Глава 7. Главное любить

Анастасия умолкла не-то вспоминая, не-то решая что и как рассказать мне, чтобы донести истину, которую столько лет от меня скрывали.
-К тому времени Натали уже была в положении... Тобой. Так, что твой отец действительно, как ты выразился у Макса, «за кладбищенской стеной».

И снова Волошина смолкла, задумавшись. Я просил одними глазами: «Дальше! Что было дальше!»
-Дальше? - поняла она без слов. - А дальше... Максим, который был влюблён в твою будущую мать ещё с первого курса, начал действовать. Окружил вниманием, поддерживал, отвлекал, водил по театрам и концертам, дарил цветы и конфеты... И, наконец, предложил Наташке руку и сердце... Понимал, что она не любит его, но всё же надеялся. Как говорят в народе: стерпится — слюбится... Натали сдалась, как говорят, на милость победителя. Согласилась выйти замуж за Макса, решив, что ребёку нужен отец... Дальше ты уже всё знаешь. Но, увы, Наташа так и не смогла полюбить его, а Максим так и не смог простить её.

-Так вот почему он не дал мне свою фамилию, - в раздумье произнёс я. - Потому, что я для него был «чужим ребёнком»...
-Нет, не поэтому! - запротестовала Волошина. - Потому что этого не захотела твоя мать... И это было её главной ошибкой. Ты был, как напоминание, как укор,  перед его глазами... Вот Максим, наконец, и не выдержал.

-Вы оправдываете его?! - удивился я. - Но почему?
Волошина улыбнулась почти так же таинственно, как Джаконда, и я понял:
-Вы были в него влюблены?!
Анастасия Дмитриевна низко опустила голову, пытаясь скрыть от меня свои чувства.
-Да, вы любили его, - повторил я уже в полной уверенности. - Любили.
-Я и сейчас его люблю, - призналась Волошина.
-Но почему?! За что?! - воскликнул я.

Женщина ничего не ответила мне, но её взгляд был красноречивее слов, и я понял всю глупость и несостоятельность своего удивления: любят ни за что то, а вопреки. Как я Машу.
-Это просто какое-то отмщение! - мысль  пришла ко мне внезапно, словно  озарение. 
И я добавил уже вяло, через силу:
-Это же очевидно...
-За что отмщение? - не поняла Волошина.
-За нелюбовь, - усмехнулся ей в ответ. - За невольный обман... А, может быть, обман специальный.

-О чём ты, я никак не пойму тебя, - отреагировала Анастасия Дмитриевна. - Какая нелюбовь, какой обман? Кто кого обманывал? Максим знал с самого начала, что Наталья любит... любила другого мужчину.
-Дело не в этом, - слегка поморщился я. - Она обманывала себя, меня... Да и вас тоже обманывала. Она не любила Максима. А для меня эта нелюбовь обернулась любовью к его дочери.
-Ну и в чём же тут отмщение? - снова не поняла Волошина.
-В том, что это любовь не возможна, что не имеет право на существование!
-А мне кажется, напротив - имеет! - запротестовала женщина, глядя на меня непонимающим взглядом. - Только так можно всё исправить... Это будет справедливо. Это будет — правильно: только любовь может исправить все ошибки, исправить, как ты сказал, нелюбовь.

Слегка удивился ходу её мыслей, подумав о том, до какой степени различны понимания справедливости у женщины и мужчины. В душе волной поднялся протест:
-«Ну, нет, рабом вашего мнения я не стану!... Рабство — не по мне... Достаточно того, что им жили все эти годы герои моего откровенного повествования. Мама... Настя... Максим».
-У нас с вами разные понятия справедливости! - сухо отреагировал в ответ. - Для вас — это справедливость,  для меня - рабство.
-Даже так? - удивилась Анастасия, внимательно всматриваясь в мои глаза. -По твоему: любовь — это рабство?!... Да, как же вас перестроила, перевернула эта жизнь.

-Кого это нас?! -  взъерошился я.
-Теперешнюю  молодёжь, - с сожалением ответила Анастасия.
-Вот этого не нужно! - засмеялся ей в ответ. -Когда не находят аргументов, начинают винить молодёжь во всех смертных грехах... А ведь так было всегда. Вспомните хотя бы свою молодость.
-Зачем так далеко ходить? - улыбнулась Волошина. - Я и сейчас уверена, что любовь — это подарок судьбы. Когда человек отказывается от него, судьба наказывает его. Жестоко наказывает.

Немного помолчав, Волошина добавила  почти отрешённо:
  -«Я Ваш! С любовью и грехами.
    Я Ваш! До глубины души и слёз.
    Я Ваш! С рассказами моими и стихами.
    Я Ваш! До кончика волос.
    Я Ваш! И строго не судите.
    Но я не раб Вам, не угодник и не паж.
    И если Вы со мною быть решите,
    То до последнего мгновения я Ваш...»
Это стихи твоего настоящего отца - Никонова Виктора Сергеевича... Непроходящего романтика в душе и поэта... Как же ты напоминаешь  его... Максималист во всём. С теми же сомнениями, с тем же пониманием свободы и рабства.  И всё же... И всё же, касатик, я бы не стала рубить с плеча... Попыталась понять. Ну, хотя  бы попробовать.

Кто бы знал, ка я я устал от всех этих ограничений, от рамок и обещаний!  Они душат меня, сковывают, как вериги. Я, вполне взрослый, давно самостоятельный мужчина всё ещё должен кому-то: соседке, другу, любимой девушке. Так хочется скинуть эти вериги со своих плеч, стать, наконец, свободным. Но, увы, это или характер, или мой крест. Что, впрочем, почти одно и то же.

Уже, когда я был у двери, Волошиша спросила:
-Скажи, касатик, зачем ты помчался к Максиму?
-Хотел ему зубы «начистить» - без злобы ответил я.
-Не начистил? - продолжала вопрошать Анастасия.
-Нет, - бросил через плечо. - Не смог.
-Ну, хоть одно правильное решение! - облегчённо отозвалась дама.
Резко  повернулся к ней: вдруг показалось, что она хочет ещё что-то сказать, самое важное, что ещё не успела, или не осмелилась.

Волошина сидела всё там же. Плечи её были опущены, лицо подёрнуто печалью, которая делала его старым и непривлекательным.
Почувствовав мой взгляд, она вскинулась, сгоняя с лица все чувства, усилием воли возвращая назад повседневную маску.
-Что теперь будешь делать?
-Не знаю, - честно признался ей. - Не зна-ю.
-А что с Машей? - продолжает допытываться дама. - Она не перестаёт плакать со вчерашнего дня... Неужели не простишь? Хотя о чём это я? Девочка ни в чём не виновата.
И совсем неожиданно добавила:
-Не торопись, касатик,  не руби с плеча. Жизнь, штука мудрая — она сама расставляет всё по местам. Просто нужно уметь её слушать и слышать. Нужно дать ей хотя бы  один шанс...
-Не знаю! - повторил я, тряхнул головой, и не прощаясь шагнул за порог.

Мне совсем не хотелось думать о том, что будет дальше с нами, останется ли у нас работать Мария - Машенька Рыбакова, сможем ли мы понять и принять всё то, что произошло в нашей жизни. Сможем ли простить близких нам людей, которые невольно поставили нас перед таким не простым выбором, не подумав в своё время, чем может обернуться их слабость, их недомолвки, их обман для нас — их детей.

Завтра будет день - надеюсь, придёт и решение. «Жизнь, штука мудрая: она сама расставляет всё по местам. Просто нужно уметь её слушать и слышать» - так говорила мама. Так повторила сегодня её подруга — Настя Волошина.

Квартира встретила тишиной и настороженностью. На мгновение показалось, что она, как живая, смотрит на меня глазами портретов, зеркал и картин. Даже «счастливая троица»  с любимого портрета мамы, словно спрашивала: - «Ну, что, Виталий, думаешь делать дальше?
Невольно задерживаю взгляд на счастливых лицах, оставшихся там — в далёком прошлом. Открытые, вдохновенные, без единого намёка на то, что в недалёком будущем их ждёт столько испытаний,  столько глупостей и столько ошибок. 

-Мама, дорогая моя, - невольно прошептал я, глядя на портрет с тоской и любовью, - что же вы натворили?  Столько накрутили в своей жизни, осложнив её и для себя, и для нас...
Ты свою долю расплаты приняла, родная. Теперь пришла моя очередь... Умом  всё понимаю, но душа никак не хочет принять. Всё вопрошает: за что, почему я?...  И этот вопрос мешает  сделать правильный выбор, смириться и принять его... Ох, как мешает.

В это время раздался звонок в дверь. Не заглядывая в глазок, рванул на себя дверь. За порогом стоял Михаил, а из-за его плеча выглядывала Маша. Её глаза сказали мне всё. Внезапно начала кружиться голова. Невольно прислонился к стене и медленно сполз на пол. Девушка кинулась ко мне:
-Виталий, что с тобой?...
Она гладила меня по лицу, по волосам, время от времени отстраняясь, обеспокоенно заглядывая в мои глаза, а я лишь глупо улыбался в ответ...

-Хватить придуриваться, Вит...Талька! - сказал Михаил. - Не пугай девушку, а то она решить, что ты припадочный.
Когда-то давным-давно так меня звала мама: Талька, и дразнили дворовые ребятишки, за что я их отлавливал поодиночке и нещадно дрался до первой крови. Давно уже забыл  этот факт своей биографии, а мой дружок Миха, как видно, не забыл.
-Ты, как всегда, добр, мой лучший друг! - через силу улыбнулся ему.
Михаил,  пропуская мои слова мимо ушей,  произнёс с пафосом:
-Мавр сделал своё дело - мавр может уходить! Думаю, что теперь, ребятишки,  вы и без меня разберётесь.

-Не хочешь объяснить, что всё это значит? - поинтересовался я, поднимаясь с помощью Маши с пола.
-А, что тут объяснять? - вопросом ответил Михаил. - По моему всё ясно без объяснений.
-Ну, хотя бы, что означает твоя подозрительная дружба с  Машей.
-Смотри, Мария, каким подозрительным и непонятливым стал твой... «Брат». Может отказаться от него — пока не поздно?
-Ни за что! - вполне серьёзно ответила девушка. - Лишь бы он не отказался.
-Ни за что! - в унисон ей ответил я, обнимая её за плечи.

-Ну, так объяснять, или уже не нужно? - с сомнением предложил Михаил.
-Объяснять! - дружно ответили мы.
-Смотри, как спелись! - картинно удивился тот. - И когда только успели?
Я показал ему кулак, обещая «крутые разборки».
-Ладно, ладно, уговорили! - сдался друг. - Дело в том, что Мария Максимовна, непонятливый мой друг, одна из троих подруг моей Иришки... Девчонка «запала» на тебя ещё на нашей свадьбе... И что она только в тебе нашла?!... Я уж отговаривал, отговаривал, а она ни в какую. Нравишься ты ей. И всё тут... Вот такие пироги с котятами.

-И она мне нравится, - улыбнулся в ответ я, не выпуская Марию из объятий.
-Так Мария же не блондинка, - усмехнулся в ответ Михаил.
-И это — просто замечательно, - очень серьёзно отреагировал я, не отрывая взгляда от лица девушки.

Мы даже не заметили, как ретировался Михаил, так были увлечены друг другом. Я смотрел в милое, обеспокоенное лицо Маши, и невольно думал:
-«Почему я не могу сказать ей умерла — так умерла, как совсем недавно, без сожаления, сказал Ветровой?»
И от этой мысли вновь начинает кружится голова и щемить сердце. Умом понимаю, что это будет «трудный мезальянс», но сердце отпустить девушку не хочет. Или не может?

Что будет дальше с нами? Не знаю. Впрочем, в данный момент это не столь важно, а загадывать на будущее — труд напрасный.
Будем просто жить, надеяться и любить. Главное — любить!

Г.Саратов. 
16.11. 2015 г.
Злобина Тамара Владимировна.