Сольфеджио любви Часть2

Начало рассказа здесь: http://www.proza.ru/2019/07/27/634

Не успел он отойти, как услышал её взволнованный голос.
— Артурчик, ты куда? Ну, не могла я тебе сообщить. Мамка заставила генеральную приборку делать. Вечером бабушка приедет, она у нас такая чистюля. Пошли со мной, я в лесу одно замечательное место знаю, в орешнике. Там бревно на камнях, костёр можно разжечь. У тебя спички есть?
— Откуда? Я это место знаю. Там Игорь Шилкин с Алкой Карпушкиной  целовались, я видел.
— Подглядывал? Вот ты какой!
— Случайно вышло. Я уж думал и нас с тобой кто-то выследил, когда мы за гаражом… Боялся, что ты поэтому не выходишь.
— Боялся, говоришь? А понравилось? Только честно.
— Да я не знаю. Вроде, ничего. А вообще…
— Почему вы, мальчишки, такие трусы? Драться умеете, а как правду сказать…
— Ну, ты чего, Инка. Скажешь  тебе чего-нибудь не то, потом ищи ветра в поле.
— Ветра, значит? Намекаешь, что у меня ветер в голове? А ты белый и пушистый. Ладно  уж, ври теперь дальше. Только никуда мы тогда не идём.
— Пошутил я. Нет, соврал. Честно.
— Честно соврал?
— Не путай меня, а. Без тебя собьюсь. Вот, записку прочитай.
— Давно? Написал, спрашиваю, когда?
— После того как это, ну, сама знаешь.
— Мямля ты, Артурчик. Здесь хоть не соврал? И почему, интересно знать, тебе только кажется? Я, например, точно знаю, что ты меня любишь. По глазам вижу.
— А ты, ты меня любишь?
— Девушек о таком не спрашивают. Это некультурно. Пошли уже в лес, горе моё.
Артур  шёл,  рассуждая сам с собой: почему она для меня радость, а я, для неё горе?
Это ему было не совсем понятно.
Ведь у них почти одни и те же интересы, если не считать её занятия музыкой, с которой Артур никак не мог подружиться.
Да, Инна более уверена в себе, лучше и точнее выражает мысли, заранее знает, чего ждёт от того или иного события.
Вот и все разности и несуразности.
В остальном они как нитка с иголкой.
Правда, не совсем ясно, кто из них кто. Всегда выходит по-разному.
Кое в чём Артур ей сто очков вперёд может фору дать.
Но ведь это, в принципе, совсем не важно, чтобы как следует научиться целоваться.
Скамейка оказалась свободной. В радиусе ста метров никого не было, он проверил.
Костёр разгорелся быстро.
Найти повод для того, чтобы обняться и сесть,  никак не находилось.
Разговаривали стоя. Он даже за руки её взять стеснялся.
Это стало для Артура непреодолимым препятствием и поводом для того, чтобы основательно расстроиться.
Нетерпение и неопределенность хотелось хоть чем-нибудь замаскировать.
Артур начал ломать сухие ветки с ближайшего дерева и непонятно зачем кидать в заросли орешника.
— Артурчик, ты не помнишь, зачем мы сюда шли?
— На брёвнышке посидеть.
— А ты чем занимаешься? Приглашай девушку присесть. Всему тебя учить нужно. У меня, между прочим, уже губы чешутся.
Обрадованный юноша схватил Инну за руки, закружил.
Настроение моментально выскочило за пределы радости и сомнений, зарядив уверенностью.
Она такая же, как была всегда. Ничего не изменилось.
Позитивные мысли и чувства заставили взглянуть на ход свидания с иного ракурса, что уже было здорово.
Разве раньше он замечал, что у неё бездонные серые глаза, пушистые ресницы, малюсенькие почти прозрачные ушки, бархатная кожа, губы-ягодки?
Да в голову бы не пришло все эти драгоценности разглядывать.
Артур аккуратно, словно боясь переломить, обнял девушку за талию, прижался к ней всем корпусом, вдохнул незнакомый пряный запах, от которого стало немножко дурно, словно изо всех сил задерживаешь дыхание, пытаясь не растерять ни одной молекулы этого очарования.
Юноша почти не чувствовал тела подруги, потому, что дрожал, словно продрог от ветреного холода.
Нос парня вбирал кожей прохладу раскрасневшегося от прикосновения его губ маленького уха, вибрации чего-то таинственно влекущего: восхищающего, завораживающего, пьянящего.
Странно и прекрасно.
Он и раньше дотрагивался до Инны, но ничего подобного сегодняшним ощущениям просто не было.
Такое сладострастное блаженство почувствовал впервые.
Артур был сам не свой.
Он обнимал Инночку так нежно, как обычно держат в руке изумительной красоты бабочку, боясь нечаянно стряхнуть с её крылышек невесомую узорчатую пыльцу.
Инна дышала тяжело, прерывисто, содрогалась временами, но прижималась к нему всё сильнее, словно пыталась раствориться в его объятиях.
Целоваться они начали стоя.
Сначала просто дотрагивались губами.
Проводили ими по лицу, испытывая наслаждение от покалывания и вибраций, чуть дыша, слегка раскрывая рот, чтобы чувствовать самые нежные прикосновения.
Впрочем, впечатлений и без того было в избытке.
Прошло не так много времени, как Инна начала жаловаться, что целоваться стало больно.
Ребята посмотрели на свои разгорячённые лица с опухшими, оттопыренными, яркими от прилившей к ним крови губами и  засмеялись. Такого они ещё не видели.
Позднее ребята научились многому, чего не знали, но развлечения и ласки их всё равно не выходили за пределы целомудренных отношений.
Разве что Артур иногда позволял себе насладиться прикосновением к её обнажённой груди губами и пальцами, да и то в полной темноте, чтобы не очень сильно смущаться.
Их помыслы пока были чисты и невинны, совсем по-детски.
Конечно, в глубине сознания, на вершине эмоциональных порывов  иной раз всплывали откровенные желания, но за неимением соответствующего опыта они оставались наивными примитивными картинками, годными лишь для того, чтобы немного развлечься.
Правда, родители Инны переживали, смотрели на Артура с опаской, настороженно.
Мама вызывала дочку на откровенные разговоры.
Опосредованно, не совсем серьёзно, выдумывала несуразные сравнения и образы,  рассказала о половых различиях и проблемах отношений между мальчиками и девочками, пыталась донести то, что Инна давно знала. Чуть не ежедневно требовала отчёта о прогулках, разговорах, действиях.
Их диалоги больше походили на допрос, чем на общение мамы с дочкой.
Инна выкручивалась, врала, чего за ней прежде не водилось, и обо всём рассказывала Артуру.
Несмотря на противодействие родителей, их любовь развивалась и крепла.
Молодые люди явно подходили друг к другу.
В их отношениях не было даже намёка на ссоры.
Амплитуда отношений, если её изобразить на графике, была почти плоской. Детям нечего было делить. Они готовы были отдать друг другу всё.
В начале девятого класса, когда стали возникать предметные, хоть и наивные разговоры, появлялись без перевода понятные желания, с единственной оговоркой, что всё у них обязательно будет, но должно случиться лишь тогда, когда придёт время, следовательно, по достижении совершеннолетия.
Эти секретные интимные диалоги ничего не меняли в привычных отношениях, ничему не мешали, разве что говорили о безграничном доверии, что свойственно только настоящему большому чувству.
Их встречи закончились внезапно, когда родители неожиданно объявили девочке о срочном отъезде.
Видимо, они молчали об этом намеренно.
Кто знает?
В любом случае, времени на объяснения и принятие решений, ей не оставили.
Инну на всякий случай отправили к бабушке на то время, пока собирались в дорогу, решив, что от школьной программы Инна в любом случае отстанет, поэтому нет смысла пускать события на самотёк.
Не дай бог…
Оставалось два вечера.
Всего два, когда они могли распланировать будущее, чего-то предпринять.
Рыдали оба, зацеловывая друг друга до истерики.
Сплетались языками, высасывая содержимое ртов до самого мозга.
Инна даже разделась до пояса, позволила ласкать всё в пределах этой необъятной интимной территории.
Для Артура её душа была намного важнее тела.
Однако нежности и чувствам не было предела.
Вкус слёз можно было почувствовать в любой обнажённой точке.
Ещё немного, о кульминации втайне мечтали оба, могло случиться непредвиденное, что могло изменить его и её судьбу навсегда.
Возможно даже в лучшую сторону.
Этого не случилось.
Слишком сильно Артур уважал и любил свою Инночку.
Не мог он поставить любимую в неловкое положение.
Кое-что про анатомию, зачатие и секс он всё-таки знал.
Читал, интересовался, слушал. Иногда откровенно мечтал…
 Если судьбе будет угодно, а ребята этого очень сильно хотели, всё в их жизни ещё случится.
Нужно ждать и надеяться.
Общаться пока можно в письмах.
Эпистолярный жанр для Артура был очень и очень привлекателен.
Бумаге можно поведать гораздо больше, чем непосредственно сообщить в уши при прямом общении.
Мысли обычно приходят в голову с большим опозданием.
Первое письмо от Инны пришло уже через месяц.
Оно было короткое, но эмоциональное до крайности.
Чувствовалось, сколько слёз пролила девочка, карябая эти чувственные строки.
Артур читал и перечитывал, целовал сокровенные строчки, внюхивался и вслушивался в каждое слово, написанное её душой и таким родным сердцем.
Ответил столь же ярко, насыщая бумагу впечатлениями, размышлениями и чувствами, переживая вместе с любимой, открываясь, обещая, даря признания.
Писал, испытывая  эстетическое и духовное наслаждение, не в силах сдержать и греховные мысли, которые разбрасывал в виде маркеров между строк.
Сорок писем.
Они и сейчас хранятся в его столе, перевязанные ленточкой.
Как бесценные реликвии, которые невозможно утерять, или уничтожить.
Что с того, что она призналась в том, что больше не любит?
Для того чтобы написать такие строки возможны любые сторонние причины, даже немыслимые.
Артур писать не прекратил.
Отправлял и отправлял любовные весточки, взывая и надеясь.
Однако через некоторое время половина конвертов вернулась по неизвестной причине.
Куда Инна могла деться? За границу на такое короткое время не посылают.
Ещё через месяц от Инны пришло письмо, последнее, в котором всё объяснялось.
Смеховы действительно переехали.
В другой гарнизон.
Но причина исчезновения Инны была другой.
Девушка банально влюбилась.
На этот раз видимо слишком серьёзно, по-взрослому.
Или была глупа и неосторожна с новым другом.
В её чреве поселилась новая жизнь.
Как и почему могло такое произойти?
Ведь им было хорошо вместе.
Не зря её мама переживала. Только он вовсе не причём.
Артур страдал.
Долго, невыносимо.
Казалось, это конец всему.
Стоит ли дальше жить?
Если бы он только знал, что  видел и целовал Инну в последний раз, он ни за что бы тогда не остановился.
Всё-таки любовь — загадка, которую никому не удастся раскрыть полностью.
Он и сейчас, глядя с симпатией и интересом на совсем другую, по-иному  привлекательную одноклассницу, помнит каждое счастливое мгновенье, прожитое тогда, пытаясь так или иначе оправдать свою Инночку.
Однако, прошлое невозможно вернуть, переиначить, повторить.
Нужно продолжать жить сейчас, что он и пытается делать.
Конечно, опухоль любви не спала окончательно.
Вытравить до последней капли её соки, ставшие частью кровеносной системы, невозможно.
Иногда Артуру приходит в голову суждение, что всю суть любви можно выразить одним единственным лингвистическим шедевром, подобного которому ни в одном другом языке просто не может быть.
Звучит эта фраза непритязательно просто: да нет, наверное.
О любви мы знаем лишь одно — она действительно существует.
Вот только где живёт и почему уходит, человеку знать не дано.
Наверно, Танечка появилась в его жизни не просто так.
Артур устал от долгого изнуряющего одиночества.
Мужская компания больше его не устраивала.
Природа настойчиво требовала любви.
Танечка была разительно похожа на Инночку.
Или ему так только кажется?
Нет, эта девочка совсем другая.
Просто мозг искажает действительность в угоду его переживаниям.
У Танечки сложный, противоречивый характер.
Её пытливый мозг и невероятная память работают подобно калькулятору, моментально вычисляя последствия каждого действия до копеечки.
Она слишком практична, не спешит завязывать отношения.
Наверно это и задело Артура за живое.
С Инной всё было просто, кроме тех, самых первых минут близости.
Татьяна же ведёт себя так, что к ней с разговором “об этом” не подступишься.
Но это совсем не важно.
Ведь он ей определённо нравится.
А она ему.
Танечка улыбается, позволяет за собой галантно ухаживать. Вот что существенно.
Есть Артур, у него есть девушка.
Все довольны.
Никто из одноклассников не смотрит на него больше с явным неодобрением.
Собственно, он и познакомился с ней, чтобы лишить общественность возможности перемывать себе косточки.
Лишь потом заметил всё это: глубокие, как озёра, глаза, светлые кудрявые волосы, густые брови, стройные ноги, пушистые ресницы, соблазнительную высокую грудь…
И изумительной формы губы.
Какие у неё роскошные губы! А ведь она даже не красится.
Неужели любовь может случиться не однажды, не раз?

Продолжение будет: