Прокурорку надо любить Часть II

МИЛИЦЕЙСКАЯ АКАДЕМИЯ

......

......

От природы я человек миролюбивый, не конфликтный, но конфликты, как по щучьему велению, возникают сами по себе. Вот не хочу никого обидеть, но не судьба. Вначале рабочего дня, не успел я раздеться, вошёл замполит подполковник Никифоров, лицо отёкшее, помятое. Он прошёлся из угла-в угол, постоял у окна, словно любуясь пейзажем и, наконец, выдал:
– Давай, Сергей, наливай!
– Чего наливать? - не понял я.
– Пива.
– Так нет у меня, Степан Николаевич!
– Не тяни, Сергей, налей!  Горит всё внутри! – он указующим взглядом уставился на мой портфель стоящий на столе. Так вот в чём дело! Он видел в окно, как я шёл с портфелем со стороны "Голубого Дуная", так прозвали пивной ларёк, и решил, что я ходил за пивом.
– Ну нету, Степан Николаевич, неужели я бы пива пожалел?! – я открыл и повернул к нему портфель, в котором были только документы.
– Умеешь ты, Сергей, разочаровать человека! – сказал он, и ушёл с застывшей на лице обидой.

Через некоторое время появился следователь, капитан Турсунбаев. Лет сорока пяти, талантливое лицо, высокий, без единой морщинки, лоб. Узбек, но внешностью больше напоминает таджика.
– Послушай, Сергей, мы ведь с тобой умные люди, у нас высшее образование! – с воодушевлением сказал он, усаживаясь на скрипучий стул.
– Хотелось бы! - поддержал я его. - Но стоит сделать самооценку, завышаю самым бессовестным образом.
– Э-э, Сергей, не дело умного человека ковыряться в себе! Оценка самому себе не бывает объективной. Оставим это другим, а мы будем дело делать.
Он сделал небольшую паузу и продолжил:
– Я тебе хочу такое предложение сделать. Здесь картошка стоит в розницу двадцать копеек кило, оптом можно взять дешевле, по десять-двенадцать копеек. А знаешь, сколько она стоит на моей родине, в Ташкенте?
 –  Думаю, в несколько раз дороже.
 – Правильно думаешь! Если предложить по полтиннику за кило, машину с прицепом у нас не торгуясь возьмут. А, обратно, можно помидоры загрузить. Впрочем, нет, помидоры скоропорт. Давай лучше урюк возьмём!
 – Твою машину, без документов, задержат на первом же посту ГАИ.
 – Вот это и есть моё предложение. Мы все-таки милиция, большие люди. В сентябре берём отпуск и будем груз сопровождать. Я отвечаю за Узбекистан и Казахстан, ты – по России.
 – А, почему не наоборот?
 Послушай, там я свой, с меня меньше денег возьмут. Ты языка не знаешь, тебя по дороге обдерут, как липку. По России, наоборот, лучше тебе, сам знаешь, как здесь к нацменам[1] относятся, меня обдерут по полной.
– Короче, следователь с инспектором ОБХСС[2] занимаются спекуляцией! И, по дороге, взятки раздают! – попытался я расставить точки.
– Ну, зачем так громко, зачем утрировать? Заработаем немного, тебе разве не нужны деньги? - настаивает Турсунбаев.
– Нет Рахим, это не моё! – решительно отказался я. Он ушёл, обиделся.

Едва углубился в свои документы, нарисовалась бывшая БХССница Аня Пинчук. За последние дни, уже третий раз заходит покурить. Высока, стройна, красива, одним словом, товар лицом. Я с ней даже не знаком толком, слышал, что сидела ранее в моём кабинете. Видел раз на одной из наших послеработных посиделок, даже словом тогда не перемолвились.
– Серёжа, угостишь сигаретой?
– Без проблем, – я поднёс раскрытую пачку Опала.

Выбирая сигарету, она приблизилась вплотную, меня словно током дёрнуло, с головы до пят. "Чёртова девка!" – подумал я, поднося огонёк зажигалки.
Усаживаясь на стул, она подтянула юбку, ослепив изумительно круглыми коленями. Я отвернулся тоже закуривая, а глаз упрямо косит куда не надо. "Господи, укрепи мой дух, спаси от похоти плоти моей презренной!" – мысленно взмолился я.
Не подумайте плохого, я не пуританин, женщин люблю, но недавно познакомился с Алиной. У меня серьёзные намерения, решил прибиться к берегу и вознамерился быть верным ей до конца. И колени у Алины не хуже, может быть даже красивее.

– Не так давно этот кабинет был мой, - выпустила облачко дыма Пинчук.
– Сама ушла или "ушли"?  – задал я нескромный вопрос.
– С Кирюшей не сработались, – ответила она. – Всё святого из себя корчит.
Мои мысли переключились на моего непосредственного начальника. Кирюша, конечно, не святой, но украсть или взятку взять он себе не позволит. Здесь он кристально чист.

Моё молчание Пинчук приняла за сигнал к окончанию аудиенции.
– Серёжа! Не поможешь достать досок? – спросила она. – Дядька мой дачу строит, не отстанет никак.
– Ты думаешь я заведую складом пиломатериалов?
– Так у тебя же лесокомбинат в оперативном обслуживании!– в её голосе смешались изумление и недоумение. – У меня они по струнке ходили!
– Ты как это представляешь? Я беру у кого-то доски, он попадётся мне на хищениях, и я должен буду его отпустить?!
– А, почему не отпустить хорошего человека? Денежка у него водится, раз ворует!  – пытается меня убедить Пинчук. – Заплатит, и пусть гуляет, и волки сыты, и овцы целы!
– Прости Анечка, не смогу отпустить, и доски просить не буду. У меня с этой братией свои счёты.
Она ушла, закусив губу. С безмерной, перемешанной с яростью, обидой отвергнутой красивой женщины. А я разве хотел этого?

* * *

 * * *
.. .. ..
В СССР, план на каждом шагу, по всякому поводу и без повода. План – закон, выполнение долг, перевыполнение честь. Что делают патрульные милиционеры, челноками курсирующие между местами сборищ трудового люда, питейными заведениями и отделом милиции? Они выполняют план, таскают подвыпивших граждан. На заводах день выдачи зарплаты – народ гуляет.  Старшина - помощник дежурного не успевает составлять протоколы. План по штрафам уже перевыполнен.

Вечером, около двадцати двух часов, заходя в райотдел, ещё с улицы услышал какие-то вопли. По узкому коридору не пройти, прямо у входа на полу лежит мужик лет пятидесяти, руки в наручниках за спиной, к ним подогнута и пристёгнута одна нога. Такую конфигурацию называют "ласточкой". Ещё есть "лягушка", когда обе руки и обе ноги вместе связаны за спиной. И, "крокодил" – руки стягиваются за спиной, одна сверху, через плечо, другая снизу.
С другой стороны коридора навстречу ползёт по полу молодой парень, тоже в наручниках и стянутыми ремнём ногами.
– "Батя, я иду к тебе!" – хрипло орёт он. К нему подскочил дежурный по отделу, этакий краснорожий "шкаф", лейтенант милиции Малинин:
– Я, тебе, сказал, сидеть! Я, тебе, сказал, сидеть! – с расстановкой приговаривает он, сопровождая каждое слово ударом ноги.
– За что так сурово? – спросил я.
– Да передрались в камере, эти двое там всех замордовали. Переполнена нулёвка, а в КПЗ[3] административных нельзя, приходится здесь воспитывать.

Где-то, с месяц назад, Малинин заходил ко мне, попрощаться:
– Еду в Управу, увольняют, – объявил он.
– За что?
– На сессии был, загулял, занятия пропустил, телега прямо в УВД пришла. Приказано явиться в отдел кадров.
– Тяжёлый случай. А ты попробуй так: зайди прямо к начальнику УВД, слёзно "покайся", скажи гонорею поймал, пришлось подпольно лечиться, поэтому пропустил занятия. Он же мужик и, я предполагаю бабник, вдруг поймёт.
Малинин ушёл, приободрённый. И получилось ведь, не уволили! А этот жмот, даже не проставился!

* * *
.. .. ..
Секретно
экз. единств.
Начальнику Калининского РОВД
майору милиции Брюквину

Рапорт
Источник сообщил: прораб треста «Жилпромстрой» Медянский со строящегося дворца культуры, на машине шофёра Франкина, отвез на квартиру районного прокурора строительные материалы: доски, линолеум, цемент, алебастр, известь, краску и обои.

Проверкой установлено: По подследственности, прокурору Калининского района Мартьянову, следователем СО Калининского РОВД было направлено уголовное дело по обвинению прораба Медянского в хищениях, приписках и искажении отчётности.
Прораб Медянский силами подчинённых рабочих сделал ремонт квартиры прокурора.
Во время ремонта, уголовное дело в отношении прораба Медянского следователем прокуратуры прекращено "за отсутствием состава преступления".

В бухгалтерии Треста проверены кассовые отчёты. Какие-либо документы, которые свидетельствовали бы об оплате ремонта квартиры прокурором Мартьяновым, отсутствуют.

Инспектор ОБХСС Калининского РОВД
лейт-нт милиции Волков
... ... ...
 
Прораб Медянский, вцепившись в стул, неподвижно застыл напротив меня, и лишь мелко дрожащий лацкан пиджака выдаёт сильнейшее волнение.
– Скажите Медянский, Вам предъявляли обвинение в прокуратуре?
– Нет, уголовное дело прекращено, я не совершал никаких преступлений.
– И, в благодарность за прекращение дела, Вы отремонтировали прокурору квартиру.
– Я не ремонтировал.
– И рабочих не направляли?
– Не направлял.
– А стройматериалы, увозили ему на квартиру?
– Нет!
– Шофёр, перевозивший стройматериалы, и рабочие, делавшие ремонт утверждают иное.
– Да, совсем забыл... Прокурор отдал мне заявление на ремонт квартиры, - изворачивается Медянский.
– Решения по таким заявлениям принимает руководитель организации, а не прораб.
– Я должен был передать заявление руководителю.
– Передали?
– Нет, закрутился, где-то у меня в столе завалялось.
– Хотите Медянский, не сходя с места докажу, что Вы лжёте?
– Я говорю правду! - упёрся прораб.
Набрав номер, я услышал в трубке голос:
– Слушаю, прокурор Мартьянов.
– Пётр Елисеевич! Вы почему не оплатили ремонт квартиры?
– Какой квартиры?
– Вашей, Пётр Елисеевич, Вашей!
Последовало долгое молчание, затем Мартьянов нашёлся:
– Так я жду, когда мне счёт пришлют на оплату.
– С какого перепугу Вам его пришлют, если Вы даже заявления не написали?
– Не писал. А в чём, собственно, дело? Вы почему спрашиваете?
– Прораб Медянский даёт объяснения, - пояснил я. - Прокуратура прекратила уголовное дело в отношении Медянского, а он оказал прокурору услугу материального характера... Не мне Вам объяснять, что это значит.
– Вы, когда закончите, ко мне его пришлите! - требует прокурор.
– Хорошо, отправлю.
– Ну вот, даже прокурор понимает, что юлить бесполезно, говорит, не писал заявления, - укорил я Медянского. - И кому я должен верить?
– Не писал! - признался прораб.
– Теперь, надеюсь, Вы поведаете мне правду!

Взяв объяснение, отправил Медянского к прокурору и намереваюсь пойти пообедать.
Прибежал начальник ОБХСС, запыхался бедолага.
– Прокурор звонил! - объявил он. - Объяснение прораба требует. Давай отдадим!
– БХСС от прокурорки не зависит! К секретным оперативным материалам у него допуска нет[4], – воспротивился я. - Чего нам прогибаться?
– Не скажи, испортить нам жизнь он найдёт способ.
– Мы что, воруем или взятки берём? Что он нам может сделать? – не понимаю я.
– Ну давай отдадим! - канючит Кирюша. – Он же неплохой мужик, пригодится ещё. Ты забыл? Приказ МВД запрещает в отношении прокуроров проводить оперативные мероприятия.
– Вообще-то, мероприятия проводились в отношении прораба... Ну, хорошо, отдадим! – сдался я, видя совсем потухшее лицо непосредственного начальника. – Фотокопии сделаю, на всякий случай, и поедем.


– Вы что, против прокурора агентурите?! – Мартьянов, со злостью, на клочки, растерзал объяснение прораба и бросил в мусорную корзину.
– Конечно нет, Пётр Елисеевич, я случайно узнал об этом.

Через два дня Мартьянов позвонил мне:
– Сергей Павлович, я заплатил за ремонт, можете проверить!
– Ну что Вы, Пётр Елисеевич, я не вправе Вас проверять, я Вам верю!
Мартьянов заплатил мизерную сумму, лишь бы отвязаться, а ревизию ремонта прокурорской квартиры мне никто не даст провести.

* * *
.. .. ..
Ещё фрагмент из романа "Прокурорку надо любить":
http://www.proza.ru/2019/07/13/824

__________________

[1] нацменам - национальные меньшинства (прим. автора).

[2] ОБХСС - Отделение борьбы с хищениями социалистической собственности и спекуляцией (прим. автора).

[3] КПЗ - Камера предварительного заключения, сейчас: Изолятор временного содержания - ИВС (прим. автора).

[4] допуска нет - В СССР существовал режим секретности, при котором прокурор по должности не имел допуска к секретным оперативным материалам и был не вправе осуществлять их проверку (прим. автора).

Ещё фрагмент из романа "Прокурорку надо любить":
http://www.proza.ru/2019/07/13/824