные одежды. Да и сам парень был очень симпатичен на вид. Понятное дело, он выполнял свою работу. И желал теперь девушке, или уже женщине, лишь добра. На этом эвенке была кожаная одежда, причем теплая. С меховыми вставками из шкуры шмелей на сапогах, куртке… Иногда была бахрома кожаная, где порой проглядывалась вышивка бисером, да и не только там… Брюки князь носил замшевые, выделанные из кожи ящерицы. Нежного, бежевого цвета… Плащ отделан мехом. Который падал на плечи. Волосы молодого юноши падали на плечи и были темные. Но все равно в нем было что – то НЕ ТО, подвох. И он правда ХОТЕЛ Лиму, раздеть и любить ее до беспамятства, целовать сладкие губы, ласкать это тело. Желание сводило нервы и мозг… Но воспитание не давало права просто даже взять силой девушку. Выглядел он весь как юный северянин или викинг, как – то так. За спиной висел меч на кожаных ремнях. Все вышеописанное было оттенков коричневого, красного, черного и золотистого цветов.
    Под курткой оказалась льняная рубашка с тесьмой. Интересно одевается этот юноша! Силирийцы, например, ни за что бы так не наряжались, а если и облачились бы в такое, то только в одном случае – если иностранцы прибыли бы к ним. И тогда воинственный народ, уважая традиции других, выполняют пляски и развлечения гостя. И только ПОТОМ показывают свое мастерство. Лима видела это все, и то один раз – в шесть лет. И ей стало очень любопытно, что это за парень. И как зовут его.
    - Прости меня… Ты так красива… мы бы стали прекрасной парой, а после обменялись бы кольцами. Ничего бы не пожалел ради такой женщины! Императрица… ЗАЧЕМ тебе тот Миней, проходимец непонятно откуда, без роду – племени?! Он же НОЛЬ! Пятнадцатилетний НИКТО, которого скрутили на границе и едва не повесили. А ты, милая, взрослая женщина, зрелая… Я буду достойным мужем и отцом детей. Я откажусь от родителей, даже мертвых, и брата своего, мы будем править, пусть даже и Империей. – Он отвернул голову и опустил глаза, по которым покатились скупые мужские слезы. – Я не говорю, что был плох всегда, меня любили многие женщины, на шею бросались. Но все не то. И вот, этот злополучный поход. Нам есть, что обсудить. Поверь. Не пожалеешь, если разойдешься со своим мужем и возьмешь меня в супруги. Разорву ЛЮБОГО, кто обидит мое сокровище! А этот… мальчик, который пришел… не принесет удачи. Я усыновлю твоего сына. Не пожалеешь. – Слезы катились по его тонкому, но возмужавшему лику. – Я, как мужчина, прекрасно понимаю: пропадешь с этим полуэльфом. Погибнешь, красавица. Подумай!
    Лима промолчала. Несмотря на рану и жажду, она жалела невольного врага и похитителя. А он просто присел на край ложа, и сжал руку императрицы в своей ладони. Глядя очень тепло и с любовью, лаской.
    - Ты выйдешь за меня замуж? – вдруг спросил эвенк.
    Лима посмотрела в его глаза сурово, сжав губы.
    - Нет. – ответила силирийская женщина, отвернувшись от него, положив голову набок.
    Ей хотелось либо умереть, либо убежать, уползти… Но это было нереально в данной ситуации.
    - Я рад. Что ты жива и невредима… - на слове «невредима» Эвенкский сделал нажим, поскольку рана не зажила. Улыбнулся филарийско – эвенкский князь. – Эвения и Филара были давними союзниками. И потому всегда могли договориться.
    - Какое твое настоящее имя? – вдруг тихо спросила Лима, и вправду ей стало интересно, с кем она общается.
    - МЕНЯ ЗОВУТ ВЕСКЕНТ. Эвенкский – не имя вовсе, а прозвище. Хоть я и одет в одеяние эвенка, я не эвенк даже, и не филариец, хотя все считают меня таковым. И хотя всю жизнь я метался между Эвенией и Филарой, - не отношусь по происхождению ни к тем, ни к другим. Ты, наверное, успела заметить, что не похож мой нрав по вражескому поведению тех двоих народов. Потому что, хоть мать моя и филарийка по происхождению, я СИЛИРИЕЦ.
    Лима распахнула глаза от удивления. Вот такого она никак не ожидала. Ее большие зеленые глаза таращились на Вескента. Который сидел и улыбался. Теперь понятно наконец, почему она жива, и с ней говорят как с королевой, не намекая на насилие. А предлагают искреннюю, чистую ЛЮБОВЬ.
    - СИ – ЛИ – РИ – ЕЦ?! – Опешила она, сглотнув слюну. И закашлялась.
    - Да.
    - Как так могло случиться?! Где твои родители тогда?
    - Я родился в силирийском городе Эвиэне. Где когда – то правил Физикари. Потому меня так и прозвали, и то не как надо – сложно им всем было выговаривать название и принадлежность. Так и вышло – Эвенкский. Чтоб отстали.
    И Лима выслушала его рассказ.
    - Двадцать семь лет назад, когда ни Эвения, ни Филара не намекали на насилие по отношению к Силирии, филарийская царица ехала через вашу страну. Мы боялись попасться на глаза твоему отцу Физару, у которого тогда умерла любимая жена. Моя мать была беременна, и ей пора было рожать. Когда она почувствовала, что начинаются схватки, мы остановились в городе Эвиэне. Там царица и произвела меня на свет. Силирийцы решили, что мы тоже их жители, и вытатуировали мне черный треугольник. Речь шла о жизни и смерти: ребенок был слабым, и вся семья думала, что все, не выживу. Но я не умер. В семье было трое детей: старший брат, которого ты убила при погроме, средний, приказавший мою любимую похитить, и я. Первый всю Силирию не терпел и стремился поработить ее, второй решил тебя ликвидировать, а я не держу на тебя никакого зла. Я не эвенк и не филариец. Вот доказательство. – Вескент открыл руку, засучив рукав, - и Лима увидела маленькую, треугольную татуировку.
    Она вначале долго молчала, а потом произнесла:
    - Почему же ты, зная обо всем этом, не примкнул к нам?
    - Потому что мало кто знает о моем происхождении. Уход в Силирию рассматривался бы как измена. Я Филару люблю, но Силирию еще больше, так как в этой стране я родился. Всю юность просидел в филарийских библиотеках, изучая вашу историю. Также жадно я любил ваши мифы и сказки читать, как и тебя! Стань моей женой… Нарожаешь мне детишек, и я наконец успокоюсь, - буду жить там, где родился, с тобой, дорогая… - А сам тем временем откинул вышитое одеяло, и принялся менять Лиме бинты. Присев на стул – нервы отнимали сил. Бинты насквозь пропитались кровью, и Лима терпеливо  переносила боль, стиснув зубы. Вескент заботливо промыл рану, промокая ее ватой, смыл ошметки, что – то там приложил, и вновь перевязал.
    - Спасибо тебе. Если бы ты пришел на год – два раньше, и если бы твоя страна не угрожала Силирии войной, - я бы за тебя вышла, Вескент. Сейчас слишком поздно: я жена Минея, у меня уже есть сын…
    - Знаю, правильно поступаешь, не собираешься изменять семье. – Голос силирийца звучал подавленно. Обиженно. – Ну как хочешь… Недостоин я тебя, выходит. Если сунусь в ваши ряды, то кончу свои дни на эшафоте. Умру также, как мой брат. У царевича должна быть семья и отец. Пусть он будет счастлив! Но если Миней тебя бросит, - я примчусь сразу, и помогу, женюсь! Стану и стеной, и защитой, и опорой! Еще неизвестно, какой он отец, вот правда.
    Лима поманила Вескента к себе и поцеловала в лоб и щеку, поблагодарив его. Затем откинула голову на подушку, и закрыла глаза, засыпая: раненой в данный момент нельзя было долго разговаривать. Парень – земляк поцеловал ей руку, и ушел, закрыв за собой дверь. Надеялся, что его брат императрицу не тронет. Но злодей приказал своим воинам отправить Лиму к троллихе, и просил ее глаз с красавицы не спускать.

                ГЛАВА ВОСЬМАЯ

                ВЕСКЕНТ, АМИВ, МИНЕЙ И МИЛИК

    Как – то Миней случайно узнал, что Лима находится в плену у троллихи на границе Эвении и Филары. Рассвирепев от такой новости, император не спал ни днем, ни ночью, не находя себе места. Они вместе со степными силирийцами уже успели захватить несколько вражеских городов: прошло шесть сражений с блестящим успехом. Тем более, по Силирии ходила уже слава о девушке – воительнице по имени Лима. Подивился Миней, услыхав такую новость: никогда он не думал, что его красавица жена может превосходно обращаться с оружием! Да если бы такое случилось в Цветочной стране, - то все бы постарались усмирить девушку, и приобщить ее, по своему мнению, к нормальному образу жизни.
    А тут все иначе. Лиму Миней знал, получается, только с одной стороны. С другой, она выглядит, как безжалостный и благородный воитель. «Да неужели в мое отсутствие моя жена повела войско на врага»?! – догадался сын Митинея.
    Лима помогла ему в трудную минуту, - теперь нужно помочь ей. И Миней решил мстить. И мстить так, как в старину делали. Он напал на столицу Филары, которая еще пыталась сопротивляться, думая, что выгонят силирийцев вон и навсегда. Силирийцы не пускали врагов к продовольственным складам, поставив вокруг них охрану, и рубили любого, кто пытался пробраться – будь то ребенок, женщина или мужчина. До сего все это было точным планом, одобренным на совете. Инициатором такого зверского мщения был сам император. В результате через пару месяцев столица ПОЛНОСТЬЮ вымерла. Умер также и брат Вескента, который решил Лиму хладнокровно убить. Из наследников остался лишь тот влюбленный, и то сбежал. Сбежал ясно куда, - к троллихе, где томилась его любимая.
    И тут для императрицы начались черные дни. Вескент просил ее руки, причем слезно, зная, что силирийская дева замужем. Но та не поддавалась, и Минея кидать ради другого не собиралась. Бился – бился, обозлился и рассказал троллихе про свою беду. Та выслушала внимательно, а после сказала так:
    - Я сделаю так, чтобы эта Лима забыла своего Минея, полюбив тебя, Вескент. Раз уж вы оба по происхождению силирийцы. Я все сделаю, но при одном условии: отправляйся прямиком в силирийский лагерь да зови того Минея ко мне. Этот иностранец насмерть заморил голодом столицу Филары, за жену, и ему это просто так с рук не сойдет! Он сразу придет, узнав, что его супруга здесь. Устроим ему свидание с женой, а затем пир. Но в яства я намешаю смертельного яда, и едва гости и тот паренек попробуют все, то сразу умрут. Ты женишься на Лиме после этого, и Силирия наша!
     Вескент просиял.
    - Согласен! Я не я, но Лима будет моя! А где лагерь моего конкурента сейчас расположился?
    Троллиха развернула на столе карту, и ткнула пальцем на границу Силирии.
    - Иди в ту сторону. На Запад, туда, где леса и степи! Ступай!
    О коварном плане Лима узнала, подслушав разговор за стенкой. Черной тенью она скользнула на чердак, и заплакала. Но распланировала все так, чтобы предупредить мужа.

    … Пируя в селе степняков, сын Митинея вспоминал Родину, отца, братьев и сестер. И желал всем сердцем вернуться домой с женой и сыном, но такого еще НИКОГДА в Силирии не было! Никогда силирийцы так не покидали родную страну, бросив все ради других земель, или просто из – за того, что муж иностранец. Половина замысла сбыться могла, - Лима могла жить полгода в Силирии, а полгода, - в Цветочной стране. Но вот ее сын Милик никуда не пойдет, - он привязан к своей Родине. Влюблен парень во все силирийское, обожает леса, стрельбу из лука, но зато в нем перемешана кровь трех народов, или даже четырех: Митиней приходится ему дедом, а родом этот полуэльф из Цветочной страны, отец Митинея, - Осмий, - родом из Фиреи, мать Осмия, - фирейская графиня, принцесса Елена, - мать Лимы, - девушка из Фрикии: бабушка Милика. Мать Милика силириец… Так что смесь в венах цесаревича просто дикая… И может быть, этот метис потому из – за таких параметров краше всех парней в Силирии, и легко усваивает то, что пожелает? Иначе чем же объяснить его гениальность? Но если поглядеть на сына Минея, то от чистый силириец и в теле, и в душе. Причем имя «Милик» с древнесилирийского переводится, как защитник, ополченец. Даже при всех повествованиях сыну о прелестях Цветочной страны, Милик НАОТРЕЗ откажется покинуть Родину: ничто ее ему не заменит НИКОГДА. Да и без наследника страну оставлять нельзя. А ежели учесть, что цесаревич рос с фантастической быстротой, и в два месяца, как говорилось, выглядел семилетним на вид, то КАКОЙ он стал сейчас?! Минея почти ГОД дома не было, в новой Родине – то. Год он воевал, после год с половиной правил, а потом забрал с собой жену, и ушел…
    Зато за такой короткий срок вытянул Силирию из отсталости, сделав то, что не смогли сделать ТРИ правителя Силирии за все время царствования! А имя ФИЗАР надо красным подчеркнуть в таком случае! Уж этот – то страну до полного развала довел! Его мать Фелдиэйса воевала то со степняками, то еще с кем – то, укрепила воинственность государства, правила им до тех пор, пока ее не убили на поле сражения – стрелой в грудь… Она умерла на руках мужа, молила при этом не допустить развала страны никаким образом. У императрицы остался маленький сын – Физар, - то ли шести, то ли трех лет, который с детства и малолетства видел лишь битвы и сражения. Кровь рекой протекала перед его глазами. Отец старался не поломать психику сына (это был принц – иностранец), но опоздал. Мальчишка после того убийства матери ТАК возненавидел всех иностранцев, что в КАЖДОМ видел врага. Позже, когда он вырос, то убил отца то ли из – за ссоры, то ли из – за дележа чего – то, или же просто из – за того, что император решил уехать к себе на Родину. И пошло… Но когда Физар женился на прекрасной Елене, его нрав утих. После рождения единственной дочери пошли войны с теми тремя странами, что усмирил Миней потом. Не прекращаясь причем ни на год. Физар такой политикой и жаждой мести залил кровью всю Силирию, и хуже жизнь стала тогда, когда иностранцы стали просить руки Лимы. А затем пришло спасение, откуда не ждали, - появился Миней, и ситуация стала понемногу налаживаться.

    Миней отдыхал, когда к нему в шатер вошел Вескент. Поклонившись. Он начал говорить, что знает, где Лима спрятана. Встрепенулся сын Митинея, и спросил незнакомца, кто он. Пришлось Эвенкскому рассказать о том, что это ОН похитил императрицу по приказу брата, и затем ее мучили. Миней хмыкнул, ткнул после такой триады пальцем в царевича – князя, и сказал:
    - Веди меня к ней, если обманешь, - головой мне ответишь! Лично срублю, и положу в мешок, как трофей.
    - Хорошо, я согласен.
    Запросились с Минеем идти многие, в том числе и Амив, - лучший его воин. Набралось тридцать добровольцев. Их Судьба была предрешена, и так мщение Эвенкского свершилось. Хотя Миней решил по дороге сына проведать. Вескент на это рассмеялся про себя. Нашел время – на сыночка поглядеть! А раньше нельзя было…

    Увидел император замок, куда его когда – то привели, а возле него у ворот, - юношу с иссиня – черными волосами, одет тот был в синий камзол, рукава до плеч были алые, через плечо перевешивалась зеленая лента, - знак цесаревича. Благородство и доброта играли на лике сына Минея, но виделась в глазах и воинственность. Длинные, слегка вьющиеся на концах волосы были зачесаны назад, а так они оказались прямыми и толстыми. Слегка волнистые только еще. Черты лица Милика тонки и благородны, в них причудливым образом сочетались похожести Минея, Митинея, Осмия, Лимы, Елены. Глаза зелены, как и у матери, как трава или малахит, с поволокой, темные, с пушистыми, черными ресницами. Радужка малость размыта. Зрачки крупные. Губы алые и тонкие, на щеках играет румянец.
    Увидев сына, отец семейства замер от шока и восхищения… КАКОЙ красавец… Миней просто обомлел, увидев взрослого сына, и не узнал его поначалу. Подумал сын Митинея, ЧЕМ занимался с Лимой в замке, раз явился на свет ТАКОЙ парень! Ведь таких принцев в Силирии раньше и не было, - с иссиня – черными волосами и благороднейшим нравом, причем таким, что он лучился от парня во все стороны. У принцев и правителей до него в характере была воинственность, а этот… скрывает эту свою наклонность, дабы никого не обидеть.
    Милик стоял у замка, у утопающего в зелени сада, одну руку уперев в бок, а другой притянув к себе ветвь ивы. За время отсутствия отца мальчик вырос, вытянулся и окреп. На вид ему можно было дать семнадцать – восемнадцать лет.
    - МИЛИК… Наконец выдохнул самодержец.
    Юноша обернулся, и его лицо, вначале растерянное, озарилось радостью. С диким криком счастья он кинулся на шею родителю, и долго они так стояли, крепко обнявшись. Голос сына поначалу напугал отца, так как Миней в последний раз видел сына тогда, когда он выглядел как в восемь лет. И голосок был детский. Теперь все, сломался и загрубел. Значит все, созрел в мужчину.
    - Где ты пропадал? – спросил цесаревич.
    - Я воевал ради вас, а теперь скажу плохую весть: мать твою украли, и я иду ее спасать. Вот и решил к тебе зайти, проведать.
    Улыбка тут же сбежала с уст Милика.
    - Что ты сказал… Что с ней?!
    - Не знаю. А теперь пошли в наш замок, я смертельно устал, хочу прочувствовать наконец силирийскую атмосферу, и выспаться. Войско недалеко отсюда разбило лагерь. – Миней с этими мловами взял под руку сына, и они пошли.
    Через час сын потчевал отца различными яствами и рассказывал о себе, матери да о жизни в родном замке. Смотрит на сына Миней, и словно видит свое отражение. Лишь цвет волос, рост и зеленые глаза отличали его от силирийца.
    Он улыбнулся, взяв парня за руку:
    - Милик, Милик… Каким ты стал… Жениться бы тебе пора, я был бы этому событию ОЧЕНЬ рад.
    Юноша тут же посерьезнел, уронил голову на грудь, перед этим поставил кубок на стол. Тяжелая, видимо, для него эта тема.
    - Миней, я всю свою жизнь мечтаю об этом. Я действительно хочу жениться! Да только у меня девушки нет, которая бы полюбила по – настоящему… А то лезут на шею, аж тошно! Они хотят непонятно чего… Страсти или чего там. Я не желаю разовых отношений! Я бы отвечал любимой взаимностью, выполнял каждое желание, на руках носил и прочее. Затем бы поженились, жили бы счастливо. Но ни одна нормальная девица на меня не глядит, когда брожу по саду и любуюсь нашей природой, огромнми деревьями, а если кто и глядит, то только на оболочку… не на душу! На душу, на душу надо обращать внимание, да разве мои друзья – приятели это понимают?! Лишь лесные воины – лучшие товарищи, - поймут и поддержат. Потому я их уважаю и люблю. Гляжу на девушек с балкона, и качаю головой разочарованно: ими движет лишь страсть, а не настоящая любовь. Обидно, отец. Равнодушно поглядит краса и уходит, полюбуясь, словно на статую. Махнув рукой. Никому я из них неинтересен как личность. И меня это по – настоящему злит. Я хочу жениться не на принцессе или королевне, а на простой девушке… - Он поглядел задумчиво в потолок. – Которая не плакала бы по пустякам, не капризничала, ежели я не смогу исполнить просьбу по каким – либо причинам, не выпендривалась, а вела себя также, как я сам. Также рассуждает и разговаривает. Да нету на свете такой красавицы… - Милик не выдержал и закрыл лицо руками.
    Миней лишь головой покачал: зря, ох зря сын печалится!
    - Найдешь себе невесту, она есть, просто вы еще не встретились. И я тоже не терплю, когда любят лишь за внешность. – сказал император, и зачерпнул ложкой из чаши лакомство – вишню в меду. Глянул на сына: в глазах цесаревича была скорбь. Возраст у него, созрел… Все. Молодой мужчина.
    - Каждый день под моими окнами и в зале танцуют десятки девушек, со своими женихами, я же как гад какой – то выгляжу среди них, в одиночестве, гляжу из окна на все это, если на улице устраивают балы, и плачу. Так некоторые до сих пор обзывают меня «Бескрылым», - я до сих пор не летал, и не могу, так как мышцы крыльев не работают, не приводят их в движение…
    - Ты хотя бы можешь их раскрыть?
    - Конечно! – Милик разом распахнул прекрасные, сияющие крылья. И сложил их обратно. В складки одежды, точнее, в прорези. – Я видеть эти парочки НЕ МОГУ! Хочется плакать!
    Много еще о чем разговаривали император и наследник, по – мужски, грустя и радуясь. И на следующий день Миней пошел с Эвенкским на Восток.
   
    Вескент прибыл к троллихе на несколько часов раньше конкурента, и вместе с ней только и делал, что сыпал в угощения сильнейший яд. Ласково они встретили императора. Минею же эта милость показалась подозрительной, и он спросил прямо:
    - Где моя ЖЕНА?! Отдай мне сначала ее, а затем будем разговаривать. Вы все равно теперь силирийские жители. Из этого следует, что террор закончен, и нечего терроризировать слабых.
    Троллиха потерла руки и сказала так:
    - Постой! Сначала отобедай со мной, а уж потом Лиму увидишь.
    Миней подозрительно глянул на Вескента. Тот улыбнулся и утвердительно кивнул. Переглянулись и остальные силирийцы. Чутье им подсказывало: здесь подвох. Враги предлагали теперь дружить. Да только дружбу – то заслужить надо! А не вытребовать за приглашение на какой – то пир!
    - Вы нас заслужили, и мы больше воевать не будем. Мы сложили оружие… А ты, молодой Миней, можешь сейчас глянуть на жену, если так этого хочешь. – Троллиха жестом руки попросила императора войти в терем. Тот лишь недоверчиво поглядел на нее, и зашел. Дошли оба до какой – то комнаты, и троллиха зазвенела ключами…
    Лима стояла у окна одна, вытирая слезы. Медленно – медленно обернулась на шорохи, и сползла на пол. Миней бросился к ней, поцеловал.
    - Я здесь, любимая, я здесь…
    - Я ТАК люблю тебя, Миней, и ТАК боюсь потерять! НЕ бери со стола ничего: вся еда отравлена. – ответила жена, когда троллиха ушла к себе. – Сейчас твое воинство садится пировать. Пусть делают вид, что едят. Вескент хочет силой сделать меня своей женой. Убив всех вас и тебя также. Ему все равно, замужем я, или нет, это безродный варвар, богатый варвар… Он на все пойдет, чтобы нас разлучить! Пожалуйста, забери меня отсюда!
    Миней все понял, поверил жене и кивнул, с презрением глянув на дверь.
    - Отравлено все? Я догадывался давно, что Вескент меня дурит, как сопляка малолетнего! Не иначе, как он самолично яд подсыпал! Если после этого пира перемрет весь мой отряд, я его убью!
    - Он взаимности моей добивается даже так! Любым способом! Такой наглости я еще нигде не видела…
    - Ты пырнула себя ножом, любимая… И поправляешься понемногу. Позволь помочь… - Миней положил Лиму на кровать, и ушел, сказав ей перед этим, чтобы та ждала сигнала. Сразу нашел Амива, который оживленно о чем – то говорил с приятелем, отозвал в сторону и сказал правду. Степной силириец пообещал со стола ничего не брать, так как есть не особо хочется, и он только сел, да вышел. Тем временем воины разомлели, на тарелках и в мисках ничего не осталось, веселье шло полным ходом. Яд действовал, но очень медленно. На другой случай, под потолком висела крепкая сеть, предназначавшаяся для убийства всех. В ней пленники не смогли бы сопротивляться, и их можно было очень легко заколоть. Наконец, троллихе и Вескенту эта муть надоела, и пришло время мщения за Родину и не только – заиграла музыка и начались танцы.
    Красивый, молодой парень, с белокурой шевелюрой, вышел в центр зала и принялся для всех танцевать силирийский танец. Вескент и троллиха хлопали ему, улыбаясь. Случайно он поднял голову к потолку, и увидел там еле заметную крепкую сеть, да и воина с луком, накладывающего стрелу на тетиву, и целящий ему прямо в сердце.
    Машинально схватив с пола свой лук, силириец успел только достать стрелу из колчана, и произнес только слово:
    - ЛОВУШКА… - как был УБИТ точным выстрелом в грудь, его национальные одежды окрасились в алый цвет, а прекрасное лицо было удивлено. Еще секунда – и его глаза заволокла пелена Смерти, они навек закрылись. Белокурые локоны смешались с пылью на полу, и рука, сжимающая лук, медленно разжалась… Как подкошенный, минуту назад рухнул к ногам Минея ИВЭЙС, лучший его друг и предводитель степняков. Глянул император вверх, и увидел убийцу. Тот накладывал стрелу, и перерезал веревку, удерживающую сеть. Сеть стала медленно, но верно падать на стол и на Минея. Но тот успел отпрыгнуть, и убил врага точным выстрелом в сердце из лука.
    - Вот как… А тебя, Миней, я ЛИЧНО убью последним! – прошипел Вескент, и пошел в атаку. Началась кровопролитная резня: непонятно откуда появились эвенки и филарийцы, и принялись уничтожать минеевский отряд. Через тридцать минут все было закончено, все было залито кровью, она ручьями текла по кубкам, скатерти, валялись отрубленные головы и тех, и тех, конечности, алая жидкость пропитала ковер и пол. Из стен торчали стрелы, валялись вперемешку силирийские мечи, и ножи эвенков, мечи врага, сломанные луки… Филарийцы потом, конечно, все – таки приняли силирийскую власть. Амив же, лучший друг Минея номер два, пал от рук врагов, а муж Лимы после такого пира, выбив окно, бросился искать Вескента… Но поначалу он бросился, окровавленный, в комнату возлюбленной, и они вместе кинулись во двор, и снова через окно. Вескент был тут как тут: видя, что его план провалился, он скрежетал зубами от злости и ярости. Стоял возле терема, и выжидал. Мщение да, свершилось, только Лиму он уже не получит… В его очах полыхал страшный огонь. На руке зияла рваная рана.
    - Куда ты меня завел, паршивец?! Все, теперь я понял окончательно: ты просто хочешь позариться на чужое, и вернуть былое могущество своей страны, которой нет больше! Все закончено, Эвенкский, и ты умрешь! Я это сделаю, на правах мужа! И плевал я, кто ты!
    Развязалась нехилая и зверская дуэль, спустя двадцать минут Вескент упал к ногам императора, а тот крепко пнул его в солнечное сплетение, плюнув в лицо напоследок. Лима, с детства привыкшая к таким дракам, и неважно, что там было, стояла спокойно и молчала, безразлично глядя на незадачливого любовника… Вескента Миней посадил в тюрьму поначалу лет на двадцать, и все стихло.
    Но после гибели отряда степняков, страны – тираны, а точнее, кто там остался из местных, поняли, что значит отвечать за свои слова. И вовсе не захватывал сын Митинея империи, а просто усмирял опаснейших врагов, создавая гигантскую Силирийскую Империю… На местах бывших стран возникли новые силирийские города, а некоторые названия вражеских поселений все же остались: в память о тех суровых временах. Большее время там жили филарийцы и эвенки, которые покорились Лиме и Минею, исправно им служили и больше не творили Зла. Всего сын Митинея прибрал к рукам, так сказать, две гигантские Империи, и еще одну страну, которая была на Севере, но ее присоединить к Силирии было довольно трудно: лето там  редко, и силирийцы с эвенками в тех краях просто замерзли, или же пали от голода. Несмотря на все это, страна все – таки стала частью Силирии (ходят слухи, что это была на самом деле сгинувшая в веках Селкира – см. «Элтийская История»).
    Правил Силирией Миней два года всего, затем переложил полномочия на сына Милика, и вернулся на Родину с женой. Милик же после рождения Империи осуществил свою давнюю мечту: нашел прекраснейшую на свете девушку, - дочь графа Калимастро, одну из трех сестер, самую младшую. И женился на ней. Девушку звали Крими. Правда, сам граф был против этого брака, так как знал, что отец потенциального зятя, - иностранец. Вначале на этой почве разразился скандал на балу, и кончился дуэлью будущих свекра и зятя. Но случилось там, что зять на дуэли врага все – таки убил. Так Милик отомстил за оскорбление. Крими долго плакала, но все – таки согласилась выйти замуж. Добавилась после еще одна беда: Калимастро оказался вампиром, о чем его семья и знать не знала, и пришлось над ним поработать опять – просто обезглавить. В те времена было послабление для тюремщиков, и из заточения выбрался Вескент, и пошел Крими и Милику мстить. Подсылал молодому императору своих прислужниц – вампирш, которые засадили парня, вместе с наместником престола, который им помог, в башню, - престол отобрали, и сын Минея томился в темнице. Любопытно, что на самом деле наместник помогал тем вампирам отобрать трон, и править Силирией вплоть до совершеннолетия Милика. Так одна из вампирш по ночам летала к императору, выдавая себя за Крими, а затем, чтобы не церемониться, и Крими посадили в башню. Кончилось это тем, что Милик все – таки выбрался из заточения, обезглавил лично троих кровопийц, а Эвенкского сначала пытал, а после казнил. Наместник был свергнут, а императрица родила мужу сына Фердинанда. Но, хотя пока она его носила, императрицу пару раз травил Вескент. Молодая императорская чета сначала много промучилась, чтобы всем доказать, что МОГУТ править огромной Империей, без посторонней помощи. Милик, кстати, женился как раз в тот день, когда Миней и Лима объявили, что уйдут из Силирии, и в мае потомок Митинея стал императором, и мужем графини. В последующие два года новобрачных терроризировал Вескент. Новый самодержец полюбился силирийцам, так как обладал такими качествами, коих не имели предыдущие правители. При нем Силирия преобразилась до неузнаваемости, стала уважать и любить иностранцев, при том парень не унижал эвенков и филарийцев, а сажал в тюрьму лишь тех, кто поливал его грязью и называл недоростком. Остальные служили в силирийской армии.
    Правил Милик Силирией сто пятьдесят пять лет, после чего передал престол четырем сыновьям от второго брака: Крими трагически погиблав плену у крамеристов на Ядерной войне, которая длилась аж двадцать лет с переменным успехом. Пал и Фердинанд, и безмерным было горе Милика, и казалось ему, что если и женится на другой, то таким образом предаст погибшую жену. Отвергал всех, презирая иностранных принцесс. В конце концов, не выдержав, Миней чуть ли не силой женил сына на нелюбимой женщине, - принцессе Изилии. Изилия Милику понравилась как друг, но любовью он к ней не пылал. Она была родом из Гессенского графства, добрая и милая для всех, но только не для Милика. Родила ему сыновей и дочь. Затем, спустя восемнадцать лет, под конец правления сына Минея, женщина была кем – то отравлена. И вот тут случилось чудо: воскресли Крими, Фердинанд, и Лима тоже (она погибла на той же Ядерной войне в Цветочной стране в разведке)…
    Было Фердиненду пятнадцать лет, Крими семнадцать (также, как и ее муж, при рождении она была вскормлена нектаром Лотоса), Милику столько же, сколько и жене, когда на все страны мира обрушилась чудовищная катастрофа. И вообще, что это был за Милик, - сын Минея?


               
                КОНЕЦ