Не годен к строевой службе

Шел март 1981-го года. Страна находилась на пике своего “застоя”, все глубже и глубже увязая в социально-экономических проблемах. В Афганистане, с участием СССР, уже второй год шла война с моджахедами. Оттуда потихоньку начали привозить цинковые гробы с телами наших воинов.
Но, нас, выпускников майли-сайского электромеханического техникума это пока не касалось. Мы были молоды, счастливы и романтичны. Нам тогда было всего по девятнадцать лет, а уже выпускники техникума. Конечно, мы были этому безгранично рады, ибо наши мученья, длинною в четыре года, уже позади. Спешно сдавали выпускные экзамены, ночами готовились к защите дипломных работ. И с нетерпением ждали того дня, когда нам вручат заветный диплом “техника-механика”.
Как правило, наших выпускников, кто еще, конечно, не служил, сразу после окончания забирали в армию. В нашей группе учились в основном ребята, поэтому приезжие засобирались домой, снимались с военного учета, чтобы призваться в армию по месту жительства.
Ну, а мы, местные, приглядывались к нашему электроламповому заводу, прикидывали, куда можно получше устроиться, хотя у всех у нас на руках были распределения.
В конце марта, все мы получили повестки в городской военкомат. Нельзя сказать, что очень обрадовались этому событию, так как знали, что на этом заканчивается наше веселое и бесшабашное детство и наступает взрослая жизнь. Поэтому, как и все наши предшественники, отрывались как могли, каждый день кутили на вечеринках, танцах, ночами напролет гуляли с девчонками и пили дешевые вина, которыми были забиты тогдашние продовольственные магазины, в народе именуемыми универсамами.
В назначенный день, я, в сопровождении школьных друзей, подошел к небольшому аккуратному серому двухэтажному зданию военкомата, который расположился в самой тихой части нашего городка, имел небольшой внутренний дворик с большими кованными железными воротами, выкращенными в зеленый цвет и красной звездой в середине.
Народу в тот день собралось человек сто. Явно растерявшись в таком столпотворении, я начал глазами искать своих однокурсников и наконец их увидел. Они стояли особняком, громко смеялись, вызывающе курили и бренчали на гитаре. Заметив меня, начали дружно махать руками и звать к себе.
В наших краях зима длится около трех месяцев, но с учетом резкоконтинетального климата, она порой бывает очень суровой. В марте холодные дни постепенно сменяются теплыми, солнечными.
На улице весна набирала обороты, газоны становились все гуще и гуще от зеленой травы, в воздухе стоял устойчивый запах от цветения абрикос, а к полудню солнце уже так припекало, что люди старались искать тени.
Наше ожидание длилось уже более двух часов, вначале мы еще держались достаточно бодро, стояли, сбившись в кучки, под солнцем, громко болтали, игрались между собой, а некоторые недружно пели песни под гитару, а потом устали и забились в теневые места, возмущались неорганизованностью работников военкомата. 
Наконец к нам вышел холенный, с выступающим животиком, аккуратно одетый, небольшой прапорщик и громко объявил:
- Товарищи призывники, внимание! Сейчас все заходим через эту калитку во двор и строимся в две шеренги.
При этом он рукой указал на калитку и спешным шагом удалился обратно в военкомат.
Мы же, устав от неопределенности, всей толпой сразу ринулись в маленькую калитку, через которую можно было пройти только одному человеку.
Образовалась толкотня, наиболее дерзкие начали громко материться и раздавать пинки замешкавшимся. Из-за этого чуть не возникла драка. В общем, кое-как зашли мы во внутрь и стали опять толпиться, не зная, что дальше делать и как строиться. Стоял гул и полная неразбериха. В это время с красной папкой в руке вновь появился наш прапорщик и зычно скомандовал:
- Товарищи призывники, прекратить балаган и построиться в две шеренги.
И резко встал по стойке смирно, одновременно вытянув правую руку в сторону, показывая куда мы должны встать.
В советское время в школах в обязательном порядке проходили НВП-начальную военную подготовку, где знакомили с воинскими уставами, со стрелковым вооружением, учили разбирать и собирать автомат Калашникова,  оказывать первую помощь, действовать в случае химической атаки или ядерного нападения. У каждого в классе был свой, с бирочкой, собственноручно подписанный, противогаз. Так что, после отданного приказа нам не стоило труда быстро построиться в две шеренги.
Наш прапорщик, явно наслаждаясь своей ролью, стараясь четко печатать свой шаг по серой, с многочисленными трещинами, асфальтовому покрытию вышел в центр дворика, круто развернулся и скомандовал:
- Равняйс, смирно! Слушай мою команду, сейчас я сделаю перекличку. Услышав свою фамилию призывник должен громко сказать “я”.
Затем открыл свою папку и начал читать фамилии по алфавиту. Несмотря на то, что он старался быть строгим, его театральный внешний вид, небольшой ростик, выпирающийся животик, вместе с его новенькими, вычищенными до блеска, хромовыми сапожками, с глаженными голенищами и высокими с набивкой каблуками, ушитыми по фигуре брюками и кителью, опоясанный портупеей и необычной фуражкой с широким верхом на маленькой голове, вызывал у нас смех и стал причиной для отпуска шуток со стороны призывников. Кто-то даже успел дать ему кличку “Шустрик”. Конечно же, он слышал эти издевательства в свой адрес, но с невозмутимым видом продолжал свою миссию.
Эх, если бы мы знали тогда, какую цену мы заплатим ему за наши глупые, по сути еще детские, шуточки и как жестоко он будет нам мстить за это.
Закончив перекличку по списку, он велел нам приготовить паспорта, приписные свидетельства и повестки.
Затем начал подходить к каждому призывнику первой шеренги и быстро проверять документы. Через некоторое время он скомандовал:
- Первая шеренга два шага вперед шаагом арш!
Проверив документы у остальных приказал:
- Первая шеренга, круугом, на место два шага, шагом арш! Стой! Круугом!
Затем, сделав многозначительную паузу, сказал:
- Вижу, товарищи призывники, вы не поняли, куда и зачем пришли. Запомните, Армия вас прощает в первый и последний раз. У кого не все документы, в течении двух дней принести их лично мне и показать.
В это время из здания вышел стройный немолодой майор в фуражке с зеленной окантовкой и направился к нам. Увидев своего начальника, прапорщик вытянулся, сделал грозный вид и громко скомандовал смирно, затем, звонко чеканя шаг, двинулся ему на встрече, остановился в метрах трех-четырех от него и торжественно доложил:
- Товарищ Военком, призывники команды № 16, по Вашему приказанию построены. Помощник военкома прапоршик Шустрик.
Нам и так было дьявольски весело от вида нашего бравурного прапорщика, а когда услышали его фамилию чуть не прыснули от смеха. Как порой точно характеризует человека его фамилия.
Военком принял доклад и сказал, что с завтрашнего дня мы должны  пройти медицинскую комиссию для призыва на воинскую службу, а 10 апреля состоится отправка первой команды к месту назначения.
После этого, майор поручил прапорщику Шустрику определить нам порядок прохождения медкомиссии и убыл куда-то на своем новеньком уазике, дожидавшийся его у ворот.
Прапорщик, облегченно вздохнул, что его начальник убыл, и явно довольный тому, что никто не может нарушить его власть над нами, сообщил, что нам необходимо на следующий день явиться в городскую поликлинику к семи часам утра со своими документами на руках. Потом спросил, есть ли какие вопросы у призывников.
Кто-то из призывников поднял руку и спросил:
- Товарищ прапорщик, а как можно попасть в десантуру?
Прапорщик, назидательно, не скрывая свою усмешку, сказал:
- Во-первых, надо обращаться по форме- сначало представиться, потом четко задать вопрос. А потом, скажу вам так, товарищи призывники, армия не проходной двор, захотел- пошел в ВДВ, захотел- стал танкистом. Вот отберут вас в ВДВ, тогда и пойдете туда служить, но не факт, что станете десантником. А пока надо пройти медкомиссию, а может вы даже ее не пройдете?!? Значит, так. Сегодня алкоголь не пить, завтра на комиссию прийти к семи утра на голодный желудок. Разрешаю выпить стакан воды. Все! Разойдись!
Наутро, как и было приказано, я пришел в городскую поликлинику к семи утра, а там призывники вовсю уже шныряли по кабинетам. В регистратуре мне дали направление для сдачи анализов и предупредили, что медкарточка для прохождения комиссии находится у терапевтов, где и выдадут ее мне после сдачи анализов.
Долго стоял в очереди, наконец сдал анализы на мочу и кровь, и пошел искать кабинет терапевтов, который оказался на втором этаже, но и там выстроилась длиннющая очередь призывников. Спешить было некуда и я, заняв очередь, начал думать, как скоротать время. В это время, мой друг и однокурсник, Ринат подошел ко мне и выпалил:
- Ты где ходишь, балда? Ты что? Только к терапевту идешь? Ну, ты даешь, а мы уже почти все прошли на сегодня. Идем в футбол играть.
А я не могу в толк взять, как они за полтора часа, пока я добросовестно стоял в своих очередях в регистратуру и сдавал свои анализы, могли так быстро все пройти и удивленно спросил:
- А как вы так все быстро прошли, Рин?
А он мне и говорит:
- Ты же вчера со своими корешами после военкомата сразу куда-то чухнул, а мы, с ребятами, решили  в парке попить кваску, затем пошли в дом культуры на дискотеку. Уже хотели по домам расходиться, а Володька Шуберман возьми и позвони из автомата домой. Его сестра Танька, которая работает медсестрой в заводской поликлинике, пригласила всех нас на ужин к ним. Ну, ты ее знаешь?! Так вот, на ужине она сказала, что надо прийти в поликлинику по раньше и занять в нужные кабинеты очередь, дала нам для ориентировки чью-то испорченную медкарточку. Извини, Авазик, мы тебя не могли предупредить о наших планах, ты же у нас бестелефонник, живешь там в своем поселке. Ну, мы и заявились сюда в полседьмого, пришли первыми, заняли очереди и таким макаром быстро все прошли. Так, что друг, не обижайся, ты продолжай стоять в очереди, ну, а мы пойдем погоняем мячик, освободишься по раньше, подтягивайся. Кстати, не забыл, что вечером собираемся у Женьки Фрейдмана, на днюхе? Подарок мы купим, не напрягайся, а с тебя рубчик.
Я отдал ему единственный рубль, которым только утром одарила меня моя заботливая матушка на обед. А Ринат, поставив галочку напротив моей фамилии в своем блокнотике, довольный убежал, хлопнув по-дружески меня по плечу. Я же стал дожидаться своей очереди к врачу.
На удивление, очередь двигалась значительно быстрее, чем я ожидал, и скоро наступил мой черед заходить. Я нерешительно вошел в большой кабинет, где призывников принимали сразу несколько врачей. У дверей за столом сидела медсестра, которая попросила назвать фамилию, имя, отчество и год рождения. Получив мой ответ, она быстро нашла мою карточку, быстро перелистала, и мне показалось, на что-то обратила внимание и понесла освободившемуся терапевту. Это была немолодая, славянской внешности, доктор, которая вначале хотела карточку отложить и приступить к осмотру, но медсестра что-то ей шепнула и возвратилась на свое место. Врач внимательно прочитала последние надписи в нем и спросила, когда меня выписали из больницы? Узнав, что я вышел из больницы в октябре прошлого года, попросила показать ноги. Я поднял низ своих брюк до коллен. Она посмотрела и потрогала заживающие раны от щиколотки до колен в моих обеих ногах и с сочувствием сказала:
- Молодой человек, вам не в армию надо идти, а пройти серьезный курс реабилитации, после такого серьезного ожога. Вы знаете, что у вас 3-4 степень, да еще большая площадь поражения почти 17%?
Она решительно закрыла мою медкарточку и передала ее медсестре со словами:
- Гуля, отложи эту карточку на комиссию. А вас, товарищ непризывник, попрошу через неделю подойти в военкомат и получить соответствующие документы для предъявления по месту работы.
Все мои жизненные планы рушились, ибо я намеревался после армии поступать в военное училище. Отец мой, призванный в армию в 1949 году и прослуживший рядовым три года в Литве, очень гордился своей службой. Может быть именно его страстные и захватывающие рассказы об армейской жизни стали причиной тому, что у меня еще в детстве зародилась мечта стать военным, даже пробовал сдать документы в летное училище, но в военкомате сказали, что надо сначало закончить техникум, где я учился, получить распределение, а уж потом обратиться по месту работы в военкомат.
А теперь, мои самые наихудшие ожидания оправдались, я не прохожу медкомиссию из-за ожога, полученный мною год назад в последний день производственной практики, которую мы проходили в Волгоградском тракторном заводе, куда нас направили после третьего курса. В тот злополучный день, мы с ребятами, решили взять мыло у нашего мастера, заодно забрать наши дневники и пригласить его к нам в общагу на отходную, которую традиционно давали уезжающие. Наш мастер, Юрий Александрович, отдал нам командировочные удостоверения, дневники о прохождении производственной практики с отличными оценками, очень искренне выразил сожаление, что мы уже уезжаем, поблагодарил за хорошую работу и обещал вечерком заглянуть к нам, выдав нам несколько кусков ароматного мыла.
Мы, очень довольные, что наконец-то завершилась практика и в предвкушении предстоящего праздничного вечера, весело шагали к нашему участку.
И вдруг увидели, что несколько двухсотлитровых бочек с растворителем лежат на боку и с них сильно вытекает содержимое. Как известно, растворитель очень огнеопасная жидкость. Нам на занятиях по технике безопасности всегда об этом говорили и внушали, что нельзя проходить мимо в подобных ситуациях.
Наверное, они упали при транспортировке, подумали мы и совместными усилиями поставили и покрепче завернули металлические пробки. Наш цех находился рядом с красильным отделением и кто-то из наших побежал к соседям сообщить об этом. Я же, когда поднимал одну из бочек, расплескал растворитель на свой рабочий комбинезон и мысленно себе сказал, что варить дальше нельзя, надо заканчивать работу.
Через несколько минут мы уже были возле нашего конвейера, где я работал сварщиком, и моя напарница, тетя Тоня, предложила доварить последнюю раму и закончить смену. Как только я опустил маску и ударил электродом по металлу, нижняя часть моего комбинезона моментально вспыхнула. Я от неожиданности побежал к воде, которая тонко струилась на общем проходе, где мы часто ее пили, наклонившись и поймав губами. Эта была моя губительная ошибка, так как поток воздуха усилил процесс горения. На мое счастье, мои однокурсники, стоявшие рядом, догнали меня, сбили с ног и быстро потушили пламя. А дальше скорая, госпитализация, три месяца в больницах, постоянные перевязки.
После провальной для меня медкомиссии, очень растроенный, не помню как доехал до дому. Но, надо было переодеваться и обратно возвращаться в город, так как вся наша группа была приглашена на день рождения Жени Фрейдман, с которым мы учились вместе.
В семь часов вечера подошел к многоквартирному дому, где жили Фрейдманы. Дверь открыл виновник торжества, которому я передал подарок от своей матери, при этом шутливо сказал, что в общем подарке половина принадлежит мне. Женька весело расхохотался и заговорщически сообщил, что в качестве подарка ребята купили два ящика портвейна и взглядом показал на кухню.
Тот вечер оказался для нас последней нашей общей встречей, потом судьба нас круто раскидает по свету, некоторые не вернутся из афгана, а некоторых мы потеряем уже в мирное время. Нам больше не довелось собраться в таком составе, вместе порадоваться нашим успехам, поиграть в футбол, вновь окунуться в счастливо прошлое. Эх, где вы теперь, сердешние друзья нашего детства.