Глава 6. Я ваш

               
Я стоял по середине большой прихожей и единственным моим желанием было умереть. Прямо сейчас. Не сходя с места. Потому что вынести всё, что происходило со мной сейчас было невозможно.
-«Как?! Маша — дочь Максима? Дочь человека, которого я оплакивал и жалел с самого детства, и который, на самом деле сделал несчастной самую лучшую женщину на свете — мою мать... Выходит я мстил Рыбаковой вовсе не за Натали Ветрову, как определил Михаил, а за то, что она - дочь моего отца?... Уму не постижимо! От такого и дурачок может свихнуться...»

Мне показалось, что прошла целая вечность, пока, наконец, послышались шаркающие шаги и в прихожей появился мужчина — в домашнем халате, в тапочках на босу ногу, примерно моего роста, с густой, сильно седеющей шевелюрой. Лицо его, словно отпечаток из памяти, выплывало смутно и фрагментарно. Мужчина щурил глаза, приглядываясь ко мне, на ходу произнося слова приветствия, которые приветствием в обычном смысле, пожалуй, не были:
-Здравствуйте, молодой человек. Вы ко мне? Что за безобразие?! Сколько раз я говорил вам, что никого не принимаю на дому? Все вопросы нужно решать в кабинете ректора!... Да, и кто вам дал мой адрес?!

Пока он шарил по карманам, что-то разыскивая и, успев прокричать в том направлении, куда скрылась Мария: - «Машуня, ты не видела мои очки?», я лишь успел ответить:
-Ваш... Твой адрес мне дала Анастасия Дмитриевна Волошина.
Руки мужчины на секунду замерли, обессиленно опускаясь вниз, а на лице появилось выражение полу испуга, полу недовольства.
Он сделал шаг по направлению ко мне и зрачки его расширились ещё больше.
-Виталий? - почти выдохнул он. - Как ты здесь...
А мне явно послышалось: -«Зачем ты здесь?»

Моё сердце колотилось так сильно, что готово было выпрыгнуть из грудной клетки, грохнуться на пол и рассыпаться, как хрустальная ваза, на тысячи осколков. Было что-то в этом и ужасающее и невероятно высокое — настолько высокое, что моё понимание не смогло достичь этой высоты.
-Да, вот... Хотелось посмотреть на человека. Которого мы с мамой похоронили почти тридцать лет тому назад... А он оказывается - живёт себе и здравствует. Я бы даже сказал процветает. И за стены кладбищенские не торопится... А моя мама уже более десяти лет там.

-Тише. Прошу, тебя - почти шёпотом попросил Максим (назвать его отцом у меня не поворачивается язык). - Машутке совсем не обязательно знать это - её все эти дрязги совершенно не касаются.
У меня даже дыхание перехватило.
-Дрязги?! - взвился я, понимая, что просто взглянуть ему в глаза и уйти, у меня уже не получится. - Мою жизнь, смерть мамы, ты называешь дрязгами? Ну ты и...
Назвать вещи своими именами не успел: Максим взял меня за руку и потянул куда-то внутрь квартиры.

Нам во след раздался беззлобный хохоток:
-Папа, тебе помочь? А то гость, как я вижу, не изъявляет особой охоты к общению.
-Я сам! Я сам, дочуля, разберусь с... Гостем! Ты это... Сделай нам своего фирменного кофейку и добавь капельку ликёра. Моего любимого.
-Хорошо, папуля!
-Куда ты меня тащишь, папуля? - попытался я вырвать руку. - Отпусти пока я не рассвирепел. Самому потом будет неудобно перед дочулей, когда она увидит папочку на полу и с окровавленной рожей.
-А ты, Виталий, злой! Не ожидал, что станешь таким.
-Ну да, ты, видимо, ожидал, что я явлюсь к тебе, упаду на колени и стану просить прощения, за то, что ты бросил нас с мамой в самый тяжёлый период, что предал людей, которые тебе доверили свои жизни?!... Ну ты и тварь!

Максим выпустил мою руку с видом человека, у которого внезапно разболелся зуб. Сказал устало, но твёрдо:
-Уходи. Просто уходи... Ничего больше не говори. Пожалуйста... Я всё это и без тебя знаю, что тварь, что подлец, что прощения никогда не получу ни на этом свете, ни на том... Ты это хотел услышать?
Я молчал, понимая, что никакие слова сейчас ничего уже не изменят.
-Ещё что-то хотел? - отец смотрел на меня совершенно сухими, но такими потерянными глазами. - Хотел плюнуть мне в рожу? Ну, так плюй... И уходи.

Я развернулся и почти бегом бросился прочь, чуть не сбив Машу с подносом. Та едва успела отскочить в сторону со словами:
-Куда же вы, гость дорогой?!
Ничего не ответив, я выскочил из квартиры, и  тут же почти у самого подъезда поймал такси, вскочив в машину со словами:
-Аэропорт! Домодедово.
-Опаздываем? - поинтересовался водила, и я отчаянно закивал головой.
-Это вам будет стоить! - обрадовался водила.
-Сколько скажешь, шеф... Спасибо.
-Всегда рад услужить дорогому клиенту! - захохотал тот в ответ

А меня била мелкая дрожь. Такое было со мной лишь однажды когда умерла мама. Именно тогда со мной случилась вот такая же «трясучка».
-Замёрз? - поинтересовался шеф, включая печь.
-Есть немного, - ответил ему сквозь зубы, стараясь взять себя в руки.
Мне удалось это, но с трудом, и не сразу.
Водила пытался всю неблизкую дорогу развлекать «дорогого клиента» разговорами, я что-то «мычал» ему  в ответ, но мысли были далеко.

-«Зачем приезжал? - вертелось в голове. - Даже в рожу не плюнул, хотя так чесалась рука. Единственно, что узнал: любимая девушка — дочь моего отца... За что такое наказание, Господи? Разве я в том виноват, что этот... Человек бросил нас, завёл другую семью? Произвёл на свет девушку, в которую я так... Втюрился... Как последний идиот!»

Не хочется вспоминать, что я чувствовал, когда ожидал свой рейс, что чувствовал во время полёта - сложно описать словами. Это нужно прочувствовать. Даже не заметил, как самолёт пошёл на посадку. Можно было вздохнуть с облегчением — наконец, я был дома.
Больше не корил себя за импульсивный поступок. Как говорят: лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. По крайней мере теперь я знал то, что не знал до полёта в Москву. Нужно это всё переварить и принять, как уже свершившийся факт, который изменить мне не дано.

Дома был около восьми утра. Принял ванну и свалился на диване прямо в банном халате, предварительно отключив все средства связи. Нужно было хоть немного выспаться, чтобы не взорвался мозг. На удивление уснул сразу, словно проваливаясь в воздушную яму.
Выплыл из небытия только к двум часам пополудни. Привёл себя в порядок, позавтракал, и только поле этого проверил все сообщения, пришедшие на телефоны. Оказывается, пока я спал пару раз звонил Михаил. На автоответчике тоже было сообщение от него: мы дома, приезжай.

Хотел ввалиться к другу без предупреждения, но потом передумал. Перед самым уходом из дома всё же позвонил, сказал, что уже еду. И сразу положил трубку.
И всё. После этого потерялся во времени и в пространстве. Как в тот день, когда умерла мама, я вдруг так явственно понял, что опоздал. Совсем. Навсегда. Что ничего уже больше не будет: ни её голоса, ни улыбки, ни взгляда. Ничего...
И больше никаких вопросов: за что так, почему именно со мной? В голове торичеллиева пустота и отвратительный звон - на одной высокой, нудной ноте.

Как зомби оделся, вышел из дома, куда-то шёл. Затем просто шагнул с тротуара на проезжую часть. Где-то далеко-далеко, вне моего сознания, скрип тормозов, женский вскрик, и какая-то властная сила выдернула меня с проезжей части назад. И голос:
-Куда, касатик, по перед батьки в пекло?! Это уж слишком даже для меня! Наталья этого не простит.

Высокая, стройная женщина, одетая от кутюр, взяла меня под руку и повела за собой, а я беспрекословно повиновался ей, всё ещё находясь в состоянии не то полу отупения не то полусна.
Мы вернулись назад в дом, и снова я оказался в комнате с картинами и гравюрами.
Женщина, как маленького ребёнка, усадила меня на диван, и приказала:
-Никуда не уходи! Я сейчас...

Через минуту вернулась назад с бутылкой водки и двумя высокими стаканами, налила один стакан почти полный, в другой плеснула совсем немного.
-Давай, касатик, не чокаясь!
Взять стакан с первого раза не получилось: рука не слушалась. Пришлось помогать другой. Выпил не чувствуя ни вкуса, ни запаха — залпом, как воду.
-Молодец! - сказала женщина, так напоминающая мне маму. По крайней мере взгляд у неё такой же: внимательный и тёплый.

-Ещё? - спросила она, и я в ответ только кивнул головой.
На сей раз женщина налила только половину стакана. И снова я махнул его, как воду.
А потом слёзы хлынули сами собой. И совсем не было стыдно, ведь на меня смотрели мамины глаза.
-Прости, мама, - сквозь слёзы просил я, - за всё, что сделал... И чего не сделал... Прости...
Женщина гладила мою руку, и говорила тихим, почти маминым голосом:
-Она давно простила, касатик... Иначе и быть не могло, ведь она - мать... Ты поплачь, поплачь... Это хорошо... Это правильно... Наконец, прорвался нарыв в твоей душе... Теперь тебе станет легче...

Уснул тут же, на диване, словно меня выключили, как лампочку. Сквозь сон слышал, как женский голос тихонько с кем-то разговаривал:
-Да, у меня... Не волнуйся... Всё нормально... Спит... Успела... Как тогда... Нет! Не нужно. Дай мальчику отдышаться... Вы его совсем добить хотите?... Ну и что, что плачет — женские слёзы, что вода — скоро просохнут... Когда-когда?! Да не знаю я когда! Как только - так сразу... Раньше думать нужно было. Всё... Не звони пока — сама, если будет нужно, позвоню. И Машутку свою попридержи, папаша.
И тишина...

Проснулся так же - внезапно. И вновь ощутил себя вне времени и вне пространства. Но ощущение было совсем иное, словно я не здесь, а где-то в другом измерении, но меня тут тоже не ждут — потому так неуютно и одиноко.
Напротив в кресле прикорнула Волошина, так и не убрав со стола поднос с высокой, с замысловатым орнаментом, бутылкой и тонкими стаканами под стать.

-Повторить? - неожиданно донёсся до меня вполне земной голос.
Я с отвращением покосился на бутылку, стоящую на журнальном столике — вид мой был довольно красноречив.
Перехватив этот взгляд, хозяйка произнесла:
-Ясно... Ну, тогда чай?... Кофе?
-Пожалуй, кофе, - отреагировал я, пытаясь сбросить с себя остатки влияния не нашего измерения. - Но сначала всё же — умыться.
-А ещё лучше — прохладный душ! - с понимающей улыбкой предложила Волошина.

После душа меня ждал не только кофе, но и омлет с беконом, фрукты и сладости.
-Тебе нужно подкрепиться, - произнесла Волошина, подвигая кушанья ко мне.
-Только кофе! - запротестовал я, стараясь не смотреть на еду.
-А я, пожалуй, заморю червячка, - улыбнулась в ответ Анастасия Дмитриевна, и вдруг стало так хорошо, как когда-то. Давно. Когда была жива мама.
Дальнейшие слова хозяйки вернули меня с небес на землю:
-Ну, а теперь, касатик, колись с чего тебе так снесло башню?... Кто умер на этот раз?

-Умер? - удивился я поначалу, но через секунду согласился. - Для меня — умер.
-Имеешь в виду Максима? - предположила  Волошина. - Или кого-то другого?
-Кого-то другого...
-Что так? Бросила любимая девушка?
-Любимая девушка оказалась дочерью моего... Отца.
Теперь пришла очередь удивляться Волошиной:
-Маша?!

-Вы всё знали, - неожиданно пришло ко мне прозрение.
-Что ты имеешь в виду? - не поняла хозяйка.
-Вы знали, что Мария Рыбакова — дочь Максима.
-Да, знала, - призналась Анастасия Дмитриевна, - но не знала, что она работает вместе с тобой.
-Теперь знаете, - упавшим голосом отозвался я. - И это конец всему... Это и есть смерть... Только пока не решил чья.
-Что Маша — дочь Максима знаю. Давно. - отозвалась хозяйка. - Но я так же знаю, что ты — не его сын, Виталий...

-О чём вы? - не задумываясь отреагировал я.
-Ты меня понял.
-Нет, не понял! - взвился ей в ответ. - Вы, Анастасия Дмитриевна, как факир, вытаскиваете каждый раз краплёные карты, а я никак не могу привыкнуть к этому... В чём сейчас ваш подвох?!
-Никакого подвоха, - усмехнулась Волошина. - И никаких краплёных карт — всё кристально чисто и просто... На последнем курсе универа у моей лучшей подруги Натальи произошла трагедия. Его любимого парня нашли мёртвым. Он был убит, когда возвращался от неё к себе домой.

Слушал собеседницу, как заворожённый, смотрел в её лицо, и отчего-то ощущал себя таким маленьким и беззащитным, как кролик перед очковой коброй. А Волошина будто не видела моего состояния, продолжала:
-Что тогда с ней было до сих пор не могу вспоминать без дрожи... «Башню» Наташке тогда снесло похлеще твоего. Я ходила за ней, как хвостик, несколько дней... Она была отрешённой, всё куда-то бежала. Как ты вчера... Потом, словно по щелчку, вернулась в действительность и вновь начала жить.

Анастасия умолкла не-то вспоминая, не-то решая, что и как рассказать мне, чтобы донести истину, которую столько лет от меня скрывали.
-К тому времени Натали уже была в положении. Тобой. Так, что твой отец действительно, как ты выразился у Макса, «за кладбищенской стеной».

И снова Волошина смолкла, задумавшись. Я просил одними глазами: «Дальше! Что было дальше!»
-Дальше? - поняла она без слов. -А дальше... Максим, который был влюблён в твою будущую мать ещё с первого курса, начал действовать... Окружил вниманием, поддерживал, отвлекал, водил по театрам и концертам, дарил цветы и конфеты... И, наконец, предложил Наташке свою руку и сердце. Понимал, что она не любит его, но всё же надеялся... Как говорят в народе: стерпится — слюбится. Натали сдалась, как говорят, на милость победителя. Согласилась выйти замуж за Макса, решив, что ребёку нужен отец. Дальше ты уже всё знаешь... Но, увы, Наташа так и не смогла полюбить его, а Максим так и не смог простить её.

-Так вот почему он не дал мне свою фамилию, - в раздумье произнёс я. - Потому, что я для него был «чужим ребёнком».
-Нет, не поэтому! - запротестовала Волошина. - Потому что этого не захотела твоя мать... И это было её главной ошибкой. Ты, как напоминание, как укор, был всё время перед глазами... Вот Максим, наконец, и не выдержал.

   Продолжение:http://proza.ru/2019/07/27/561