КВ - 2. Спасти Женьку во что бы то ни стало! н

Река времени. Начальная реальность.

Глава первая. Тот самый Женька и другие

    Тогда эта девчонка с синим бантиком на куцей косичке ему очень не понравилась! Такая вся из себя злобная девчонка! В самый первый день в первом классе стала без причины смеяться над его новенькой серой курткой с большим количеством карманов. Он сам считал, что одет был круто. А она смеялась, морщила носик, говорила «Фу, какой!», выражая презрение.
    Куртка в действительности раньше была Мишкиной и, значит, совсем не новой. Но мама очень старалась, чтобы выглядела она с иголочки. Отчистила пятна, закрасила потёртости. Весь вечер суетилась. Потому, что денег на новую куртку не было…
    Поэтому Жене захотелось больно стукнуть противную девчонку. Она обидела всё его! Но в тот момент уже начался урок, к большому сожалению, он не успел.
    Но как смеялась над ним, запомнил и стукнул потом, на переменке. Подошёл и стукнул! Ох, как она на него посмотрела! Не заплакала, не побежала жаловаться, что делают девчонки, просто посмотрела. Такими глазами! Ему сразу стало стыдно, будто ударил не кого-нибудь, а свою маму в детстве.
    Увидел, какие у Алёнки безумно красивые глаза, понял какая девочка самая-самая на свете... Исправлять было уже поздно. Он стал врагом на всю жизнь! Алёнка его в школе замечать перестала. Не боялась, не бегала, временами даже сидела с ним на одной парте. Но при этом не замечала, как школьную мебель, с которой нельзя говорить. Женя стал считаться грубияном. Как будто он первым начал…
    Когда неожиданно наступили каникулы, стало вообще тоскливо. Так привык к тому, что каждый день может видеть Алёнку, что потерял все ориентиры. Всё кончилось! Больше не было этих презрительно-прекрасных глаз и звонкого голоса!
    Утром проснулся, а идти некуда! Ночью ему снилась Алёнка. Смотрела строго, а когда хотел подойти, пропала. Розыски начал днём. Пошёл к дому, где она жила и слонялся по двору, надеясь случайно увидеть. Вечером возвращался с «дежурства».
    Повезло на третий день. Алёнка с подружками вышла из последнего подъезда.
    — Здравствуй, Алёнка! – подойдя, сказал он, не замечая шедших с ней подруг.
    — Фи, грубиян! – обиженно сказала одна и демонстративно отвернулась.
    — Фи!.. – словно попугай повторила вторая.
    Только Алёнка молчала. Гордо тряхнула косичкой, пошла дальше, девчонки за ней. Как же ему захотелось этих двоих поколотить! Но старые ошибки решил не повторять. Было достаточно просто увидеть Алёнку. Даже был рад, что она по-прежнему нарочито относилась с презрением.
    На следующее утро он снова стоял у последнего подъезда.
    В этот раз повезло. Алёнка одна шла куда-то и он увязался за ней. Алёнка на «здравствуй» привычно не ответила. Не ругалась, что идёт за ней, и не прогоняла. В автобусе выбрала одиночное место и отвернулась к окну, будто едет одна. Куда ехали ему было всё равно, лишь бы быть рядом. Потом стоял долго у подъезда и, когда вышла, огляделась, увидев своего сопровождающего, повернулась, двинулась обратно.
    Потом было ещё несколько таких же глупых и счастливых дней, когда ходили по городу вместе. Да, достаточно и того, но всему есть предел, они не обменялись ни единым словом.
    Мишка, старший брат встретил дома:
    — Ты чего такой хмурый?
    — А!.. – махнул рукой тот. – Она меня даже не замечает!
    — Девчонка, что ли? Серьёзный вопрос, братишка! – кивнул брат с деловым лицом. Хорошо, что смеяться не стал.
    — Я её по носу ударил. – объяснил младший. – И она теперь не разговаривает…
    — В кино с ней сходи! Они это любят.
    В кино? Мишка не мог посоветовать плохого. Снова пришлось идти к дому Алёнки. Та с подругами сидела на детских качелях посреди двора и звонко смеялась. Как только увидела его, замолчала, стала смотреть в глаза своими огромными иллюминаторами… Женя даже растерялся, язык присох… Так она никогда ещё не смотрела! Обычно отворачивалась.
    Куда девались подруги, он не заметил. Подошёл, сказал:
    — Ты не хочешь... пойдём может в кино?
    В голове парня была другая фраза, более красивая, но в тот момент она ещё не сложилась в правильном порядке и сказал как вышло.
    — Я хочу на «Аватар»! – без раздумий ответила ему Алёнка.
    Без капризов согласилась! Вспомнил, что сказал ему брат: «Они это любят». Протянул Алёнке руку…
    В «Облаках» билет стоил баснословные 250. Женя выпросил у брата двести и ещё сто были из личной заначки. Едва хватало на единственный билет. У Алёнки нашлось только сто с чем-то. До начала сеанса пять минут и найти недостающее богатство они не успевали…
    Какой-то мужчина, с огорчённым лицом, подошёл и спросил:
    — Что, на два билета не хватает?.. Сколько там у вас?
    — Без шестидесяти двух, пятьсот! – быстро посчитала Алёнка.
    — Эх, ладно! – вздохнул мужчина, сгрёб с ладоней деньги, вложил туда два билета и сказал напоследок: «Только вас по возрасту не пустят!».
    Билеты оказались настоящими. И их, не спрашивая, пустили перед самым началом…
    Через три часа совершенно обалдевшие, они вышли в темнеющий к ночи город и долго не могли успокоиться, пересказывая друг другу понравившиеся моменты. Обоим было жаль бедную Грейс и хотелось карабкаться по лианам в парящих горах, пробовать, как Джейк Салли, летать на икране и охотиться в полёте на бешеную Пандорскую дичь. Вместе ненавидели проклятых «людей с неба» и желали удачи героям нави…
    На следующий день он расстроился, вспомнив, что не просил прощения за первый день в школе, хотя были для этого возможности. Так что вчерашнее могло оказаться просто сказочным недоразумением!
***
    — Тот парень головорез, киллер какой-то, отвечаю! – парень по кличке Дед, не смотрел на собеседника. Ему, такому здоровому было неловко вспоминать свою немощность. – Спецназовец или ещё кто!.. В прошлый раз, с одной игрушкой в руке, против троих вооружённых быков… И без выстрела, всех под орех разделал. Один!
    — Без выстрела, говоришь? Седому вон, плечо зашивать пришлось!.. А у тебя самого на пальце… Или забыл?.. Кавказца неизвестно чем башку стрёс, второй день не очухается.
    — Я же говорю…
    — И игрушку Седого прибрал!.. – Витёк цивильно сплюнул за край столика. – Надо обязательно вернуть…
    — Я к нему не сунусь, как хотите! Его одного толпой не взять!.. Два раза с ним не справились… Перебьёт, гад, в этот раз, глазом не моргнув… Он заговорённый!
    — Ни хрена! Ты про заговорённых, Дед, своей бабке расскажи, старуха это переварит… Заговорённых не бывает, понял! Я не встречал. Все одинаковые. Просто везло хмырю целых два раза… А бог торицу любит. Против нас, он дохляк позорный! Не боись…
    — На третий раз, Витёк, он вас всех как капусту порубит!
    — Сплюнь!
    — Да хоть заплюйся!.. Я не иду!.. Ни хрена он не боится! Меня до сих пор трясёт, как подумаю, что он смог меня одной рукой… Как хочешь, Витёк, мне своя шкура ближе.
    — Да, видать тогда он здорово тебя по башке приложил… Седого не боишься? Он не простит!..
    — Плевать хотел!.. На самоубийство не подписываюсь!
    Так беседовали двое мирно сидящих за столиком пустого уличного кафе. Толковали тихо, не повышая голоса. Если не знать о чём говорят, можно решить: двое отдыхающих за кружкой пива обсуждают невинные вопросы.
    Только обсуждали они другое, тот случай с тёмной лошадкой, что перебежала дорогу в пятницу. Его они, по понятиям, обязаны найти и приговорить! Парень поначалу казался безобидным…
***
    Коммуникатор зачирикал, когда под утро Жене снилось нечто безумно интересное. И, не успев даже оглядеться, он вскочил с дивана. Стоя посреди комнаты, открыл глаза и первый взгляд бросил на часы.
    «Двадцать минут девятого. Проспал… Вчера обещал с утра на выставку...»
    Подхватывая коммуникатор, вылетел на кухню!
    — Алло!
    — Ну и где ты, Женька? Кто вчера обещал в восемь-пятнадцать быть у меня?
    — Извини, Алёнка, проспал… – просипел он уже на кухне, доставая припрятанную мамой в шкафу банку с арабикой. – Уже вылетаю!
    Но сперва до вылета надо успеть привести себя в порядок. Как можно рядом с ней быть такой мочалкой! Пока закипает чайник, Женя плещет холодную воду на лицо и мокрыми руками пытается уложить-прижать торчащие в разные стороны лохмы на голове…
    Надо было вчера предусмотреть будильник на коммуникаторе! Опоздание почти на двадцать минут и теперь ему полная крышка!
    Алёнка сердилась! Ничего не сказала, молча через парк, двинулась в сторону ДэКа, где должна открыться выставка. Женя молча шёл рядом, придумывая, как всё исправить.
    Когда вышли на улицу Терешковой, он попытался обратить внимание девушки на себя:
    — Ну и что интересного будет на этой выставке?
    — Тебе, может быть, и ничего…
    — А тебе?..
    — Мне? – удивилась Алёна. – Ты, Женя, ничего не понимаешь… Там такое!.. И техникой не интересуешься, только рисуешь машинки?
    Он больше всего любил её. Алёнка была самым большим богатством!.. Кто-то сказал, что королева – это состояние души… Алёнка была королевой! Настоящей, умеющей, когда надо, быть умной и властной! И всегда страшно красивой! Она была лучше всех! Жене завидовали даже старшеклассники. Учителя Алёнку обожали.
    — Ну, да, люблю рисовать... Они одинаковые, эти машинки! Некоторые подлиннее, у других колёсиков больше... – Женя старательно шутил, но Алёнка только хмурилась. Закончил фальшивым: – Но все такие красивые и быстрые…
    Алёнка наконец усмехнулась и, шутя, дёрнула Женьку за ухо:
    — Специалист...
    Разных автомобилей на выставке много. Сперва наша парочка пробежалась по рядам, и Алёнка снимала на айфон всё подряд. Потом стали смотреть детально. Суперкаров как таковых почти не было. Четыре десятка старых, почти исторических моделей, больше половины отечественного автопрома. Остальные – тюнингованный ширпотреб… Но Женьке понравился фантастически выглядевший тёмно-серая Marussia B2, от Фоменко. Таких было изготовлено чуть больше десятка, и одна из этих уникальных, попала на выставку! Женя смотрел обалдело! Алёнка съехидничала:
    — Фу, серенькая машинка…
    Да, машина благородного, великолепно-серого окраса! Самой Алёнке нравились яркие, в идеале – ярко-алые автомобили. Однажды восхитилась светло-розовой тюнингованной и надутой от гордости «Победой». Тоже, эксперт!
    В общем они очень неплохо провели на выставке почти весь день, беседовали с владельцами и любителями, ели шашлыки, шутили друг над другом… Всё было классным! Провожать Алёнку Женя отправился в шестом часу, когда владельцы стали разъезжаться…

Глава вторая. Помощь незнакомцу. Квантовая телепортация

    Странно! Что-то в Южном парке города происходило неправильное, нехорошее… Проходя мимо Валера мгновение видел в руке мужчины рукоятку пистолета и притормозил. Полный с седыми висками мужчина стоял, прижимаясь спиной к припаркованному прямо на пешеходном тротуаре тяжёлому внедорожнику и орал столпившимся на газоне в парке пацанам. Тёмная рукоятка только на миг показалась из кармана. Хотя всего ствола видеть не вышло, но такой предмет был знаком, даже очень! И щемящее чувство опасности снова лизнуло душу путешественника во времени.
    Но опасности не было, только мигнула и пропала! «Совпало. Это не про меня!» – с облегчением подумал, решая шагать дальше. Если видел, это не против меня… Но тут же осознал другое, что не относиться ко мне это уже не может. Здесь, сейчас кого-то поджидала смерть… Не вмешиваться нельзя, пройти мимо уже не мог. Кто же я такой, чтобы отвернуться и не помочь, когда единственный в состоянии это сделать?
    Переключил внимание на ребят на газоне за невысокой чёрной железной оградой. Опасность угрожала, если не всем, то некоторым, или же кому-то одному. Сосчитал, на траве топтались четверо пацанов… Вернее, не так! Там были трое и один… Драка. Реальность в чистом виде! Трое подростков били одного младшего. Парня гвоздили нещадно, не задумываясь, что, вероятно, совершают непоправимое. А тот был ниже всех ростом и прятал окровавленное лицо за локтями. Но всё же стоял, изредка отмахивался. А удары сыпались с разных сторон! Как ему удавалось оставаться на ногах, понять было трудно…
    Это я разглядел за секунду. Долго стоять и смотреть нельзя. Решительно перемахнул оградку, за которой сразу разжал пальцы, выпустив из руки тяжёлую красную сумку. Крикнул:
    — Сто-оп!
    Нападавшие действительно остановились, смотрели на меня, кто с кривой ухмылкой, кто с удивлением. Молодёжь! Их оппонент продолжал закрывать лицо и ко мне не обернулся. Видимо уже и не надеялся на помощь.
    — Стыдно потом будет. Трое, на одного! Биться нужно один-на-один, это по-мужски!
    — А ты судья что ли? – борзо вякнул высокий. – Пшёл отсюда! Мне щас не до тебя.
    — Ответ не верный! Я не судья, но раз пришёл, буду разбираться. – приближался спокойно, стараясь не делать резких движений. – Оставьте парня в покое, я с ним поговорю!
    — Лучше сам вали отсюдова. Не твоё, собака, дело! – поддержал высокого второй, узкоплечий, в футболке, цветов прошедшего чемпионата по футболу.
    — Вали-вали! – хрипло каркнул и захихикал третий, который ухмылялся на мой окрик. Он, третий, относительно низкорослый, но шибко широкий в плечах был ближе всех. Силой его природа не обделила, но, как видно, обидела умом.
    Даже валить мне не стоило. Честным боем тут не пахло. Мужик у внедорожника, как я перемахнул чугунную решётку, кричать перестал, его моя перепалка с дерущимися, видимо, забавляла. Но вряд ли он останется в стороне, если молодым людям справится не удастся. Это зритель заведомо заинтересованный. К тому же вооружённый!
    Пока шла перебранка, я приблизился и оттеснил паренька себе за спину, тот, как ни странно, подчинился, отступил. Видно, сообразил, кто за кого. И я сказал:
    — Давайте, лучше, так: вас трое, а мы с ним вдвоём…
    — Ну, ты дебил! – сказал коренастый и пнул...
    Вернувшись на миг в прошлое застал начало движения ногой и как только шевельнулась, выбросил каблуком вперёд ногу навстречу. Доли секунды.
    — Ой, мать твою… – не по-детски заругался юный наглец.
    Этот, буду считать, уже не вояка. Не сумев устоять, он со злобным шипением повалился на траву. Пусть там беспокоится теперь о своей конечности.  Двоих первых, тем не менее, сокращение контингента не остановило.
    Тощий уставился на мужика у внедорожника, как бы призывая поддержать, а длинный надменно фыркнул. Но им пришлось мои условия принять. Готовясь махать кулаками, они разошлись в разные стороны, чтобы усложнить мою задачу. Вертеть головой не стал и, когда длинный оказался на короткой дистанции, припугнул правой, когда тот отклонился влево, левой во встречном движении достал. Это, конечно, не победа, удар левой слишком лёгкий, но попал точно, дал понять, шутить не буду. Драка, так драка! Пусть опасается приближаться под любую руку.
    Тощий напарник длинного, оставшийся у меня за спиной, не нападал. Он оказался перед первым своим противником. А мальчишка, хоть и был ниже ростом, уступать не собирался. Молодец! Мы с ним в какое-то мгновение почувствовали надёжную спину друг друга.
    Сидящий на траве коренастый в попытке снова ударить, пнул только воздух, я отступил и отвечать не стал.
    Драка продолжалась, длинный не успокаивался, отскочив за дистанцию досягаемости, он достал из кармана какую-то красивую штучку, похожую на тяжёлый литой кастет с коротким гранённым лезвием. Дело стало принимать серьёзный оборот! Я огляделся.
    После моего вступления, поучаствовать в драке пожелали ещё трое взрослых, до этого молча наблюдавших за происходящим со скамейки. Интересно, за кого они будут? До того, как я подошёл, эти трое спокойно сидели и не вмешивались в избиение, и теперь, вероятней всего, выступят против меня. Хорошо, что было время оглядеться!
    Мужик у внедорожника тоже решил подойти к железной ограде. На дистанцию прицельного выстрела. Ох, ну и день же у меня!..
    Просто исчезнуть, избегая неравного боя, смогу всегда. Но что в этом случае будет с парнем у меня за спиной? И, раз такое началось, исчезнуть с места стычки как я, он уже не сможет. А предать, оставить его одного, не смогу! И вариант со стоянием до конца плохой. Против оружия я не бессилен, но могу не уследить.
    Те трое посторонних подходили. И длинный с кастетом делает шаг, готовясь бить. Нагле-ец!
    Выпад, сам бью по запястью вооружённой руки. Это больно и своим кастетом он воспользоваться вряд ли сумеет. Ещё довесок по носу тому, кто на траве баюкает ногу, чтобы больше не встревал…
    А в это время дядька встал к оградке, начал вытягивать из кармана ствол. Но, пока достаёт и взводит, то да сё… Оглядываюсь и с удовольствием вижу, что мой напарник отправил своего противника в партер. Как сделал, я не видел, но молодец, с мелкотой мы справились!
    Трое мужиков уже рядом. Они – танки, голыми руками навалять смогут, как два пальца об асфальт… Будь я, как когда-то, обычным, несомненно, постарался бы броситься наутёк. Но к сожалению, слишком давно уже был необычным.
    Один из троих, когда между нами оставалось несколько шагов, метнулся вперёд, и все трое в какой-то миг, оказались стоящими цепью. Ошибка, конечно! Я рванулся навстречу, и, очень удачно избежав кулака, врезался в грудь плечом. Даже треск послышался от нашего столкновения.  Верзила, как заметил движение навстречу, стал отклоняться назад, тормозить и в момент столкновения был в неустойчивом состоянии, после встречи опрокинулся навзничь и сбил всю свою команду…
    «Весьма неплохо, Валера!» – подумал.
    Теперь ещё оставался тот, с пистолетом. Я к нему не успел обернуться, как по ушам ударил выстрел. Пуля прочертила воздух где-то между мной и напарником.
    Расстояние до стрелка большое, не успею добраться до ограды, как он выпустит в меня всю обойму… Попасть-то может и не удастся, но за мной останется незащищённым напарник. И такая помощь окажется бесполезной!
    Но у меня в заначке был ещё один, не проверенный и поэтому рискованный, вариант. Ждать второго выстрела не стал, всё говорило, что не избежать попытки перетащить его с собой. С живыми грузами переходить не пробовал, но другого способа спасти не видел.
    Кинулся, обхватил напарника, и, падая, мы нырнули в ледяной разрыв временного потока. Парень стал отбиваться. Возможно, не сообразил кто хватает и куда тащит… Возможности растолковать не было никакой и возможности выйти тоже…
    Лишённый воздуха полумрак… Квантовая телепортация – рывок в будущее. Мир непривычно медленно погрузился в багровый сумрак, несу слишком тяжёлый груз. Отпускать его раньше конечного выхода нельзя никак!
    На месте соратника я бы тоже испугался. Стужа посреди летней жары, и кровавый сумрак в глазах. Какая-то преисподняя, в которой нет воздуха.
    Как ни стараюсь поднажать, скорость перехода небольшая. Но мы успешно исчезли на глазах нападавших, двигаясь на опережение потоку времени. Почти сразу сумрачная площадка на изменившем цвет газоне опустела. Только не торопиться! Это, вероятно, ещё не всё, оружие против нас не отменено.
    Покрасневший внедорожник, стоит за оградой, но исчез, едва красный сумрак стал сгущаться, стремясь к беспросветности. Возвращаемся в реальность.
    Вдох! Около минуты в этом потоке, надо отдышвться. Разжимаю, сведённые от усилий руки, и юноша мешком валится в траву. Что это с ним? Нагибаюсь. Рот открыт, лежит, не шевелится… Прикидывается, или собрался в «тихую гавань»? Не для этого его из того ада вытаскивал!
    Падаю на колени и, отведя пальцами веко, заглядываю в глаз. Тот смотрит куда-то и огромный зрачок зияет чёрной дырой. На запястьи пульса нет, на шее тоже. Спас, но принёс неживым! Срочно оживлять, пока возможно! Реверсировать, возвращаться обратно под пули, чтобы что-то поменять там, хуже.
    Если не выйдет попытка реанимации, только тогда использую реверс.
    Принцип знаком, но реанимировать живых ещё не приходилось.
    Небо над парком немного светилось, позволяя оглядеть напарника. Ему лет 15, или около того, почти ребёнок! Правильные черты лица искажены опухшей скулой, и до крови разбитой бровью. Били совсем не по-детски! Ворот светло-серой рубашки окровавлен, но это, видимо, от его пальцев. Костяшки на правой сбиты и кровоточат. Уважаю тех, кого не заставить сдаться превосходящей силе!
    Может та пуля до перехода попала? Провёл рукой по спине… Рука сухая, следов ранения нет. Иных повреждений тоже.
    Что с ним? Запретов на принудительный перенос живых через портал нет. Когда действовала машина времени, сам пользовался такими перемещениями и оставался невредимым. Правда, в конце перехода готов был полжизни отдать за глоток воздуха. Спасал большой опыт занятий с дайвинг-инструктором. Но минута это так мало! Незнакомец должен переносить легко.
    В клубе дайверов, учили делать искусственное дыхание и массаж сердца… Ознакомили только с общими положениями и один раз, правда безуспешно, пытался реанимировать электронного манекена…
    Как там… Выдохнуть в рот, чтобы расправились лёгкие, и ощутимо толкнуть ладонью в область сердца на четыре-пять сантиметров… Платка жалко нет…
    Поворачиваю его на спину, зажимаю нос пальцами и выдыхаю в него до поднятия груди. Теперь – сердце… Рву окровавленный ворот, кладу ладонь на грудь между сосками, сердце где-то здесь… И начинаю, строго выдерживая частоту и амплитуду!.. Парень от этого дёргается, не делая самостоятельных движений.
    Через пару минут я совсем мокрый. Пот ручьями! Но парень на настойчивые приглашения очнуться не откликается и стопорить процесс, чтоб хотя бы смахнуть капли с глаз, нельзя. Новый глубокий выдох, и снова серия толчков в грудную клетку…
    Когда начинаю паниковать, от парня слышится первый судорожный вздох… Без сил сажусь на траву… Задышал, значит, и сердце бьётся… Впервые опыт оживления получился. Протягиваю руку, в попытке открыть глаз, но парень тотчас перехватывает руку, коснувшуюся лица.
    — Живой? – глупо спрашиваю.
    Глаза распахнуты, смотрит нормальными зрачками. Радуюсь:
    – Живой, значит…
    Гляжу на свою руку, которую сжимает над своим лицом воскресший. Точнее, смотрю на часы на руке. Но они, безусловно, врут, показывают только без четверти шесть. В августе это вполне светлое время суток. При скачках эти часы перестают согласовываться с реальным таймингом. То ли дело, «котлы», наручная машина времени! Они могли точно определяться со временем, в какое заносили. Сейчас часов девять, начало десятого. Заметно стемнело!
    — Где я?.. Вы кто? – неожиданно спрашивает оживший, вглядываясь в моё лицо.
    Значит, не помнит, как мы с ним воевали. Или тогда не видел, кто за него встал.
    — Мы пока в парке, я – Евгра… – представляться именем глупо, завершил фразу первым, что пришло в голову. – твой спаситель…
    Конечно, глупо вышло! Ничего другого не придумал.
    — Что со мной было? – он на словесные выкрутасы не обратил внимания, гнул своё и пытался оглядеться.
    Досконально разъяснять что было, виделось неправильным. Поэтому решил дать какой-то минимум для общего впечатления.
    — Тебя ребята побили, ты потерял сознание… – сознательно опустил моменты, не касающиеся сути вопроса. – Только сейчас удалось привести тебя в чувство. Но ты лежи. Вызову неотложку…
    — Не надо!.. – неожиданно откликнулся парень, выпустил из пальцев и оттолкнул мою руку. – Не надо неотложку!..
    — Не бойся!.. Всё уже прошло. Пусть врачи осмотрят и…
    — Не надо неотложку. Там, в скорой, мама работает…
    Я его понял. Беспокоить маму из-за каких-то придурков в парке, не стоило.
    Рубашка на парне по-прежнему распахнута, а на том месте, через которое я минут пять обрабатывал остановившееся сердце, синяк, отпечаток пятерни, пятна разных размеров на белой коже. Но это пройдёт…
    — Ты думаешь, мама не заметит, что тебя били?.. Вероятно она, не догадается даже, что ты был в коме и у тебя не билось сердце…
    Я, упустив истинную причину реанимации, в нужный момент умолк. Неловко было спасать от своих действий! Всё же, думалось, врачи не будут лишними!
    — Нужно встать, домой пойду… – заявил воскресший.
    Помогать не стал. Парень, повозившись на траве, поднялся сам.
    Надо знакомиться. Спросил:
    — Звать-то как?
    — Женя… Евгений. – не оборачиваясь, быстро ответил.
    — Вот что, Евгений, я тебя домой, конечно, постараюсь проводить, но… – вздохнув, подхватил парня, на своих ногах он совсем не держался. – Не знаю, сможешь ли…
    В нынешнем состоянии перетаскивать его через ограду парка было неумным. Мы побрели к узкой асфальтовой тропе, возле которой и стояла та одинокая скамейка.
    — Где живёшь-то, помнишь?.. – спросил, усаживая.
    — Ну… я… Там… – бессмысленный взгляд метался из стороны в сторону. Как видно, не может вспомнить адрес.
    Похоже, это было самой большой проблемой.
    Идти неизвестно куда, нельзя. Скорую не вызвать. Сам Евгений ходит с трудом. Даже к себе домой не дотащить, далеко. Такси не вызвать, конечный пункт поездки неизвестен.
    И быстро придумал, кто поможет. После перезагрузки смарта, дозвонился до Майорова. Безотказный, как автомат Калашникова, человек. Абонент откликнулся быстро.
    — Олег, нужна твоя помощь…
    «Бьюик» Олега, скрипнув тормозами, остановился возле парка через полчаса. Тёмно-синее небо за это время почернело. Прорезались звёзды.
    — Ну и что там выдалось с этим мужчиной? – съехидничал Олег, разглядывая уснувшего Женьку.
    — Живой пока. – я отстранил Женю от своего плеча и глянул на побитое лицо. – Давай-ка мы, пока спит, перенесём к тебе в машину и отвезём ко мне.
    Когда оказались на пятом этаже у моей квартиры, Женя продолжал парадоксально спать. Я-то надеялся, он в лифте очнётся… Дома мы устроили спящего на моей кровати и, пока спал, пошли на кухню обсудить положение.
    — Что там у тебя опять? Рассказывай. – потребовал Олег. Он привык, что я прошу помочь, когда случается нечто экстраординарное.
    — Не знаю за что, но парня здорово били. Я вступился, но потом, когда стали стрелятьа, пришлось сваливать! Схватил и перенёс на несколько часов вперёд…
    — Как вперёд? – удивился Олег. – Ты что, ходишь и в будущее?.. Раньше только в прошлое… Я чего не понял?..
    — Нет, всё в порядке! Давно, недели две, наверное, назад экспериментировал… Менял скорость реверса до полной остановки... Потом начал возвращаться к моменту начала реверса, двинулся вперёд. Не сразу стало получаться. Это оказалось целая наука. Вперёд дорога нехоженая, меняю многое. – сам понимал, что говорю не очень связно, но голова, забитая другим, не позволяла сделать речь ясной. – Вчера смарт перенёс на полчаса вперёд. Вышло! Он показывал старое время, пришлось сделать сброс, перезагрузить. Та как время с сетевым не совпадало, заглючил…
    — Так может и у твоего этого… – Олег кивнул в сторону комнаты.
    — Жени. – подсказал я.
    — Вот. Может у него тоже со временем какая-то проблема из-за скачка? Заглючил.
    — Нет, со временем это не связано. Он задохнулся…
    Майоров удивлённо приподнял бровь.
    — Что дышать там нечем, предупредить не успел. И он вырывался… Но выхода не было. Вытаскивал из-под пуль... И пришлось реанимировать…
    — Хм. По возрасту школьник. Его, наверное, ищут. – рассудил Олег. – Может, лучше было не меня, а скорую вызвать? По крайней мере, это не выглядело бы похищением.
    Олег прав. Женя избит и увезён в другой конец города. Свидетелей, кроме меня, никого…
    — Я Жене предлагал неотложку. Он сказал, что там его мать… В общем-то, конечно, медработникам на осмотр его надо было бы показать. Мало ли что может быть… Он не в состоянии отвечать за свои слова. В конце концов, можно скорую и сюда, ко мне вызвать. Скажу, нашёл парня без сознания…
    Олег поморщился:
    — Может быть всякое, ты сам решай... Нападавших было много?
    — Семуро... Три подростка и четверо жлобов, считая и мужика с пистолетом.
    — Ого! А из-за чего война?
    — Трудно сказать. Я увидел это, когда трое уже били его. Вступился, и остальные решили поучаствовать…
    — Ничего... Они что, планировали убить? Семеро!..
    — Не знаю, но точно убили бы.
    — Как ты думаешь, нападавшие удивились внезапному исчезновению жертвы?
    Я пожал плечами. Олег всегда умел задавать правильные вопросы. Мне бы такое не сразу пришло в голову. Я не подумал, как к вмешательству смогут отнестись оставшиеся в парке. Девять из десяти, что и я сегодня накликал новых врагов на свою голову. Будто старых было мало… Мы с Женей вместе не случайно оказались в одной точке пространства-времени. Судьба! Что-то говорило, что этот случай моей судьбой изначально запрограммирован. Женя особенный. Мне раньше встречать таких не приходилось.
    На прощанье сказал Олегу:
    — Сегодня постараюсь выяснить, кого судьба подкинула. Завтра созвонимся. Спасибо, Олег, за помощь!
    — Дима Калашников за то, чтобы узнать про твои успехи, всё бы отдал! Ладно, давай!
    Да, Профессору надо сказать. Восприняв правильно напоминание Олега, когда он ушёл, созвонился с Димкой. Тот, в ответ на мои объяснения, сказал, что подозревал о такой возможности всегда, и с удовольствием посмотрел бы, как это у меня выходит. Я пообещал, хотя не представлял даже, как такая демонстрация будет происходить. Прошлое – реальная субстанция, а будущее – тёмная область.
    После звонка притащил на кухню ноут и с головой окунулся в исследования. Не долго мучался над тем, как узнать данные юного «клиента». По счастью, в руках оказался и очень помог незашифрованный его смарт, который нашёл у спящего в кармане. Выяснил номер, имя владельца и адрес проживания. Остальное оказалось сложнее. Выяснить, за что напали не удалось, город спал.
    Что драка не была ловушкой для путешественника во времени, было ясно с самого начала. У парка я сам оказался случайно. Просто нёс мимо сумку с покупками в интернете. Вынужден экономить на курьерах, таскаю всё сам… Ба!
    Только сейчас вспомнил, что нёс тяжёлую сумку с покупками из интернет-магазина. Когда направился к дерущимся, на время оставил её за парковой оградой.
    Получается, те бандиты, по моей оплошности обчистили меня на кругленькую сумму! Обчистили хотя бы потому, что в точке выхода возле того места сумки уже не было. Она привлекла бы моё внимание! Большая, красная... В ней были и документы: деловые бумаги, паспорт...
    Что сумку присвоили оставшиеся, сомнений нет! Дарить свои документы и оборудование этой шайке не стоило. Посмотрел на часы, они по-прежнему показывали время, отставшее от настоящего. Сравнил со временем компьютера. Настоящее несчастье! Прошло около семи часов с момента драки. Реверсировать, возвращаться на такую огромную дистанцию не приходилось. Но в такой попытке сейчас была острая необходимость! Это война и потому... А ля гер, ком а ля гер! Меняю прошедшую реальность, спасаю сумку и, раз уж так вышло, спасаю Женьку от перетягивания через портал времени.
    Странно, что о спасении парня подумал только после решения спасать сумку. Впрочем, нет! Мысль о Жене теперь со мной всегда. Устал и ввязываться в очередную заваруху там в парке не хотел. Документы в сумке стали спусковым крючком, последней каплей, с которой понял, что повторения не избежать, и возвращение, или реверс, должен состояться при любых условиях.
    Реверс не обратная сторона медали. Она сродни реверсу в реактивной авиации, когда самолёт с помощью специальных устройств создаёт обратную тягу и движется по аэродрому назад или вперёд с уменьшающейся скоростью. Задний ход автомобиля из той же оперы. И мой задний ход во времени необходим для переигрывания ситуации в прошлом.
    Женя в моей комнате продолжает уютно спать. Интересный парень, рождённый бойцом! Таких, как он, надо беречь и лелеять! Только придётся вернуться к моменту, до сражения в парке, чтобы всё то катастрофическое предотвратить. Теперь встреча с Женей только предстоит. Какой будет, зависит только от меня.
    Портал…
    Возвращаясь предстоит без исключения всё произошедшее с тех пор отменять. До той точки времени, когда ещё не случилась драка в парке… Придётся писать прошедшее наново, с чистого листа и экспромтом!
    И тут возникли сомнения. Возможен ли реверс через пропущенное переходом время? Ведь, спасая Женьку, я уже протаскивал его через время, где нас не могло быть, мы пропустили это время за одну минуту. Как на шоссе, где существуют только два потока: прямой и встречный. Предстояло пересекать запретную сплошную. Куда выбросит такой путь? Ответ на вопрос могла дать только практика! Другого способа определить свои возможности со свойством материи времени не было.
    Глубоко вдыхаю, перекрываю воздух и бросаю себя в холодную ткань потока времени. Готовность к этому живёт во мне постоянно. Мягко по телу пробегает дрожь, чувствую впереди не очень приветливую атмосферу: ледяной синий свет и необходимость пройти всё в обратном порядке…
    Рывок! Будто искры рассыпаются по коже. И поток времени, как всегда нехотя, со скрипом, позволяет уйти в прошлое…

Глава третья. Баталия в парке. Новейшие подробности

    Вспомнилась личная история. Реверс на несколько минут был самым началом. Тогда меня оглушили, связали и бросили в багажник Ауди. Стрелять в городе напавшие посчитали опасным и повезли на мусорный полигон, чтобы там решить мою судьбу. Очнулся в пути и стал стремиться к спасению. Кое-как избавился от спутывания и открыл багажник изнутри. Правда, это произошло уже после остановки автомобиля на моей конечной остановке. Недруги подходили, готовили оружие. Казалось, уже ничто не может спасти от расправы, но вывернулся, придумал реверс. Оказалось всё не так сложно. Надо лишь иметь навык прохождения портала с понятием о том, куда надо попасть. Мне тогда для спасения надо было возвращаться…
    Это было несложно и доступно... одному мне, как человеку близко знакомому с работой машины времени. Так как никто из остальных жителей Земли опыта обращения с этим прибором не имел. В этом был весь секрет!
    Реверс на такую дистанцию,  настолько же опасен и непредсказуем, как нырок без акваланга на стометровую глубину. В портале воздуха нет, чтобы не задохнуться надо время от времени покидать движущийся вспять временной канал, выныривать в реальность чтобы отдышаться.
    Первая точка, где пришла пора реализоваться для дыхания, была на улице Каманина, в нескольких минутах езды от моего дома. «Бьюик» Олега рычит, я рядом с Олегом, а несчастный Женька бесчувственно лежит за нами… Я  сделал несколько вдохов, Олег удивлённо повернул ко мне голову, но реальность уже прошла, следующий момент я снова в реверсе.
    Ещё несколько выходов и я в парке… Вот веду по траве спиной вперёд Женьку на заплетающихся ногах… Вот массаж сердца. Но всё это легко, я ничего не делаю, всё происходит как во сне… Вот лежащий на земле Женька влетает ко мне в руки и мы вместе повисаем во вполне нормальном мире с зелёной травой и светлеющим синим небом… Мы пересекли сплошную линию и шли теперь по встречной полосе.
    Потом вернулся синий свет и было совсем короткое сражение, которое теперь в ярком голубом свете, гляделось смешным и игрушечным. Всё снова шло легко. Действиями руководили прошедшие события.
    Вот спиной вперёд иду к ограде, в руку влетает сумка, и я, перемахнув ограду, отступаю к почти белому автомобилю на пешеходной дорожке…
    …Задыхаясь, выхожу из потока как раз после… нет, перед тем моментом, как заметил пистолет. Та самая точка, к которой стремился. Отсюда и стану исправлять.
    Выпадаю и иду по дороге, как и шёл раньше, только не останавливаюсь и не смотрю в парк. Что там происходит помню. В руке тяжёлая сумка, передо мной Стрелок. Чуть сбавив скорость, иду к нему и у самой машины отпускаю из руки сумку. На громкий звук падения мужчина поворачивает голову… Стрелок мне в тылу не нужен! Бью под левый глаз так, чтобы он приложился затылком к кроссоверу… На боковом стекле от удара трещина. Хороший хук и крепкий череп!
    Стрелок с отвисшей челюстью сползает вниз, рука с пистолетом выскальзывает из кармана, полностью вижу оружие. Блестящий, никелированный «Малыш» глядится словно подарочная игрушка! Если бы не знал, насколько смертелен его девятимиллиметровый выстрел в упор, не счёл бы боевым оружием.
    Значит, всё-таки «Малыш»! Вот почему тогда был такой тявкающий звук!
    Теперь драка. Разбираясь со Стрелком, задержался и теперь ситуация другая. Там, на газоне, уже не просто драка, а свалка, а сидевшие на скамейке, увидев, что вырубил Стрелка, вскочили. И один из них, наиболее резвый, кинулся ко мне, по пути раскидав мальчишек.
    Свалить-то я его смогу, но тогда не хватит времени спасать Евгения, который уже лежит. Время лимитировано. Выхватываю пистолет у Стрелка, стреляю в воздух. Предохранителя нет, спуск тугой, поворачиваю ствол к подбегающему. Звук выстрела заставляет всех замереть. Даже тех, кто остался у скамейки. Замерли… Тот, что бежал, останавливается перед оградой. Вытянул руку, как бы защищаясь.
    Ситуация без улучшения, Женька на траве, у остальных шок, я с пистолетом в руке. Надо как-то выруливать.
    — На землю, быстро! – командую мордовороту.
    Но он, похоже, успел прийти в себя.
    — Ты не выстрелишь! – заявил, спокойно распрямляясь и даже делая шаг к ограде.
    Как убить, так и воскресить переход в состоянии. Без уверенности, есть ли в обойме патроны, надавил спуск. Пистолет тявкнул, а кто-то за спиной мужчины, закричал. От звуков все дёрнулись. Мордоворот передо мной, качнулся и вдруг повалился на спину, изумлённо глядя на меня. Но это точно не убийство, ранение в ногу. Упал он оттого, что тяжёлый, как шкаф. Нога дрогнула и шкаф завалился. Выход не очень хороший! По крайней мере, пока все живы…
    — Вот так и лежи! – посоветовал упавшему.
    И окликнул всё ещё не спасённую жертву:
    — Женя!..
    Имя замерло на губах. Там, на газоне, что-то случилось, стал понятен крик!.. Женя обеими руками держался за грудь, между пальцев по рубахе растекалось яркое пятно… А длинный подонок распрямлялся, стараясь скрыть за спиной руку с кастетом. Глаза были испуганными…
    Чёрт-чёрт! Не вышло и в этот раз. Хотя, до какого-то момента я справлялся, но для спасения Жени, времени не хватило. Надо всё менять и придумать иной выход. Сделать всё, ещё до встречи Жени и длинного. Спасти обоих от убийства.
    Не хотел, но куда деваться, новый реверс!.. Глубокий вдох, и сияющий водоворот приносимого прошлого. Всё повторяется в обратном порядке. Вот момент, где стреляю: сперва в ногу, потом в воздух… Стоящие на газоне, равнодушно отворачиваются, а мордовороты, спиной вперёд скользят к скамейке… Мужик у автомобиля, которому в руку сунул пистолет, плавно поднимается с асфальта и резко ударяет меня лицом по правому кулаку. И стекло за его головой снова целое.
    Этого мало, отступаю дальше! Иду назад, подхватывая сумку, утекаю от внедорожника всё дальше…
    Отступив десяток шагов, перескакиваю на другую временную линию, где я ещё спокойно нёс сумку, проходя мимо парка. Без этого перехода мог попасть в петлю с Олегом, реанимацией Женьки и всем остальным.
    Как миновал петлю, сам не пойму. Вроде столкнулись две линии с разных направлений. Пробежала дрожь и я выбрал ту, которая раньше… Всё по наитию.
    Не прерывая, двигаюсь вспять. И догадываюсь, чтобы успеть и спасти, отходить придётся далеко.
    Да, расскажи я кому-нибудь о чём думаю, все решат, что у меня не все дома! Человеку, не привыкшему к странствиям по порталам времени, невозможно понять для чего необходимо отходить дальше в пространстве, чтобы непременно успеть во времени. Но всё именно так, отхожу, чтобы, изменив скорость, прийти к том месту в парке раньше, пока ничего не случилось. Нужно выиграть как можно больше времени, чтобы успеть.
    Тогда шёл спокойно, даже останавливался, меняя несущую руку. Надо сократить время возвращения, бежать!
    Не привязался ли я к этому Жене? Спасаю как своего!
    Но он молодец! В безнадёжной ситуации дрался как мужчина, не отступая, не прося пощады и сразу воспринял как союзника, вступившегося…
    Реверс. Шагаю и шагаю, упруго покачиваясь на толкающей ноге. Дорога асфальтовая заканчивается, сворачиваю на разбитую грунтовку к Дунькиной Роще. Опускаю сумку в придорожную траву. Видно, рука тогда устала… Стою какое-то время и выхожу из реверса. Если побежать достаточно быстро, можно минуту или больше скостить.
    Выдох, вдох… рука не устала, хватаю сумку, бегу назад, к парку. То есть теперь вперёд. Новая реальность! Бежать с грузом неудобно, но сумку бросить не могу. Ценная! Закидываю на плечо и через минуту уже у парка.
    Чугунная ограда. Машина Стрелка видна уже с этого расстояния, она на прежнем месте, а её хозяин, возле ограды, беседует с теми тремя, что занимали скамейку. Они не случайно встретились, это одна шайка! Снижаю скорость и ищу место, где оставить ценную сумку. Оставляю за оградой под кустом сирени.
    Где же школьники? Хорошо видимое место на газоне пустует. Главные действующие лица спектакля ещё не появились. Это хорошо!
    Оглядываюсь. В парке больше никого. Стрелок со своей группой продолжает беседу. С такого расстояния о чём говорят не слышно, сиреневый куст далеко. Но вступать в игру рано.
    Беседовавшие у ограды расходятся. Стрелок идёт к автомобилю, открывает дверку и, засунув туда свой торс, что-то ищет. В это время рядом из-за кустов раздаётся окрик:
    — Стой, кому говорю!
    Кто крикнул не вижу. Слышится топот… Стрелок захлопывает дверцу и прячет в карман оружие. Пора. По газону бежит Женька, за ним, на небольшой дистанции, хлюпик, которого в прошлый раз Женька один на один разложил на траве. Что и как будет дальше знаю. Подхожу и снова без предупреждения вырубаю Стрелка. Он в тылу снова лишний. И, когда тот ещё не начал оседать, выхватываю пистолет. При этом за спиной слышатся ругательства и звук падения. Поворачиваюсь, Женька на земле. Подножка по-видимому. Номер два стоит над ним, остальные приближаются. Самое время включаться в процесс.
    — Не двигаться, стрелять буду! – поднимаю пистолет над головой.
    Вот это ошибка! Показал, что стрелять буду вверх, а это не опасно. И туповатый недоумок, подбегает и бьёт моего подзащитного, поднимавшегося с земли. Это зря! Исправляюсь, реверс к моменту сползания на землю Стрелка. Я, уже с пистолетом, поворачиваюсь к парку.
    Женька лежит, нападающие приближаются…
    — Замерли! Всем не шевелиться! – перемахиваю через ограду и уверенно иду к ним.
    Женька исподлобья смотрит на моё приближение. Его противники, оставаясь на расстоянии, потихоньку пятятся, увеличивая дистанцию. Те, со скамейки, встали и двинулись ко мне, веером расходясь в стороны. Расстояние уже близкое к броску… Большой калибр и короткий ствол пистолета, прицельная дальность метров пятьдесят… И вопрос прежний, сколько патронов в обойме? Уверенно знаю о двух…
    Слежу, не упуская, громил. Подхожу к Жене и протягиваю левую руку, в правой пистолет…
    — Пойдём, Женя! Тебе сейчас лучше отсюда уйти…
    Женька от протянутой руки отказался, встал сам.
    — А ну, бегом отсюда! – это молодым провокаторам.
    Дважды предлагать не пришлось, кинулись врассыпную. Высокий с ходу наткнулся на оказавшегося перед ним мордоворота, вскрикнул и упал…
    А мордовороты быстро оказались рядом! Будто из земли проросли. Я оттеснил Женю и убедительно порекомендовал:
    — Беги!
    Его топот был ответом. Потом я пытался образумить нападавших:
    — Стойте, мальчики!.. Не надо! В стволе, как минимум, три пули! И, если не хватит, последнего, любого из вас, завалю голыми руками…
    — Хэ-гэ! – усмехнулся тот, что был справа. Фраза про последнего его развеселила.
    Я по нему в той реальности уже стрелял. Это он тогда подскочил к ограде, чтобы разобраться со мной. Снова повторять этот опыт не хотелось. Да, и стоял он дальше остальных. И я выстрелил в ногу ближнего левого. До него меньше четырёх шагов.
    Сперва подумал, что промахнулся, бугай продолжал двигаться, даже не вздрогнув. Только гримаса стала уж очень злобной. Но уже через шаг он, не удержавшись, опустился на колено… Тот, что был из них средним тотчас угрожающе заорал: «А-а!» и бросился на меня. Расстояние небольшое, пришлось стрелять и в него. Крик захлебнулся, мордоворот рухнул у моих ног… Убит?.. Видеть, где рана, не мог, но он лежал, словно тряпичная кукла, брошенная на землю…
    Я потерял опору и полетел куда-то… Убил!.. Как я мог?.. Почему так?.. Был сильный шок! Убивать было запретом!.. Всегда и для всех, без исключения!..
    Короткая, как вспышка молнии, светлая мысль вернула землю под ногами. Возможность исправить!!!
    Снова в реверс, сдвигаю время на несколько секунд. Выхожу когда Женька побежал, а крайний правый на моё заявление произнёс своё: «Хэ-гэ!». Резко ухожу влево. Левый мордоворот кидается наперерез, и, когда вытягивает руки, чтобы схватить, стреляю над головой!.. Рука с пистолетом у него перед лицом. Звук выстрела перевёл все стрелки. Классно сработало! Пуля ушла в небо, детина ослеп и оглох и меня не схватил…
    Отбежав метров десять, позволил себе оглянуться. Преследования нет. Детина, которого испугал, не отрывая от меня взгляд, пытается встать. Не смог удержаться на ногах. Второй, убитый в прошлой реальности стоит, благоразумно не пытаясь преследовать, оставшийся третий спокойно перелез ограду. Как видно, хотел помочь лежащему Стрелку.
    Удалось всё! Женя ушёл, мелкота не запачкалась, все живы-здоровы. И ничего и не произошло.
    Спасённый Женя мог не заметить всего, что здесь случилось и теперь нужно его предупредить, что ходит по краю. То, от чего спас никуда не делось. Пусть опасается!
    В руке тяжёлый трофей, который возвращать не стоит. Сунул по-ковбойски «Малыша» в карман джинсов, повернулся, направляясь к пышному кусту, под которым дожидалась красная сумка.

Глава четвёртая. Война продолжается

    Все мы люди! Проснулся, мирное утро, зарядка, музыка. Дима Калашников по прозвищу Профессор, решил начинать именно с этого дня. По пояс раздетый, вывалив живот, включил клип «Кетчупа», в котором очаровательные девчонки где-то на берегу моря в баре пели, танцевали.
    Да, эти четыре томатные сестры из Кордовы хоть кого разбудят и в минуту заставят порхать… Правда, с порханием у Димы не всё хорошо. 105 кил порхать уже давно не могут. Он был словно тяжёлый и неуклюжий бегемот, пытающийся красиво развернуться в посудной лавке!.. Но раз уж решил, что это так необходимо, надо пройти до конца! И Дима, пританцовывая, пытался ещё и подпевать:
    — …Аквамарина… де контрабандо…– шаг вперёд-шаг назад. –  И ля байля… И ля госса… И ля канта-а…
    Но припев не получался. Сложный этот испанский! Взамен испанского, на этот случай у него были готовы интернациональные: «ля-ля» и «та-да-дам». И, всё равно, почти минуту продолжались эти вышагивания, приседания, подскоки и неловкие движения рук… Дима-Профессор радовался, что видеокамеры нет и никто этого не увидит.
    Музыка кончилась и Димка, оказавшись в этот момент точно возле койки, с удовольствием рухнул на неё. Койка ахнула и закряхтела…
    И всё-таки какой молодец! Встал рано, провёл тренировку… И пусть никто больше ему не говорит, что ленивый и медведь уши отдавил!..
    Экономика Профессора страдала отсутствием солидных заказов. И если бы только это. Блог, который считал своим главным богатством, процветал только два месяца, приносил небольшой навар и теперь просел. Сотни любителей необычного ежедневно атаковали с требованием предоставить новую информацию, высказаться на волнующую тему, обеспечить знакомство…
    Даже Валерка, герой истории, на сайт заглядывать перестал. Раньше говорил, что нравится стиль и изложение… Теперь и этого не было. Старые истрепались в труху и новых материалов не ожидалось. Валера ссылок на своё имя не допускал. И те два десятка последних подписчиков скоро должны остаться лишь в воспоминаниях.
    Вторичное вставание у Димы произошло только через полчаса, когда зазвонил телефон. Голос, как принято было, не здороваясь, произнёс:
    — Профессор, к половине седьмого вечера подгребай, буду иметь честь тебя кое с кем познакомить.
***
    Когда следующим утром меня поднял будильник смартфона, открыл и закрыл глаза снова, вставать не хотел. Забытое желание поваляться ещё, не отпускало. Пока не вспомнил произошедшее долгим-предолгим вчера.
    Пока умывался холодной водой, готовил завтрак, решил обязательно навестить Женьку. Телефон, адрес есть. Чтобы вспомнить, заглянул в ноут, где вчера оставил данные парня. Но там ничего не оказалось.
    Сразу дошло: был реверс, всё, что было до него стёрлось. В новой реальности, ничего не сохранилось. Стёрто реверсом. И собственная память после всего отказывалась помочь. Не смог вспомнить даже телефон. Будто та реальность не оставила следов.
    Помнил лишь имя: Евгений Александрович Калашников. Редкая фамилия... Надо спросить Профессора, не родственник ли?..
    В паутине, нашёл адреса нескольких. Выбрал единственного подходящего. Пятнадцатилетний Калашников – чемпион школы № 53 по дзюдо. Тренер у него – старший брат… У Жени Калашникова есть девушка с каким-то простым именем, то ли Анна, то ли Лена, учится в одном классе с ним.
    Про брата и семью чемпиона больше ничего, кроме того, что Калашниковы в нашем городе с 2007-го.
    Набрал номер его телефона.
    — Алё! – отозвался сонный голос.
    — Здравствуй, Женя! Я вчера с тобой встречался, когда на тебя напали в парке…
    — Я узнал!
    Хорошая слуховая память!
    — Хочу поговорить…
    — Когда? – спросил он, не интересуясь, «о чём».
    «И сообразительность в норме. Крутой парень!» – оценил собеседника.
    Мною, в пятнадцать лет, как и всей нашей «бандой», руководила Ольга Нестеренко, крутая и не признающая отказов.
    — После пяти. – точнее сказать не мог. В трубе тишина.
    — Ладно! – после паузы согласился он.
    — Я подойду, позвоню…
    — Ладно! – повторил Женя. – Как вас звать?
    — Валера. – я решил, что в общении необходим паритет, то есть заведомое равенство.

    Как всегда работа занимала рабочее время по-максимуму. Кучи мелких проблем, скопившиеся за вчера проблемы, да новые, которые, как правило, появлялись из ниоткуда. Под моим началом теперь шестнадцать специалистов. Всех необходимо обеспечить работой, запчастями и расходниками. На мне миссии нахождения этого и оценка работы бригад. Заказчик получал свою машину полностью исправную и без недоделок. А, ввиду того, что сроки ремонта жёстко регламентировались, приходилось и регламентировать работы по объёму и договариваться с заказчиками о необходимом увеличении.
    Что-либо исключить или уменьшить в этом для себя невозможно даже теоретически. Приходилось трудится почти без выходных.
    Но в этот день к пяти справиться со всем удалось.
    В 17.25 я на Малой Актюбинской, самой окраинной улице города. Дом 164. Женя вышел через минуту после звонка и сразу спросил:
    — Кто вы, Валера?
    Ответил:
    — Евграфов Валерий Евгеньевич…
    — Я не это хотел… Зачем вы тогда ввязались? Я бы и сам справился!..
    Справился он, как же!.. Я решил не сюсюкать, начал с жёсткой правды:
    — Дело в том, Женя, тебя вчера убивали…
    — Да ну! – Женя усмехнулся, посмотрел как на параноика.
    — Понимаю, верить в такое трудно… Вчера я видел, как тебя ударили кастетом с заточкой. – самого момента не видел, но хорошо представлял, как это происходило. – Я не успел тогда…
    У меня всё это до сих пор было перед глазами! Женя продолжал недоверчиво улыбаться. Но что-то из сказанного мной его задело, улыбка медленно таяла.
    — Откуда вы про кастет?..
    Он вчера не мог видеть кастет, но при этом с заточкой был знаком.
    — Видел! Давай поговорим об этом. – предложил.
    Мы двинулись к детской площадке, обсуждая как я увидел действие кастета. Когда остановились у железной горки, он встряхнул головой:
    — Не верю!.. У вас всё МОЖЕТ БЫТЬ… – Женя выделил последние слова сарказмом голоса. – А этого быть не может! Парни из школы просто за мной гнались, а те сидели, потом решили вмешаться, когда вы стали махать пистолетом…
    Вот так, в две секунды Женя сумел разбить мои доводы! Пришлось говорить открыто:
— Видишь ли, я могу путешествовать во времени, и значит, имею возможность менять события в прошлом.
    Безразличным голосом он высказал:
    — Бред какой-то...
    Другого выхода чтобы поверил у меня не было. Протянул к нему открытую ладонь, предлагая взяться. Женя, не сомневаясь, взялся. Контакт рук был надёжным, какой-никакой опыт переноса у меня уже был...
    — Что это? Как вы так сделали? – проговорил он уже после перехода.
    Снова не предупредил и, чтобы вновь не задохнулся, максимально укоротил переход. Женя ощутил лишь холод, красный полумрак и кратковременное отсутствие воздуха. Испугаться он не успел.
    Выйти вышли, но снаружи нас поджидала серьезная ситуация. Чтобы переиграть, использовал реверс. Знакомый автомобиль, оказавшийся на площадке, стал отступать обратно, соскочил с бордюра и бодро исчез со двора. Мне удалось на время отложить его визит. Стрелок с командой мордоворотов приехал наверняка не просто так. Разорвал поток когда дистанция была уже безопасной. Вернулся как раз к моменту после нашего выхода.
    — Не верю!..  – Женя снова отмахивался от моих объяснений.
    — Позже поговорим. – время ограничено. – Давай уйдём. Сейчас сюда приедут вчерашние…
    — Кто?.. – не понял он.
    — Уходим! – объяснять некогда, потащил Женьку со двора.
    В настоящее время технологии переходов находятся на нулевом уровне. Следить за нами в переходах никто не мог, а только вышли из портала, тут же, хлоп! – появляются эти... Как за нами можно было проследить? Это пришло в голову в первый момент и вызвало шок. За мной снова охотятся!..
    Правда, мы двигались вперёд и недалеко во времени, то есть, недолго. И положения в пространстве не меняли. При задержке передачи информации, должен существовать наблюдатель, живущий здесь, он сообщил бандитам, а они приехали позже, попав к самому выходу!
    Мы с Женей прошли за угол и притаились. У торца дома росли молодые тополя и кусты. Ещё было два пня, на которые мы сели. Нас со двора не видно, отыскать не смогут, зато нам за листвой открывался двор с детской площадкой в центре.
    Я постарался объяснить Жене ситуацию:
    — Сейчас здесь появятся твои враги...
    — С чего вы взяли?
    Он верит только в то, что видит. Пришлось объяснять на своём языке, мешающем понятия прошлого и будущего:
    — Я видел как они приедут и реверсом вернулся за минуту до появления. Смотри, вот они!
    Внедорожник остановился, не доезжая детской площадки. С нашей точки было видно только блестевшее стекло фар. Женя удивился:
    — Надо же, точно!
    — Ответь: чего от тебя хотят?
    — Этим я не нужен. – удивил меня он.
    — Как? Вчера они тебя...
    — Нет, это вас вчера... Если бы вы первый не стали драться, они бы не вмешались.
    — А как же твои одноклассники?..
    — Они не одноклассники… В одной школе просто учимся…
    — Тебя они за что не любят?
    — А… – махнул рукой Женя. – Это из-за Кирилла. Ему не нравится, что я дружу с Алёнкой…
    Вся бодяга из-за девочки!
    — Ты думаешь, они из-за неё хотят тебя убить?
    — Это вы так думаете… – вернул меня к своей реальности Женя.
    Не верит очевидному, во всём видит подвох.
    — Но ведь били тебя они серьёзно! А взрослые за этим смотрели, чтобы никто не помешал.
    Во дворе на детскую площадку вышел сам Стрелок, прижимая к уху телефон.
    — Да, это отец Кирилла! – поморщился Женя. – Такой же придурок!..
    — Мы с тобой вчера... – начал я и осёкся. Всё, что мы делали вместе в парке, для этого Жени не существовало, он из другой реальности. Пришлось изменить направление: – Мне вчера у этого «отца» довелось отобрать пистолет!
    Женя цокнул языком:
    — Он вам этого не простит. Понятно почему за вами приехали. Вам страшно?
    Такой вопрос выбил меня из колеи. Какой страх? Ведь пошёл вчера спасать Женю не со страху!
    — Главное, не бойся сам, пока я рядом…
    — Я и не боюсь! – перебил меня Женя. И тут же добавил, глядя мне за плечо: – Ох!
    Пришлось оглянуться. Из-за угла выходят вчерашние костоломы. Первым здоровяк, который смеялся, услышав угрозу, что последнего успокою голыми руками. За ним сам Стрелок и ещё двое. И… неужели и этот с ними? Из-за угла показалось лицо длинного Толика, которому я однажды покалечил запястье. Он только глянул и, едва увидев меня, скрылся.
    Как и вчера Женя встал рядом. Но это лишнее.
    — Женя, ты уходи! – негромко, чтобы слышал только он: – Чем быстрее уйдёшь, тем легче мне будет.
    Он понял, поверил и уходя за спину, как бы в поддержку, легко шлёпнул по руке. И сзади затрещали кусты. Ушёл!
    — Задержи сопляка! – приказал Стрелок идущему за ним. – Он кое-что должен…
    Тот, с неприятным выражением лица, кинулся огибать кусты.
    — Не торопись! – сказал я, доставая трофейный «Малыш» из кармана.
    Тот не обратил на меня внимания, но остальные тут же достали свои стволы.
    Дьявол! Целый музейный арсенал! Пистолет Макарова в руке Стрелка, у идущего впереди – старый немецкий "Вальтер", у замыкающего из-под куртки выползал обрез.
    — Кстати, пацан, это моё оружие! – заметив, что я глазами ищу варианты, самодовольно пропел Стрелок. – Верни, и я, может быть, прощу!
    Он может быть простит… Они остановились, стали смотреть нахально, с презрением. Нас ждал бой!
    — Ошибаешься, родной! – я неторопливо сдвигалься к ним, вставшим у самой стенки. Уводил точку прицеливания от бегущего Женьки. И продолжил: – Взятое в бою – трофей. Теперь я ищу причины, по которым смогу простить…
    Странно, никто не стрелял. Я продолжал сдвигаться к стенке возле первого. Едва сместился достаточно, пробормотал одному ему:
    — "Вальтер" с предохранителя сними.
    Отвлечение действует лишь миг. Он пальцами стал ощупывать пистолет, а я укрылся от остальных, встав к стене.
    Выстрел и удар по левой руке произошли одновременно. Резвости мне не хватило! Пробую ещё... Реверс! Когда первый опускает глаза, вижу куда направлен ствол обреза и, выходя в реальное время, увожу руку с линии огня. Выстрел, пуля свистит мимо! У замыкающего, старый охотничий обрез, автоматической перезарядки нет. После выстрела эта железка требует времени, чтобы стать снова опасной. Но всё течёт быстро и опасными остаются только два ствола, ПМ и «Вальтер».
    Первый с «Вальтером», осознав, что его надули, поворачивает ствол ко мне. Всё течёт быстро, но в реверсе замедляется. Когда вернулся, бью сверху по пистолету рукояткой своего. Это совпадает с выстрелом, ствол нырнул, пуля рикошетит от асфальта. Но ствол продолжает подниматься, приближаясь к животу. Снова переигрываю! Уже без крови не обойдётся! На выходе приставляю ствол «Малыша» к чёрному боку «Вальтера», нажимаю тугой спуск. Выстрел! Мужчина охает, отдёргивает руку, «Вальтер» улетает…
    Добавляю тяжёлым пистолетом по почти отсутствующей шее. Жлоб с удивлением приваливается к стенке. Как нужно вырубать голыми руками, меня учил Вяземский. Тогда мы с ним играли, а это уже бой…
    Первый отключен, последний роется в кармане, а Стрелок, открывшийся передо мной, смотрит в упор, не расслабляя пальца на гашетке. Вижу гуляющее отверстие ствола на большую глубину и поневоле увожу голову. Стрелок нервничает, он напряжён, но не стреляет, чего-то ждёт! Стоящий за ним роняет найденный патрон и хватает обрез за ствол, словно дубинку.
    Громкий треск за углом на долю секунды опережает палец Стрелка. Выстрел ПМ бьёт по ушам и обжигает щёку… В голове всё спуталось, мыслю лишь о хлопке, боль ранения пока не доходит. Что там, чёрт возьми, взорвалось?.. Или кто-то подал такой сигнал, которого ждал Стрелок?
    Ранение осознал, снова короткий реверс! Ствол Макарова, с расстояния метра гуляет по лицу… Реализуясь, стреляю первым, до сигнального треска… Попасть хотел в пистолет, но угодил Стрелку в плечо. Рука дёрнулась, ответная пуля взвизгнула в воздухе. Стрелок теперь ранен, а я нет. Не реверсирую! Пусть будет как вышло! Придурки получили то, что хотели показать мне!
    Оружие осталось у Стрелка, но стрелять не может. По крайней мере, прицельные выстрелы исключены. Он пытается левой рукой помочь правой, но это неэффективно. Так и оставим!
    Треск, хлопки, брызги огня и дыма… Фейерверк… Он и стал сигналом, провоцирующим перестрелку.
    Теперь, когда разобрался с этими, пришла пора снова спасать Женьку. Его преследователь – прирождённый убийца, как и остальные, вооружён наверняка…
    Исчезаю за кустами. Бегу и по ходу прикидываю, насколько опередил меня Женя. Бой прошёл быстро, разница секунд двадцать-двадцать пять, значит, расстояние разделившее нас метров сто-сто пятьдесят, в зависимости от бега. Оглядываю пространство на этом расстоянии. Есть два пути: первый – тропа, что ведёт через пустырь и утыкается в рощу, которую ещё не успели вырубить строители, второй ведёт через частный сектор обратно в сторону Малой Актюбинской… Там, в этом частном секторе, много улочек с поворотами. Выбираю короткий путь через пустырь!
    Впрочем, туда бегу недалеко… В ложбине, которую пересекает тропа, большая лужа, оставленная ночным ливнем. Тот берег лужи вязкий, и следов на нём нет. С утра там никто не ходил.
    Реверс!
    Возвращаюсь в точку развилки. Бегу через частный сектор! Сворачиваю на вилках, реверсом возвращаясь и пробую вновь…
    Женьку с мордоворотом увидел только на Малой Актюбинской, на другой стороне улицы метрах в пятидесяти… Женька, уцепившись за столб сопротивлялся, мордоворот его тащил… Немалый крюк они сделали, чтобы оказаться там. Я не успевал, но быстро сообразил, что этого момента и точки в пространстве сумею достичь раньше, если отправлюсь, из точки сражения в обратную сторону, через двор.
    Длинный реверс!.. Хорошо помню места в пространстве-времени, где устраивал ветвление, и перехожу сразу на главный путь. Даже не пришлось нигде останавливаться, передыхать, так, на одном дыхании, и вернулся к моменту выхода из боя. И застал противников в состоянии, в каком оставил: Стрелок левой рукой пытается направлять раненную правую в мою сторону, первый у стены так и сидит с закрытыми глазами. Охотник с обрезом рвётся из-за Стрелка, пытаясь либо догнать, либо метнуть разряженный обрез…
    Выйдя из реверса, сделал шаг навстречу и нагнулся. Тот, не успев осознать изменение, вместе с обрезом перелетает и катится по дорожке.
    Выхожу во двор, на ходу прячу оружие и восстанавливаю дыхание. Там за углом , привалившийся к стене Толик, наблюдает за фейерверком на газоне. Увидал меня, довольная физиономия сменилась на испуганную. Разбираться с ним времени не осталось, бросился дальше.
    К Малой Актюбинской, улице со слабым движением, добежал быстро. Пересекать не стал, свернул чтобы встречать Женю ещё на этой стороне.
    Прохожу, выглядываю за углы. Женьку с преследователем вижу у очередного проулка. Женя держит хорошую дистанцию… и вдруг падает. Нога скользит по глине. Преследователь, сбавляя ход, приближается. Я готов выскочить чтобы отвлечь, но Жене встаёт и бежит дальше. Слыша их приближение, отступаю. Женя выбегает, преследователь от него в шаге. За Женькой бью в лицо, появляющееся из-за угла. При этом:
    — Ой! – говорю.
    Тот падает навзничь.
    — Осторожней надо! – делаю замечание упавшему. – Бегают тут…
    Похоже, он меня уже не слышал, отключился. Зато Женя, услыхав, оглянулся…
    — Вы как это?.. – снова удивление.
    Я усмехнулся:
    — Поехали ко мне, там объясню!
    Оставаться в этом районе долго не следовало, а мой дом оставался моей крепостью.

Глава пятая. Наука умеет много гитик

    — Итак, Евгений, спрашивай что хочешь знать!
    Мы обосновались на кухне, традиционном месте общения. Женю интересовало многое: как мне удалось уйти от бандитов, как оказаться впереди и как сумел отключить преследователя.
    — Я не останавливался, бежал всё время. Только не надо про чудеса... Как вы так сделали? Это невозможно! Как смогли уйти от тех?..
    Интерес Жени показался детским. Но вопросы требовали ответа.
    — Существует явление, я назвал его реверс. Беру и возвращаю случившееся назад, до состояния когда можно пойти по-другому пути.
    — Как?.. Как можно вернуться?
    — Этого показать не смогу, но обратное явление... Дай свою руку. – демонстрировать прямой переход в домашних условиях было безопасно. – Не бойся!
    Женя ничего не боялся, протянул ладонь и мы захватили друг друга. Предупредил его:
    — Не дыши!
    Кухня затемнилась и покраснела, за окном всё стало фиолетовым. Несколько секунд и всё стало прежним.
    — Это что, обратное явление? – в этот раз для него это была игра.
    — Прямой переход во времени. Мы пропустили минут десять и уже в будущем!
    — А как теперь в прошлое?..
    — Нет, в прошлое перенести не могу. Это индивидуальный процесс. Если хочу изменить что-то, возвращаюсь сам. Если что-то не получилось, повторяю. И два, и три раза, сколько надо…
    — Много раз?.. Это что, так легко?
    Неожиданными вопросами он сбил меня с мысли.
    — Почти не трудно… Лучше ты расскажи про дзюдо!.. – попытался вернуть возможность соображать как прежде, исключив из оборота лишние вопросы.
    Женька помотал головой:
    — Это точно неинтересно! – но стал рассказывать. – Брат с отцом учили, чтобы мог защищаться…
    А вот это было интересно. Значит, он должен был столкнуться с какой-то опасностью, если учили защите.
    — Чего они боялись, отец и брат?
    — Вроде, ничего. – пожал плечами Женя. – Думаю, все пацаны должны уметь постоять за себя… – он снова исправил мой поток и не дал ожидавшегося ответа. – Брат Мишка стал заниматься дзюдо, потом я. Отец тогда этого не знал. А когда понял, сказал, что мы молодцы и Мишка, который знал больше, стал моим тренером.
    — А отец?..
    — Он раньше занимался самбо. Был тренером институтской сборной. Так что это семейное… Валера, можно задам вопрос про ваше?..
    — Валяй! – смело разрешил я.
    Я не знал, какие ещё вопросы зреют в голове у Женьки. Думал, что его интересует то, что интересовало моих друзей, когда столкнулись с невероятным прибором, машиной времени: что может и как всё было. Но парень спросил про другое:
    — А почему там так темно, холодно и дышать нечем?..
    Меня и самого эти вопросы занимали с самого начала. Вспомнив разговор с человеком из будущего, сказавшим, что мощность джампера увеличена и позволяет контролировать пространство вокруг и переносить дополнительный груз.
    Ответил Жене:
    — Мощности не хватает. Мы контролируем всё только внутри себя. Воздух вокруг инертен, он теряет энергию и отнимая тепло. Потому и холодно. А темнота… Этого я не знаю! Но когда движешься в будущее, свет меркнет. В реверсе – становится ярким.
    — Я ни о чём таком не слышал. – сказал Женька. – Вы как об этом узнали?
    Опять он со своими вопросами.
    — О чём?
    — О путешествиях…
    Как узнал о путешествиях? Очень даже интересный вопрос!
    — Ты, Женя, наверняка думаешь про какую-то тайную организацию, которая состоит из путешественников? Ты ошибаешься. Я - единственный. Таких, по крайней мере пока, больше нет!
    — Но, как же вы?..
    Наверное, хотел спросить, как этому научился, раз не было у кого учиться.
    — Кому-то приходится быть первым. – усмехнулся, представив себя первооткрывателем.
    Интересные вопросы ставил Женя! Новичок заставил оглянуться, оценить пройденное.
    — Просто так, без обучения?
    — Да, давай считать, что просто так. – согласился я.
    Тогда это было страшно! Меня спасал сон, где я видел перемещения во времени безо всяких устройств.
    Разговор прервал дребезг китайского смарта на тумбочке у входа. Звонил Профессор.
    — Что за профессор? – спросил Женька, после того, как я вернул смартфон на место.
    — Не профессор, а Профессор. – туманно объяснил и пообещал: – Сейчас познакомлю!
    Дима Калашников, с которым договорились об этом утром, появился в назначенное время. Когда вошёл, я, пресекая попытку Жени приветствовать, вставил своё:
    — Мы собрались вместе не просто так, придётся обсудить целый ряд вопросов касающихся каждого из нас. – и без церемоний представил их друг другу: – Евгений-Женя Калашников и Дмитрий Калашников-Профессор.
    Когда устроились за кухонным столом, сказал старшему Калашникову:
    — Профессор, наш Женя, – я кивнул на третьего собеседника, – это новая тропа в твоём блоге, не касающаяся фактора времени. У него вчера были беды. Сегодня пытаюсь понять, за что…
    — Сегодня у меня беды тоже. – добавил младший Калашников.
    Возразил:
    — Мы уже решили, что сегодня неприятности из-за меня…
    — Ну-ка, ну-ка… – оживился Профессор, – Поподробней, пожалуйста!
    В Димке проснулся журналист. Пришлось осадить и его:
    — Не торопись, Профессор, сейчас речь не об интересной истории, а о жизни человека!
    Димка удивлённо взглянул на Женю, потом на меня.
    — Что, правда?.. Это ещё интересней…
    — И тем не менее, писать об этом не рекомендую! Понимаешь, сложная ситуация и я даже не знаю, стоит ли подключать для этого бывшую службу Иннокентия Семёновича… С одной стороны – группа неадекватных недорослей, которые сами не знают, чего хотят. С другой – вооружённая банда, с отцом одного из недорослей. И всё у них с боевым оружием. Не воспользуйся я возможностями перехода, им удался бы смертельный номер…
    — А полиция? – Димка соображал хуже чем ожидалось. Он ещё не обратил внимания на прозвучавшее слово «переход» – Может лучше искать защиту у них, раз не хочешь у федералов?..
    — Нет, Дима, полиция поможет, только если ничем не поможет! Для них придётся выстраивать сложную систему объяснений. Я же не скажу, что перемещаюсь во времени…
    — А что, это нельзя? – Женя Калашников был шокирован.
    Я задумался, при чём тут «нельзя»?.. Очевидно, парень хотел спросить: не запрещено ли каким-нибудь законом перемещаться во времени?
    — Нет, Женя, перемещаться мне никто не запрещал… Речь не обо мне, а о людях, о большинстве людей, которые мне не верят. Ты тоже сомневался! Но когда всё это прошло через тебя, поверил. Среди остальных, не верящих даже собственным глазам, не найти союзников…
    — Да, – усмехнулся Димка-Профессор. – некоторые тоже своим глазам не хотели верить!
    Профессор прав! Я когда-то не хотел верить в машину времени. Всё началось с него, Дима старался убедить что часы на моей руке – это и есть машина времени. Ему удалось только после того, как я убедился в этом сам.
    — Явлению этому – путешествиям во времени, ещё никто не пытался научного объяснения придумать! – куда-то стал гнуть Профессор. – Но наука когда-нибудь объяснит всё!..
    В голову пришла неожиданная аналогия:
    — Наука умеет много гитик!..
    — Чего-чего? Какие «гитики»?  – не понял Женя.
    — Наука умеет много гитик. – повторил я и пояснил: – Почти бессмыслица, набор слов из букв, каждая из которых повторяется только один раз. Всего десять букв!..
    — Это зачем? – опять не понял Женя.
    — Карточный фокус… – начал объяснять я. Дима, посчитав, что я отвлекаюсь от интересного обсуждения, картинно закашлялся.
    — Фокус с картами… – настойчиво повторил я, игнорируя Профессора. – В этом фокусе, любой знакомый с техникой, легко угадывает расположение всех пар, разложенных вначале. Остальным кажется это чудом. Для исполнения нужно лишь запомнить эту фразу: «Наука умеет много гитик»…
    — Ну, и к чему это ты?.. – наконец смог вставить Профессор.
    Мысль о фокусах и науке связывалась для меня в этой кодовой фразе. Я упорно повторил, только для Жени:
    — Наука умеет много гитик! – и для Профессора: – Дима, у меня открылись новые возможности перехода. Я о них тебе уже сообщал, но... – не стал продолжать, что это случилось в одной из прошедших реальностей и в нынешней не сохранилось.
    — Но потом ты всё изменил, – сообразил он. – и теперь готов рассказать снова. Так?
    Я кивнул.
    Рассказ о приключениях за два последние дня, опуская массу ненужных подробностей, уложил в минуту. Закончил:
    — ...и мы приехали сюда.
    У Димки большие глаза.
    — Так ты можешь сгонять в будущее?
    — Получается, что так! Раз можно было такое с машиной, значит не запрещено и без неё. Даже, по своему усмотрению могу взять какой-то груз. Только небольшой…
    — Например, меня! – вставил Женя.
    Профессор стал на него смотреть с завистью. Лишённый раньше возможности пользоваться машиной времени, он и теперь не мог этого, был слишком тяжёлым...
    — Не огорчайся! – сказал ему. – Это тяжкий крест! В этом убеждаюсь каждый божий день.
    Просто напомнил. И Димка кивнул.
    Но на меня уже нашло! Мысли о своём месте в этой центрифуге жизни и как она может изменить жителей планеты Земля закрутились.
    Жизнь, которая нормальным людям приносит приятные неожиданности, для меня оставалась в мечтах. Я мог многое исправить, любая последовательность событий, что виделась опасной, имела склонность исправляться моими руками. Сюрпризы как таковые переставали существовать. Случайности были теперь в моих руках. Я мог добиться всего, только если бы захотел.
    И такая заманчивая раньше перспектива стала неотъемлемой чертой моего нынешнего существования: уметь всё и не ошибаться никогда. Она, эта особенность, лишь первое время радовала. Как же! Сверхчеловек, на крайний случай, бесконечный везунчик!..
    Только потом сообразил, что это проклятье! Да, добиться могу того, что другим даже не снилось. Но идти оценивая каждый шаг, лишало жизни.
    Неделю назад был счастливый сон, в котором всё ещё учусь в Политехническом, вокруг друзья. Я, как и все они могу ошибаться, натыкаться на вопиющую несправедливость. И исправить ничего не могу и не хочу. Меня охватывает блаженство чувствовать себя обычным, нормальным! Как все!..
    Я падаю, все смеются. Сам хохочу громче всех!
    Во сне всё воспринималось, как реально происходящее, проклятье сброшено! Просыпаюсь счастливым.
    Возвращаться в реальный мир после этого было мучительно! Снова проблемы, решение которых создаёт новые проблемы...
    И тут мысль: если обычным уже не стать, надо пытаться обучить этому кого-то. Запретов не было и нет! Меня таким сделали сложные обстоятельства. При этом физически не изменился. Обычный, такой как все! Почти всегда...
    Но если не совсем обычный, то чем больше будет таких, тем легче оставаться необычным. Точнее, именно тогда-то необычным уже и не буду! Только найти того, кто сможет, осмелится пролезть через кротовую нору в иное время почти невозможно.
    Что такие должны быть, сомнения отбросил. И, словно подарок, судьба подбрасывает Женю! Молод, может постоять за себя, он именно тот, кто нужен! Мысль пришла, когда сидел в парке, ожидая Олега.
    Только путь, который предстоял был дальним. Без «котлов» научиться этому невозможно. Ощущения перехода от рождения никому не даны.
    Машины теперь нет, но есть квалифицированный инструктор, который сможет и объяснить, и показать!.
    Правда, был малюсенький нюанс: если часы забрасывали в прошлое, то  ученику не мог демонстрировать этого, доступно будет лишь движение в будущее. Пассажира в прошлое брать не могу, так как реверс ведёт только по своим следам никуда не сворачивая!
    Женю заинтересовал. Оставалось строить мосты к началу тренировок. И Профессор с его плачущим Уэллсом были нормальным поводом.
    — Кстати, Женя, хочешь, познакомлю с блогом Дмитрия Юрьевича. Пойдём!
    Отвёл парня в комнату, где ноутбук, запустил «УэллсПлачет» с самого начала. Потом вернулся к Калашникову-старшему, который встретил меня язвительным:
    — Решил наращивать мне количество подписчиков? Спасибо!
    — У меня в планах научить его пролезать сквозь норы во времени. Получится-не получится – другой вопрос. У парня хорошие данные и много недругов. Накануне его собирались убить…
    — Его?.. – поразился Дима. – За что?..
    Предыдущий рассказ такими жуткими подробностями не баловал. И, вероятно, Профессор решил, что бой случился из-за меня, а Женя был просто свидетелем.
    — За что, точно не знаю. А как, хорошо видел.
    — Его что, убивали?
    — Пришлось переигрывать несколько раз. – на риторический вопрос Димки отвечать не стал. – А сегодня вчерашние мстители приходили ко мне. Не мог позволить ему умереть. Евгений в это не верит и пусть! Он важен по-другому. Хочу убедить, что портал во времени нормальное и даже заурядное явление, без мистики. А с нашими недругами сумею разобраться сам!
    — Ты сам себе врагов наживаешь. Десяток жизней в одну не втиснешь!.. – начал он и неожиданно, вспомнив мои слова, переиграл: – Ты думаешь путешествиям можно обучить? Я не верю. Ты – уникум! Таких не было в истории!
    — Много мы с тобой про историю знаем? Всё возможно, будут ещё!
    — А в истории не было.
    — Мало ли чего не было, Дима. Историю не пишет никто, это жизнь.
    — Ух, ты! Как сказал-то! Я это в блоге в рамочке поставлю.
    — Дурак!.. – обиделся я.

    — Много непонятного. – заявил Женя, закончивший просмотр блога Профессора.
    Димка настороженно взглянул на парня. Так в лицо, ему никто не говорил, что написано непонятно.
    — А куда девалось то устройство… или часы?.. Как написано: «после взрыва…». Что за взрыв?.. – Женя спросил у блогера.
    Дима ответил:
    — Чтобы устройство не досталось никому…
    — Зачем? – снова спросил его Женя.
    — Я же сказал: чтобы не досталось никому!.. – повторил Профессор.
    Женя повернулся уже ко мне:
    — Зачем?
    — Целая война была. Разные организации решили, что имеют право на такую вещь. Пришлось всех огорчить. Для самого это была катастрофа.
    — Катастрофа?.. – не понял он.
    Пришлось влезать в подробности:
    — Да, поначалу и я считал это благом. Прогресс и всё такое. Мы с машиной работали вместе: то я её спасаю, то она меня. Чем чаще это повторялось, тем больше понимал, что когда-то придётся спасать всех. Наших врагов становилось больше, да и друзья не всегда лояльны. Пришлось уничтожить…
    Казалось, изложил всё. Но Женя смотрел вопрошающе, пришлось вернуться к подробностям:
    — Забросил в прошлое и при возвращении... Да, они так работали, задаёшь дальность заброса и время нахождения там. Часы возвращаются, а в этом месте уже бетонный фундамент. И бабах! А меня предупредили и я убежал.
    — Валера там ещё… – про автобус решил продолжить Профессор. Пришлось строго на него глянуть, Димка прикусил язык.
    — Там было много чего. – заполнил паузу. – Обратно домой меня привезли полковник с майором ФСБ… Почётный эскорт!
    Женя улыбался.

Глава шестая. Старые знакомые

    Алёнка недовольно поморщилась:
    — Он псих!.. А ты – доверчивый мальчик…
    — Ты не понимаешь!.. Он такое вообще может!.. Расскажи мне, я бы тоже не верил…
    — Я же говорю – доверчивый…
    — А как объяснишь, что он обогнал меня, хотя не знал куда бегу?..
    — Случайность…
    — Ты, как хочешь, вчера он меня спас!
    — Так прямо и спас?..
    — Да! Я тебя с ним обяз-зательно познакомлю! Ты никогда не видела путешественника во времени…
    — Ха! Путешественник…
    — Да, он самый настоящий!..
    — Это он тебе так сказал?
    — Ну, ты вообще… По-твоему, всё случается как записано и ничего удивительного не может быть?
    — Может, конечно, но только не с такими, как ты! Тебе, что угодно, наплетут, а ты и рад! Всё в шоколаде… Путешественники, спасители…
    — Зря ты!.. Я тоже не верил поначалу…
    — Отчим тоже, как начнёт загибать… А мать всё верит.
    — Зря ты! Он же не со зла! – сказал Женя про своего спасителя.
    — Ещё как со зла! – Алёна продолжала про отчима.
    До Жени это наконец дошло:
    — Я, Алёнка, тебе про одно, а ты про отчима. Я тебя с Валерой очень хочу познакомить!.. Да знаю я, что ты думаешь! Но он меня правда спас. И даже два раза!
***
    Мастерская «Чёрный принц». В девять утра специалисты уже в трудах. Лёха Клеймёный со своей сменой начал первый трудовой день из трёх по графику. Их, вместе с бригадиром, шестеро.
    Ещё двое из бригады Денисова остались, со вчерашнего, не успели довести полировку перелицованного кузова ГранТуризмо Мазерати 2008-го. Подобные экземпляры ставим на первое место. Настолько крутые приходят к нам нечасто, доводка до совершенства и сдача в срок во имя рекламы...
    Этого требует Корсак, я не против. Потому, и деньги, и престиж, и новые клиенты!
    Воскресенье и для меня и для Клеймёного – обычный рабочий день. Работы много. Но для меня сегодня день особый. Самый минимум – переговоры с четырьмя заказчиками,  решение экономических вопросов, какие мне под силу, вот вроде и всё.
    Конфликты между бригадами были, но до сих пор удавалось блокировать. И обязательная первичная приёмка тоже на мне. За качество отвечаем мы с бригадиром. Если доверить только бригадирам, за сдачу начнётся война и качество поплывёт.
    «Мазерати» к полудню имел законченный вид, к часу пригласил заказчика. ГранТуризмо выгнали во двор на особое, презентационное место. Минут двадцать, пока я проверял, вокруг суетился Виктор с камерой. Сотня снимков, лишь, может быть, пара из которых имела шанс оказаться на сайте. Отбирал снимки сам Андрей Григорьевич, почти никогда не прибегавший к моим советам. Для него я, вместе с «Принцем», были только исполнителями.
    После фотосессии машину снова загоняем в бокс, здесь обстановка более деловая, даём подсветку, ждём заказчика.
    У того претензий нет, оформляем бумаги и я свободен сразу после беседы с бригадиром. Лёха остаётся ответственным до моего возвращения.

    Иннокентий Семёнович вместе со своим псом встретил меня у самой трассы, в точке, откуда вела наезженная тропка, ведущая через лес. Сегодня, наверное, был какой-то особенный день! Обычно, я сам добирался до его избушки на берегу озера. Торжественная встреча.
    — Привет, труженик! – приветствуя, поднял руку Вяземский. – Тихо, тихо, Зорро!..
    Зорро рвался подойти и обнюхать.
    — Привет! Вы давно здесь? – вопрос не предполагал обязательного ответа и мы со стариком молча обнялись.
    Нас объединяло недавнее прошлое с далёким будущим, где мы в разных, но похожих реальностях побывали.
    — Просто решили прогуляться… – успокоил экс майор.
    Давным-давно, то есть уже четыре с половиной месяца, как прошли времена, когда мы видели друг в друге заклятых врагов. Теперь мы с ним были ближе чем союзники. Хотя, и это неверно. Ситуация построилась сложная. После того, как я заслал его в будущее почти на сто лет, Иннокентий Семёнович в этом «светлом» будущем провёл, без малого, двадцать лет. И, нахлебавшись тамошних благ, снова вернулся в древний две тысячи восемнадцатый, когда для выживания мне так нужна была его помощь. Он стал совсем другим, моим коллегой, посетившим, как когда-то и я, следующее столетие.
    Правда, я был непреднамеренным виновником. И Вяземский меня простил.
    Вероятно, только сейчас понял, насколько трудно возвращаться из двадцать второго века обратно в тёмный двадцать первый. Словно из продвинутого, передового мира попасть назад к феодальным временам с бревенчатыми избами, грунтовыми дорогами и телегами, запряжёнными лошадьми. Сам я на тот мир глянул случайно, а он там жил! В том грядущем, в 2137 году, у Вяземского сложилась собственная жизнь, свои друзья, своя работа, свои знакомства, но тогда он решил спасти меня. Вот так и получилось, по документам сорокадевятилетний Вяземский имел возраст без малого семьдесят лет! Такой парадокс! Он вынужден был уволиться и поселиться в коттедже на своём участке на берегу озера.
    Жизнь вдали от цивилизации раньше казалась лишённой чего-то привычного… Но у Иннокентия Семёновича в коттедже было цивильно: умный дом, спутниковая связь, шифрующая серверная станция в кабинете, сауна, домашний кинотеатр. Остальное доставляли по заказу, блага цивилизации его не обошли.
    Он уволился с оперативной службы, но остался консультантом по каким-то шибко секретным вопросам! Вяземский остался важен и для меня. До сих пор нас связывали общие интересы и прошлая история.
    Судьба улетевшего в начале апреля в Москву полковника Богданова, руководившего тогда операцией против владельца машины времени, осталась тёмной. Ни разу с тех пор я не получал от него вестей, его телефонный номер был отключен. Но вернусь к Вяземскому.
    Домик Иннокентия Семёновича стоял на восточном берегу небольшого, окружённого лесом, озера. Немощёная двухколейная тропинка от трассы вела ко входу в гараж, примыкавший к кухне. Вяземский сказал, что под подъездную дорожку не пришлось даже рубить лес. Раньше, до бурения в деревне скважин, по этому пути жители ездили за чистой питьевой водой.
    Снаружи стены коттеджа под восхитительной лазурной крышей были расписаны чем-то фантастическим: то ли плавно вьющимися молниями, то ли переплетающимися красными лианами. Я лично, вначале, почему-то подумал про кишки, неприлично свисающие с верёвки…
    Густой сосняк вокруг, заросли декоративных кустов и стены дома не позволяли при подходе видеть озеро. Оно во всём великолепии открывалось только из широких окон гостиной на первом этаже коттеджа и с веранды, выходящей к берегу. Тёмно-синяя вода в обрамлении яркой зелени и уютно-голубое небо над хвойными верхушками. Чудесный вид в стиле Архипа Ивановича Куинджи!
    Владелец коттеджа, быть долго бодрым не мог. Оставив Зорро без поводка, лёг отдыхать в гостиной на диване. Запавшие глаза Иннокентия Семёновича говорили о недостаточном отдыхе. Он много работал. Создавал в электронном виде рассказ о том кусочке мира, который пришлось оставить и вернуться на сто лет назад. Рассказ о тех людях, том образе жизни, истории, технике и технологиям… Создавал воспоминания о будущем. При этом никакой информации о деталях добиться у него было невозможно. Говорил:
    — Я не всё так хорошо помню, как хотел бы, но ты будешь первый, кому дам прочитать. Только, бога ради, сейчас не проси!
    Он имел на это полное право. Мне интересны были технические мелочи: транспорт и двигатели, связь… Всё то, что хотел, но не успел узнать в своём коротком знакомстве с тем миром двадцать второго века. Люди, что я видел, показались обычными. Неожиданно.
    — О, «бородинский»!.. – обрадовался Вяземский, увидев как я достаю гостинцы. Он очень любил этот чёрный хлеб, который через сто лет перестали производить как вредный.
    — Здесь ещё два пакета для Зорро! – предупредил я.
    Белогрудый шелти, услыхав своё имя, взмахнул хвостом.
    — Ну, как там, в городе? – Вяземский интересовался этим регулярно.
    — Ой, Семёныч, не знаю! Работы много…
    — А, Анжелика твоя, как? Письма пишет?..
    — Дня два уже не звонила! – пожаловался я на уехавшую в Москву Лику.
    До этого мы общались каждый день. Утром и вечером. Только эти трудные два дня не было даже попыток… Но я обещал, что надоедать звонками не буду. И Лика звонит, когда есть время. Видимо, и у неё наступили трудные времена. Меня не оставляла тревога, Лика говорила: «Я завалюсь... Меня завалят… Тут все такие умные и готовились специально… А я…»
    Приходилось успокаивать, убеждать, что шансы есть. По крайней мере, её золотая медаль и блестящая характеристика из школы… Учительница английского, Светлана Владимировна, считала, Лику возьмут в любой ВУЗ без конкурса…
    — Ничего, она позвонит! – успокоил экс майор. – Сейчас экзамены, нельзя отвлекаться.
    Да, вчера был первый экзамен – сочинение...
    — Иннокентий Семёнович, как твои мемуары? – изменил тему.
    — Как говоришь, мемуары?.. Хм… Но это же не про себя!..
    — Но ведь всё оттуда, из своей памяти!.. – возразил я.
    — Это-то конечно… Впрочем, может ты и прав! Мемуары… Надо будет покумекать!
    От прямого ответа Вяземский ушёл  Искусный дипломат!
    Выгрузив всё из сумки, пошёл в гараж  ухаживать за его чёрной «Тойотой». И до позднего вечера проверял, доливал, подкачивал, подтягивал и смазывал.
    Вечером, когда отмылся от масла, Семёныч спустился из кабинета и, пока готовил ужин, завязал разговор о моих финансовых делах.
    — Как ты решился открыть своё дело? Средства откуда? – Вяземский, спрашивая, от кухонных дел не отвлекался.
    На прошлой неделе этой темы мне удалось избежать. Сегодня объяснил: когда Лика решила учиться в престижном московском ВУЗе, её мама, Мария Семёновна, наотрез отказалась финансировать авантюру дочери. У меня тоже средств не хватало, пришлось обратиться к спонсору, моему работодателю. Корсак единственный мог ссудить такую сумму. Ему всё объяснил, и тот великодушно согласился, но сказал, что не может надолго оставаться спонсором незнакомой девчонки. И мы с Андреем Григорьевичем несколько дней придумывали, как рассчитаюсь. Идея «Чёрного принца» почти одновременно пришла обоим.
    Когда позвонил Корсаку и сказал, что можно создать автомастерскую для уникальных моделей, он ответил, что давно уже думал примерно о том же. И не скупясь выделил под это сумму. Реклама, аренда помещения, позже строительство собственного комплекса. Набирал персонал сам, обещая достойную оплату. В своих руках держал всё с самого начала. Пока всё было удачно.
    Первых заказчиков обеспечил Корсак. А через месяц, когда нам потребовались кое-какие станки, мы включили в число юридических лиц уже известного Олега Майорова. Чтобы всё это не развалилось, пришлось прилагать усилия.
    Справились с первыми заказами, дали новую рекламу, заказчиков стало больше. Третий месяц работы вынуждены были уже записывать желающих в очередь. Чтобы поток не оскудел, по рекомендации коммерческого директора Корсака, мы не стали поднимать расценки и бригадиры стали роптать. И конкуренты взбеленились. Пришлось искать золотую середину.
    На прошлой неделе пригласил Корсака и Майорова на переговоры. Там, кроме меня были оба бригадира и бухгалтер. В результате споров решили: разбить клиентов на две категории, к первой отнесли клиентов с машинами высокого ранга. Расценки на эти работы не поднимать выше десяти процентов. Ко второй категории отнесли остальных. С чудовищным повышением расценок на 50-100 процентов. То есть от нас должны сразу уйти больше половины машин. Кость конкурентам!
    Денисов и Клеймёный пытались ещё воевать против низких расценок за настолько высокую работу. По требованию Корсака пришлось их выставить на время, чтобы принять своё внутреннее решение. Я бился за коллектив, работники – мастера высшего разряда. Остальные сопротивлялись. Олег жаловался, что с окупаемостью станков он по миру пойдёт, Корсак и без того потративший немало, надеялся хоть что-то обратно вернуть. И бухгалтер, Наталья Михайловна приняла сторону своего шефа, хотя, не имела права голоса.
    В общем, но я об этом никому, кроме Вяземского, не говорил, пришлось переиграть этот спор трижды. После переигрываний, в конечном варианте, Наталью Михайловну выставили вслед за бригадирами, а сами решили снизить доходы на десять процентов и поднять оплату работникам на четверть, до приемлемых пятидесяти… И овцы остались довольны и волки не пострадали. Лично мне теперь с платой на учёбу Лики, если, конечно, она поступит, будет не очень легко. Но я уговаривал себя, что это всё временно.
    Лика об этом ничего не узнает.
    Мои родные после отдыха в Крыму не могли успокоиться, полетели ещё куда-то на Алтай. Всё это время телефонные разговоры были об их впечатлениях и ощущениях. Не стал портить им хорошее настроение своими проблемами. Впрочем, у отца-то, возможно, были ко мне вопросы, но звонки на любой их телефон вела только мама.
    После того, как закончил рассказ о работе и доходах, Вяземский долго смотрел на меня и молчал. Потом неожиданно спросил:
    — Бегаешь в прошлое по важным делам?.. Или как когда придётся?
    Совсем не хотелось об этом сейчас, но ответил:
    — Всяко бывает!..
    Расплывчатый ответ. Я попытался этим ограничить интерес Вяземского, чтобы не спрашивал пока про мои приключения. Но майор оказался на удивление настойчивым:
    — Зачем, если не секрет?
    Я такого не ожидал. Какие уж теперь секреты?
    Семёныч знал, что я раньше делал это несколько раз для каких-то спасательных целей. Но он, наверное, не смог бы предположить, что пользуюсь этой способностью направо и налево. В общем, как когда придётся. Не догадывался Вяземский, что умею путешествовать в будущее. Тема, ставшая для меня скользкой…
    — Давай, Иннокентий Семёнович, не будем об этом сегодня! Трудная тема, уже вечер… – пытался уйти от ответа.
    — Э-э, нет! Завтра уедешь в город и потом новых вопросов будет хватать… Так что, давай сегодня! До полуночи время есть.
    «Попался!» — вздохнул я. Если он тему затронул, просто так не отпустит.
    Пришлось начинать. Обсуждение проблемы с Женей мы закончили только к часу ночи и он сказал:
    — В полицию надо было бы с этим мальчиком… Это их правовая территория. Но, если не хочешь… А я, в любом случае, попробую помочь через свои каналы… Но разобраться с шайкой, обещаю, помогу! А теперь спи. Завтра в шесть тридцать автобус. Разбужу в пять…

    Утреннее озеро за окном манило встать и искупаться. Ночь промелькнула незаметно. Закрыл глаза, и уже рассвет!
    Пока Иннокентий Семёнович сам готовил на кухне нехитрый завтрак, успел сделать круг по берегу.
    Речка, протекающая через озеро, не имела мостков, до моста на трассе было около километра, но русло показалось нешироким, решил форсировать прыжком. Первый раз соскользнул с берега и по колено ушёл в воду… Чтобы не тащиться в город в мокрой и грязной обуви, переиграл. Иного уже не мыслил… Ведь это так просто!
    После бега один разок окунулся в кристально чистую воду. Ох, и хорошо же!
    Когда прощались, Вяземский, как бы между прочим, сказал:
    — Валера, а знаешь, на неделе должен Юрий Маркелович объявиться. Ещё помнишь такого?..

Глава седьмая. Мир на ладони

    Вяземский шутил. Как можно этого не помнить! Не забыл нас полковник Богданов! Обсудить проблемы со знающим человеком надеялся давно.
    В город возвращался с лёгким сердцем. Разбираться в одиночку абсолютно со всеми проблемами устал. Димка, и остальные друзья заняты своим и недостаточно компетентны. Надежда что Богданов приезжает из-за меня, хоть на время, снимала часть груза.
    Не заходя домой, сразу отправился в мастерскую к «Чёрному принцу». Там уже ждали проблемы. Вчера вечером, когда Демид Токуров закатывал на яму Ниву, поцарапал крыло белому Лексусу АрСи. Покрытия такого не было, а сдача послезавтра! Даже если я своей властью лишу Демида полугодовой зарплаты, это не покроет ущерба. А увольнение вообще ничего не решит и создаст новые трудности… Производственные совещания у нас происходили редко, но сегодня пришлось своей властью остановить работу.
    Все были недовольны и смотрели на Токурова волками. Пришлось горячие головы остужать:
    — Не хочется напоминать, что мы все в одной лодке. – начал я. – Сегодня Токуров, а завтра кто-то из вас… Начнём войну – потеряют все! Поэтому, «виноват-не виноват», забудем! Давайте предложения что делать!
    — Уволить без расчёта!.. – со злобой сказал не смирившийся бригадир. – Он взрослый мужик! Я ему не нянька…
    Демид скис, сидел, боясь поднять глаза.
    — Стоп! – остановил я словесную поддержку бригадира. – Это обсуждать не буду! Мне нужны предложения, как исправить дефект Лексуса. Я слушаю!..
    Бригадир Клеймёный только покачал головой, остальные, вслед за ним, тоже молчали. Я выждал в полной тишине минуту и сказал:
    — Сегодня никто не уйдёт с работы, пока не запишет в журнале своё предложение… Мне нужны любые, вплоть до дурацких… А вечером всё обсудим. Давайте, до семи чтобы придумали! А сейчас работать! Демид! А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!
    Остальные разошлись по рабочим местам, но остался с Демидом и бригадир Алексей.
    — Чего тебе, Лёша? – спросил Клеймёного.
    — Да, зря вы, Валерий Евгеньевич, всех всполошили. Мне нужно, чтобы они работали, а не сидели, закатив глаза в потолок, и выдумывали дурацкие предложения. Я сегодня сам покопаюсь и найду что-нибудь в интернете.
    — Хорошо! – уверенно ответил я. – Ты своё предложение можешь выдать завтра, я подожду. А остальные сегодня и до вечера!
    Этому приёму научила жизнь. Рассматривать всякие предложения, менять тактику, не меняя стратегии! Младшие должны чувствовать, в тебе лидера!
    Клеймёный горько вздохнул, но спорить не решился.
    — Демид! А тебе придётся думать больше всех. Если мы послезавтра не сдадим Лексус в идеальном состоянии, твою бригаду ждёт большой штраф. Очень большой! По условиям, мы даже из-за лёгкой царапины, должны выплатить десять процентов стоимости машины. А это вся ваша месячная зарплата, плюс ещё сто! Если хоть раз появишься пьяным, ищешь другую работу. Без вариантов! Все выходные следи за собой! Сухой закон! Повторять не буду, иди!
    Раньше, что Демид любит спиртное, я считал россказнями недоброжелателей. Вышло, что правда! Ещё вчера обратил внимание, что он нечётко стоит на своих двоих. Думал, усталость и катастрофически ошибся! Всё можно было решить ещё тогда и без общественного конфликта… Э-эх!
    Да, это ещё один вариант: длинный реверс! Не хотелось пользоваться этим, ведь отмена всего случившегося раньше пройдёт по живому. Всё, что было в этом промежутке, начиная от ухода с работы и, кончая возвращением, стиралось. Это Вяземский, Зорро, его машина, утреннее купание… Ничего не поделаешь! Другим путём больше усложню положение. Если работы на кузове вскроются, будет клеймо и на репутации и, как следствие, на количестве заказов и доходах…
    Итак, реверс! Глубокий вдох, поехали!..
    Хорошо, что готовиться не надо. Нырнул и плыви… События текут в обратном порядке: вот говорю с виновником, Демид на меня боится взглянуть; беседую с бригадиром; собрание по поводу Лексуса; автобус, дорога с автовокзала… точнее, на автовокзал в порядке реверса.
    В автобусе, после входа, воздуха уже не хватает. Выхожу, выдох-вдох, пассажир с соседнего кресла косится удивлённо, но это не важно. Отдышался, ныряю дальше! Дорога, выскальзывает из-под автобуса и убегает вперёд, к городу, загородные перекрёстки, лес, поля и столбы вдоль дороги…
    Перед второй передышкой успеваю выскочить из автобуса и, не оглядываясь, спиной вперёд, углубиться в утренний лес…
    …Вдох-выдох, реверс… Завтрак… Бег вокруг озера… Ночь… Разговор с Вяземским, вечер… Обслуживание машины…
    …И снова, вдох-выдох… События продолжают повторяться. Только паузы с дыханием учащаются, а переходы укорачиваются… Окончательно останавливаюсь во вчерашнем дне, когда должен был поручить Клеймёнову быть за старшего. Выныриваю. Глубокий вдох…
    Бокс «Чёрного принца», бригадир стоит, смотрит на меня и ждёт.
    — И ещё, Лёша! – говорю, скрывая неспортивное дыхание. – Если узнаю завтра, что ты Токурова не отправил прямо сейчас домой, всю бригаду накажу! Он у тебя лыка не вяжет!
    — Да он просто придуривается!.. Вы же его знаете, Валерий Евгеньевич. – стал защищать Демида бригадир.
    — Да, я знаю, поэтому и предупредил…
    — Но он же работает. Почему?.. – не желал принять, как должное, мою сторону Клеймёнов.
    — Отправь его домой и немедленно! Слышишь?
    — Да, за что же мне это? Кто будет Нивой заниматься? Мы же из графика выскочим…
    — Это, бригадир, твои проблемы! Следи за своими людьми. И пьянство больше не покрывай… Итак, что ты сейчас сделаешь прежде всего?..
    — Ну, нельзя же так, Валерий Евгеньевич… Ну, немного пьяный… Что он может такого уж опасного сделать? Масло на себя нальёт?..
    — Алексей, не шути! Ещё слово против, всю бригаду отстраню! Не столько из-за Демида, сколько из-за твоего упрямства. Понял?
    — Да… Но… Да, понял… – Лёша подавлен. Я неожиданно показал зубки. Бригадир надеялся, что будет как обычно, убедительно, но без последствий. – Демид! – крикнул он обернувшись. – Иди сюда!
    — Разбирайся, я подожду. – и отошёл в сторону.
    Уходить, не убедившись в исправлении, нельзя. Слишком дорого заплачено! Четырнадцать часов жизни безвозвратно стёрты.

    Поездка до сорокового километра позволила поспать. С удовольствием пропустил подробности поездки и на автопилоте проснулся когда автобус притормаживал перед мостом…
    Иннокентий Семёнович, как и прежде встретил у дороги. И шелти Зорро у его ног внимательно смотрел.
    — Привет, труженик! Тихо, тихо, Зорро!..
    Это просто дежавю! Один-в-один, как звучало вчера, то есть, прошлым «сегодня»… Начинаю подыгрывать. Повторяю:
    — Привет! Вы давно здесь? – улыбаюсь и мы со стариком обнимаемся.
    Роль предыдущего Валерки помню назубок! По крайней мере, текст знаю, могу продолжать актёрские похождения… Только оценить качество игры некому.
    Автобус гудит уже далеко за изгибом дороги, мы шагаем в лес. С удивлением разглядываю окружающее, буквально этим самым путём последние сутки  иду уже пятый раз. Каждая кочка, травинка памятны. И вот эту ветку в очередной раз перешагиваю.
    Остановился. Повторять роль во всех деталях можно, но не стоит. Какой же я тогда актёр? Как написал сам в предыдущем варианте, так и играю. Никаких нюансов, неточностей, новых слов, жестов. Ничего нового!
    Но бывший майор, не зная о чём в этот момент думал я, продолжал играть по шаблону:
    — Ты знаешь, Валера, а этот хитрец тебя ждал. Помнит, кто ему вкусности привозит.
    Сказал как и вчера, но сегодня, обходя меня, неожиданно нагнулся, поднял ту ветку и отбросил в сторону. Что-то в этой реальности изменилось.
    В прошлый раз, перешагивая ветку, ответил: «Он хитрый!». Новый вариант реальности никем ещё не пройден, стал импровизировать:
    — Иннокентий Семёнович, а кто сказал, что должен приехать Богданов?
    — А тебе, интересно, кто об этом мог сказать? Это непроверенная информация…
    — Ну, вот, началось! – я пробормотал больше для самого себя.
    Новая тропа в этой реальности оказалась непредсказуемой, как трясина.
    — Это к тому, что слышал такое от тебя завтра утром…
    Семёныч внимательно взглянул в лицо. Ожидал, вероятно, застать на губах улыбку. Слишком озорной получилась фраза: «Слышал завтра утром». Случайный шедевр!
    Но сам смотрел серьёзно, шутки в сторону.
    — Говоришь, «завтра утром слышал»?.. Ну-ка, ещё раз. Или я что-то не пойму.
    Я вздохнул. Хорошо знакомая стезя в известном настоящем, запетляла и растаяла. Как дымок над погасшей спичкой. Тут же запаливаю новую, стоять на месте бессмысленно:
    — Видишь ли… у меня и хорошая новость, и плохая. – стал издалека подкатывать.
    — Новости?.. – тут же откликнулся Вяземский. – Давай, с хорошей!
    — Но я лучше с плохой!.. К хорошей готовиться надо… У меня на работе сегодня вечером один олух с пьяных глаз…
    — Сегодня вечером? – перебил майор, внимательно следящий теперь за словесными временами. – Вечера не было, ты выехал из города в пятом часу…
    — В общем, час назад я вышел из огромного, почти пятнадцатичасового реверса…
    — А реверс, это?.. – спросил, ещё не знакомый с моей системной терминологией, Вяземский.
    — Реверс – движение вспять, в прошлое… Возвращаюсь, реверсирую, как тогда, когда меня, помнишь? в багажнике везли казнить... Теперь исправляю то, чего не доглядел…
    Никому раньше я свою технику так досконально не объяснял. Приятно было видеть, что Вяземский меня слушает, слышит и понимает.
    — И ты, выходит, эти часы возвращался?.. Бзик какой-то! – высказал сомнение он. – Только ради того, чтобы какую-то мелочь исправить?..
    — Мелочь... Ладно! Поехали дальше. Я не сказал, что могу не только в прошлое, но и в будущее ходить!..
    Вяземский попытался сделать шаг, но вынужден был вернуться в исходную точку.
    — Говоришь, в будущее? Ух, ты!.. – он повернулся ко мне. – А реальность при этом тоже меняется? Или, как на уже написанной картине…
    Да, экс майор понимал в моих путешествиях гораздо больше, чем все остальные, вместе взятые! Талантлив! И соображал остро, не по годам. Чего же было ждать? Как и я, он после путешествий во времени многое понял. Жил долго в грядущем, где такие путешествия – вполне нормальное явление.
    — Меняется?.. Нет! Впереди реальностей уже не бывает! И я просто перехожу, пропуская в своей жизни какой-то отрезок, где меня нет… Пишу всё наново.
    — То есть, переписывать там, в будущем, нечего… А, ну-ка покажи!
    Вяземский не шутил! Он сразу понял, что это значит, и желал убедиться!..
    Опустил сумку в траву, распрямился, глубоко вдохнул и, создав разрыв в потоке, шагнул в красноватый сумрак… Багровая тень Вяземского стала размытой. Он существовал, как бы, вокруг… Я выждал несколько ударов сердца, замедлил движение в потоке, и, когда посветлевшая тень Семёныча замерла, реализовался.
    Когда привык к яркому свету, спросил:
    — Ну как?
    — Что-то фантастическое! – спокойно сказал он и объяснил: – Ты растаял, исчез. Я прошёл через это место.
    — Долго отсутствовал? – для меня время отмечалось ударами сердца.
    — Минут десять, наверное… Зорро сразу стал выть.
    Вяземский от пса такого не ожидал, для меня поведение собаки было не новым.
    — Пойдём дальше!..
    Зорро единственный определял моменты выхода из вневременного портала. Начинал выть, когда я выходил из реверса, до которого это не происходило. Это не случайность. Он выл, как воют волки даже когда это происходило вне его зрения. Как-то чувствовал.

    Когда мы устроились в гостиной, я, по прошлому разговору, чтобы не терять время на повторение, выдал вкратце суть предыдущего:
    — Скажу сразу, у меня много работы и я почти не знаю, что в городе делается… Лика мне не пишет, но уже несколько дней и не звонит. У неё экзамены. А твой труд о мире через сто лет, лучше назвать мемуарами о будущем. Тебе это нравилось…
    — Постой-постой! Ты чего это понёсся? Какие мемуары? Я за твоими мыслями не успеваю. Давай ещё раз и помедленнее.
    — Но у нас был уже такой разговор. Про дела в городе, Анжелику и работу над книгой…
    — Ты, Валера, имеешь в виду разговор был перед… твоим реверсом? – я кивнул. Слово «реверс» прилипало к Вяземскому. – Ну, и что я там тебе наговорил?..
    — Это я спросил про мемуары… – я выделил слово виртуальными кавычками. – Тебе такой формат сюжета понравился.
    Вяземский, увидев манипуляции рук, усмехнулся:
    — Там, в будущем, выделение показывают пальцем руки как подчёркивание! А ещё о чём говорили?
    Он опять ловко ушёл от ясности.
    — Вы спрашивали про мой бизнес… – вздохнул я. – И я вам всё про это…
    — Поскольку я не слышал, давай-ка повторим!
    Мне не удалось уйти от прежней роли! Оказалось не очень приятным возвращать стёртое реверсом.
    Мы спустились в гараж, продолжая разговор. Вяземский взял с собой планшет. С нами пошёл и Зорро.
    Я, помня обо всех недочётах, продолжая рассказ, полез в яму под автомобиль. Иннокентий Семёнович устроился в кресле, слушал и работал с планшетом.
    Когда я замолчал, он отложил его в сторону:
    — Я не планировал этот разговор сегодня… И не знаю, стоит ли начинать… Да, кстати Валера, в прошлый раз мы с тобой случайно не обсуждали эти твои путешествия?..
    Такое начало интриговало. Я старался не упустить нить разговора.
    — Да было в прошлый раз у нас такое. Я поведал кое-о-чём из приключений последних дней.
    Вяземский отличался нацеленностью. Ему было что сказать по этому поводу, но пока молчал.
    Из масляного шприца брызнула капля на лицо, стёр тряпкой со щеки и закончил о Женьке:
    — Парня хотели убить, я вмешался. – он смотрел задумчиво, молчал. Я закрутил шприц и вылез из-под «Тойоты». – Теперь говори, что хотел.
    — Не знаю, с чего начать... – сказал Вяземский. – В 2133 году в начале лета меня познакомили с очень интересным человеком. Как зовут, не важно… Просто человек… Учёный… Нет, он к темпоральному бизнесу никак не относился, но был сведущ и знал много о принципах построения и работе таких устройств. Я думаю, он будет... был одним из крупнейших специалистов своего времени. Поскольку его исследования имели отношение к безопасности… В общем, он оказался врагом той системы, номер один! И Союз помог перейти на нелегальное положение. И делал всё возможное, чтобы Лоу не могли найти…
    — Лоу? – тут же я подловил майора, надеясь, что Вяземский передумал оставить это тайной.
    — Да! Его имя было под жёстким запретом у нас… Я просто по привычке… Его зовут… или звали… или будут звать Руфус Лоу… Очень умный человек… был в будущем... – скаламбурил за мной майор. – Так вот, он рассказал, как ни ограничивай перемещения во времени, всему этому, рано или поздно, придёт конец…
    — Чему? – стал выпытывать я.
    «Всему этому» могло иметь много различных толкований! Вяземский смотрел серьёзно. И снова начал издалека:
    — Вселенная построена балансом пространства и времени… Это, как дополнительный компонент, не учтённый Эйнштейном в его формуле… Скорость света, на самом деле, не постоянная величина…
    Ух, ты!.. Мороз у меня пробежал по коже. Что значит, «не постоянная»? Требовались объяснения:
    — Как же так? Ведь от постоянства скорости света у нас зависит всё! - меня в этом убеждали все. В мире нет ничего постоянней скорости света в вакууме! Все процессы в полупроводниках, вся история Вселенной. Как же скорость может измениться?
    — Да, зависит!.. – согласился Вяземский. – Но есть ещё коэффициент сопряжения… На самом деле формула Эйнштейна упрощена и не учитывает ещё нескольких десятков других, взаимозависимых, компонент. Энергия, перемещений во времени берётся именно из полной формулы! Понимаешь?
    Вот это да! Я и раньше догадывался, что прыжки во времени гораздо затратней, чем показано в комедии Спилберга, что в моих взорванных «котлах» лишь ничтожно малая часть бралась из необъятной их батарейки. Та служила лишь для затравки… Но это были лишь догадки… Теперь общая картина, выстроенная завтрашним светилом, могла показать откуда и сколько энергии Вселенной я использую в своих житейских «выкрутасах» со временем. И наверняка могла ответить на трудный вопрос: к чему это приведёт!
    — И что же мне делать? – я не мог избавиться от потрясения.
    — Тебе?.. При чём тут… Ах, ну да, ты тоже…
    Вяземский умолк, потом, изменив тон, продолжил:
    — Я не знаю, Валера, что делать! Мне там запретили что-либо, касающееся тех научных воззрений брать с собой! Ты же помнишь историю с «джамперами»!.. А эта теория ещё более концептуальна! Социум к такому совсем не готов… Ну а ты… Запретить тебе это, всё равно никто не сможет. Ведь ты один такой у нас!..
    Лежащий у кресла Зорро, вместе с хозяином, внимательно смотрел на меня.
    — Иннокентий Семёнович, дорогой! Ты так и не сказал мне, чему всё-таки придёт конец.
    — А-а, это… Да ты не волнуйся. Я, например в это не верю. Опять что-нибудь теоретики напутали… Понимаешь, Руфус сказал, что с каждым сдвигом скорость света понемногу растёт. А, поскольку запасы энергии Вселенной ограничены… В общем, масса и гравитация вселенной, пропорционально квадрату скорости, уменьшается… Думаю, это какая-то ошибка… Давно бы уж заметили!
    Я, поднявшись из-под машины, вытер руки, распахнул пошире ворота, залез в кабину «Тойоты» и запустил движок. Нужно убедиться, что гидравлика больше не подтекает.
    И снова спустившись в яму, оттуда спросил Вяземского:
    — Так ты, Иннокентий Семёнович, считаешь, что и я сам, без машины времени…
    — Да ничего я не считаю! – перебил он, догадываясь куда повёл речь. – Кто знает, что мы нарушаем?.. Никто!
    Это было непохоже на того Вяземского, которого я знал! Осторожно выглянул из-за колеса, лицо майора говорило о переживаниях. И это только из-за рассказа?.. Тягостное зрелище!
    Догадался, это его больное место, эту боль он носил в своём сердце с самого возвращения в нашу реальность, четыре с половиной месяца! И, безусловно, Семёныч лгал, что не верит… Он знал точно и лгал из благих побуждений… Промелькнула мысль, связывающая все обсуждавшиеся темы:
    — Богданову об этом рассказывал?
    Семёныч промолчал. На его лице всё было написано!
    — Когда приезжает?
    — Завтра.
    Присел на верхнюю ступеньку ямы. В этой реальности всё только усложнилось! Резко и бесповоротно!
    Как бы мне ни трудно было исправлять царапину на белом крыле Лексуса, мы бы справились небезопасно, но без реверса. Теперь на меня майор навесил печать раннего палача Вселенной… Человека, расходующего оказавшееся в его руках сокровище на свои мелкие человеческие слабости…
    Захотелось мне тогда в багажнике связанному выжить, и создал этот подлый реверс… Будь проклят этот момент!
    И ещё, томимый изолированностью, пожелал себе ученика… Женька! Что же с ним теперь будет без этих спасительных перемещений?
    — А, знаешь, Семёныч, я того мальчика, Женю, о котором говорил, хотел подготовить в дублёры…
    Как Вяземский, так и его Зорро, вскинулись.
    — Что значит «в дублёры»?
    — Научить перемещаться что ли…
    Я полагал, что бывший путешественник должен был меня понимать. И вздохнув, закончил:
    — …во спасение.
    — А это, думаешь, возможно? – удивился ещё и Вяземский.
    — Хотел попробовать! Думал, сумею.

Глава восьмая. Как в последний раз

    Утром от дождя, барабанившего с вечера по крыше, снова, как и в прошлый раз, ничего не осталось. Светлое небо расстилалось над позолоченными солнцем верхушками сосен и тёмное озеро в своей первозданной чистоте, синим зеркалом лежало между берегами.
    Ночь прошла, на удивление, спокойно. Хорошо отдохнул, и был готов принять жизнь во всей полноте и без фокусов. Вчера дал себе слово навсегда оставить в прошлом путешествия, корректировки с исправлениями. И слова этого буду держаться до конца!
    Настроение просело, слишком много связано с этими путешествиями. Но решил жить, как раньше, будто ничего не менялось. Не пользоваться больше этими, сомнительными благами, радоваться, что обычный. И эта обычность, перестав быть сказкой, что видел во сне, стала суровой явью. Деваться некуда, отныне я обычный, буду жить как все, и не иначе!
    Самый последний раз пользуясь преимуществом предвиденья, точно знал когда придёт автобус. И вышел с просеки на асфальт за минуту до прибытия. Уже сидя в полупустом салоне, вспомнил, как провожал Вяземский. Мы ничего не говорили, обнялись, я подхватил сумку, повернулся и шагнул… Мы с Семёнычем понимали друг друга без слов.
    В городе тепло. Близящаяся осень ещё сюда не пришла. И ночной дождь тоже не добрался. Шёл по сухим и пыльным гранитным плитам у мемориала, чтобы срезать путь от автовокзала до «Чёрного принца», и думал почему-то о полковнике Богданове. Что было у него эти четыре месяца? Срок немалый, всё могло измениться. Может получил новое звание, новое задание? И о чём мы будем говорить? Захочет ли полковник знать все эти мелочи? Может настали времена более интересного и высокого… Его служба многопрофильная, поменяться могло всё! Это у нас тут всё неизменно и консервативно. Провинция...
    Демид Токуров ждал у входа, рядом с красивой табличкой «Чёрный принц», указывающей своим огромным пальцем на ворота бокса.
    — Чего ждём? – спросил его.
    — Лёха не пускает. Говорит, что если вы не разрешите…
    Ну, да, конечно… Это Клеймёнов мстит за вчерашнее… Или…
    — Вчера пил? – жёстко спрашиваю.
    Демид вздрогнул, но тут же сыграл неискреннее удивление. Глаза забегали.
    — Нет!
    — Дай руку! – это пришло спонтанно.
    Токуров нерешительно вытянул руку из кармана и протянул мне. Пальцы на широкой ладони слегка подрагивали. Даже если и не пил вчера, всё равно это был плохой признак. Я вздохнул.
    — Иди домой! Отдохни!
    — Но я же не пил! – фарисейски громко возмутился слесарь.
    — Завтра придёшь, я ещё раз посмотрю.
    Говорил спокойно, чтобы не утяжелять последующие отношения. Но Демид воспринял сказанное как угрозу, как попытку оскорбления.
    — Да ты чё мне не веришь… И… тут такое говоришь… салага зелёный… Я раньче знашь где работал?..
    Я знал. Поэтому проглотил «салагу зелёного» спокойно. Хотя, по слухам, и там Демида за скрытную пьянку не очень уважали. И, вероятно, даже обрадовались, когда его переманили.
    — А ты тут… – накаляясь, слесарь продолжал кипеть.
    — Что ты раньше делал, Демид, мне совершенно безразлично, но у тебя руки трясутся.
    — Где?.. У меня что ли?.. У меня трясутся?.. А это видел?! Я щас этими трясущимися…
    На руки, сжавшиеся в кулаки, он даже не взглянул. И теперь интересовался только куда мне своим кулаком приложить, чтобы побольнее было и пообидней. Да, кулаки у Демида форматом почти с пудовую гирю. Снаряды!
    Только сейчас сообразил, что не смогу избежать драки. Реверс в запрете, не нарываться поздно. Сплюнув под ноги, Демид сделал шаг ко мне… А бить его первым нельзя. Старался ещё и успокоить…
    — Демид…
    Первый сокрушительный удар пришёлся в левый висок. Сознание едва не потерял. Даже чёртики в глазах замелькали. Удивился, шею Демид этим ударом не свернул, я остался стоять на ногах.
    — Очнись!.. – по-прежнему пытался вразумить.
    Следующий весомый крюк пришёлся в правое плечо, которым я поймал удар с левой. Чуть не выкинуло на проезжую часть, под колёса Камазовского мусоровоза. Хорошо водитель вовремя затормозил и отвернул…
    «Слишком далеко всё зашло…» – подумал. Надо поскорее завершить, чтобы бригада хотя бы об этом не узнала.
    И шагнул навстречу. Удар в то место шеи снова был точен. Демид, не ожидавший сближения, целился на дальней дистанции, промахнулся и, не поняв что случилось, подрубленным деревом рухнул на асфальт. Только сейчас, когда с моего горизонта исчезли плечи слесаря, увидел всю бригаду высыпавшую из двери… Вот невезение! Неужели всё видели? Было стыдно, но терять лицо не хотел, скрыл за начальственной маской:
    — Так, бригада, почему не работаем? Бригадир!
    Почти все тут же постарались исчезнуть за горизонт событий. Создалась давка. Алексей подошёл.
    — Занесите Демида внутрь чтобы не простыл…
    На самом деле подумал про плохую рекламу с лежащим перед воротами телом.
    Когда занесли и уложили на поддон в углу бокса, подошёл и коснулся шеи. Пульс был. Стало легче.
    Бригада снова занималась делами, на меня никто не косился. Нашёл Клеймёнова, продолжающего регулировать осветительную арматуру Лексуса.
    — Бригадир! Что с трансмиссией? – «Нива» по-прежнему ждала ремонта.
    Понятливый Алексей вздохнул:
    — Уволим? – имел в виду Токурова.
    — Считай, уже уволил! У тебя на примете есть кто-нибудь? Чтобы и руки и голова на месте были…
    — Да, есть один, но сомневаюсь, что сможет сегодня.
    — Когда Ниву сдаёшь?
    — Сегодня. – вздохнул Алексей. – А там со вчерашнего конь не валялся!
    — Ладно! Попробую договориться с заказчиком. А ты пока решай с заменой!
    В кабинете, как-то незаметно в последнее время превращённом в склад, открыл журнал заказов, нашёл заказчика, позвонил.
    — Михаил Станиславович? Здравствуйте! Это Валерий Евгеньевич из «Чёрного принца». У вас в заявке указано: шум при включении полного привода… Мы с этим справились, но тут обнаружился не указанный вами дефект  системы торможения… Вы меня слышите?
    — Да, слушаю! – отозвался тот.
    — Мы это заметили ещё вчера. Но сегодня только поняли, что не успеем своими силами… Не хочу отдавать машину с неисправностью. Уверен, завтра…
    — Мне машина нужна сегодня. – перебил заказчик. – Ночью уезжаю…
    Вот ведь лажа! У меня таких промахов до сих пор не случалось! Обычно заказчик шёл навстречу и даже готов был доплачивать за старания.
    — Понял. Постараемся…
    Правда, кто это будет стараться… Впрочем, был один такой. В Политехе приходилось уже заниматься трансмиссией Нивы. Пора вспомнить институтские навыки.
    Женька, возвращение Богданова и экзамены Лики отошли на второй план. В дальнем углу кабинета стоял шкафчик с рабочей одеждой. Давно не открывавшийся.
    Когда вышел из кабинета, Демид продолжал лежать на поддоне. Рядом оказался Митяй, штатный двигателист. Сказал ему:
    — Следи за Демидом! Если через пять минут не очухается, вылей на голову ведро воды!..
    — Без проблем! – согласился Митяй. Он был пока на подхвате, так как с двигателями у всех трёх машин замечаний нет.
    А бригадир, увидев меня в рабочей одежде, настолько удивился, что спонтанно начал шутить:
    — Валерий Евгеньевич, если сегодня не сдадим машину, лишу вечерней чарки…
    На его шутку реагировать не стал.
***
    — Хорошо выглядите, Иннокентий Семёнович!.. А это кто у нас такой красивый?
    — Этот красивый теперь только меня да ещё Валерку Евграфова признаёт. – Вяземский придержал шелти за ошейник. – Старый стал. Так, что рук не протягивай – укусит!.. Я тебя с утра уже жду… Здравия желаю, полковник!
    Богданов с тех пор, когда они с Вяземским в последний раз виделись, не изменился. И в гражданской одежде по-прежнему выглядел, как говорил Валерка, «своим парнем».
    — Ты каким ветром прискакал? Автобусу рано. Следующий из города через час…
    — Я не ветром. Попросил генерал-майора Охромеева подбросить.
    — А где же он сам?
    — Сказал, некогда, покатил в тир новенький пистолет пристреливать… Путешественник-то наш как?
    — А ты позвони ему! Он сейчас трудится.
    — Поди всё бензиновые движки перебирает?
    — Э, не-ет! Ты отстал от событий. Он теперь бизнесмен. Крутая фирма… На глазах растёт. Да, вот, он только утром уехал… Ты проходи, здесь удобней будет.
***
    Имя и адрес проживания «Седой» выяснил быстро.
    Восемнадцатую квартиру Витёк, даже не подходя к дому, определил на глаз. Первый подъезд, пятый этаж, в углу слева… Он работал когда-то во вневедомственной охране. И, пока Седой сидел в своей машине, Витёк остался караулить у дома.
    Кавказец, сразу зайдя в подъезд, не стал подниматься на лифте, где могло быть видеонаблюдение, оглядываясь, поднялся по лестнице до шестого, спустился на пятый и позвонил в дверь. Никто за дверью не ожил, и Кавказец, постояв, поднялся к площадке между этажами. Отсюда было видно и дверь квартиры, и лифт. Оставалось дождаться, когда появится «заговорённый».
    Витёк, предупреждённый, что адресата нет , стал выписывать петли вокруг дома, надеясь первым заметить гада и предупредить Кавказца.
    Это была их обычная тактика, которая, так или иначе, работала всегда.
    В прошлый раз с идиотским салютом они явно перестарались, и потому тот бой откровенно продули. Теперь нужно было делать всё только правильно…
***
    Ко времени сдачи успел перебрать трансмиссию, начиная от сцепления, и нашёл-таки дефектную деталь, даже две, которые и создавали шум. Заменил, залил маслом и проверил работу. В одиночку с этим бы не справился. Сперва подходили и помогали кто мог, по одному, по два. Когда времени не осталось, вся бригада, с бригадиром кинулась помогать! Про Демида уже никто не помнил, тот исчез никто и не видел как…
    Заказчик, остался доволен. Под конец, продемонстрировал ему, как Нива великолепно тормозит. И он, по доброте душевной, накинул к сумме ещё пять рублей…
    В общем-то, без обеда, мы с планом справились. Никаких нареканий... Никаких реверсов… Всегда так теперь и будет! Первое время ещё буду помнить, но потом всё забудется и станет естественным.
    Дорога домой шла через полгорода. Пешком такое расстояние проходить долго. Автобусы так поздно не ходили. Но повезло, последнее маршрутное такси я застал.
    Садясь в маршрутку 68, вспоминаю о Женьке. Смарт перед глазами… Да, был такой звонок, но я его пропустил, смарт оставался в кабинете. Отвечаю… идёт дозвон и его глуховатый голос произносит привычное:
    — Алё!
    — Здравствуй, Женя!
    — Я вам, Валера, звонил…
    — Извини, был занят! Что-то случилось?
    — Просто хотел поговорить…
    — Давай, слушаю!
    — Не так! Без телефона…
    — Боишься подслушают? – в ответ тишина. Женя то ли раздумывал, то ли не решался говорить. Это было мне понятно. – Ладно, завтра после пяти буду...
    Отключился, сунул смарт в карман. Что надо Жене, о чём хотел говорить? И что теперь будет с ним? Буду уговаривать вести себя тише, придумаю ли ещё какие трюки, позволяющие справиться с агрессией. Или, всё-таки…
    Но я дал слово: больше никаких, даже коротких, даже необходимых… И лучше натравить полицию, чтобы всё сделали сами.
    Когда маршрутка остановилась на последней остановке, я один вышел из салона и потопал домой. День кончался, за тучами небо стемнело. Впереди светился витринами мой продуктовый магазин, и я вспомнил, что давно его не навещал, а продукты в холодильник сами не придут.
    У входа взял корзинку, сунул туда палку копчёной колбасы, несколько банок с рыбными консервами и длинный французский багет. Масла вологодского на полках не оказалось. Поискал, и пока ищу, почувствовал внимательный взгляд. Оглянулся, неизвестный сразу исчез за полками.
    Такое насторожило! Кому надо за мной следить? Живу рядом, я – постоянный покупатель! Чтобы выяснить, стал сам следить. Тот, чей взгляд насторожил, свою деятельность не афишировал. Я ходил по магазину, делал вид, разыскиваю что-то и боковым зрением старался поймать. Посторонний взгляд вычислил через минуту. Наблюдатель оказался у выхода, ожидал, или делал вид что ожидает. Хотя теперь он был в светлой куртке, я его узнал. Это тот, что стрелял из обреза, а раньше, я как-то случайно, убил его из трофейного пистолета…
    Выходило, Женя был прав! Эти выслеживают, вынюхивают. Но в этом ничего страшного. Этих не боюсь. Сейчас они должны бояться меня. Оба раза, что мы воевали, демонстрировал Кузькину мать в разнообразных вариантах. На что теперь могли надеяться эти олухи?
    Когда, подходя к кассе, взглянул на наблюдателя, тот отвернулся и выскочил из магазина.
    Когда сам вышел, его уже и на горизонте не было. Что он постарается проследить, куда пойду, не сомневался. И пусть! Перехватил поудобней потяжелевшую сумку, и двинулся домой.
    Жизнь теперь будет полна удивительного и непредсказуемого…
***
    Когда Витёк позвонил, сказал: «Придурок сейчас зайдёт в подъезд», Кавказец спустился на пятый, заготовленными липкими бумажками заклеил в трёх квартирах глазки, и, когда лифт на первом этаже загудел и стал подниматься, встал так, чтобы, выйдя, придурок его не заметил.
***
    Мысль о магазинном наблюдателе осталась где-то там. Я, ожидая релаксацию, поспешил домой. Удача не отвернулась, лифт ждал на первом!Когда кабина вознеслась на пятый, и открылись двери, бодро закинул сумку за спину и шагнул к своей двери, отыскивая в кармане ключи…
    Что-то твёрдое под сумкой упёрлось в спину, едва сделал шаг… Странно…
    Два приглушённых «бум-бум» толкнули тишину. Боли почувствовать не успел, ноги подогнулись и меня завалило на спину… Решил, сумка перетянула, оказалась слишком тяжёлой…
    Смысл произошедшего никак не желал дойти. Всё казалось, это какая-то погрешность, глупая, нелепая ошибка… Надо поскорее встать и оказаться дома. Там всё пройдёт. Но ноги не слушались… возникла боль в спине… кто-то повернул меня на бок и ощупал… потом перешагнул…
    Почему бы не помочь? Я бы помог упавшему! Но этот зазвенел ключами, стал открывать дверь... мою дверь… Подумал, он хочет помочь попасть домой… Но тот, войдя внутрь, оставил меня здесь…
    События такие разрозненные, воедино не связывались, общего фундамента не было… Шёл домой... Упал... Появился кто-то, взял ключи и ушёл ко мне... Должен был помочь, ведь я упал…
    Стал пытаться встать... Не получилось… Спину и ноги жжёт как огнём…
    Это не по-настоящему, убеждал себя. Сплю... когда проснусь, этого уже не будет…
    Пульс звонко ударял по ушам, но пробуждение не приходило. Погружался в сон всё глубже.
***
    — Товарищ полковник! У нас ЧП! Вы просили присмотреть за объектом 65-18. Дежурный только доложил, там молодой человек на площадке…
    — Какой человек?.. Как выглядит? Что делает?
    — Как выглядит не могу знать, дежурный сказал лежит, сам сейчас подойдёт, он полицию оповещает…
    Богданов, не отключая телефон, опустил руку, посмотрел на Вяземского.
    — Что-то случилось? – Вяземский тоже обеспокоился.
    — На Валерку Евграфова, похоже, напали возле дома!..

Глава девятая. Шаг до одиночества

    Московская квартира. Две внешне непохожие женщины разного возраста сидели на кухне. Одна чуть старше среднего возраста, в домашнем халате и завязанном на шее роскошном платке. Другая лет на тридцать моложе, в простом домашнем халатике. За окнами догорал тихий вечер.
    — Знаешь, тёзка, я удивилась, когда ты сказала, что Егорова. – сказала старшая. – Подумала про Машу, твою маму… Но ты на неё и не похожа! Она, как двадцать лет назад уехала отсюда, так словно исчезла… И не писала, и не звонила… Лишь в этом году был первый звонок, Машка удивила, сказала что жива, была замужем и у неё давно есть дочка… Я тогда и не думала, что буду так рада, если её дочь вдруг приедет…
    — Анжелика Семёновна, спасибо! Только мне кажется, я долго у вас не смогу... – ответила младшая. – Завтра экзамен по математике, а я не знаю, что у меня за сочинение… Может, уже нужно собирать вещи, покупать билет обратно…
    — Не торопись! Наверняка ещё ничего не решено… Забудь всё, что тогда написала и готовься к следующему экзамену! Жизнь в этом городе – лотерея! Но ты считай, что на войне… Ты славная, я с удовольствием буду твоим надёжным тылом. Пока в Москве, можешь ни о чём не беспокоиться…
    — Вы, тётя Анжела, прямо как мой отец… Наплюй на неудачи и вперёд, не бойся, за мной не заржавеет…
    — А отец твой в Афганистане случайно не служил?
    — Да!.. Но папка не любил вспоминать об этом… По-моему, он там с 1983-го…
    — Я, деточка, там была немного позднее. С 1984-го, и почти до самого конца. Может, и твоего папку видела… У него ранения были?
    — А вы что, были врачом?
    — Нет, это я сейчас врач, а тогда была медицинской сестрой… Но стольких раненных я ни до, ни после не видела. Молодые ребята… красивые… Пулевые ранения были самыми простыми… Это всё в госпитале в Термезе. Ты, наверное, и не знаешь такого названия.
    — Где-то в Афганистане?
    — Нет! Термез – это ещё был наш Советский Союз. А вот южнее, в километре от нас, был уже настоящий Афганистан, чужая страна. И оттуда к нам на аэродром человек по пятьдесят раненных в день…
    — Ой, ничего себе! Пятьдесят… Там же тогда война была, да?
    — Да, война! Ладно, не будем, тёзочка, отвлекаться. Иди, занимайся своей математикой. А про ту войну поговорим как-нибудь после!..
    — Тётя Анжела, а почему вы одна живёте?
    — У-у, а это, девочка дорогая, вообще долгая история…
    — Но у вас в комнате, я видела, висит фотография. Там вы с мужчиной и маленьким мальчиком…
    Анжелика Семёновна, вздохнула, серьёзно поглядела на Лику, и начала:
    — Это мы в Киеве, в 93-м, на встрече ветеранов-афганцев… Я, Расул и Тимур… Тогда мы все вместе были… Расул часто ездил на родину, он пуштун. Меня с собой никогда не брал… В Термезе увидела его раненного и без сознания в нашем госпитале. Трое суток… Ну, в общем-то он крепким был, поэтому выжил. А я с ним все ночи сидела… А после мы приехали в Москву… Расул моим родителям понравился… Мы с ним только в 90-м расписались. Он в командировках был всё время… У тебя-то, милая, парень есть?
    — Да! – быстро выдохнула Лика. Так легко, будто всё время ждала такого вопроса.
    — И как он?
    — Он лучше всех!.. Я так его люблю! Когда я сказала, что поеду в Москву поступать в институт, он сказал: «Неужели хочешь уехать так далеко от меня?»… Но потом помог, нашёл где-то деньги, и я поехала.
    — Богач и красавчик какой-нибудь?.. – не без скрытого сарказма заметила тётка.
    Лика помотала головой, сказала:
    — Я его всю жизнь люблю! – но тут же спохватилась. – Вы про своих мужчин не закончили!
    — Нету больше моих мужчин… Расула талибы в 99-м убили, и я не знаю даже, где он сейчас, а Тимура я отговаривала, но он всё равно пошёл воевать в Сирию… Сказал, за отца…
    — Его тоже убили?
    — Нет! Сам виноват. Наступил на растяжку… Он потом ещё сутки жил. Я уже летела к нему… Он только час меня не дождался…
    — Как же так?..
    — Да, жизнь такая… Но я вроде бы должна уже привыкнуть, а всё равно, больно!
    — Да вы что? Как к такому привыкнуть?
    — Сперва родители в 95-м в аварию попали… И Мария от меня сбежала…
    — Вы… всё равно не отчаивайтесь!.. Я бы собачку какую-нибудь завела, или птичку… – тут же Лика выдала первое, что пришло в голову, чтобы утешить.
    — Я об этом думала уже… Идёшь домой, а тебя кто-то там уже ждёт… Но мне так нельзя. Я иногда ухожу утром, а возвращаюсь под утро следующего дня… Это только человек сможет выдержать. Зачем мучить тех, кто тебя любит и зависит от тебя?.. Но ты, девочка, не волнуйся, я это переживу… Я же всё-таки человек.
    Потом они обнявшись сидели в комнате на диване и молчали. Обе углубились в свои мысли, и Лика уже об экзамене не думала, махнула рукой: будь что будет! Такие же, как она, абитуриентки, сейчас кучковались в гостиницах или в своих квартирах, забивая мозги упражнениями с формулами. Но она сегодня решила, что лучше отдохнуть. Потом само всё вспомнится. Так перед экзаменами у неё было всегда, когда другие вымучивали память, она просто расслаблялась, а экзамены сдавала ничуть не хуже. Завтра утром только пробежаться по конспектам, вспомнить всё…
    И тут же, Лика подумала о Валерке. Как он там?.. Веселится, поди, сейчас с друзьями, у него ведь сегодня день рождения?.. Господи! День рождения! Только сейчас вспомнила…
    И вдруг почувствовала пропуск пульса, как тогда, когда мама больно сказала, что папы у неё больше нет!.. Все мышцы напряглись и даже волосы на затылке поднялись дыбом…
    Хозяйка это моментально ощутила:
    — Анжелочка!.. Что с тобой, маленькая?.. Что случилось?.. Да, ответь же мне! Не молчи!!!
    Тётя Анжела где-то далеко кричала и почему-то суетилась. Потом стала брызгать в лицо чем-то холодным… И вперемешку с холодными, горячие капли текли по щекам… И сердце бухало в ушах так, что заглушало все звуки…
    — …Ну, вот… сейчас всё будет хорошо! – с волной теплоты в уши прорвался голос Анжелики Семёновны.
    И то холодное и неотвратимое отодвигалось дальше и дальше. Лика вздохнула и открыла глаза. Тётка стояла рядом, склонившись почти к самому её лицу. Пульсирующее холодное уменьшалось, уходило… Она могла уже дышать. Спокойно и свободно. Как когда-то раньше…
    — Фу, как ты меня напугала, голубка. Завтра ни на какой экзамен ты не идёшь! Лежишь, отдыхаешь… Переутомилась…
    — Завтра? – странным голосом переспросила Лика. И добавила спокойно, почти безразлично: – Валера там умирает сейчас…

Глава десятая. Бирочка на пальце

    — Как убили? Этого же не может быть! Он всегда может уйти реверсом…
    — Чем? – откликнулся Богданов.
    — Он называет это реверсом, когда уходит от беды в безопасное прошлое…
    — Понятно… Только почему же не воспользовался?.. И кто напал?.. Сейчас попробую выяснить!
    Богданов снова поднёс телефон к уху:
    — Капитан! Дежурного найдите и пусть он посмотрит, что на записи было раньше, до того, как человек упал. И пусть свяжется со мной! – полковник отключился, сунул телефон в карман и повернулся к Вяземскому. – Иннокентий Семёнович, твоя чёрная «ласточка» ещё крылышками машет?
    — «Ласточка»-то? Да запросто, без церемоний! Валерка, вон, мне её вчера… – майор, будто споткнувшись, замолчал и резко поднялся. – Ну, чего сидим, полковник? Полетели уже!
***
    — Какой-то нищий этот хмырь! В квартире из всей техники только вот этот жалкий компьютер, да старый, дохлый корейский телефон! Денег, ни хрена, из шмоток одна рванина!
    — Пистолет нашёл?
    — На, держи!..
    — Ну, молодцы, парни! Умельцы! Неплохо провернули… А Дед дрисливый, ещё своё получит! Я ему покажу, от чьего дела отгибался. Припадочный!..
    — А Дед пугал раньше: заговорённый он!.. А я, чик, и нету никого…
    — Ну, поехали ко мне! Выпьем за упокой…
    — И за удачу в делах…
***
    — Давай, Семёныч, сперва на Правобережную. Может живой ещё.
    Вяземский за рулём, выводя автомобиль на трассу, ничего не ответил. Богданов подумал: «Хотя, навряд ли! Окажись он хоть немного живым, сам бы вернулся и спасся, как бывало раньше».
    Тут зачирикал телефон в кармане.
    — Полковник Богданов!
    — Младший лейтенант Мороз! – ответили с того конца. – Вы, товарищ полковник, хотели знать, отчего упал тот парень? Так вот, в него стреляли! Два раза. В спину…
    — Куда?
    — В спину… – немного удивился, но уверенно повторил младший лейтенант. – Видно это было хорошо…
    — В спину в каком месте?.. – снова спросил Богданов.
    — Ну-у… чуть выше пояса где-то…
    — И тот упал?
    — Ну, да! Как подрубленный...
    — А раньше, лейтенант, что-нибудь ещё было?
    — Тот, кто стрелял, секунд за пять до того, как лифт открылся и парень вышел, развесил на глазках дверей бумажки… Готовил, чтобы никто не видел.
    — Лицо убийцы просматривается?
    — Да, в нескольких точках он смотрит в камеру…
    — Хорошо! Вот что, младший лейтенант, запись за три дня до этого момента, и сам момент, сохранить! Как поняли?
    — Понял! Сохранить запись с 18 по 20 августа включительно! – отозвался младший лейтенант.
    — Всё верно, действуйте! – полковник отключился, спрятал телефон.
    Иннокентий Семёнович сомневался:
    — Может, это не Валерка… Что, всё равно на Правобережную?..
    — Да!.. Жалко у тебя, Семёныч, в гараже не было вертолёта!..
***
    Анжелика Семёновна всплеснула руками.
    — Какой Валера? Твой парень что ли? Откуда ты можешь…
    — Я знаю! Ему сейчас так плохо!.. И я не переживу, умру с ним!
    — Ну, это ты зря, деточка! Ему совершенно не нужно, чтобы ты сейчас умирала. Он, может, за тебя тогда… сейчас… жизнью пожертвовал! И вряд ли хотел, чтобы вы вместе…
    — Ах, Анжелика Семёновна! Как вы не понимаете, это я за него готова на всё!
***
    Ближе к городу движение по трассе усилилось несмотря на поздний час. Появилось движение из города. Вяземский не гнал. Он привык, что раньше будет тот, кто едет аккуратней.
    — Юрий Маркелович! Прости, но это я вчера Валере всё рассказал…
    — Про Лоу?.. – понял Богданов.
    — …И он, похоже, очень расстроился… Я обещал, конечно, но как-то так получилось… Он с этими реверсами бог весть что делает… Спросит, потом переиграет… Я понимаю, что зря в этот разговор ввязался!
    — Так ты думаешь, он из-за этого от перемещений отказался?
    — Боюсь, да! Он какой-то весь взъерошенный вчера был. И рано лёг спать… Боюсь…
    — Ты, Семёныч, напрасно себя не кори! Это произошло не из-за тебя. Просто совпало!.. И нам теперь надо тех подонков найти… И выяснить всё, что связано с Евграфовым… Все его последние дни!
***
    Лика с белым лицом, как у покойника, лежала на диване, пока хозяйка звонила кому-то по телефону. Вся эта суета была Лике ни к чему. Важным было лишь то, что её оставили в покое. Позволили передать все, без остатка, силы ему! Не дать успокаиваться, заставить жить! Зачем она бросила его там одного?.. Понадеялась на его умения? А Валерка затухал. Ему всё хуже. Лика почти перестала слышать его дыхание…
***
    Вяземскому пришлось перед поворотом во двор ждать, отъезжающую от дома 65 по Правобережной полицейскую машину.
    — Как-то очень быстро у них всё… – сказал майор, останавливая свой чёрный хетчбэк возле первого подъезда.
    — Да! – согласился Богданов. – Придётся, видно, самому разбираться. А ты пока сгоняй к ним в полицию, выясни всё про Валеру. Потом свяжемся и заедешь за мной…
    — Постой, Юра, а как я там представлюсь? У меня же никаких документов не осталось… Скажут: «Вали отсюда дедуля»… И будут правы!..
    — Понимаю! Но есть вот такая штучка. – Богданов залез в карман куртки и достал оттуда документ в красных корочках.
    Вяземский принял и открыл.
    — Так! Печать есть, номер есть… О! Я уже подполковник?
    — Я думал, сегодня вечером посидим, обмоем… Но у нас Валерка, вот… Так, что поздравляю вас, Иннокентий Семёнович! Это от Александра Васильевича лично! С пожеланиями успехов…
    — Я же не работаю и выслуги ещё нет! Да и здоровья не осталось…
    — Это за ту Валеркину операцию с «тюльпаном»… Теперь вы, подполковник Вяземский, будете работать советником по особым вопросам…
***
    С трудом удалось приоткрыть глаз. Тугая боль гудит в голове. Перед глазами, вместо кафеля на площадке у лифта, нога в грязном ботинке. «Что такое?..» – подумалось. Вдруг нога шевельнулась и пропала, слегка шевельнув волосы на макушке. И тут же кто-то подхватил меня за плечи, крякнув, вскинул ввысь и с размаху шваркнув спиной о зазвеневшую поверхность. Больно! Зажмурился и всхлипнул.
    — Что это? – испуганный голос.
    — Не бойся, парень! Они все так… – ответил другой.
    И послышались удаляющиеся шаги с шорохом и звоном волокущегося за ними. Потом вдали туго ухнула дверь.
    Снова смог открыть глаз. В него светила, висящая лампа без абажура. Когда свет лампы погас и стало темно, подумалось: «Ну и холодина здесь!..».
    Как же так? Это не понравилось совсем!
    Положили, выключили свет, они что, думали я тут спать буду? Это же морозильник какой-то!
    Попробовал пошевелить рукой. Пальцы на правой двигались и даже сжимались в кулак. А в локте рука, зажатая между холодной поверхностью и моим боком, не двигалась… Другая тоже…
    Вот, блин!.. Кто же это и куда меня запихал? Я не мог вспомнить ничего, что было раньше. Вообще!.. Может со всеми что-то случилось странное?.. Нас завоевали инопланетяне, или город с ума сошёл?.. Нанюхался чего-нибудь… весь город… и сошёл с ума.
    Снова попытался двигать рукой. Несколько раз напрягал, стараясь отвести или поднять… И, наконец, что-то хрустнуло и удалось наконец отвести плечо в сторону… Правая рука вышла из «клинча», поднял её вверх и даже коснуться онемевшими пальцами щеки. Странно, на щеке щетина. Когда же я брился?..
    Холод замораживал спину. Ледяная поверхность под спиной была гладкой, как поверхность электрического утюга. Только очень холодной! Опустил руку и провёл ладонью по столу. Действительно, ледяное железо!..
    Зачем, интересно? Убить хотят или, наоборот, вылечить холодом. Что это произошло по недомыслию, в голове не укладывалось.
***
    — А кто этот толстый, который упал?.. – спросил президент РАН своего консультанта.
    — Это некто Калашников! Он какой-то блогер. Пишет как раз про машину времени… Я смотрел уже. У него масса интересного материала в недавнем прошлом…
    — Его-то, блогера этого, зачем сюда? Он что, случайным свидетелем оказался?.. А ну-ка, ещё раз прокрутим сначала!
    — Бортников говорил, что эта история началась когда-то в семидесятых. – немолодой собеседник президента, ловко орудуя планшетом, продолжал говорить. – А проявилось всё только теперь, в прошлом году…
    — Не знаю… У меня сомнения… И, причём, большие!.. Нас кто-то крупно за нос водит… И начали с Бортникова почему-то…
    — Как с самого доступного, что ли?.. Ты, как хочешь, Александр Михайлович, может я чего в физике не понимаю, но в астрономии разбираюсь! Есть сведения, что дальние галактики, в отличии от ближних, расползаются с большим ускорением… Можно всякое объяснение под это подбить и одно из них согласуется с заявлением Бортникова. Вроде, как пошла ударная волна…
    — Какая ещё ударная волна? Вы, Юрий Юрьевич, просто бредите! Ещё никто в мире…
    — Кроме наших, это отмечают все крупные специалисты… Но пока не шумят, не могут понять в чём дело.
    — Бред. Точно бред! И по-твоему, скорость света меняется?..
    — Это ещё не проверено, но похоже, теории Большого взрыва конец!
***
    Попытался шевелить какой-нибудь из своих ног. Ничего не выходило, я их не чувствовал. Тогда сосредоточился приподнять правое колено. Не почувствовал движение, ноги будто не было…
    Спина порядком замерзала. Стал двигать плечами и туловищем. Это выходило лучше всего! Тепла от этого было немного, но стал понемногу скользить по столу… Это хорошо! Правой рукой ухватился за железный край столешницы и двинул себя в сторону ног. Так смогу перегнуться за край и встать, оторвать себя от холодного стола.
    Понемногу, понемногу… Только бы опереться на ноги!.. Сколько этих «понемногу» сделал пальцами одной правой, уже не помню, но вдруг почувствовал, что спина стала отрываться от поверхности. Как видно, через край ушли ноги. Ещё немного…
    Как взрыв в мозгу произошёл, и всё выстроилось в какую-то ужасающе правильную картину! Мне стало так тоскливо!.. Хотел кричать, но раздавался лишь хрип. Голосовые связки замёрзли.
    Это же морг, станция, где хранят покойников. Мне живому здесь не место! Но ничего поделать не могу. Нет ни голоса, ни ног, только руки…
    Холодный подвал и железные столы, на которых лежат жмурики с бирочками на пальцах босых ног… Такое видел где-то в фильме. А если так, то где моя бирка?.. Может это не морг, и я напрасно пугаюсь?
    Бирка! Я совсем не хотел её обнаружить. Хотел просто убедиться, с чем связано нахождение здесь, в ледяном и тёмном помещении. Это одна только бирка могла подтвердить. Водить в темноте руками опасался… Вот если бирки нет, буду смелее!..
    Снова попытался затянуть себя на стол, чтобы разобраться с ногами… Левая рука непослушна, а одной правой ничего не выходит. Кромки стола со льдом, скользкие, замёрзшая кожа руки за них не цепляется. Вытяну назад правую руку, центр тяжести смещается, касаюсь затылком стола, рука срывается, не захватив края, взлетаю над столом, рискуя рухнуть за край…
    Так и балансировал на одной точке, пока не нашёл более шероховатую поверхность чуть ниже, за какую смог ухватиться  и толкнуть. И снова потихоньку-помаленьку затаскиваю себя обратно.
    Да, с биркой всё оказалось сложно. Лежу на спине и не могу сесть или свернуться калачиком, чтобы ощупать ноги. Что можно сделать с единственной рукой на узком, скользком и холодном столе?
    Но всё равно пытался. Попробовал даже перевернуться на живот, чтобы встать на четыре точки, как делал когда-то Женька. Женька… Женька… Почему вспомнилось это имя? Кто такой Женька? Это тот, который когда-то дрался в парке?..
    Словно из чужой жизни кусочек всплыл… Женька… Вспомнил, как зовут. Помнил лицо… крепкую руку… Такие подробности. Но откуда знаю и при каких обстоятельствах видел, вспомнить не могу…
***
    — Людмила Филипповна, ну, как там моя племянница?..
    — Анжелика Семёновна, это ваша племянница Егорова? Фу, намучались! Всю ночь бились с ней до самого утра… А сейчас спит… Нет, как вы просили, никаких успокоительных… Уснула сама. Очень милая девчушка пока спит!
***
    Пробовал кричать, пробовал стучать… Чуть не рухнул со своей железной полки… Никто не слышит! Никто не пришёл.
    Стал прислушиваться. Утих и лежал неподвижно, сколько мог выдержать. Полная тишина!
    Дрожь от холода стала постоянным фактором. Меня беспрерывно колотит! Свело дрожащие пальцы, стучат зубы во рту…
    После Женьки, ещё всплыло безобидно-позитивное слово: «путешествия»… Познакомились в путешествии? Из какого путешествия угодил сюда?
    Холодно! Пока не замёрз насовсем, торопился вспомнить всё!
***
    — Слушаю вас, товарищ подполковник!
    — С Правобережной шестьдесят пять привезли к вам тело… Кто занимается?
    — Минуту, сейчас посмотрю… Правобережная… Правобережная… А не было у нас ещё такого… Утром сегодня на Правобережной драка была. Но это двадцать четыре, в другом конце…
    — Нет! Правобережная шестьдесят пять, пятый этаж, убийство… Вон, у крыльца эта машина стоит.
    — О! Прошу прощения, товарищ подполковник, это ещё не записали…
    — Кто занимается, я вас спросил!
    — Лейтенант Жолобов и сержант Аксютин. Но…
    — Не важно, кто! Где тело?
    — Тело? Не знаю. В морг, вероятно, сразу…
***
    Знакомая дверь в Валеркину квартиру оказалась не запертой. Очень странно. Ключи в замке… Богданов решил зайти. Здесь будто побывал цыганский табор! Раскиданные по полу вещи. Осмотрев, полковник вернулся на площадку. Здесь надо будет всё снимать и протоколировать. Но это после… Сперва опросить соседей.
    В квартире напротив дверь открыла женщина средних лет. Он тут же показывает удостоверение и представляется:
    — Полковник Богданов… У вас на площадке сегодня произошло убийство…
    — Да? – удивлённо спрашивает она.
    Полиция даже от поиска свидетелей увильнула. Прискорбный факт! Всё придётся делать самому.
    А как дела у Вяземского! Если он ещё в полиции, пусть сообщит об открытой квартире…
***
    Слово «путешествия» вытянуло из памяти несуразно-прилипчивое продолжение: «…во времени»… Что-то в сознании моргнуло и снова погасло.
    Пальцы на руке уже сгибались с трудом, а холодная слеза, выросшая под глазом, соскользнув, примёрзла к щеке… Как же здесь холодно!!!
    Но отвлекаться нельзя! Нет времени… Время… Женя… путешествия во времени… Что же ещё такого я должен вспомнить? Может быть, кто я такой?.. Кто я? Как зовут? Имя, фамилия… Забыл!.. И совсем не могу повернуть голову, затылок и шея от холодного стола, замёрзли окончательно…
    Отдохнуть немножко! Спать хочу, аж сил больше нет. Устал сражаться и думать… Да и глаза открывать просто бессмысленно. Всё равно ничего…
    Вокруг тишина… никакого страха больше нет… бесконечное спокойствие окутывает и куда-то несёт…

    Гулкий приближающийся шум… и… «Валера! Валера!» - кого-то зовут с того конца бесконечно длинного туннеля… Имя знакомое… Кто же этот «Валера»? И кто это его оттуда зовёт?
    Вспыхнул какой-то замороженный свет! Ну да, конечно… Зовут меня… Ведь я – Валера… Интересно, кто зовёт?.. Мучительно пытаюсь приоткрыть глаз. И внезапно ощущаю резкий, как выстрел, удар по щеке… Глаз зажмуривается и распахивается! Вижу смутно движущиеся пятна на ярком фоне, темноты больше нет. Кто меня ударил? И чей голос?.. Смутные пятна всё больше расплываются до однотонности, и всё опять темнеет…

    Плыву… В большой ванне меня покачивает, несёт куда-то… Глаза открыты. Из окружающего ослепительно-белого тумана возникает и плывёт рядом какое-то знакомое доброе лицо… Где же я видел этого умного, белобородого старикана?.. Или это уже всё?.. Ведь у меня где-то на пальце должна быть бирка, и я… умер? Это уже «тот свет»?.. И надо теперь сказать этому белобородому старикану что-то вроде: «Здравствуй, боже!»…
    Я совсем не желал этого! Хочу вернуться обратно, хочу жить! Со страха снова закрываю глаза. Всё бред! Этого не может быть…
    Пытаюсь спросить окружающее гиперпространство, что со мной и где я?.. Но голоса нет. Свет за веками меркнет, опять успокаиваюсь, проваливаясь в нирвану…

    Сознание возвращается снова… Лежу на мягком и тёплом. Ощущение сильное. Прикасается что-то тёплое… Рука. Живая, горячая… Скользит по коже… Растирает руки и грудь до самой шеи вместе с чем-то мокрым. И пахнет знакомо, сладко и тепло…
    Постепенно начинаю чувствовать пальцы и кожу на руках… Она, кожа, начинает гореть от растираний… Вот уже и левая, какую считал замёрзшей, очухалась… Я, сколько смог сильно попытался сжать в кулак пальцы. Трудно, но шевелятся помаленьку.
    Меня трут так, что голова постоянно болтается из стороны в сторону. Я не могу сосредоточиться на том, чтобы разглядеть окружающее. Всё яркое и мелькает… Закрываю глаза.
    Незнакомый голос рядом:
    — Ему внутрь теперь надо!
    И чья-то горячая рука берёт за лицо и растягивает холодные губы, пытаясь открыть рот. Но челюсти давно сведены намертво! Я даже не знаю, смогу ли их когда развести…
    — Дай, я ложкой попробую! – снова тот голос.
    И мне между зубов вставляют что-то холодное, железное. Снова больно. Пытаюсь мычать, но звуков, кроме хриплого шипения, нет! Больно!
    Потом, запрокинув голову, между зубов что-то вливают, приходится глотать… Внутри всё вспыхивает, как политое горящим бензином! Пожар... Глаза от боли выскакивают. Распахиваю их, судорожно вдыхаю и начинаю отплёвываться и биться в кашле… Рот сводит судорогой… Что же они делают?! Я чувствую, что жить мне осталось всего ничего! Спокойный сонный холод сменился жаром и болью… Сквозь кашель слышу как кто-то второй спрашивает первого:
    — Это водка? – голос и интонация знакомые.
    — Обижаешь! Чистый медицинский спирт! – гордо отвечает первый.
    Рядом начинает сигналить мобильник. Голос второго откликается раздражённо:
    — Да! – и слышатся удаляющиеся шаги.
    Горло полыхает! Из глаз, помимо слёз, сыплются ослепительные искры…

Глава одиннадцатая. Здравствуй, любимая

    Лицом ощущаю яркий свет и тепло. Лежу на чём-то настолько мягком, будто в невесомости. Но всё равно больно! Руки болят, уши и лицо болит. По спине будто утюгом гладили… И внутри тоже боль…
    Открываю глаз. Изображение дрожит и расплывается. Выкатывается слеза. Возникает чья-то тень и промокает глаз. Пока закрытый промокают, открываю другой. Тут же начинают промокать и его. Ничего не вижу… Закрываю и снова распахиваю. Лицо. Женщина. Склонив голову, смотрит на меня, потом громко говорит в сторону:
    — Очнулся!
    Как будто это не я, а тот замёрзший с биркой, с которым можно не разговаривать. Обидно, хочется что-то сказать, возразить. Но только зря открываю рот.
    — Тихо-тихо! – успокаивает женщина, распознавшая потуги. – Всё хорошо! Уже всё хорошо! Молчите, не надо говорить…
    Новые слёзы застилают взор. Изображение расплывается, закрываю глаза.
    Последующее идёт продолжением. Времени, как показалось, прошло лишь от закрытия глаз, до открытия. Вроде как, моргнул.
    Но ощущения лучше. Женщины, что была секунду назад, нет. Какой-то молодой мужчина, почти мой ровесник в сиреневом халате распрямляется и стягивает с рук резиновые перчатки. Обращается уже не просто так, а ко мне:
    — С вами сейчас хотят побеседовать три посетителя! Вы в состоянии их принять?
    Пожав плечами, демонстрирую, что удивлён и не знаю, что сказать. Тем более говорить не могу. Какие-такие «три посетителя»?..
    Молодой человек, восприняв жест как согласие, кивает и удаляется. Короче, сделал так, как надо было, и не более того.
    Вокруг растёт пустое пространство, сканирую глазами: где я?
    Весь обклеенный пластырями и датчиками на проводах. Левая рука забинтована чем-то пухлым, от правой тянется к капельнице трубка. Бинт на голове захватывает правое ухо и шею.
    Окрест большое помещение со странными зелёными стенами и сиреневым потолком. Хотя окон не вижу, но на зелёных стенках мерцают блики. Слышны тихие городские звуки, спокойные и умиротворённые. Ощущение вечера.
    У кровати капельница, у стены ещё какое-то оборудование, от которого тянутся провода и шланги под простынку. Беспокоящее головокружение и отголоски боли уже не актуальны, чувствую себя почти здоровым, боль ушла.
    Открывается дверь. В палату ввалились двое при полном параде. Правда, Вяземский одет как обычно, но сегодня был уже без своей седой бороды и, как когда-то давно, гладко выбрит. Мне он нравится больше небритым, напоминает греческого бога… Зато Богданов одет в свою великолепную форму с полковничьими погонами, в руках у него полная сумка.
    Я ожидал именно этих офицеров федеральной службы… Предчувствие было!
    — Ну, как? Начинаем выздоравливать? – спросил Богданов. Он почему-то, словно Профессор, не приветствуя, начал с вопросов.
    Ему в ответ улыбнулся. Пришли в палату реанимации и вчерашнему покойнику такое говорят! Хотя, кое в чём, Богданов прав. По сравнению с предыдущим, моё состояние можно назвать и выздоровлением.
    И я, не для бравады, а только лишь для того, чтобы нормально с ними беседовать, попытался сесть. По крайней мере так мы были бы в равных условиях… Покрутившись на кровати, вскоре понял, что даже если сумею отцепить от себя датчики и трубки, всё равно сесть не смогу, не чувствую ног. Их, как будто нет вообще…
    С растерянным лицом, вернулся в исходное положение. Ноги снова не годятся! Они не откликаются ни на какие сигналы и сами никак не сигналят о себе.
    — Ногами шевелить не пытайся! – сказал, севший на стул у стены, Вяземский. – У тебя, Валера, перебит нижний отдел позвоночника. И ты ни ходить, ни садиться пока не сможешь!
    Вот как всё некстати! Лика поехала в Москву и надеется на мою помощь… Ещё две бригады «принца», ещё мой долг Корсаку и Женька?.. Им всем теперь никто не поможет, так как в помощи нуждаюсь сам. И сколько денег на эту помощь потребуется! Я столько и здоровым бы не отработал!
    Но всё равно, надо бороться! Жив, значит для борьбы пригоден. Сдаются только слабые!
    Выбирать выражение лица – это моё право! Ухмыльнулся. Вяземский с Богдановым пришли, конечно же, успокаивать… Такие серьёзные люди должны заниматься своими серьёзными делами. А эти, гляди на них, явились утешать!
    Богданов, несмотря, что был ещё свободный стул у стены, сдвинул в сторону мою, мешающую ему ногу и уселся с краю кровати. Не стал показывать, что это всё-таки моя территория и такой фамильярностью недоволен.
    — Думаешь, пришли успокаивать и утешать? – безошибочно определил моё отношение к факту визита Богданов.
    Я кивнул. Связки не скоро позволят говорить. Могу только похрипеть.
    — А вот и нет! Мы с подполковником Вяземским к твоей трагедии… – полковник около ушей пальцами изобразил кавычки. – …относимся спокойно. Только не возражай!.. Во-первых, при определённом лечении, есть возможность восстановиться у твоего повреждённого спинного мозга. Так сказал твой доктор. Только это долго…
    «И невозможно дорого…» – подумал я, продолжая, назло всем, счастливо улыбаться.
    — А во-вторых, – продолжил за Богданова Вяземский. – Ты можешь и не ждать столько времени…
    Они с Богдановым хитро переглянулись.
    Что значит, не ждать? Моя счастливая улыбка таяла. Предлагают закончить это всё прямо сейчас? Или есть какой-то фокус, чтобы я всё забыл…
    Головой показал, что не понимаю к чему клонят. Вяземский, чуть склонив голову к плечу, сказал только одно слово:
    — Реверс…
    Я не знал, что на это ответить. Как они не понимают, что этого делать нельзя ни под каким предлогом! Вообще и никогда! Так решил и совесть не позволяет единолично отнимать у последующих поколений богатство возможностей, дарованное Вселенной… И пусть говорят хоть что, я на это не куплюсь… В конце концов, я себе дал слово. Мне нести этот тяжкий крест. Конечно могу, но не стану!
    Юрий Маркелович порылся в своей сумке и извлёк планшет со стилусом. Протянул планшет, вложил в руку стилус, сказав:
    — Пока язык не работает, говори рукой!
    Вывел немного кривое: «нельзя». Опухшие отмороженные пальцы гнулись с трудом. Писать приходилось всей мощью рук.
    — Почему так думаешь? – спросил Вяземский.
    Богданов показал, где кнопка стирания. Ткнув, стёр предыдущее и изобразил новое: «а как же пространство». Размера экрана под каракули не хватило, опять стёр и продолжил: «время нарушаю баланс».
    — Я же говорил! – победно поглядел на Богданова Вяземский.
    Не понял, о чём они могли говорить? И вообще, почему бы ни ответить? Я же жду! Это не шутки!.. Увидев мой взгляд, Богданов покрутил в воздухе пальцами, показал, что неправильно понимаю. Что я понял не так?
    — Те нарушения мало кто заметит и через миллион лет. – сказал полковник. – Энергии Вселенной хватит на бесконечное число таких как ты путешественников. И даже если ты всю свою жизнь будешь беспрерывно скакать, Вселенная изменится совсем-совсем незаметно… Я к тебе тут человека одного привёл, разреши, я за ним схожу. Мой академик в коридоре ожидает.
    Я встрепенулся и начертал: «какой академик». Хотя сам понимал, что должен быть и кто-то третий. Богданов прочитал, уже начиная вставать:
    — Он физик. Ядерный физик, как раньше говорили. Зовут – Всеволод Адамович, академик… Его сейчас интересуют твои энергетические способности. Я, правда, предупредил , что ты в таком состоянии, что ничем ему не поможешь. Поэтому привёл без приборов, он познакомиться хочет.
    И Богданов выскользнул за дверь. Вяземский остался сидеть, жалостливо глядя на меня…
    Какая-то мысль пришла и тотчас изменила всё… Нет, всё осталось прежним. И ноги, и стилус в руке, и воздух в помещении, и блики на стене… Я подумал о Лике! Она, как последний глоток жизни, всегда рядом… Сердце немного тормознуло. Лика! Моя Лика!..
    — Товарищ майор, скажите где мой смарт?.. – вдруг, через больничные шумы, прорезался хриплый и слабый мой голос.
    — Подполковник уже… – усмехнулся Вяземский.
***
    Анжелика Семёновна в длинном голубом хирургическом халате вошла в палату хозяйкой.
    — Здравствуй, племянница!
    И, не получив ответа, сразу пошла раскладывать то, что принесла в сумке. Лика смотрела безразлично. У неё просто не осталось эмоций. За последние сутки она потратила все свои силы и мир стал тусклым, пустым и безрадостным… В нём больше не было Валеры…
    Снова непрошенная слеза скользнула по щеке.
    — Ну-ну! – тётка, моментально оказавшись рядом, салфеткой стёрла след на щеке. – А я тебе хорошие вести принесла… У тебя за сочинение высшая отметка! Молодец!
    — Сегодня был второй экзамен… – бесчувственно пробормотала Лика.
    — Да, жаль, что так вышло. – вздохнула Анжелика Семёновна. – Но ты можешь теперь в следующем году…
    Лика отрицательно покачала головой.
    — Я домой поеду. – и подумала про себя: «Найду Валеру и попрощаюсь».
    Как надо прощаться с любимыми она знала!
    На тумбочке у кровати проснулся телефон. Звонок донёсся откуда-то издалека. Подумалось, звонят из приёмной комиссии, хотят сказать, что она больше не абитуриент. Теперь это было безразлично. Больше звонить некому. Мама без нужды не обеспокоится, Лиля, подруга, телефона не знает, а Валера обещал лишь отвечать и не позвонит уже никогда… Протянула руку, взяла телефон.
    — Я вас слушаю. – чужой, безразличный голос.
    — Здравствуй, любимая!

Река времени. Другой рукав

Глава двенадцатая. Последний парад

    Вяземский, как и прежде, остался на стуле, а вернувшийся Богданов, как он один это мог, бесстрастно сдвинув дальше мою бесчувственную и будто чужую ногу, сел на больничной кровати.
    С обширной пролысиной на седой макушке, Всеволод Адамович, сел на оставленный свободным второй стул, и вежливо пережидал, пока я беседую с Ликой. И когда разговор кончился, не решился первым начинать. Пришлось начинать мне. После разговора с Ликой вдруг понял, что мои прежние понятия больше не работают. И, раз у нас такая пьянка, то мне предстоит ещё масса большущих дел. Поэтому на политес откровенно наплевал:
    — Вы, Всеволод Адамович, умный человек? – обратился я к академику своим хриплым и едва различимым голосом.
    Богданов, не ожидавший от меня настолько бесцеремонного начала, тихонько сказал: «Уп!», Иннокентий Семёнович неловко покрутился на своём стуле. Эти двое, как видно, были в шоке.
    Но академик, несмотря на ощутимое святотатство примиряюще ответил:
    — Так некоторые считают…
    — А какой у вас, интересно, айкью? – продолжил атаку.
    Сдаваться и переходить на мой грубый стиль академик не собирался:
    — Хм… Я в МГУ учился безо всяких там айкью! Не было у нас такого. Но я действительно тогда считал себя гениальным… Ошибочно, безусловно… А с возрастом баланс между мудростью и интеллектом развивается не в сторону последнего. И теперь мой айкью где-то на уровне ученика начального класса. Я так думаю…
    «Я так думаю»… Надо сказать, хорошо ответил! Мне понравилось, честно! Я оглядел своих «соучастников». Богданов сидел с открытым ртом, а у Вяземского в глазах застыли понимание и драма утраты. Они оба, по-видимому всё поняли. Но я пока не закончил, у меня ещё остались каверзные вопросы, необходимые для знакомства:
    — Всеволод Адамович, а какие у вас последние научные достижения? – по мере того, как я говорил, мой голос заметно крепчал. Давно уже надо было пробовать такие упражнения. – Вы не стесняйтесь, это, всё равно, останется только между нами двоими… Впрочем, нет! Это буду помнить один я… и никому не скажу. Обещаю!
    Академик удивлённо пожал плечами:
    — В этом нет ничего секретного. Просто в это никто не верит! Я занимаюсь в последнее время биоэнергетикой… – он смущённо кашлянул. – простейших…
    Вот так академик, подумалось, изучает биоэнергетику простейших! Но Всеволод Адамович продолжил:
    — Нам, молодой человек, удалось, используя подготовленную матрицу из одноклеточных, заставить висеть в воздухе двухсотграммовую пластиковую плитку. Правда, недолго, секунды две всего… Но теперь я боюсь, мои помощники станут звонить по всему свету, что открыли секрет левитации индийских факиров. Мне об этом сказал… э-э… мой ассистент.
    — А как вашего ассистента зовут? – продолжал я упорно долбить информационный булыжник.
    — Балашов Вадим Андреевич, если вам это интересно… Биолог, доктор наук…
    Пытать дальше академика не стоило. Те крупицы, что я из него вытянул, мне показались не слишком ценными. Я оглядел в последний раз коллектив собеседников в этой, на глазах стареющей реальности. Академик ничего не понял и теперь сидел с надутыми обидой губами, Вяземский смотрел с улыбкой, склонив, словно Зорро, голову набок, а всё понимающий полковник поднял руку прощаясь… Пришла пора исправлять эту неправильную реальность, в которой я – пожизненный инвалид, моя Лика должна вернуться к матери так и не получив престижного образования. Какая теперь разница, сколько будет существовать Вселенная, если моей личной жизни, жизни моих друзей не будет! Пришла пора менять акценты! Итак, последний парад!

    При выходе немного промахнулся, надо было выйти раньше. Когда реализовался, сидел в шестьдесят восьмой маршрутке, ехал домой. Хорошая вещь – реверс, теперь я был невредим и с радостью ощущал свои здоровые ноги! Никому и никогда больше не позволю сделать из себя инвалида!
    Перезагружаю, пришедший со мной из той реальности, китайский смарт. Без перезагрузки на нём останется завтрашнее число и иное время, связаться возможности не будет. Перевожу стрелки наручных часов. Сейчас в городе вечер, солнце ещё не зашло и лёгкая, воздушная радуга повисла над крышами. Маршрутка, в конце своего долгого маршрута, катит весело. Водитель даже что-то напевает. Я последний пассажир и еду до конечной. Моя остановка, рассчитываюсь, выхожу… Как и прежде, иду, обходя лужи. Только теперь внимательно наблюдаю по сторонам. Хорошо знаю, кого следует ждать на этом пути.
    Магазин. Захожу. Как и в тот раз, на кассе та же смешливая девчонка. Сразу вижу «тузика», ищейка для наводки уже здесь, отвернувшись, стоит у входа, потому как зашёл за мной следом. Раньше он мне казался помельче. Здоровый бык с небритым лицом и распухшим носом. Выбирая корзинку, снова прохожу мимо, делаю вид, что не узнал… Нельзя, чтобы догадался о подвохе.
    В дальней точке хлебного отдела, достаю смарт звоню майору, ставшему подполковником, Вяземскому. Пока идёт дозвон, не глядя, выбираю нарезную булку в упаковке, бросаю в корзину.
***
    Коттедж Вяземского.
    — Так ты говоришь, генерал Охромеев отказался даже зайти поздороваться?
    — Получилось, что так! Я понимаю как важно пристрелять новый пистолет, но за державу обидно!..
    Оба рассмеялись.
    — Ты про какого-то академика начал… – вспомнил Вяземский.
    — Этот пока подождёт в гостинице… Он думает с участием нашего путешественника вечный двигатель собрать… Валерка, как источник безграничной энергии... Пока хочу с путешественником сам поговорить… Как там он?..
    — Да, всё шалит путешественник...
    — Бегает?.. Я, например, думал, что это утомительное занятие, и, рано или поздно, Валера выдохнется, завяжет…
    — Как бы не так!.. Он мальчишку на улице недавно спас от каких-то пройдох. И теперь хочет, чтобы он научился путешествиям…
    — Да, это у него уже болезнь… А как твои мемуары?..
    — И ты туда же! Дались вам эти, «мемуары»!.. Я думал написать не воспоминания, а… какой-то рассказ про запомнившихся людей, события, мысли… Но всё застопорилось, у меня никакого желания публиковаться, да, и круг вероятных читателей меньше горсточки риса в напёрстке…
    — Ты, Семёныч, даже не понимаешь, насколько ты не прав! Я рекламой, конечно, не занимался, но все, кому об этом говорил, надеются хотя бы подержать в руках твою книжку. Так что ты можешь считать себя биографом человечества на ближайшие сто лет…
    — Виртуального… виртуального человечества. Не забывай, что в нынешний момент это только отменённый вариант событий… один из бесконечного множества…
    — Но, поскольку такой вариант уже был в будущем, ничто не помешает повторению! Не полностью, так хотя бы в деталях. – Богданов говорил серьёзно.
    — Я помешаю! Да уже помешал... С того момента, как появился у Охромеева в кабинете, история сразу выбрала иной путь, уже неведомый! И я, с каждым днём, всё больше убеждаюсь в этом. И то, о чём пишу, всё больше кажется бредовой фантастикой! И нравится всё меньше.
    — Но начал ты, Семёныч, для того, чтобы через это человечеству второй раз не проходить! Верно?.. Во имя прогресса! Так, что ты теперь обязан…
    — Мне жалко, что в это ввязался! Это Сталинград! Чем больше пишу, тем больше руин за спиной! И никакой я не писатель…
    — Тебе помощник нужен! Секретарь, с опытом художественного оформления…
    — Откуда же мне такого секретаря взять? Ведь первый с улицы явно не годится. Нужен человек грамотный, знакомый с темой. А их у нас по пальцам на одной руке пересчитать!..
    — Я знаю одного такого с твоей руки! Он и с темой знаком, и с опытом художественного оформления у него всё в порядке! Это давний знакомый, Дмитрий Калашников, Профессор! Помнишь?
    — Один момент, Юра! Кажется звонят…
***
    Поглядываю назад, чтобы не попасть впросак с этим звонком. Наконец, Вяземский отвечает:
    — Здравствуй, Валера! Давно не виделись…
    Звучит иронично. Для этого Вяземского мы расстались не через неделю в будущем, а сегодня рано утром, когда я только шёл к рейсовому автобусу. Насмешку отбросил.
    — Иннокентий Семёнович, нужна твоя помощь! Сейчас возле моей квартиры на меня нападут. Это будет через… примерно десять минут. Сделай так, чтобы через двадцать у подъезда была группа захвата. Преступник вооружён! Адрес знаешь, площадка на пятом этаже…
    Больше говорить не могу. Отключаюсь. Тот тип делает вид, что выискивает что-то уже в пределах видимости. Надеюсь, Вяземский понял, и сделает всё верно…
    Оглядывая полки, возвращаюсь назад. Мужик тянется ко входу и там ждёт, пока я закончу выбирать. Не буду торопиться, погуляю немного… Надо дать шанс отличиться родной полиции! До закрытия магазина ещё почти час, и человека четыре вместе с нами тоже бродят по магазину. Мой «тузик» время от времени бросает взгляд в мою сторону. Боится пропустить. Хожу и с трудом вспоминаю, что же я тогда покупал… Потому, что тогда в магазине отвлёк «тузик», а разгрузить покупки уже не успел…
    Хлеб взял, вроде была какая-то колбаса и какие-то консервы… Да, и масло, конечно! Но вологодского, к сожалению, нет!
    Рассчитываюсь на кассе. Путь в реверсе почти не контролировал, устал. Закидываю за плечо тяжёлую сумку, выхожу из магазина. Как замечательно идти на своих двоих!
    «Тузик» наверняка убежал вперёд и следит издалека за подъездом. Мне его уже не достать. Но мне он и не нужен! Предстоит сражаться с его вооружённым напарником. Последнее, что помнил, человек перешагивает меня...
    Подъезд у нас без домофона, всё как обычно! Оглядываться по сторонам без надобности! Сразу захожу в ожидающий на первом этаже лифт.
    Стреляли в спину, значит убийца остался не замечен. И мог находиться только справа, за углом, на лестнице. Я сделал только шаг и получил в спину пули. Оружия у меня нет, значит обходиться придётся подручными средствами. Сумка конечно не оружие, но сгодится! Сумкой с продуктами ещё не воевал… Надавливаю пятёрку, лифтовые двери закрываются, кабина ползёт вверх, к убийце.
    От этого отморозка бегать нельзя и биться придётся насмерть! Правда, у меня полно тузов в рукаве, выходит, вооружён круче!..
    «Сумкой с банками…» – иронизирую. Ну, что ж, пытаем судьбу!..
    Мой пятый. Кабина доползает кое-как, двери отворяются. Перешагиваю порог и поворачиваю голову направо. А он, тот самый, что гнался когда-то за Женькой, не где-то за углом, а здесь, прямо передо мной. Ребром чувствую давление ствола… Эх, не успел настроиться… Грохот выстрела и вспышка боли…
    Напрягаюсь в реверс! Боже, как больно!!! Холодная ткань времени успокаивающе обволакивает и я проталкиваю себя вспять, в ярко сияющее прошлое… Обратный выстрел дёргает вперёд… Боль ушла… Шагаю назад в кабину, двери закрываются.
    Можно было вернуться сразу, но в каком-то отупении, спустился до первого… Двери открылись, я оторвал палец от пятой кнопки…
    Выныриваю  в реальность и вдыхаю живительный воздух… Фу! Как же я так, пропустил и не среагировал? Почему? С ненавистью ответил: был страх! Всепоглощающий, животный! Что-то во мне сломалось с тех пор, как я с неживыми ногами лежал в ледяном подвале морга. Хотя, чему там было во мне ломаться? Я же не какой-нибудь тюфяк беспомощный, пугающийся своей тени… И бояться было нечего! Обычный холодильник… Хотя, конечно, не совсем обычный, а страшноватый…
    Двери лифта загудели и закрылись. Свет притух, кабина осталась неподвижной… Выйдя из портала, забыл снова надавить пятёрку. Давлю и лифт устремляется вверх… Надо только приготовиться и ударить его раньше, чем выстрелит… Третий этаж… Четвёртый… Перед пятым кабина тормозит и снова едет черепашьим шагом. Едва-едва… Поднимаю сумку для удара и жду открытия. Бить надо сверху вниз, чтобы выбить оружие… Кабина останавливается и двери, загудев, начинают расползаться…
    Ствол увидел, когда двери ещё не стукнулись в упоры. Что есть силы, бью сверху вниз, вынося сумку из дверей… Мне не хватило какой-то доли секунды, чёрный ствол перелетает вырвавшуюся из рук сумку и оказывается перед носом… Не жду, ныряю в реверс… Сумка с пола влетает в руку, я поднимаю её над головой… Шагаю назад, двери закрываются… Теперь сразу выхожу из реверса… Кабина качнулась и двери снова нараспашку… Надо дать себе возможность успеть хорошо разглядеть противника. Без этого все попытки будут не реализуемы! Смело выглядываю из дверей. Жлоб, иначе не назовёшь, стоит в напряжённой позе, и как только показываюсь, ствол взлетает.
    Новый реверс! Всё, что делаю, неверно. Убийца крутой, готов ко всему. Он готов быстро менять поведение в ответ на предлагаемые новшества. Что-то надо менять в корне! Сделать свой ход сильным, неожиданным и беспроигрышным…
    Только, что? На размышление времени не хватает катастрофически.
    Знаю одно, должен в этом поединке напасть первым! Не дать выстрелить ему.
    Быть может вернуться в магазин и взять то, что поможет?.. Но там только продукты, какая-то бытовая химия и станция для наполнения гелием шариков… Которая, так поздно уже и не работает…
    Лифт в реверсе спустился до первого, я спиной выскальзываю из кабины…
    Что там из химии в магазине?.. Порошки, дезодоранты… О! То, что доктор прописал! Аэрозольный дезодорант должен помочь! Спички и аэрозоль в воздухе создадут огнемёт! Лучше бы, конечно обойтись без спичек. Слишком жестоко!
    Тут же поправляю себя: убивать не жестоко, а защищаться подручными средствами жестоко?
    Дорогу до магазина в ярком сиянии прохожу, не оглядываясь за спину. Это нормально!.. Вот двойная стеклянная дверь, вот касса… Забрав корзинку с продуктами, прохожу от кассы, засовываю карточку в карман, и продолжаю в реверсе движение по магазину… Вот прохожу полки с химией и реализуюсь…
    Где здесь аэрозоли? И на глаза попадается аэрозоль от комаров. Это ещё лучше, тут и спичек не надо! Ядовитая химия, и именно от комаров! Правда, комар большой и накачанный. К тому же в кармане у него не средство для кровопития, а боевой пистолет. Ни для меня, ни для него это ничего не меняет! Сую баллон в корзинку поверх всего и возвращаюсь к кассе.
    Достаю банковскую карточку. Кассир, отмечая сканером средство от комаров, смеётся… Действительно, хлеб, консервы, колбаса и аэрозоль от комаров в августе! Сам смеюсь…
    Дорогу до подъезда прохожу радостно. От смешливой кассирши в душе тёплый осадок. Предвкушаю праздник!.. Чудесный бой! Средство от комаров, против пистолета «Вальтер»!.. Кто кого…
    Вхожу в лифт, жму кнопку, поехали! Достаю из сумки баллон, откинув крышку, проверяю. Шипит и выпускает вонючую струю, всё отлично! Снова третий… снова четвёртый… и торможение перед пятым. Опускаю сумку на пол, беру баллончик наизготовку… Кабина, качнувшись, замирает и, с гудением, двери расползаются… Не жду полного открытия,  в зазор на уровне глаз атакующего, выставляю аэрозоль, давлю на клапан. Лёгкое шипение забивается почти звериным рыком… Попал!.. И тут же выстрел!.. Объём кабины зазвенел! Пуля, оставляя следы, рикошетит от железного пола и замирает в мягкой стене…
    Продолжая поливать лицо из распылителя, рукой бью по пистолету… Но веса руки недостаточно, «комар» продолжает палить, выискивая стволом жертву… Треск в подъезде оглушительный! Зачем я бросил свою боевую сумку?
    Срочный реверс! Когда сумка снова в руке, выхожу и в открывающуюся лифтовую дверь левой рукой снова выставляю баллончик, плюющийся ядовитым туманом. Снова тот рычит… Едва дверь открылась шире, с силой опускаю сумку на руку с пистолетом… Стук, пистолет падает на кафель без выстрела. Ура, это победа!
    Жлобина рычит, трёт глаза обеими руками. Это он зря! Я торопливо вытягиваю из шлёвок брючный ремень, и выждав удобный момент накидываю на обе руки, стягиваю…Фу-у! В сумке у меня есть скотч, прихватываю локти. Парень ругается виртуозно! Я такого в жизни не слышал! Чтобы утихомирить, заклеиваю и рот. Потом ноги, чтобы не брыкался! Он падает… Тут, наконец, и двери лифта, загудев, закрылись. Получилось! Пять сек, я в дамках! Осталось только дождаться группы захвата!
    Лифт постояв, загудел и уехал. Посмотрел на своего убийцу недоделанного, с красным лицом и слезоточащими глазами, извивающегося на площадке, достал ключи и, подхватив сумку, пошёл к себе. Всё, я уже дома!
    Тогда (когда же это было, неужели, только позавчера?), проводив последнего Калашникова, успел немного прибраться, и квартира сейчас дышала хозяйским порядком и относительной чистотой. У себя в кухне поставил сумку на табурет, стал доставать купленное. Да, я не очень стремился выбрать лучшее… Вообще не глядел, что беру. Менять надо было сразу, теперь поздно!
    В голову пришла интересная идея, что обычные часы, которые скачут со мной по временам, и которым надо снова сдвигать показания, не так уж и  бесполезны! Они отмечали время даже там, в реверсе и несли информацию о прошедшем до реверса… От такого даже голова закружилась! Значит, устройства, закреплённые на мне, переносят информацию! Как же я сразу об этом не догадался! Все те вещи, что были на мне, несли память о событиях, происходивших до и во время прыжка… Это напомнило наши с Профессором эксперименты в первые дни работы с машиной времени...
    Внезапно какой-то нехороший звук раздался из-за двери. Будто собака взвизгнула и завыла… Что-то там происходило, чего не должно быть. Бросил кухонные дела, поспешил к двери.
    То, что увидел за дверью, было жутким до бессмысленности! Никак не ожидал, что к скрученному мной может присоединится подельник, тот, которого в магазине называл «тузиком».
    За время, прошедшее с моего ухода, один освободил другого и они оба теперь оказались вооружены. Первой их жертвой оказалась соседка из 19-й… Удивлённо открыв рот, она безжизненно лежала у своей распахнутой настежь двери и алая полоска крови выползала из-под неё… Выстрела не слышал. Два убийцы поворачиваются ко мне… Ствол в руке одного увидел сразу…
    Глупец!.. Какой глупец… Ушёл, позволил убить соседку!
    Сияющий реверс! Дверь прикрывается, спиной скольжу к кухне. Постояв у окна, бросаюсь доставать из холодильника покупки. Тщательно укладываю в сумку, закрываю, вскидываю на плечо… Выхожу из квартиры, вытаскиваю из замка ключ… Только вернув на пол сумку, выхожу из реверса. Здесь ещё никто не убит и помощь бандиту не подоспела!
Свет после реверса притух, появились звуки. Продолжал мычать лежащий, гудел лифт, и за дверью 19-й квартиры слышались разговоры. Позвонил к соседям. Живая и невредимая хозяйка, в том самом домашнем халате, выглянула из-за двери.
    — Слышала какой-то шум. Думаю…
    Имени соседки до сих пор не знал, поэтому перебил:
    — Вам надо закрыть дверь и не открывать. Полицию уже вызвал.
    Соседка, с удивлением на лице, дверь сразу закрыла. Это исправил! Сейчас как-то должен появиться сообщник… Надо и к этому приготовиться. Не дать ему воли!.
    Лифт где-то остановился, немного постоял и двинулся опять. Возможно, это сообщник… Близко к лифту подходить не стал. Сперва решил убедиться, что сумею справиться. Лифт подъезжает, стою и жду. Двери открываются и «тузик» из кабины удивлённо смотрит на меня… Какой-то недалёкий! Продолжаю смотреть и жду. Своего дёргающегося на кафеле подельника он заметил. И это его взбодрило… По крайней мере, сделал короткий шаг, но даже не вышел из кабины… Нет, с таким надо разбираться сразу, чтобы не убежал. «Вальтер» первого лежит до сих пор на площадке... Снова реверс!
    Возвращаюсь к моменту, как лифт ещё поднимается. Подбираю пистолет, осматриваю. С предохранителя снят и вмятина от моей пули присутствует на корпусе.
    Кабина останавливается снова, распахиваются двери. «Тузик» опять удивлён, стоит неподвижно.
    — Давай-давай, выходи! – поторапливаю.
    Он осторожно делает шаг, наступая уже на кафель площадки… Что-то в его глазах изменилось. Появилась какая-то решительность. Понял, дуэль с «тузиком» простой не будет!
    Его быстрое движение рукой я пропустил. Что-то толкнуло в грудь, я почувствовал боль…
    Реверс! И пусть без крови не будет! Не я первый начал! Мужчина, оказалось, неплохо владеет холодным оружием, и это он убил мою соседку, выглянувшую на шум… Он не «тузик»… Такой же убийца как первый! В реверсе рубашка в месте удара просыхает от крови и нож, оказавшись в руке второго, уходит к нему за спину. А я стою с пистолетом… Долго уходить не надо, реализуюсь! Говорю в кабину:
    — Давай, выходи!
    И, как только начинает движение, стреляю, целясь в руку!.. На кафель площадки со звоном падает нож,  парень, хватаясь за руку, делает ещё шаг… Но уже не растерян, внимательно смотрит! Не хочет признать поражение, надеется достать нож другой рукой. Отрицательно качаю головой, говорю:
    — Не дёргайся! – и добавляю, уже для гонора. – Иначе с мозгами расстанешься. Не промахнусь!
    Пусть не сомневается в этом!
    Кто меня учил куражиться?.. Наверное, после смерти я уже не могу оставаться прежним… Устал быть беспричинно гуманным по любому поводу!
    Когда второй, как и первый, тоже лёг на пол подальше от ножа, я остался стоять. Преступники нейтрализованы, лежат молча, пользуюсь смартом:
    — Иннокентий Семёнович…
    — Здравствуй, Валера! – откликается другой голос, – Прости, но майор оставил телефон и пошёл выгонять из гаража свою «ласточку». Мы скоро приедем…
    Отвечая полковнику, внимательно слежу за «поднадзорными»:
    — Здравствуй, Юрий Маркелович! А что, Вяземский ещё не знает, что подполковник?.. – меня немного удивило давно забытое «майор».
    — Ух, ты! – удивился Богданов. – Предупреждал Вяземский, что ты много…
    — Я хотел спросить, – перебиваю Богданова. – Иннокентий Семёнович группу захвата пригласил? Если, да, то один из нападавших ранен. Пришлось стрелять…
    — Всё будет хорошо, Валера! Медики будут. Их двое?
    — Да!
    — Кто такие?
    — Бес знает! Здоровые быки…
    — Трудно было?
    — Привык…

Глава тринадцатая. Старый пёс
   
    Полиция подъехала через полчаса. Пришлось стоять, ждать на площадке с пистолетом в руке… Сосед из двадцатой не мог попасть к себе и остался ждать на лестнице.
    Меня полиция, как и тех двоих, посчитала участником хулиганских действий и сунули в «бобик» вместе с тем, кто сделал меня в прошлой реальности безнадёжным инвалидом. Второго, раненного мной, перебинтовали и посадили в другую машину…
    Я вынужден был проявлять свою гражданскую сознательность. А так мечталось отдохнуть, растянуться горизонтально и минут пятьсот-шестьсот подремать.
    Летёха, которому передал «Вальтер», спросил, как пистолет попал в мои руки. Замешкался, исключая в ответе нерациональные моменты. Лейтенант хмыкнул и перешёл на соседа. Тот из двадцатой, когда спросили что произошло, отрицательно помотал головой. Типа: я не при чём! Спасённая мной соседка из девятнадцатой, тоже про меня ничего хорошего не сказала. До разбирательства, всех троих «замели». Я успел только подхватить свою красную рабочую сумку с документами и продуктами, которую перед этим обыскали и оставить дома почему-то не позволили.
***
    Экзамен по математике дался Лике достаточно просто! Первые несколько минут она жалела, что вчера не полистала конспект. Но начав разбираться, необходимое вспомнила и до конца успела даже всё проверить! Это второй экзамен. После сочинения многие девчонки сидели с потухшими глазами. «Четвёрки», даже с плюсом, в их планы не входили. А такая же «безнадёжная», как и Лика, Лиля Камолова, приехавшая из Бреста тоже получила за сочинение высший бал! И этой парочке теперь завидовали все.
    Лика вспомнила про Валеркин день рождения, только когда они с Лилей вечером сидели в Макдональдсе и праздновали успех. Лилька Камолова великодушно сообщила, что подслушивать не будет, и разрешила Лике прямо за столиком позвонить. Валерка откликнулся быстро, наверное, ждал:
    — Привет, моя хорошая! Как твои экзамены?
    — Я сегодня второй сдала. Можешь поздравить!
    — Поздравляю! Ты какая-то весёлая! Всё хорошо?
    — Ой! Ты знаешь, будто груз с плеч упал! Спасибо, что ты меня поддерживаешь!.. Я думала о тебе всё время. Как твои дела?
    — Мои? У меня всё всегда в порядке, ты же знаешь! Правда, я по тебе так соскучился!.. Спасибо…
    — За что, Валера?
    — За смех и за печаль, за тихое «прощай»… За всё, Лика!.. Я тебя люблю! Прости, ко мне тут гости…
    Кто-то на заднем звуковом фоне что-то говорил, но разобрать слов Лика не смогла. Соединение прервалось.
    Вспоминая про спасибо и гостей, Лика ощутила укол совести: она совсем забыла поздравить его...
***
    — Хватит болтать! Положи свой телефон на место и топай к себе… «Гости» у тебя…
    Старший лейтенант, возле которого была полка со всем изъятым у задержанных, не был злым, просто этим он хотел показать, кто здесь является главным.
    Пришлось подчиниться. Отключил и сунул смарт в ящик со своей карманной мелочью, паспортом, банковской карточкой и ключами. И двинулся на своё место в углу за дверью камеры. Лика позвонила как раз, когда собирался отключить смартфон перед хранением в ящике.
    Я счастлив! Спас ситуацию и у Лики теперь всё хорошо. Справился! Правда, поговорить до конца не дали…
    Отсек, три на три, в разделённой перегородками комнате, назывался у них камерой. Здесь, кроме меня на скамейках у стен тихо сидели ещё пятеро. От соседей доносилась иногда ругань, мои пятеро сидели тихо. Какая-то образцово-показательная камера!
    Моего противника, с отравленными глазами, посадили в другой, а раненного подельника, по-видимому, госпитализировали, он ранен, на площадке осталось большое багровое пятно…
    Впрочем, так и надо! Ведь это он резал тогда соседку…
    Едва вернулся в камеру и устроился на своём месте, привалившись к стене и закрыв глаза, кто-то стал тормошить, трясти за плечи.
    — Просыпайтесь! За вами пришли!..
    Спал я, что ли? Отклеился от стены, открыл глаза. Всё тот же старший лейтенант. Только вот во взгляде у него какая-то настороженность. «За вами пришли!». На «вы» теперь называет… Оглядываюсь вокруг. Мои сокамерники, люди друг на друга совершенно не похожие, все смотрят на меня с одинаковой завистью.
    Я догадывался уже, кто пришёл. Поэтому не торопился. Подождут, как ждал их я.
    Потянулся, взмахнув кулаками, встал на собственные здоровые ноги и, не торопясь, вышел за старшим лейтенантом.
    Пока мы с Богдановым в коридоре ждали, старлей доставал из ящика моё и передавал чуть ли не с поклонами. Понятное дело, он пытался защитить честь мундира и своих младших торопливых сотрудников. Когда старлей попытался после улизнуть, я окликнул и сказал, что желаю дать показания. Это не терпит отлагательств! Думал при этом о Женьке. Но мне коллективно и доходчиво объяснили, что время позднее и, если я так спешу, надо обратиться по этому вопросу завтра, во вторник, двадцать первого августа…
    Вот так дела! Сегодня оказался, мой день рождения! Теперь, надо полагать, двойной. Сегодня я родился во второй раз.
***
    Тойота Иннокентия Семёновича стоит у соседнего дома с подполковником за рулём. Богданов, как обычно сел на переднее, мне оставалось устроиться сзади, где рядом оказался ещё один пассажир.
    — Здравствуйте, Всеволод Адамович! – вяло приветствовал, сел и устало отвернулся к окошку.
    — Так вы, выходит, знакомы? – удивился Богданов.
    — Конечно! – ответил ему. – Вы, полковник, успели познакомить…
    — Не помню, что-то… Мы с академиком только сегодня утром… Я планировал встречу назавтра.
    — Да, завтра утром мы и познакомились в железнодорожной больнице… – опять стал чудачить со временами.
    Никто не ответил. Пришлось повернуться к собеседникам. Вяземский сосредоточенно почёсывал вновь отпущенную седую бороду, Богданов был готов снова сказать: «Уп!», а Всеволод Адамович откровенно сомневался, стоит ли хохотать. Несмотря на глуповатое выражение лица, тень улыбки кривила рот.
    Ответил всем:
    — Вижу у вас вопросы. Только покороче, спать хочу…
***
    Лика решилась позвонить в десять. Гудки шли долго. Никто не откликался… Анжелика Семёновна старалась успокоить:
    — Поздно уже. Уснул твой!.. Он ведь тоже человек!
    И Лика вернула смартфон на стол. Пусть человек спит!
***
    После получаса нахождения в кабинете следователя, мне пришлось задуматься.
    Да, следователь был умным и учёл, что я это делал из желания спасти свою жизнь, но сказал, что если я точно знал, что меня у дверей лифта может ждать убийца, надо было не покупать загодя аэрозольный баллончик, а обратиться в полицию… На что Юрий Маркелович, взяв в этот день на себя роль неофициального адвоката, возразил, что всё, что случилось на площадке у лифта, произошло не совсем так, как я рассказал, но выглядело для всех остальных именно так. Это он готов подтвердить имеющейся видеозаписью. Но, поскольку Федеральной Службе суть незаконченного дела разглашать нельзя, а случившееся находится в ведении полиции, то нужно рассматривать дело именно в том изложении, в каком представил его Валерий Евгеньевич… Именно, что использование аэрозоля было непреднамеренным, но очень эффективным!
    Следователь, кивнул, ответил, всё понимает и постарается в изложении дела строго придерживаться нашей версии…
***
    Когда бригада Алексея, справившись со своей плановой работой, уже начала уборку, мне позвонил Женя. Мы говорили минут пять и я обещал...
    Алексей довольный новым трансмиссионщиком из своих, с плановой работой справился, стал шутить насчёт того, что у него в бригаде теперь два двигателиста и два трансмиссионщика в трёх лицах… Я, ставить его на место счёл необязательным, попрощался с бригадой, уходящей на выходные, и поехал к Женьке.
    План, подготовить парня к роли путешественника, оставался в силе. От других ненадёжных вариантов пришлось отказаться. Вяземский с Богдановым, сами того не ведая, убедили в силе фактора изменения времени, заставили вернуться и всё переиграть.
    Женя должен получить возможность спасения. Часть наших противников из процесса исключена, так как находятся в СИЗО. Оставшиеся продолжают  представлять опасность. Научу, если конечно получится, и он сам, без моей опеки, сможет защищаться.
    Снова еду в тот район, в котором меня пыталась ликвидировать банда Стрелка…
    Последний раз, если бы ни Лика, им всё удалось…
    Почему-то подумал про неё. Лика была далеко и ни о чём не знала… Но её сияющий образ всегда был со мной!

    Ослепительно-рыжая девочка стоит, смотрит как я вхожу. Ей лет пятнадцать-шестнадцать, как и Женьке, высокая, красивая. Вспоминаю имя.
    — Алёна?
    Кивает, продолжая молча разглядывать гостя. Появляется Женька:
    — Это Валера!.. А это Алёнка! – знакомит.
    Прошли в чистую комнату. Его Алёнка меня немного поколебала. Зачем нам она? Опять помехи!
    — У Евгения какие-то вопросы. Мне уйти? – спросила она строго.
    — Ты чего? – возмутился Женя. – Мы же договорились!
    Хотя Алёна спросила меня, после Жени дело закрутилось в другую сторону, мешать не собирался, промолчал. Но быстро понял, усугублять разногласия ни к чему, поэтому повернулся к Алёне:
    — Не знаю, чего затеял Женя, но все, кого он собрал, здесь, осталось услышать повод.
    — Ладно! – махнула рукой рыжая Алёнка.
    — У меня много вопросов. – оживился Женя и без выбора выдав весь список: – Где можно достать машину времени? Ну, хоть какую-нибудь… Ещё про то, как вы научились реверсовать… Как такое возможно? Почему об этом никто не знает? Как вообще вы это делаете? Это же не по земле просто так протопать! И где мы были, когда нас не было в том времени? Алёнка, вон, не верит, говорит, я наивный! И… можно там что-то взять, принести сюда? Из вещей... Если да, то что? Самолёт, машину, паровоз из прошлого угнать… Или это тоже зависит от мощности?
    Я тяжело вздохнул, не ожидал такого изобилия мыслей. У Женьки богатое воображение. Он вопросы выдавал как пулемётные очереди. И часть этих вопросов была преждевременной. Обсуждать такое опасался, преждевременная тема может разрушить сложный план подготовки...
    На остальное отвечать стал в порядке поступления:
    — Ответ на вопрос о машине времени простой: их нет! В марте этого года я ликвидировал первую и последнюю. Больше у нас не было! А как научился реверсировать объяснять долго. Это моя биография за последние семь лет и трудный случай, который к реверсу и привёл… – «Ну-у!», протянула недоверчивая Алёна. Ответ для Женьки, поэтому на иронию наплевал. – О путешествиях знают очень мало людей, поэтому и информации почти никакой. Блог Профессора израсходовал все материалы и в него уже никто не верит. Без информации трудно ждать объяснений. До теории переходов во времени человечество не дозрело. А где были с тобой мы, я называю порталом. Это вне реальности, поэтому тепла и воздуха там нет. Перетаскивание предмета в прошлое безрезультатно: соскальзываю по собственным шагам, но в будущее кое-что таскать могу. Ты это знаешь!
    Женя улыбнулся, но Алёна сидела с каменным выражением лица. Она разговорам не верила.
    Теперь для неё показываю практику. Недавно такое демонстрировал Вяземскому, махнул в портал… Просто вошёл туда, тень Алёны качнулась, когда вернулся в реальность, она откинулась обратно, с безмерным удивлением.
    — Обалдеть! – выдохнул Женя. Хоть и участвовал раньше, но такого со стороны не видел.
    — Ну вы вообще! – распахнула глаза Алёна. Но тут же отыскала рациональное объяснение:
    — Вы, наверное, хороший гипнотизёр… – Алёна, не имевшая опыта такого, увидела лишь внешнюю составляющую переходов – исчезновение живого объекта из реальности.
    — Ещё какой!.. – на «гипнотизёра» засмеялся Женя. – Вас, Валера, не было меньше минуты. Алёнка искала руками.
    Женя продолжал смеяться, а Алёна недовольно фыркнула:
    — Всё равно, лапшу на уши вешаете, а он верит…
    Она, удивившись, всё равно встала на прежние рельсы неверия. Мне было всё равно. Важным оставался сам Женя. Но разговор не получался из-за его подруги. Такое отношение требовалось менять. Заведомо удачно или неудачно, как получится.
    — Вместе попробуем. – предложил парню. – Давай руки!
    — Вот так бы и давно! – откликнулся он и, протянув обе руки, оглянулся к девушке и подмигнул.
    — Всё помнишь? – спросил, когда контакт рук стал надёжным.
    — Естественно!
    И мы ушли в тёмный портал. С парнем мне было опять нелегко. Даже если он и не сопротивлялся, переход прошёл трудно. Возможно даже не из-за него, а из-за меня. Физическая усталость давала о себе знать!
    Так и сказал, когда мы расставались:
    — Давай, Женя, встретимся в другое время. Я сегодня устал!
    Было хорошо, что рассказ о моём не случившемся предательстве во имя судьбы Вселенной, мы обошли.

    На следующий день была встреча с академиком Ритером, специалистом по биоэнергетике. Накануне, по-видимому, я показал себя не очень хорошо. Блеснул, что знаком, но общаться не стал, на вопросы отвечал неохотно. Надо исправлять начисто, безо всякого реверса. Тем более, что сам Ритер в первую нашу встречу в больнице мне понравился. Говорил о себе честно, не строил большого учёного.
    На последнем восьмичасовом приехал к остановке Мост и пошагал в темнеющий лес, к домику Вяземского. Всеволод Адамович нисколько не покоробленный нашей неудачной беседой, встретил с улыбкой. И, несмотря на недовольное бормотание дремлющего на коврике Зорро, проводил меня, как какого-то почётного гостя в коттедж. Мы прошли в гостиную, которая бывала раньше моей спальней. Теперь там лаборатория. Я свернул к кухне чтобы показаться хозяину и услыхал голоса.
    — Ты, Юра, не понимаешь, наша вселенная такая маленькая… И молодая…
    — Как минимум: двадцать семь миллиардов световых лет. И тринадцать миллиардов лет её молодости!
    — Не ёрничай...
    На кухне беседовали Богданов с Вяземским. Сидели за столом, и отвлеклись только чтобы приветливо махнуть мне рукой.
    Когда вернулся к академику, тот пообещал:
    — Это много времени не займёт!
    — Вы на меня не обижайтесь за прошлое… – я сразу решил поставить все точки над и. – Я не со зла. У меня тогда нелёгкий день выдался…
    — Я и не обижаюсь. Всё бывает…
    — Вы тогда спросили как я смещаю себя во временной тоннель… Не ответил потому, что не знаю. Если бы не знакомство с работой машины времени, я бы о том, что это возможно даже не догадывался!.. Ощущается, как дрожь, она начинается где-то внутри и растекается по телу до самых кончиков пальцев и волос на голове… Начало перехода – портал. Выталкиваю себя из настоящего. Там выбираю направление…
    Всеволод Адамович слушал открыв рот.
    Но первый раз для меня всё было не так!.. Предугадывая приближение неминуемого, закрыл глаза, остановил дыхание, напрягся чтобы уйти за порог реальности, как когда-то во сне… Тогда-то и возникло ощущение выскальзывания. Сердце сжалось и я вытек из потока жизни в ледяной пузырь. Чувствовал это, как пузырь, наполненный холодной плотной субстанцией. И только потом был реверс… Других направлений не могло быть. Меня вела надежда на спасение… Не было никакой дрожи. Сейчас это мучительно трудная страница, но тогда это стало большой удачей. Но разве такое возможно передать словами?
    — В общем это как умение дышать для новорожденного. Или плавать, когда неожиданно бросят в воду…
    Замеры физических параметров перехода у Ритера носили какой-то поверхностный характер. Академик для начала желал измерять сопротивление кожи, электрические и магнитные параметры моего присутствия. Но от датчиков на теле его удалось отговорить. Это я проходил ещё с Профессором, когда мы хотели узнать принципы машины времени в наших руках. А изменение полей перехода ничего не показало как бы близко ко мне не находились сенсоры. Несколько раз удалось сделать проход в пару секунд. Личный рекорд! Но измерители Всеволода Адамовича не шелохнулись, кроме чувствительного анемометра, который показывал движение воздуха даже от дыхания. Ко всеобщему изумлению, за дверью стал выть Зорро…
    Я, усмехнулся:
    — Он всегда воет при переходах! Пёс понадёжней умных железок…
    Вяземский и Богданов, подойдя из кухни, наблюдали за позором науки. Меня стал разбирать смех. Зорро выл, датчики молчали, академик приходил в бешенство, я хохотал…
    В конце концов стали смеяться все! Сперва не удержался Вяземский. Он смеялся сдержанно, но заразительно, его, смахивая с глаз слёзы, поддержал Богданов. Последним не выдержал сам академик… Зорро за дверью перестал выть, как видно, смеялся вместе с нами.
    Да, наука умеет много всего, но до старого пса Вяземского ей далековато! Нюх шелти имел собачий.
    — Вы, Всеволод Адамович, собаку бы такую лучше привезли. – комментарий исследуемого, желающего извиниться за свой смех.
    — Да, с этими допотопными приборами разве что сделаешь? А СКВИД-датчиков я привезти не мог, они лишь для лабораторных исследований. Там нужна станция сверхпроводимости... Да, Барбос оказался единственным инструментом.  – согласился он. – И за это заслужил сахарную косточку…
    — Зорро. – исправил хозяин пса.
    — Может быть, ваша матрица простейших поможет? – спросил Богданов.
    — А это интересная идея! – откликнулся академик. – Только я… Мы изначально старались отбирать штаммы по принципу наименьшей чувствительности, чтобы избежать помех.
    Мне пришла в голову интересная идея:
    — А давайте, с помощью вполне живого и, к тому же, многоклеточного организма попробуем?
    Все, кроме полковника, смотрели удивлённо. Что я задумал? Богданов что-то шепнул Вяземскому и тот покачал головой. У него появились сомнения. Но я уже выбрал себе жертву:
    — Всеволод Адамович, дайте ваши руки!
    Продолжая ничего не понимать, академик протянул обе руки. Взявшись за них, оглядел Ритера и сам засомневался. Возраст академика далеко за шестьдесят, солидное брюшко и вес за девяносто. Но если что-то не получится, сердце там остановится или ещё чего, всегда можно будет переиграть. Спокойно продолжил:
    — Закройте глаза, глубоко вдохните и не дышите!
    Когда академик Ритер проделал это, я напряг в себе всё, начиная с брюшного пресса, согласовав это с первичным толчком… В глазах появился багровый туман, похолодало. Переход прошёл, но будущее нас что-то не очень принимало. Общий вес был на пределе, даже за пределом. Пришлось отказаться от продолжения эксперимента…
    Когда разжал руки, академик открыл глаза и спросил:
    — Что, это всё?
    А чего же он ещё хотел? Видно, Всеволод Адамович и не заметил как оказался в портале. Он даже на роль датчика не годился. Богданов сказал:
    — Было мерцание. Вы мигнули…
    Я удивлённо посмотрел на него. Что значит, «мигнули»?
    — Ты что, Юра, снял это?.. – спросил Вяземский.
    На сенсорном экране полковника нас с академиком не было долю секунды. Не было вообще и были нюансы: за секунду до исчезновения мы стали прозрачней и в какой-то момент исчезли, но тут же появились.
    Интересно было бы просмотреть процесс, разбитым на кадры. Потому, что такой же эффект в кино давала смесь двух съёмок. Одной, где объект есть и движется, другой пустой, без объекта, в том же ракурсе и антураже. Смесь в возрастающей пропорции создавала эффект таяния. Впрочем, поскольку это было не делом рук монтажёра, в реальности мы должны таять натурально.
    — Мне, когда ещё собирался, предлагали снимать  Валерия Евгеньевича… Только сейчас вспомнил.
    — Поздравляю! – рассмеялся Вяземский. – С этого момента вы в элитном клубе путешественников во времени!..
    Академик засветился. Ему льстило. Свою струю внёс и Богданов:
    — Вы на данный момент являетесь третьим человеком с таким интересным пунктом биографии.
    — Четвёртым… – поправил я.
    — Э-э... Что четвёртым? – удивился Богданов.
    — Третьим был Евгений Александрович шестнадцати лет, принятый в предыдущую приёмную компанию. – я ответил ему максимально серьёзно. И подтвердил: – Академик Ритер Всеволод Адамович – четвёртый!
    — А кто этот Евгений Александрович? – поинтересовался Богданов.
    — Женя Калашников. – пояснил ему. – Классный парень, боец!
    — Для чего принимал, просто потому, что хороший парень и боец?
    Избегая подробностей, ответил:
    — Так вышло…
    Богданов покачал головой, Вяземский ухмыльнулся, он про Женьку знал больше.
    Ритер:
    — Ну, четвёртый, так четвёртый!.. Я ничего в это время не почувствовал. Так, подуло как порывом ветра. Зачем нужно закрывать глаза?
    — Можно было сразу и открыть. К слову пришлось. Чтобы подчеркнуть таинственность… – признался.
    Всеволод Адамович покачал головой и улыбнулся.
***
    — Говори, зачем звал! Я музыку слушала…
    — Алёнище, мама с отцом вечером уехали к родне. И я на три часа свободен! Может, пойдём погуляем…
    — Куда? – тут же спросила она.
    — Да, хоть в парк… – Женя был в хорошем настроении.
    — Делать там нечего! Давай лучше здесь где-нибудь побудем… Или в «Спутник»…
    — Давай, ко мне!
    — Лучше, у меня. – поторопилась сказать Алёнка. – Там у тебя, Женька, в комнате беспорядок. А мои оставили торт со вчерашнего… Мой дом вот он! Ночью бегать по городу я не буду.
    — Хорошо, давай! И поговорим о Валере!
    — Это тот скакатель? Не хочу…
    — Захочешь! Я тебе такое покажу!..
    Когда встретились у Алёны, Женя, несмотря на явную нежелательность такой дерзости, взял подругу за обе руки, предупредив:
    — Вдохни и не дыши!
    Алёнка пожала плечами, но подчинилась и задержала дыхание. Женька стал напрягаться, стараясь повторить опыт Валерки. Так простояли они полминуты. На большее у Алёнки не хватило дыхания. Отдуваясь, сказала:
    — Ничего не получится! Я читала и знаю про гипноз. Надо какую-нидь блестяшку крутить, и говорить убедительно. А у тебя…
    — Не гипноз это, а прыжок! У меня сегодня утром получилось! Проснулся, дай, думаю, попробую… Взял себя за руки…
    — Ногами? – засмеялась Алёнка.
    — Я расскажу… Ты не перебивай!.. Соединил вот так руки, напрягся и всё стемнело. Ты понимаешь? У меня получилось!
    — А зачем руки соединял?
    — А как ещё?.. Только за руки можно вытащить. Валера так делал!
    — Надо, наверное, как барон Мюнхгаузен за волосы… – зашлась от смеха Алёнка. – А твой Валера тогда кулаки сжал и исчез! За руки себя не хватал.
    — Н-не помню…
    — А ну-ка покажи, как сделал!
    Женя кивнул, взял одной рукой другую, вдохнул и пропал. Алёнка взвизгнула и отскочила от места, которое поглотило Женьку.
    Когда это происходит с незнакомцем, не страшно, удивилась и всё. Когда исчезли они вдвоём стала немного нервничать. Но сейчас, когда никакого Валеры не было, а Женя исчез, испугалась. Какая-то сила желает увести её настоящего друга…
    «Дурак» – наперекор себе подумала Алёнка. Она привыкла ругать его всегда и за всё. И часто делала это просто по привычке.
    В окно ударил порыв ветра и по стеклу забарабанил дождь. Всё на тёмной улице окончательно померкло, заволоклось туманной сеткой. Там почти осень, идёт дождь и нет рядом Женьки. Самое время успокоить себя кусочком торта…
    Снова звонить и беспокоить подругу Вальку с такой же проблемой было уже не прикольно. Подумает ещё, что плакаться наладилась. Надо немножко характер держать. Не расплываться из-за всякой ерунды…
    А если Женька не вернётся?.. Это же приходило ей в голову и в прошлый раз…
    Найти бы этого Валеру и расцарапать лицо! Как было хорошо, пока он не появился. И что привязался? Появится Женька, надо сказать…
    И Женя появился на прежнем месте! Расцепил руки, сказал своё:
    — Ну, вот! А ты говорила…
    Вместо вертевшегося на языке «дурака», Алёна осторожно провела рукой по лицу вернувшегося, со лба до кончика носа. Сказала мягко:
    — Хорошо что… – но тут же спохватилась и закончила привычным: – …дурак!
    У Женьки даже сердце зашлось от нежности. Никогда она так его не гладила по лицу. Это была та Алёнка, о которой мечталось. Своя и непривычно чужая одновременно. Как всегда, красивая. Но со слезой в глазах.
    Так что он захотел утешать:
    — Плачешь? Всё нормально, я с тобой! Алёнка, давай попробуем ещё раз. – просто необходимо показать свои небывалые умения.
    — Перебрасывать? Хватит уже! И ничего у тебя не выйдет, Женечка. Потому что  не хочу…
    — Ну, вместе же… Давай!
    Он не отставал, боялся упустить и окончательно потерять... Жене виделось, как они с Алёнкой вдвоём, не дыша, плывут невесомо в этой полутьме и держатся за руки… Небесная идиллия…
    — Нет, Женечка! Мне хватает и того, что ты начал пропадать.
    — Но мы не пропадаем, это просто переход. Я, например, вот он, не пропал.
    — Это ты так думаешь… – Алёнка поправила косичку на плече.
    — Да, нет же! Там всё так же точно!.. Только темно, холодно и дышать нечем…
    — А говоришь: «так же»! Там всё у тебя по-другому. Я этого не хочу.
    — Ну, Алёнка!
    — И, если так уж хочется, иди к своему Валере! – это было жестоко настолько, что Женя вздрогнул, как от пощёчины. И Алёна, почувствовав что перегнула, попыталась оправдаться: – Ну, правда ведь! Это он тебя научил…
    Ответа не было.
    — Женька! Ты обиделся, что ли? Я же ничего против тебя…
    — Домой пойду…
    — Ну, Женя!
    — У меня там ещё много дел… К школе готовиться, убраться… Чтобы мама не ругалась.
    — Не уходи… пожалуйста… – попросила.
    Алёнка не могла вспомнить, чтобы у них когда-либо были такие жестокие разногласия, чтобы Женька уходил и не звал с собой. Всегда уходила только она, Женька же никогда. Это первый случай и она испугалась.
    — Хочешь… один раз я согласна… вместе пропадём… – раз так для Женьки это важно, Алёнка готова была пожертвовать собой, пропасть с ним один единственный раз!
    И Женька оттаял:
    — Да? Давай, Алёночка! Сейчас… только ты должна глубоко вдохнуть… и задержать дыхание. Дай руки!
    Она, как во сне, протянула. У Женьки руки горячие и крепкие! Даже суставы на пальчиках хрустнули. Но она уже не дышала, только поморщилась. Женя на это среагировал, ослабил хватку.
    Потом… будто ток по рукам! И холод! Словно сунули в морозильник… Только Женькины горячие ладони продолжали греть.
    И стала надвигаться темнота… Тёмно-красная, страшная… Алёнка рванулась… Всё вокруг от этого засияло холодным светом… Женькины тёплые руки вдруг сжались до хруста, и он в тот же миг, отпустил! Пытаясь ухватиться за эти руки, Алёна ещё раз рванулась… Свет потускнел, она вдохнула живой, тёплый воздух.
    Безразличным голосом Женька сказал:
    — У меня там ещё много дел...
    — Ах, Женьчик! – задохнулась от такой бесчувственности Алёнка. – Это что-то сумасшедшее. Какие у тебя ещё дела?..
    А Женька как-то холодно взглянул, сказал:
    — Пойду…
    — Куда ты опять собрался? Ну-ка расскажи, а ты что почувствовал?.. Я чуть не замёрзла и едва не задохнулась…
    — Замёрзла, задохнулась?.. Ты о чём?
    — Ты этого не почувствовал? – удивилась она. – Ты мне сам только что сказал: «Глубоко вдохни, задержи дыхание и дай руки!». Скажешь, нет?
    — Я сказал?..
    — Ой, только не прикидывайся!
    Они глядели друг на друга, полные удивления и отчаянного недоверия. Пока Женя не догадался, что сам плохой эксперт, надо спросить хорошего…
***
    «Китаец» у уха.
    — Валера, ничего не понимаю. – голос Женьки в крайнем волнении. – Алёна ругалась, потом говорит чепуху… будто замёрзла и чуть не задохнулась! Так же не может быть? Я не знаю… Чего  тебе?.. – Женя, похоже, последнее спросил не меня. Там шёл какой-то спор на грани слышимости. Потом опять громкое: – Алёнка говорит… – Женька усмехнулся. – что это я её перенёс и отпустил… Вот честное слово, этого не было!
    — Ничего не понял… Играете что ли? Я пока занят и разбираться не могу. Давай, в другой раз.
    — Когда?
    — Позвоню завтра. – приготовился отключить.
    — Мне сегодня утром удалось прыгнуть… – пока я не отключился, успел крикнуть Женя.
    — Прыгнуть?.. – показалось, что ослышался.
    — Да я сделал всё как и вы… Вдохнул, схватился… Руки сжал... Всё стемнело... Пока не стал задыхаться, так и держал... вышел... солнце уже высоко!
    — Как так получилось?
    — Ну-у, как… – протянул Женя. – Я же сказал, взялся, холод, темнота… Всё как раньше…
    Да, описание у него слабое. Повторял известное. Надежда, что скажет о красноватом сумраке, покалывании в пальцах прошла мимо… А он только: «холод, мрак» безо всяких эмоций. Пусть считает, что верю. Потому, что очень хочется верить! Парень просто не умеет правильно обращаться со словами. Станет ходить сам, научится...
    — Жень! Сегодня мы ничего не решим. Встретимся завтра, обсудим! Пока!
    Сунул «китайца» в карман. Стало о чём подумать.
    Вспомни Женя ещё что-нибудь известное мне, поверю не задумываясь. Но для веры не хватало многого. Сам Женя честный парень, но его Алёна имела на него слишком большое влияние.

    Вскоре все гости Вяземского, кто ушёл с хозяином в его кабинет, спустились ко мне в гостиную. Спускались молча с серьёзными лицами.
    — Что вы такие грустные?
    Юрий Маркелович первым подошёл ко мне.
    — Ну-ка, молодой человек, вашу руку! – и протянул ко мне свою.
    Безо всяких мыслей, выполнил просьбу, протянул правую руку. Нас окружили остальные, стали разглядывать, щупать и мять мою руку от плеча до пальцев. Я засмеялся, было щекотно. Что на них нашло? Ритер, почти шёпотом:
    — Может, рентгеном…
    Уж этим я возмутился. Сдалась им моя рука. Отнял.
    — Да вы скажите что ищете. Или решили посмеяться?
    — Нет, Валера! – ответил Вяземский серьёзно. – Никто и не думал шутить! Просто оказалось, что на записи твоя правая рука мерцает…
    Они просматривали ту битву у лифта в моём подъезде, где мне удалось утихомирить двоих вооружённых.
    — Как мерцает? – спросил, разглядывая руку.
    — Она в некоторые моменты исчезает. – за Вяземского объяснил академик. – Мы просматривали по кадрам иногда вместо вашей руки видно то, что рука раньше закрывала. Стенка, двери, лифт, ступени лестницы…
    — Это либо просто брак видеокодека, либо сбой при передаче… – тут же резюмировал я. – Рука-то вот! Целая и невредимая.
    — Тогда как объяснишь, что мерцает только правая рука, остальное неизменно! – продолжил Вяземский.
    Я был бессилен. Но продолжал отстаивать руку:
    — Изображение на кадрах перемешалось… Камера-то неподвижная. Брак! Или какое-то обновление не установлено, вот рука и «мерцает»…
    Собеседники переглянулись. Убедить не удалось. Козыри, по крайней мере, были у полковника Богданова. Может, опять прежняя история про нежелательность перемещений? От него про это ничего не слышал в этой реальности.
    — А вы, Юрий Маркелович, что думаете об этом? – спросил с плохо скрытым вызовом.
    — Не знаю даже! – по-видимому, честно ответил. – Ты ведь реверсировал? Может, некоторые моменты перехода совпадали с импульсом матрицы? Не знаю, причём здесь рука. Почему бы не исчезать вообще?
    Это хорошо! Я с облегчением опустил руку. Хоронить Вселенную пока не будем. Уже не боялся, что мои выкрутасы заметно сократят срок жизни Вселенной. Но теперь замаячила маленькая проблема правой руки… Было интересно найти причину. Почему в переходе часть меня мерцает? Почему и когда? Ведь на записи сохраняется только последний выход из реверса. Один-единственный! Мерцание было из разряда загадок. Из разряда таких же как... Вдруг вспомнил то, что писал отец лики в своём письме и выдал маленький спич:
    — Мне как-то говорили, что джампер должен правильно работать только на левой руке. Значит, разделение по сторонам как-то связано с перемещениями. Никто сейчас не может знать почему так происходит. Только предстоит найти объяснение! Для меня, правая рука – нюанс. Сейчас и других проблем хватает!
    Правая рука такая же особенная как и левая!

Глава пятнадцатая. Последний бой
   
    Первое сентября, начало учебного года. Женя, по дороге в школу, как обычно, забежал за Алёнкой. Раньше они всегда ходили вместе, и в этом году решили ничего не менять. Женя встал возле подъезда, до выхода Алёнки оставались минуты и тут подошёл Кирилл:
    — Слышь, ты, герой! Отойдём-ка на минуту за угол…
    Кирилл обратился с явной издёвкой, как к слабейшему. Женя с удивлением посмотрел на нахала. Раньше в одиночку он не решался хамить. Надо его поставить на место, но скоро выйдет Алёнка, при ней заваливать придурка неловко.
    — Пошли! – Женя решил увести его в сторону.
    Даже если там за углом ждут его друзья, он успеет свалить Кирилла и применить болевой приём. А там будь, что будет! Прощать такое этой жалкой вонючке нельзя!
    Пока подходили к углу, он прикидывал, как подкатиться и уложить. И, когда подошли к нужной точке, скомандовал:
    — Стой! – намертво схватив Кирилла за руку.
    Тот попытался вырватьсч, но Женя умел держать захват. Тогда Кирилл по-поросячьи взвизгнул, рванулся, стал вытягивать Женю за угол. Женя рванул на себя и оказался перед противником. Подкат! Кирилл перелетел и взвыл, его рука осталась под контролем и Женя умело завернул болевой приё: рычаг запястья… Кирилл завопил жутким голосом.  Но Женя долго держать руку не стал, ещё Алёнка услышит. Отпустил, и сразу же чумовой удар прилетел откуда он не ждал…
***
    Новый вариант.
    Женя шёл следом за придурком и уже видел, как схватит соперника за руку, сделает подкат. Только бы своя одежда не помешала… Кирилл, конечно, может предвидеть это, но вряд ли что противопоставит, руки и ноги слабые.
    Вот осталось метры. Пора!
    — Стой! – он сомкнул пальцы на рукаве Кирилла.
    Тот попытался стряхнуть, но только помог, захват стал надёжней. Женя постарался встать ближе, противник пискнул и метнулся.
    Они были примерно одного веса и Женька, сделав рывок, встал у того на пути. Кирилла накатило, Женя пригнулся и, Кирилл оторвался от земли в беспомощном полёте! Жёсткое приземление и рука в полной власти атакующего, коленом прижал спину, болевой приём!
    Как же заорал этот псих! Алёнке лучше этого не слышать. Отпуская руку, Женя пытается встать. Но его настигает тяжёлый удар в висок, всё уплывает…
***
    — Пошли! – вздохнул Женя в третьем варианте.
    Они вместе двинулись к углу. За углом, скорей всего, толпится, жаждущая расправы его такая же безмозглая команда: Толик и пришибленный Никита. Не надо ждать, необходимо действовать здесь, не доходя.
    Когда прошли мимо желтеющего на газоне куста, Жене показалось, что кто-то его окликнул, он оглянулся. Двор пустой и рядом никого… Напряг слух и услышал лёгкий, как порыв ветерка, шёпот:
    «Наука умеет много гитик»… Голос со стороны куста. Женя вспомнил: это, как ему говорили, фокус.
    Он остановился, глядя на куст.
    — Что, штаны со страху намочил? – дрогнувшим голосом произнёс Кирилл.
    Он не смеялся, но говорить старался развязно, с презрением. Ну, это даром не пройдёт! Женя сорвался, настиг наглеца. Кирилл, не ожидавший такого, стоял с открытым ртом и хлопал глазами, явно не зная, то ли кричать, чтобы спасли, то ли сдаться, вдруг пощадят… Женя ухватил противника за руку и рванул через себя. Раздался какой-то странный звук и через мгновение уже лежал на земле, прижатый ногами Жени.
    — Не надо!.. – взвизгнул Кирилл, почувствовав боль.
    Со стороны угла послышался топот. Бежал почему-то только один… Женя оглянулся, увидел отца Кирилла… У Женя всё замерло. Ситуация отнюдь не в его пользу. Вообще не надо было трогать дурака, прогнать и всё… Отмыться теперь будет трудно…
    Женя встал, отпустив руку Кирилла.
    Взрослый шёл и молчал. Выглядело страшно. Хоть бы заругался...
    Когда осталось несколько шагов, ещё более страшная вещь случилась, появился пистолет… В руке этого взрослого не могло быть игрушек, Женька понял всё.
    Будет стрелять? Ответом стала поднятая рука с оружием… Что делать? Ответ – бежать!!! И Женя бросился, но поздно. Пуля оборвала бег в трёх метрах от убийцы…
***
    Когда, примчавшись из «принца», увидел обвинения в глазах Алёны, а после в полиции понял, что ещё только будет проведено какое-то расследование потому как самого убийства не видел никто, преступник остался неизвестным. На работу вернулся в нерабочем состоянии. Думать о каких-то будничных вещах не мог и, игнорируя бригадира, заперся в кабинете. Всё, что произошло, случилось без меня. Возврат ко времени события тут не поможет. Вернуться дальше и предупредить, тоже не вариант. Проанализировав до конца, понял, что должен всё исправить сам, предотвратить убийство, поймать убийц. И, конечно же, спасти Женьку!
    Тут же что-то подсказало ещё один вариант. Сохранить жизнь и, только если это возможно, подвести Женьку к необходимости сделать рывок во времени, какой когда-то заставил сделать переход без «котлов». Последние дни августа с Женей обсуждали это, но только поверхностно. Женька в необходимость спасаться не верил, а его учитель не видел другого способа.
    Наверняка нападавшие были всё те же, оставшиеся на свободе Стрелок с последним подельником, и они не успокоились. Их снова тянуло на грязное. Что выберут жертвой мальчика вместо достойного противника, было нелепым. В этом таилась какая-то загадка.
    Ещё хотел, чтобы в спасении участвовали органы, это их работа. Но точно рассчитать, чтобы и Женька остался жив, и вина Стрелка была неопровержимой, не выходило. В том что это дело его рук сомнений не было, других врагов я не видел…

    Первый реверс, чтобы спасти Женьку, совершил из кабинета «Чёрного принца». Переход закончил в коттедже Вяземского, когда проснулся в пять утра, собираясь на работу. Тихо, чтобы не разбудить спящего там же Богданова, встал. Поднялся в кабинет хозяина, дремлющего за планшетом, он продолжал писать мемуары. Помощь подполковника в спасении была необходима, поэтому разбудил.
    Отзывчивый Иннокентий Семёнович довёз и высадил меня на Малой Актюбинской. Мы простились, я поспешил к знакомому дому. Светиться там было лишним, притух недалеко, стал ждать, требовалось прежде всего прояснить как это произошло.
    Без двадцати восемь Женька вышел из подъезда. Я пристроился следом. Мы пересекли парк без происшествий и свернули на улицу Дурова. Здесь я не бывал, поэтому стал запоминать путь. Женя остановился у последнего, шестого подъезда дома 15. Пришлось остаться за деревьями и наблюдать.
    Через минуту к нему подошёл кто-то, они поговорили вполне миролюбиво и двинулись к углу дома. И там, неожиданно Женя напал на парня, повалил, стал выкручивать руку. И из-за угла появился третий, которого узнал сразу. Стрелок выстрелил, Женя упал, лёг на асфальтовой дорожке и затих…
    Шёл, приближался к этому месту со спутанными мыслями… Только когда увидел, как Стрелок повернулся и поднял пистолет, пришёл в себя. Реверс унёс недалеко, снова за деревья. Всё повторялось. Женька со вторым беседовали. Я хотел окликнуть, побежал, но подрезала Лада, выезжавшая со стоянки, вынужден был смотреть снова на всё с большого расстояния.
    После третьего реверса решил действовать на малой дистанции, для чего обогнал его ещё в парке и при подходе подзащитного, сел за большим кустом на газоне, недалеко от места, где всё случится. С близкого расстояния узнал и второго. Придурошный Кирилл, слабак, но с гонором, привнесённым отцом. Когда он сказал: «Отойдём-ка на минуту за угол». Женька торопиться не стал, рассматривая оппонента. Когда ответил: «Пошли», я тихо позвал:
    — Женька… Женька… Женька!..
    Только с третьего раза обернулся. Пробормотал придуманную когда-то кодовую фразу про гитики. Женя услышал и это, но по-видимому был не готов понять, вступил в драку прямо у подъезда. Всё с тем же результатом. Стрелок выбежал и убил...
    И я понял что нельзя совмещать две разные идеи! Или спасаю Женьку, или забочусь о том, чтобы он научил спасать себя сам. Отбрасываю никчемное второе. Главное, спасти...
    Реверс подальше. Снова еду в машине Вяземского. Подъезжаем. Водитель поворачивает голову ко мне. Я в помощи нуждался по-прежнему.
    — Иннокентий Семёнович! Ты не выспался, а у меня ещё одна просьба.
    — Говори! – отвечает он.
    — Ты не спрашивал, и я ничего не говорил… Помнишь парня, которого в парке спасал? Так вот, его сегодня убьют…
    Иннокентий Семёнович надавил на тормоз. Машина «клюнула» и прижалась к обочине.
    — Говори, что надо!
    В этом был весь Вяземский!
    — Нужна полиция. Но так, чтобы они зафиксировали вооружённое нападение.
    — Будешь спасать, реверсировать?
    Это из любопытства или для дела? Ответил дипломатично:
    — Надо отвлечь убийцу…

    К дому, где всё произошло, подъехали загодя. Ходили вокруг, осматривались. Потом Вяземский позвонил в полицию:
    — Подполковник Вяземский, Федеральная Служба Безопасности. – представился. – Есть данные, возле дома пятнадцать по улице Дурова готовится убийство. Примерно без пятнадцати восемь на углу у последнего подъезда вооружённый преступник будет ждать жертву. Необходимо взять с поличным! Как меня поняли?
    Это он произнёс властным тоном. Вышло убедительно. Договорились, и к нам через полчаса подкатил чёрный-пречёрный, даже стёкла тонированы, Мерседес без спецсигналов. Я уступил своё место капитану в гражданском. С Вяземским они обсуждали что-то, пока я гулял снаружи. В Мерседесе, как видно, готовились брать, за тонировкой двигались тени.
    Стрелок появился за пять минут до подхода Женьки. Он, ни о чём не догадываясь, припарковался рядом с Мерседесом.
    Нырнул к Вяземскому:
    — Вот этот, который приехал! Иннокентий Семёнович, я пошёл!
    И снова выскользнул наружу. Кусты у торца здания были достаточно высокими, обогнул, пристроился. Отсюда меня не видно, зато мне видно и слышно всё, Стрелок с сыном стоят недалеко.
    — А если он не захочет?.. – возмущённым шёпотом спрашивает молодой.
    — Сделай так, чтобы захотел! Подразни его… Назови собакой, бараном… Ну, не мне же тебя учить! Или скажи, что эта Аля тебе на хрен не нужна, что у неё мозгов нет… И беги чтобы он погнался…
    — Бегать? Он меня там же убьёт и потом смеяться будет! Всем рассказывать, что трус…
    — Не беспокойся, не будет… После того, как я поговорю, он от тебя убегать начнёт!..
    Женя появился в назначенное время. Остановился перед подъездом, скинул с плеча сумку, поставил на бордюр. Стрелок толкнул сына:
    — Иди!
    Тот нервным шагом двинулся к Жене. Я, обогнув кусты, стал приближаться к Стрелку со спины. Чтобы было не слышно, шёл по мягкому краю газона.
    Женю и Кирилла больше не вижу. Важно застать Стрелка с оружием в руке и не дать стрелять.
    Мой противник встал у угла и следил за тем, что делается перед подъездом. В один из моментов Стрелок замер, пригнулся и сунул руку в карман. Женя из-за угла появился неожиданно. Когда Стрелок сделал к нему шаг и стал вытягивать из кармана оружие, рванулся и схватил за руку… Противник такого не ожидал, не сумев перешагнуть Женьку с Кириллом, повалился вперёд. Руку не отпустил, загнул её с пистолетом за спину и придавил коленом.
    Удивлённый происходящим Женька выбрался из-под Стрелка и в это время со стоянки, ослепив нас, ударил дальний свет.

    Когда Стрелка упаковали в наручники и сунули на заднее сидение тёмного Мерса, а Кирилла и Женю вместе с Алёной, прогнали в школу, ко мне подошёл тот из полиции.
    — Капитан Соболевский! – представился. – У вас, Валерий, профессионально получилось! Не думали продолжить карьеру в органах правопорядка?
    Семёныч, наблюдавший это со стороны, улыбнулся.
    — Нет! – твёрдо сказал я. – Я как-нибудь с ФСБ…
    — Одно другому не мешает… Если передумаете, вот визитка, звоните! – протянул карточку, я сунул её в карман.
    И капитан, козырнув на прощанье, сел в машину и захлопнул дверцу.
    По пути к своей машине, Вяземский спросил:
    — Чтобы так профессионально вышло много пришлось реверсировать?
    — Ни разу! Своего Женьку спасал, пришлось стараться. Немного помогло, что раньше изучил последовательность событий.

    Когда к девяти вернулся на работу, для меня прошёл долгий тяжёлый день. Который для остальных, из-за реверсов, оказался забытым.
    — Я вас таким усталым, Валерий Евгеньевич, ещё не видел. – сказал, всматриваясь, Лёха Клеймёный. – Что, тяжёлая ночь?..
    — Утром друга спасал.
    — Удалось? – поинтересовался бригадир.
    — Прошло успешно! – улыбнулся.

Глава шестнадцатая. Дружеский вечер
   
    Вечер, кухня Вяземского, сидим, мирно ужинаем втроём. Академик Ритер с головой полной идей покинул шале подполковника накануне, полетел куда-то в Ленинградскую область создавать датчики на матрицах из простейших. Богданову предстояла поездка в аэропорт и возвращение в Москву, поэтому ужин считался прощальным.
    — Слушай, – полковник, обращаясь ко мне, улыбался. – Какой, Валера, ты видишь жизнь, связанную с путешествиями во времени?
    Вяземский отодвинул свою тарелку, его тоже заинтересовала такая постановка вопроса. Вопрос застал врасплох. Путешествия лишь часть моей жизни, причём, не такая уж существенная…
    — Я о таком не думал. – сказал честно.
    Некогда было думать. А Богданов продолжил:
    — Давай, попробую предположить! Бизнес процветает, ты великолепно справляешься с работой и всё отлично! Выходишь победителем в тех сложных ситуациях, какие попадаются на пути, спасаешь ценных  людей…
    Я хмыкнул. По Богданову получается, живу только своими делами, всё остальное по боку. Бросился спасать Женьку совсем не потому, что он был ценным.
    Богданову говорить не стал, решил выслушать что скажет.
    — И не задумываешься о том, как жить завтра, послезавтра. Такая тактика, конечно, вещь хорошая, но не такая важная. О будущем думать надо сейчас, не потом… Имею в виду твоё будущее, личное. До сих пор, своей способностью перемещаться, ты пользовался в экстренных случаях, когда приходилось ситуацию исправлять до более приемлемой. С выгодой для себя и ограниченного круга! Твои друзья, знакомые… Но это полезно только немногим вам...
    Я удивлённо взглянул на полковника. Какая выгода? Лишь старательно избегаю вреда...
    — Не менее двух десятков раз к тебе планировали приблизиться различные авантюристы, киллеры и другие представители преступного сообщества. Знаю потому, что это проходило через меня и нашу организацию. Всё отголоски твоих чёрных часов. Не только преступники, многие спецслужбы, чтобы только приблизиться к тебе, отдали бы всё. С апреля этого года более тридцати раз фиксировался такой интерес. МГБ КНР, британский МИ6, израильский Моссад, БНД Германии и штатовский МВБ. Так или иначе их интересует город и различные объекты вблизи тебя. Пришлось даже ограничить интерес к блогу Дмитрия Калашникова, пусть не обижается… Был двадцатого августа случай, как ты сказал, тебя убивали…
    — Меня тогда убили, но это другое, сделали преступники! Я сам на них случайно вышел и путешествия во времени здесь не при чём… – исправил Богданова.
    — Я бы так однозначно не трактовал. Всё могло быть тщательно спланированно одними и осуществлено другими. Мы пропустили какую-то дрянь. Ведь способов выйти на тебя миллион! Твоя бурная жизнь, Валера, всё больше покрывается шпионским налётом. Желал ты того или нет, мы вместе всё более связываемся в тугой клубок. И давно нуждаемся в сотрудничестве…
    Интересно, почему бы это? Казалось, моя относительно тихая жизнь последних месяцев указывала на потерю интереса вчерашних энтузиастов. И то, что сказал полковник, не желало мягко вписываться в мою устоявшуюся жизнь. Это было неправильным и меняло всё! Ставило под вопрос свободу выбора, работу в «Чёрном принце» и учёбу Лики. Всё то, чего добивался с таким трудом. Спросил:
    — Вы к чему ведёте? – и посмотрел в лицо Богданова. – Понимаю, со мной связаны определённые проблемы, но исчезнуть из этой жизни по щелчку пальцами, увы, не могу…
    — И не надо! – успокоил Богданов. – Нас устраивает, что ты есть. Я надеюсь считать тебя, Валера, другом. Ты хороший человек, и делаешь всё в своей жизни на удивление правильно! Присутствующие, надеюсь, меня поддержат.
    Вяземский, как единственный присутствующий, улыбнулся. А Зорро из-за двери тявкнул! Он, видимо, тоже рад был считать меня другом.
    — Моей службе достаточно согласия на сотрудничество. – Богданов смотрел внимательно и ждал.
    Так вот к чему всё пришло! Требуют согласия, на вербовку… Отложил вилку. Есть больше не хотелось!
    — То есть вы считаете, я должен сотрудничать…
    — Ты решаешь сам. – Богданов снова улыбался. – Насильно тащить тебя никто не будет. Но хороший опыт у тебя уже есть. Помнишь, как помог захватить террористку из Дагестана?..
    — То есть, от меня потребуется нечто подобное?
    — И нет, и да! В таких рискованных операциях заставить участвовать тебя никто не может. Право решать только за тобой! Даже если дашь согласие сейчас, потом заставить не сможет никто. Всё останется только устным…
    — Джентльменским… – неожиданно вставил Вяземский. – Это будет просто согласие, а не обязательство. Ты, Валера, помнишь, что ответил полицейскому, когда он предложил продолжить карьеру у них? Ты ответил...
    — Я тогда отказался! – уж это я точно помню.
    — Ты сказал: «Я привык работать с ФСБ».
    У Вяземского отличная память. Вероятно, что-то такое ответил тогда капитану. Но это было безо всяких побочных мыслей. Просто Вяземский стоял рядом и я красиво аргументировал отказ…
    — Итак! – сказал Богданов. – Что ответишь на этот раз, когда наша служба предлагает сотрудничество? Да или нет?
    — Нет, по-видимому! У меня в жизни и без этого столько проблем! Я просто не могу… Рад помочь, но не могу. Времени… – хотел сказать: не хватает.
    Опять это «время»! Решил, на всё его уже не хватит. Много на себя нагрузил.
    — А если мы не будем тебе мешать жить, и даже кое-в-чём поможем?..
    Я не мог представить, чем мне может помочь их служба, и ядовито поинтересовался:
    — Чем, интересно, поможет? Вернуть долги? Управлять «Чёрным принцем»?.. Чем?.. Со своими проблемами только сам и могу разбираться.
    — Как насчёт юридической, правовой помощи? Или это не важно?
    — Важно конечно. Но нет!
    — Достойный, честный... – полковник многозначительно выждал, и закончил. – ...ответ. Не могу не оценить!
    Приняв отказ, он продолжал сиять. Чего же надо ещё?
    — Ответ не жду, но... – возникло подозрение, полковник читает мысли. – Как думаешь, почему?
    Отрицательно помотал головой, в этих вопросах я не разбирался и не хотел разбираться! Он ответил сам:
    — Ты, путешественник, ещё десять раз передумаешь. Потому, что у тебя это в крови! Такого, как ты, профессионального любителя приключений, я за всю жизнь не встречал. В тебе соревнуются две стихии: твои упорство с консерватизмом и гибкость в подходах к новым обстоятельствам. Качества, необычайно ценные для разведчика…
    Представил, что словно Штирлиц, бегаю по подвалам рейхсканцелярии, в поисках мемуаров Адольфа Гитлера. Или, как Джеймс Бонд с Ролексом на руке и чёрным Вальтером за поясом, дефилирую за вражеским агентом по турецкому пляжу… Со здравым смыслом это не вязалось, я расхохотался:
    — Из меня шпиона не выйдет! Провалю всё, что смогу! – смех остановил и перешёл на серьёзное: – В последнее время замечаю у себя замашки неврастеника… Того мужика у лифта, помните? мог успокоить без пули, но не стал. Был зол…
    — За то, что убили? – включился Вяземский.
    — Нет же! За то, что жизнь испортили. И у меня, и у Анжелики…
    — А Анжелика, та подруга, что приходила к тебе?.. – вспомнил Богданов.
    — А что с ней? – спросил Вяземский. – Она пострадала с тобой?
    — Едва не завалила экзамены. – ответил.
    — А было ли это?.. – поинтересовался Богданов, но сохраняя веру в мою правдивость, предположил: – Или она не смогла до тебя дозвониться и не пошла на экзамен?
    — Как объяснить не знаю, думаю, всё равно не поверите, но Анжелика меня спасла, а сама оказалась в больнице, на экзамен не попала…
    Богданов внимательно уставился в глаза, а у Вяземского взлетели седые брови.
    — Всё правда! Помню, как уплыло сознание, уснул… Потом, во сне, будто кто позвал. Открываю глаза, вижу ботинок…
    Всё снова вспомнилось во всех дурных подробностях… Ледяной подвал… Ботинок… Темнота... Бирка…
    Рассказывая прошлый раз, вспомнил лишь о потере сознания, и о том, как кто-то заливал в глотку спирт. Остальное старался забыть. Зачем портить эту реальность тяжёлыми воспоминаниями из той?..
    — Ты решил это Анжелика тебя звала?.. – спросил Вяземский.
    — В той реальности мы созвонились, Лика сказала, что считала меня мёртвым, в больницу от этого попала. Так что это точно она, не сомневаюсь!.. А что это ты, Семёныч, улыбаешься? – спросил я, заметив его ухмылку. Наверняка не верит.
    — Понимаешь, Валера, у нас… То есть, у них... там, в двадцать втором веке ты был почти божеством… И я как-то не решался сказать, что знал тебя раньше, чтобы не портить к себе отношение. Теперь начал присматриваться, ты не бог, конечно, но что-то божественное в тебе заложено!
    — Ты не делишься мыслями даже с друзьями. – поддержал Богданов. – Молчишь, а потом как выдашь что-то несусветное, которое, оказывается, все ждали, только никто не сообразил раньше тебя. До возвращения майора, кроме меня все считали, что это от глупости. Почти всех гениальных в юности считали недотёпами. Редко кому признание приходит рано.
    — Вы меня в краску только не вводите! – окончательно возмутился. – И где же это вы увидели такую дальновидность?
    — Операция «гараж» – раз! – стал перечислять полковник. – Ты, Валера, там провёл беспроигрышную комбинацию и оставил всех «с носом»!.. Считаю, с этим зауряд не справится. Дальше… Изъятие письма с переброской на пятнадцать лет в прошлое – это два! Вряд ли ты мог подготовить такое заранее, но рассчитал всё сразу и точно!
    — Просто везло. Не упади я на тот куст… – начал объяснять, но тут же подвёл строгую черту: – Но это и всё!
    — Нет, конечно! – не унимался Богданов. – А как сбежал из кабинета ФСБ и потом увёл самого майора?
    — Вот это всё без моего участия… – вставил я.
    Эстафету подхватил Вяземский:
    — У себя в квартире ты разобрался с тремя бывшими спецназовцами. Вооружёнными, кстати.
    — Ой, Иннокентий Семёнович… Я же с ними не разбирался, я от них сбегал. Их потом в моей квартире взяла группа быстрого реагирования. Это было в «деле», сам отлично знаешь.
    Молчание после моих слов длилось долго. Все смотрели друг на друга, а слов больше не было. Наконец Богданов вздохнул:
    — Как видно, тебя, Валера, не проймёшь… А я-то надеялся…
    — И на что же, интересно, вы, полковник Богданов, надеялись? – их прошедшая совместная атака вызвала желание противиться и дальше. – Что я белый, пушистый и легко подчинюсь? Нет!.. И в организацию меня не заманите.
    — Ну, а если подумать, просто подумать… Почему Вселенную решился защищать ценой своей жизни, а крошечную Россию не хочешь… Или размер так уж важен?.. – не ожидая ответа, Богданов заговорил о себе. – После блестящей сдачи в Бауманке я должен был пойти по стопам деда, известного испытателя ракетной техники, Осипа Богданова, но мне предложили продолжить карьеру в разведке… Данных для этого никаких, кроме диплома и, пожалуй, одного разведчика в семье: другой дед был в разведке на Воронежском, потом на первом Украинском… Я, как и ты, сразу сказал, что должен подумать. Но мне отец в тот же день позвонил, сказал, что рекомендовал меня своему другу…
    — Который работает в разведке?.. – подсказал я.
    — Верно! Он тогда работал во втором Управлении бывшего ГРУ. То есть, меня в разведку сосватал отец… И работа действительно оказалась многообещающей, интересной…
    — Так вы, Юрий Маркелович, ещё и разведчик? – во мне пробилось ехидство.
    — Не сомневайся! – это Вяземский. – ФСБ занимается не только контрразведкой, но и разведкой.
    Я тут же выдал:
    — Не всё могу простить разведчику Богданову, что простил бы простому полковнику.
    На «простого» Богданов внимания не обратил:
    — И правильно! С разведчика всегда больший спрос! То, что обычному человеку – экстра, разведчику – норма. У меня, например, память фотографическая. Раз увиденные изображения помню в мелких деталях. Тон, цвет, что за чем стоит… Могу узнать человека, по форме головы, деталям кожи и прочему, даже под гримом. И раньше не догадывался об этом.
    — Я, Юрий Маркелович, и этого не смогу… Я вообще, для разведки неудачный экземпляр. Единственный плюс – возможность изменить что-то методом перебора.
    — Ты, как никто, можешь заглянуть в будущее и сравнить. Квантовая телепортация…
    — Ла Шапель, восемнадцатый округ... – тут же обрезал я, чтобы исключить серьёзность нашей беседы.
    Богданов, пытаясь осмыслить, опешил. С Вознесенским они снова молчали. Пришлось самому объяснять:
    — Беседа ушла далеко в серьёзную область. Давайте отвлечёмся ради дружбы!
    — А причём округ Парижа? – пожал плечами полковник.
    Вяземский задумчиво склонил голову.
    Отвечать не стал, сказал другое:
    —  Да, я могу многое, если не будут мешать. Помню вы оба, пока не поняли с чем имеете дело, противились. Что история с другими людьми не повториться, гарантий нет! Предпочитаю оставаться независимым.
    — Независимость твоя не абсолютна. Повторять не буду, что мир вокруг к тебе враждебен. – продолжал Богданов. – Без помощи долго не проживёшь…
    Да, полковник умел говорить жёстко, с упорством танка. Он напомнил о моей смертности.  Обходиться без помощи друзей в эти дни не удалось. Дальнейшее вряд ли окажется лучше. Пообещал:
    — Вашу дружескую помощь приму при любых обстоятельствах, но в остальном, стремлюсь к независимости.