Жизнь моя - жестянка часть 8

(часть 8 - "Неприятности, неприятности, неприятности")

Минуло два года с тех пор, как у меня появился отчим. За это время у нас в гостях успели побывать его мать и сестра с мужем, были куплены в кредит дешёвенькая светлая мебель и телевизор.

Вот этому приобретению я была несказанно рада, потому что до этого телевизор приходилось смотреть у соседей и не всегда это было удобно.

Вот этот-то телек однажды и послужил поводом для неприятной ситуации, которая запомнилась мне на всю жизнь.

А началось всё с того, что отчим в очередной раз придрался ко мне по какому-то ничтожному поводу и мама, как всегда, не разбираясь, наказала меня, выключив телевизор, по которому в тот момент шёл интересный фильм, который мне очень хотелось досмотреть, а сама вместе с отчимом ушла к соседям.

Поскольку, по моему мнению, наказана я была не справедливо, я спокойно включила телек и продолжила смотреть фильм. Но мама, зная мой упрямый характер, вернулась, чтобы проконтролировать меня.

Увидев, что я включила телевизор, она страшно разозлилась.

Отругав меня, она снова выключила его и пошла к двери, а я спокойно подошла к телеку и снова его включила.

На минуту бедный телевизор превратился в арену противстояния: мама выключала его, а я с упорством маньяка снова его включала.

Наконец мама в ярости отшвырнула меня от него и я, не удержавшись на ногах, ничком упала на кровать.

То, что последовало за этим, было для меня полной неожиданностью. Мама склонилась надо мной и её руки крепко сомкнулись на моей шее.

Страха я почему-то не испытала. Просто тихо лежала, глядя ей прямо в глаза, в которых я тогда впервые увидела не знакомое мне дотоле выражение, которое по малолетству я тогда ещё не могла понять. Это были злоба и ненависть.

А мама молча продолжала душить меня, и точно придушила бы, если бы в комнату случайно не заглянула соседка, которая и оторвала её от меня.

Вот наверное в тот момент и оборвалась окончательно хрупкая ниточка, привязывающая меня к ней.

Соседка увела мать из комнаты, а я забилась в угол, где находился злосчастный телевизор, и, отгородившись от комнаты открытой дверцей тумбочки, на которой он стоял, тихо заплакала.

Плакала тихо, не всхлипывая, чтобы не дай Бог никто не услышал, потому что за слёзы мне обычно ещё больше попадало.

Мать всегда злилась, когда я, не выдержав нападок, начинала плакать, и вместо того, чтобы утешить, начинала ругаться ещё больше.

Вот так в тот день я, можно сказать, практически родилась уже в третий раз. Второй, если помните, был днём моих крестин, когда кузен завернул меня в одеяльце вниз головой и я просто каким-то чудом в нём не задохнулась.

Но на этом в том году мои злоключения не закончились.

Спустя буквально месяц я напоролось в нашей парадной на извращенца-педофила.
До сих пор, вспоминая тот случай, не могу понять; каким образом я умудрилась тогда от него сбежать.

Помню только, что так громко орала на всю лестницу, что на неё выше этажами начали выходить люди, и парень, явно не ожидавший такого шумного отпора, сломя голову сбежал из нашей парадной на улицу.

А я, одним махом взлетев на свой шестой этаж, заскочила в квартиру и, бросив в прихожей портфельчик, закрылась в ванной и просидела там наверное не меньше часа, пытаясь унять бившую меня крупную дрожь, а потом, уже лёжа в постели, беззвучно проплакала всю ночь, крепко прижав к себе старенького плюшевого медведя.

А мать даже не заметила моего состояния, потому что к тому времени я уже научилась хорошо притворяться, изображая олимпийское спокойствие, в моменты, когда мне хотелось кричать и плакать.

С тех пор я стала бояться тёмных пустых парадных, а заодно и таких же улиц.

Ирина Королёёва-Алексеева