Повесть о приходском священнике Продолжение 158

Ландыши белые-их много...
Для Birute Dovenaityte

Как-то, во время пения тропарей на литургии, в храм зашло довольно много людей, в основном женщины и девушки. Это само-собой привлекло внимание, так как гости выглядели довольно необычно внешне, да и собственно поведением. Белые платки, практически одинакового пошива, шёлковые цветастые фартуки, светлые юбки. Я сразу вспомнил Белявцев, которые когда-то, помогали нам петь панихиде на кладбище в радоницу. Они сразу наполнили крохотное помещение временного храма, сложили руки на груди и стояли так, почти не двигаясь, до самого отпуста. Одна высокая девушка, с светлым, лучистым лицом, длинной русой косой до пояса, вместе с пол-новатой старушкой в вышитом кафтане, даже пытались подпевать певчим, что звучало довольно сносно и слажено.
Эти люди, как и когда-то в Покровском, приходя в храм, не целовали иконы, не подходили к кресту в конце службы, тем более не причащались и не исповедовались. Стали являться на службу они регулярно. Придут, постоят молча, как вкопанные и также тихонько, незаметно уйдут. От людей узнал о том, что их лидер, недавно погиб в автомобильной катастрофе. Его странным способом сбил грузовик, по неизвестным причинам, выехав на обочину, где мужчина передвигался на велосипеде. Со смертью предводителя, в общине стали происходить раздоры, ссоры, так сказать, борьба за власть. Многим не нравился традиционный устрой, в нём усматривали заблуждение и подвох, заменивший христианские догматы. Часть общины осталась верной своим взглядам, но большинство решили вернуться в православную церковь.
Однажды, после службы, ко мне подошла Ауксе и сказала почти шёпотом, указывая на дверь:
-Там тебе эти, в фартуках ожидают. Поговорить хотят.
На улице, к тому времени, изрядно похолодало, выпал первый снег. Я накинул тёплую рясу, укутал горло шарфом и вышел из храма. На фоне белизны снежного покрывала, едва прикрывшего землю, стояли человек десять Белявцев. Их платочки, фартуки отражали ослепительный блик, снежного покрова, от которого на минуту стало боль-но глазам.
-Слушаю вас,- обратился я к собравшимся.
Вперёд вышла жилистая, низкорослая женщина с надменным взглядом и горделивой осанкой. Я уже узнал, что звали её Людмила. Она оглянулась на остальных, словно ища в них моральную поддержку, затем сказала:
-Хотели вас просить отслужить ночную службу.
-Ночную?- переспросил я, удивляясь необычному предложению.- А когда?
-Без разницы,- продолжала женщина.- Хотя бы со вторника на среду.
-И вы все придёте?- спросил я, переводя взгляд на каждого из собравшихся.
-Всенепременно,- утвердительно кивнула головой Людмила.
-Мы, в нашей общине, раньше проводили богослужения только по ночам,- сказала та самая стройная девушка, которая подпевала нашим певчим.- Это выглядело как-то особенно, даже необычно. На душе сразу такой подъём, благодать.
-Всё это, конечно, хорошо,- сказал я.- Но, я не знаю как к вам относиться. Вы ходите на богослужения, молитесь, это видно. Только почему не принимаете участие в таинствах, ни к чему не прикасаетесь в храме, крестное знамение у вас довольно необычное, эти наряды. На вас говорят сектанты, и что церковь вы не признаёте. Боюсь, молиться мы с вами не сможем, разве только когда вы измените свои взгля-ды, покаетесь и вернётесь в лоно православной церкви. А так, кто вы сейчас?
В рядах собравшихся пронёсся лёгкий гул. Кто-то покривил лицо, кто махнул рукой, а кто и вовсе развернулся, намереваясь уйти.
-Мы истинные христиане,- Людмила подчеркнула свою фразу особенно чётко, выделяя слово «истинные».
Ей завторили, замахали головами.
-И в чём же эта истина?- спокойно, без малейшей интонации спросил я, глядя как лица Белявцев, мигом наполнились некой высокомерностью, словно бы они хотели подчеркнуть своё высшее превосходство.
-Наш батюшка, он был избранник Божий. Если хотите, в нём воплотился сам Иисус Христос, для своего второго пришествия,- Людмила говорила медленно, предавая своим словам огромное значение, словно миссионер, просвещающий дремучего невежду.- Все ждут второе пришествие, а оно уже произошло. Теперь идёт Страшный суд над живыми и мёртвыми. Люди, после семидесяти лет коммунистического рабства, забыли о Боге. Церковь заблудилась и в ней уже нет благодати. Вместо Тела Христова, в храмах преподают раскалённые угли, вместо Крови Господней, горячую смолу. Мы одни знаем, как правильно спасаться, как правильно войти в Царствие Божье. Батюшка нам поможет, мы только ему верим!
-Очень хорошо,- рассказ Людмилы немного привёл меня в замешательство.- Если вы такие правильные, знаете как нужно спасаться, зачем вы здесь?
-Вы ещё молодой, не испорченный и…- начала было Людмила, но высокая девушка- певунья, отдёрнула её за руку, выступила вперёд, сказав:
-Мы просто хотим молиться на службе. Как раньше уже не будет. Хотелось бы понять настоящий смысл православия.
Некоторые из собравшихся злобно покосились на неё, и тут же зашушукали.
-Вас как зовут?- спросил я у девушки.
-Алла,- очень тихо и как-то робко ответила та, опустив глаза.
-Вы крещённая?
-В нашей общине. Мама, ещё до нашего с братом рождения, ходила туда. Там нас и крестили.
-Каким способом?
Девушка замялась, оглядываясь на своих подруг, затем пожав плечами, ответила:
-Не помню, была маленькая. Но, видела как это делали с другими. Если взрослый, его везли на могилу батюшки Иосифа, становили там и ждали какое-то время. Говорили, что батюшка такого человека сам невидимо крестит. Ребёнка крестили дома. Приезжал наш духовный лидер, читал молитвы и кропил младенца водой, которую освящали у батюшки на могиле. Венчали, отпевали и прочее подобным способом.
-Но, разве вы не понимаете, что это обычная прелесть, искажение духовных канонов, таинств Святой церкви? Все эти действия не имеют благодатной силы и являются богохульством.
Алла ничего не могла ответить. Зато Людмила, хмыкнула и кривя губами сказала, обращаясь к собравшимся членам общины «Белявцев»:
-Слыхали! А я вам говорила, нечего к попам идти. Они уже не способны различать где истинное православие, а где показное! Ну её эту церковь, будем лучше дома молиться!
-Постойте!- Алла буквально выкрикнула, повернувшись к собравшимся.
Она вдруг сделалась, как-бы ещё выше, а лицо приобрело мужественные, бесстрашные черты. Почему-то представились древние девушки-христианки, так же смело отстаивавшие свои взгляды перед могущественными языческими императорами, властными градоправителями, вооружёнными военачальниками.
-Неужели, никому до сих пор не приходило в голову, что мы не правы, что наши догматические убеждения ложны и не имеют под собой Божественной истины?! Читая жития святых, творения отцов церкви, я всё больше и больше убеждалась, в том, как мы слепо идём по ложному пути. Мы называем себя истинными христианами. А в чём эта истинность? О чём мы говорим на наших собраниях, задумайтесь? Осуждаем людей, ругаем священников, смеёмся над церковью. Разве можно такое вообразить в церквях времён апостолов? Мы люто ненавидим и призираем всех тех, кто не является членом нашей общины. Сделали с батюшки Бога, позабыв заповедь «Не сотвори себе кумира…» Мне кажется, нам нужно сделать выводы и вернуться в церковь! Настоящую церковь!
-Ты Аллка, всегда была бунтаркой!- выкрикнул кто-то из толпы.
-Прикуси язык!- зашипела на девушку Людмила.- Не ровен час, за такие слова понесёшь наказание! Батюшка тебя быстро образумит, мало тебе неприятностей.
-Я всё сказала и отвечаю за свои слова! Угрозы ваши не страшны, надоело бояться и выслушивать всякие глупые страшилки.
В рядах собравшихся прокатилась очередная волна возмущения. Белявцы, словно поделились на две группы. Одни поддерживали Аллу, другие хотели придерживаться старых традиций. В конечном итоге, они все разругались и разошлись кто куда, продолжая спорить по дороге.
-Пойдёмте, Алла, чай попьём,- предложил я, когда уже никого не осталось, кроме девушки и её брата Ильи.
Чай пили в комнатке Али, любезно пригласившей нас разделить с ней трапезу. Девушка мигом накрыла на стол, предложив отведать пирожков, не успевших ещё остыть. Алла долго благодарила за гостеприимство, зачем-то извинялась, по поводу того, что произошло возле храма, с участием своих сотоварищей.
-Вы не думайте,- говорила девица,- в большинстве своём, они люди весьма неплохие. Много молятся, искренне и понастоящему. Делают много хороших дел- помогают нуждающимся, ухаживают за больными, ездят в тюрьмы, детские дома. Просто эти их убеждения, словно перечёркивают все добродетели. Пока был жив Лукьян, наш лидер, кое-как порядок держался. А потом… Перессорились, переругались. Каждый хочет главенствовать, стремится к первенству, уверяет, что он знает больше других, как продолжить дело отца Иосифа. Самое интересное, что большинство из них, этого отца Иосифа и в глаза не видели. Но, уверяют, мол он им сказал то, учил этому. А главное, в храмы запрещал ходить. Только я в это не верю! Ну, как священник мог запрещать ходить в храм?
-Сегодня ваши говорили, что они истинные христиане,- сказал я.- Вот только так и не понятным осталось, в чём же эта истина.
-Когда маленькая была, мама без конца брала нас с Ильёй на их богослужения. Особенно нравились ночные молитвы. Тяжело очень, трудно, всё время стояли только на коленях. Но, после этих служб всегда такое необычное чувство, словно ты выполнил необходимую работу, будто завершил важное дело. Когда подросла, некоторые моменты начали настораживать. Пока собирались, как правило у кого-то дома, разговаривали, обсуждали новости, да всё одно и то же. То узнают какие-нибудь сплетни о священниках, давай им кости перемывать. Причём с особой изощрённосью, злобой, будто о ненавистных врагах идёт речь. Не брезговали поругать и простых людей. Причём подчёркивалось, что мы избранные, правильные, можно сказать спасённые, а остальные погибшие души и им ничего не светит. Будучи ребёнком, наивно во всё это верила. Повзрослев, стала задумываться, больше читать, пыталась рассказывать о вере, об святых людях, об наставлениях апостолов. Многим такое не нравилось, говорили, что я развожу крамолу. Кое-кто наоборот, любил слушать, и мы порой, собирались отдельно, читая святоотеческую литературу, Евангелие, Закон Божий. После смерти матери, остались мы с Ильюшкой одни. Нужно отдать должное, те люди нам сильно помогали и помогают сейчас. Трудно сказать даже, как бы мы жили без их помощи и участия. Спрашиваете, чем они особенные. Думаю, они сами так придумали. Писания толком не знают, святых отцов не читают. Что, когда-то слышали от отца Иосифа, пересказывают, как предание, в большей части перекрутив, или перетолковав посвоему. Так, например, креститься нужно размашистым крестным знамением, закидывая руки на плечи, чтоб согнать оттуда нечистую силу. Иконы Спасителя, они почитают не все, разделяя их на правильные и неправильные- католические. У «не правильного» Спасителя, на иконе бородка раздвоенная, у правильного сплошная. У «не правильной» Богородицы Младенец должен быть сугубо на левой руке, а ещё у Него не должны быть скрещенные ножки. В общем, всё такое прочее. Правила относительно икон строго соблюдались. Лукьян к каждому ходил домой и расставлял иконостас. В центре находилась фотография батюшки Иосифа, над ним, или возле него Пресвятая Богородица, ангелы. Выше всех обязательно ставили икону Спасителя.
-М-да… А как же чудотворные иконы Пресвятой Богородицы Владимирской, Достойно есть, Троеручицы, той же Почаевской. Там младенец на правой руке изображён. А что касается скрещенных ног, тут уж треть таких. Их почитают, к ним молятся, и никто не считает их неправильными.
-Это я поняла, когда стала заниматься иконописью. Пыталась объяснить данный факт в общине, но меня затюкали, обозвали глупой малолеткой, ничего не смыслящей в истинах православной веры. Короче, всё в общине держалось на предрассудках, баснях и страхе. Надоели все эти условности. Собаку нельзя держать, потому что она нечистый дух. Кота вообще в дом пускать запрещено, он сродни дьяволу. Лукьян рассказывал предание, которое ему, якобы, поведал отец Иосиф. Когда Ной плыл в ковчеге, во время потопа, дьявол надумал строить ему козни. Нечистый дух превратился в мышь и принялся грызть пол в ковчеге, для того, чтоб образовать течь. Тогда кот решил изловить подлого грызуна. Он подкараулил его, поймал и тут же съел. Но, вместе с мышью проглотил и дьявола, с тех пор во всех кошках сидит бес, так что держать их, брать на руки, тем более пускать в дом ни в коем случае нельзя!
-Каждый раз просто диву даёшься, до чего может привести истолкование того, или иного библейного сюжета, когда человек это делает не по вразумлению и благодати Духа Божия, а по своему убеждению, скорей скудоумию, нежели мудрости.
 Всё время, нашей беседы, брат Аллы Илья, сидел молча, угрюмо уткнувшись в чашку с чаем. Он внимательно слушал разговор, но его лицо выдавало абсолютную безмятежность, даже какое-то равнодушие. Илья изредка отпивал из чашки, поправлял длинные, почти до плеч спускавшиеся волосы, которые то и дело, спадали на лицо, тяжело вздыхал. Парень выглядел довольно необычно. Складывалось впечатление, будто он сильно чем-то болен и мужественно переносит страдания, даже сейчас, сидя за столом. Бледное лицо, невероятно грустные глаза, с потухшим взглядом; немытые, почти блестящие от жира волосы, слипшиеся в тонкие верёвочки; бородка, слегка закручивающаяся на кончиках. Его было невероятно жаль, и всё время хотелось спросить, хорошо ли он себя чувствует.
-Ладно, нам пора,- вдруг неожиданно сказала Алла, резко вскочив из-за стола.
Она посмотрела на брата долгим взглядом, после чего тот неспешно привстал, скромно выдавив из себя слова благодарности.
-Приходите к нам на службу,- добродушно улыбаясь, сказала Аля.- Будем всегда рады вас видеть.
-Как Бог управит,- неуверенно ответила Алла, и взяв под руку брата, спешно направилась с ним к выходу.
Продолжение следует...