Развод

   Поехали мы как-то с капитаном Кирпельским в славный город   Уссурийск в командировку в военные части. Мы приехали в Москву,  получили «подорожную бумажку», так мы называли предписание на   выполнение  работ, в котором написано, что  нам  должны  всячески  содействовать, предоставлять транспорт, личный состав и т.д. Сели в   самолет и начали мечтать о том, что в Уссурийске мы первым делом  купим рыбы и устроим «пир горой». Надо сказать, что в советское   время Дальний Восток славился изобилием рыбы копченой, соленой,   свежей. Она была, действительно, свежая. И эту рыбу, скумбрию, селедку, палтус коптили натуральным способом. Тогда не было всех этих жидкостей, которыми сейчас обрабатывают рыбу, красят, придают ей запах. И эта сельдь и скумбрия, только что выловленная в океане, имела, ну просто, замечательный вкус. Мы прямо в самолете начали  мечтать о том, как мы приедем в Уссурийск и зайдем в рыбный магазин, который находился прямо внизу в цоколе здания офицерской гостиницы. Так и сделали. Приехали в  Уссурийск, накупили копченой селедки, скумбрии, палтуса, взяли бутылку водки, хлебушка. Только  мы собрались пировать, открывается дверь в  наш четырехместный номер, где нас с Валерой поселили. Заходит какой-то «чувак» и с порога обращается к нам: «Мужики, привет, а вы собрались ужинать? Давайте  я сгоняю за бутылкой,  еще что-нибудь куплю, и мы поужинаем вместе». Мы с Валерой переглянулись и сказали: «Хорошо. Давай присоединяйся». Этот человек повесил свой пиджак и быстро вышел. А Валера был опытный специалист и очень  четко разбирался в людях. Он вопросительно посмотрел на меня, я  понял его и сказал: «Чекист». Валера  повторил за мной: «Чекист»,   потом засовывает два пальца в нагрудный карман  пиджака  этого  мужика,  достает оттуда  удостоверение,  и  мы  читаем: «Капитан Серебряков Сергей Иванович». Потом Валера опять  двумя  пальцами  кладет  удостоверение обратно. Возвращается этот чувак,  мы выпили  по 100 грамм, сидим  закусываем. Он  начал осторожно  задавать нам  вопросы: «Кто мы и откуда приехали?» Такие мягкие, наводящие, такие профессиональные вопросы, что хочется наперегонки рассказывать, кто мы такие, кто наши родители, кто наши дедушки и бабушки.  Мы с Валериком сидим, улыбаемся и говорим: «Мы инженеры,   спецы, приехали в командировку из Одессы». Он нам после этих слов: « Да, Одесса, хороший  город!», а  потом  спрашивает: «А  что у   вас за работа?»  Мы ему отвечаем: «У нас специфическая работа». И он  понял, что от  нас  больше ничего не  узнаешь. Мы  допили  водку, поели. Утром  все разбежались по своим делам. В  Уссурийске мы были не долго, дней десять. Отработали, и нас оттуда на транспортном самолете ребята перебросили в аэропорт города Уссурийска. Там  мы ждали самолет,  чтобы лететь во Владивосток и уже оттуда в Москву. Валера куда-то отошел, а я сижу на скамейке возле входа в аэропорт. Мимо идет капитан Серебряков. Я говорю: «О, капитан, привет!» Он зырк на меня глазами, наверно, испугался от неожиданности, а  я  продолжаю: «Капитан  Серебряков  Сергей  Иванович». Он  меня даже  как-то с радостью спрашивает: «Так вы наши?» Я отвечаю:   «Конечно, наши.  Мой  капитан  отошел». Тогда  Серебряков  говорит: «А  мы, наверно, были  по  одному  и  тому  же делу в Уссурийске. Мы  там искали украденный секретный блок от секретной радиостанции». Я  его  спрашиваю:  «Ну, что  нашли  блок, мы  не  нашли».  И  он  мне  рассказывает: «Нашли, оказывается, его солдаты перетащили к себе. Потом продали какому-то ансамблю, чтобы был музыкальный эффект «бульбульканье». Кто  в курсе, как работает этот блок, знает, что он  выдает в эфир вместо речи бессвязное «бульканье» и все. Вот так мы с Валерой вычислили и раскололи особиста.