Глава 13. Письмо

Почти неделю после нашего разговора по душам мама игнорировала меня, как когда-то в детстве: не разговаривала, казалось даже не видела, глядя куда-то мимо, или сквозь меня.
Сын видел эту «холодную войну» и был целиком на моей стороне: взгляды, что он бросал то на меня, то на бабушку выдавали его с головой.
Обстановка была накалена до предела, и я уже начала подумывать об отъезде из некогда родного дома, ставшего по воле мамы, местом отбытия наказания. Останавливало лишь то, что не был решён вопрос с Игорем.

Я намереваюсь забрать сына с собой — оставлять его дальше с мамой нельзя, но она во время нашего последнего разговора, объявила, что сына не отдаст. Эта женщина никогда не бросает слова на ветер — уж мне это хорошо известно.
В один из  вечеров Игорь шепчет мне, что хочет поговорить.
-Только не дома,  мама,- просит он. - Ты иди погулять, а я догоню тебя.
Взгляд сына не по-детски озабочен, и я понимаю, что  произошло что-то из ряда вон выходящее.

-Душно что-то в квартире, - объявляю в пространство. - Пойду подышу свежим воздухом. Ответа не следует, но я продолжаю рассуждать:
-Может стоит к Урядовой Татьяне на огонёк заглянуть?... Всё таки мы с ней когда-то приятельствовали. 
Неожиданно возникает слегка  подрагивающий голос мамы:
-Конечно-конечно! Чем сиднем сидеть в четырёх стенах, лучше проведать старых друзей.

По интонации чувствуется, что  мать захлёстывает желание  сказать что-то, если не ядовитое, то колкое, потому стараясь опередить её, я выскакиваю за двери, словно за мной гонится свора борзых.
Игорь догоняет меня чуть ли не на полпути к Урядовой.
-Ну, ты и бегаешь, ма! - выдаёт он. - Еле догнал. Хорошо, что намекнула куда направляешься.

Идём рядом, плечом к лечу, и я  снова мысленно восхищаюсь росту сына: мы с ним почти наравне, хотя туфли у меня на каблуке.
Беру его под руку, как взрослого, а он, повернув голову, говорит, улыбаясь во весь рот:
-После твоего ухода бабушка спросила меня:- «И куда, интересно, твоя мать намылилась?»
-Она,  что не слышала моих слов? - удивляюсь я.
-Всё она слышала! - отвечает Игорь. - Просто не поверила. Что-то подозрительной стала бабушка в последнее время.
И я улыбаюсь ему в ответ:
-По-моему она всегда такой была... Недоверчивой.

И продолжаю  чуть погодя:
-Это её проблемы!...  А  у нас, как видно, свои?
-Ещё какие! - признаётся Игорь.
-Пугаешь, сын?
-Нет, предупреждаю.
-А без намёков?
Игорь достаёт из кармана какие-то листы, сильно помятые и протягивает их мне.
-Что это? - интересуюсь я.
-Это письмо,  - поясняет он, делая кивок головой в сторону аэропорта . - Оттуда...
-Но почему в таком виде? - пытаюсь я разгладить листы.

-Я нашёл его в мусорном ведре.
-Бабушка? - предполагаю озадаченно.
-А кто же ещё? - усмехается в ответ Игорь
-Не ожидала от неё такого. -  с сожалением реагирую я.
-Наивная чукотская девушка! - выдаёт сын.
-Что ты сказал? - не одобряю я такой эпитет.
-Ничего, ма, проехали.

Смотрю на сына с удивлением, словно впервые вижу, открывая в нём всё новые черты, которые меня, если честно, не радуют.  Игорь становится циником? Или это, всего лишь подростковая бравада?
Видя моё замешательство, сын произносит с ноткой снисходительности, словно не он мой ребёнок, а я — его:
-Ну, ладно, ма, разбежались! Я к Сашке. А ты к Татьяне Ивановне?
-Да, - отвечаю автоматически. - Нет!

Сын смеётся над моим противоречивым ответом и, помахав рукой,  уходит в сторону шестого микрорайона, где живёт его друг и одноклассник - Александр Грицук. А я направляюсь к ближайшей скамейке, чтобы прочесть письмо, так безжалостно скомканное материнской рукой и выброшенное в мусорное ведро.

Письмо из Владика - от Марины. Её мелкий, почти бисерный почерк не спутаешь ни с каким другим.
Маришка писала, что после моего отъезда, её разыскал Александр. Он был расстроен и взвинчен, и никак не мог понять почему я уехала так внезапно, ничего не сказав ему, даже не попрощавшись.
Далее  девушка сообщала, что  и Королёву, и ей известно, что у меня будет ребёнок. В словах Марины чувствовалась обида и непонимание.
-«Почему ты ничего не рассказала мне? - спрашивала она. -Я чувствовала себя полной идиоткой, когда узнала эту новость от Александра».

В конце письма моя юная подруга сообщала, что Королёв ушёл в плаванье не то к берегам Южной Кореи, ни то Южной Америки, и очень просил  передать его записку.
Тон её письма несколько огорчил меня. Припомнился разговор перед моим отъездом. Услышав, что я еду в Наманган, она вспыхнула, как порох, даже не удосужившись выслушать объяснение причины.
-Мать, - поинтересовалась она, - ты случайно не забыла зачем мы сюда приехали?
-Не забыла, дочь, - ответила я, с интересом поглядывая на девушку.
Маришку остановить уже было сложно:
-Заработать денег,  или получить иную возможность, для переезда семьи, так?
-Так.
-Ну, вот тебе и представляется эта возможность: выгодно выйти замуж!

-О чём ты, девочка? - пыталась я образумить подругу.
-Можно подумать, что ты не поняла? - усмехнулась в ответ та. - Алекс завидный жених! Трёхкомнатная квартира, высокооплачиваемая работа. К тому же - хорош собой. Да и человек, как видно, неплохой... И по всему видно — влюблён в тебя.
Она замолкла  на несколько секунд с удивлением разглядывая меня, словно видела впервые.

 Видимо, точно так же смотрела и я на неё, но это Марину не остановило. И она продолжила наступление:
-Выходишь замуж... Переезжаешь в его квартиру. Перевозишь сына и мать. И всё! Цель достигнута... От тебя только и требуется сказать коротенькое — да!  С радостным сиянием в глазах. И всё будет у твоих ног...  Причём сделать это нужно, как можно скорее: время не ждёт — в Узбекистане национализм достигает своего пика... Вчера мне звонил  братишка - рассказывал, что ни сегодня завтра  у них ожидается бунт.

Я молча слушала слова Марины, опустив голову, не в силах поднять глаза, думая разочарованно: - «Неужели я ошибалась в этой девчонке?! Никогда не замечала за ней такой меркантильности... И такой нахрапистости».
-Ну, что ты молчишь? - поинтересовалась девочка.
-Напрасно ты сказала мне это, - почти шёпотом ответила я.
-Что-что? - переспросила Марина.
И я повысила голос:
-Теперь мне остаётся только одно: немедленно возвращаться домой. Немедленно!

-А как же Алекс? -  удивилась Марина.
-Скажешь ему, что я пыталась использовать его хорошее отношение в своих целях, но в последний момент у меня проснулась совесть.
-Но ведь это неправда! - возмутилась девушка. - Неправда!
-Ты же сама сейчас открытым текстом советовала мне использовать его хорошее отношение  для решения своих проблем... Или я что-то не поняла?
-Но это же была шутка, - опешила девушка, пытаясь нивелировать свой цинизм.
-Нет, девочка моя, - усмехнулась в ответ я, - ты не шутила. Ты действительно думаешь, что это выход из положения, ведь так?

-Ну, и что в этом плохого? - встала в позу Марина. - Тем более, что у вас — любовь!
-Нет-нет! Нет! - как заведённая твердила  в ответ я. - Если даже ты, которая меня знает лучше других, думаешь так, то что подумают остальные?!
И добавила совсем упавшим голосом:
-Что может подумает он?
Марина не нашла слов от возмущения, а я, зная, какой неожиданной, острой может быть её реакция, сделала попытку уйти от взрыва, но девушка опередила меня.
-Дура! - выпалила она прямо мне в лицо. - Какая же ты дура! Это значит, что и я за Мишку выхожу только потому, что хочу устроиться?!

Вижу, как бледнеет её лицо, а на глазах появляются злые слёзы, но не ощущаю в себе ни сожаления, ни сочувствия. Говорю холодно, жёстко:
-Несколько минут назад ты сама учила меня жизни... Ты - юное создание, к которой я относилась почти, как к дочери, решила, что имеешь на это право. Что твоё решение — истина в последней инстанции. Что тогда говорить о посторонних, чужих людях?

Вот таким было наше прощание. Ясно, что я ничего не стала объяснять Марине, решив, что она всё равно не поймёт меня. Не стала говорить и о своей беременности.
Потом она, конечно, и провожала меня, и разговаривала так, словно между нами ничего не произошло, но что-то в моей душе тогда закрылось, словно шторкой разделяя — тонкой и прочной.

          *    *    *

Воспоминание было не совсем приятным. Но нужно знать Марину: она не способна долго помнить зло, и письмо тому подтверждение. Оно словно шаг навстречу — некое подобие извинения. Увы, в её семье такие  «сантименты» не были в ходу, поэтому просить прощения девушка так и не научилась.

Складываю письмо Марины и отправляю его в сумочку. В руке у меня остаётся  страничка летящего текста, как я поняла — записка от Александра. Сердце начинает тревожно биться, как птица в клетке, меня охватывает противоречивое чувство: читать или не читать? Что, если в записке  только недовольство Александра и желание побольнее уколоть?
Хотя нет — этого быть не может! Александр не настолько мелок. Что-то я перестаю верить в людей и доверять им. Сказывается мамино влияние?

Назло своим сомнениям начинаю читать:
«Любимая! Родная! Царица!
Столько мыслей толпится в моей бестолковой голове, что не знаю с чего начать.
Завтра наше судно уходит к берегам Аргентины, если ничего не изменится в последний момент. Должны доставить туда кое-какое оборудование, запчасти и ещё какой-то груз, про который нам знать не обязательно... Сколько пробудем в плавании - не известно. Всё будет зависеть от погоды. Тихий океан зачастую совсем не тихий, а потому срок пребывания в плавании увеличивается...

Лишь сегодня узнал от твоего лечащего врача, что у нас с тобой будет ребёнок.
Вышел на доктора с большим трудом - просто повезло... Только вот поздновато узнал - ты уже уехала из города. Чуть раньше бы! Ни за что тебя не отпустил! Ни за что! Лёг бы на пороге, как цепной пёс и сторожил каждое твоё движение.

Невольно улыбаюсь сравнению. Королёв, оказывается может быть «таким романтичным»?! Но что не скажешь в минуту душевного волнения? Нет, пока он меня не убедил.
И тут же спохватываюсь: добрее нужно быть, царица, добрее!
-«Тьфу ты! Вот слово-то какое прилипчивое? Не только добрее, Тома, но и скромнее... Не отвлекайся — читай дальше!»

Не знаю, что произошло, почему ты так внезапно исчезла?... Может быть, обиделась, что я  не проводил тебя? Но, честно: я спешил по твоим лёгким следам, как собака ищейка».
-«Видно, Александр очень любит животных, - думаю автоматически, - в частности — собак. Так «красочно» их описывает».

Царица, я боюсь, что ты сделаешь непоправимую ошибку и освободишься от моей доченьки... Умоляю: сохрани её! Во что бы то ни стало. Ради меня — ради нас.
Моя жизнь, наконец, снова приобрела смысл. Не лишай его... Пожалуйста.
Как  жалею сейчас, что пошёл не в лётное, а в морское училище.
Прилетел бы к тебе, сел возле дома, как принц на белом... Самолёте. (Ну, тогда уж скорее, как король, а не принц, мысленно уточняю я).
Сказал, что очень-очень люблю вас - и тебя, и ещё не родившуюся дочь. И предложил руку и сердце. Чтобы больше уже не расставаться никогда.

Дорогая, любимая, родная! У меня единственная просьба к тебе: дождись меня — не решай в порыве. Я  вернусь к вам, чего бы мне это ни стоило!
Люблю. Люблю. Люблю. Твой Александр.

Даже не замечаю, как слёзы текут по моим щекам, прокладывая мокрые дорожки. Проходящий мимо молодой человек останавливается и спрашивает с беспокойством в голосе:
-Девушка, вам плохо? Может я могу чем-нибудь помочь?
-Нет, благодарю! - отвечаю я, быстро складывая записку в сумочку и, поднимаясь со скамьи, словно меня уличили в чём-то постыдном. - Помощь не требуется — у меня всё хорошо!

-Тамара? Это ты? - узнаёт меня молодой человек. - Какими судьбами?
Поднимаю голову на знакомый голос.
-Валерка, ты?!
-Он самый! - подтверждает молодой человек. - Что ты тут делаешь? Ты же, кажется,  уезжала в Россию?

-Да, уезжала, - пытаюсь улыбнуться в ответ на его пытливый взгляд. - Теперь вот в отпуск приехала. Заберу сына — и назад.
-Ну, как там матушка-Россия? - интересуется мужчина. - Говорят, что наши там приживаются с трудом?
-Нормально приживаются, - отвечаю ему. - Как и везде.
-Отчего же тогда слёзы? - не понимает собеседник.
-Письмо получила от дорогого человека, - признаюсь я. - Расчувствовалась. Мы, женщины - народ слабый: чуть что - сразу слёзы...

-Вы - слабый?! -  пытается возразить Валерий с кривоватой полу-улыбкой на губах.
И только тогда я начинаю замечать, как он изменился. Из весёлого, общительного и лёгкого парня превратился в неуверенного, словно выбитого из колеи, человека.
Сам собой возник вопрос:
-Как поживаешь, Валера?
-А никак, - признаётся он.
-Что так? - не понимаю я.
-Разве ты ничего не знаешь? - в свою очередь удивляется собеседник.

-О чём ты?! - пугаюсь я.
-Татьяны больше нет, - отвечает Валерий, виновато отводя глаза.
-Как нет?!  А где же она? - задаю я немыслимо глупый вопрос.
-Она покончила с собой.
Всё моё существо возмущается так, словно я услышала весть о гибели родного человека:
-Это не правда! Она не могла! Татьяна так любит жизнь!
-Любила, - поправляет меня Валерий, и плечи его начинают вздрагивать.
-Нет-нет, - продолжаю настаивать я. - Этого не может быть! Я никогда не поверю в это.

Мужчина  неуклюже вытирает глаза тыльной стороны ладони и говорит глухим голосом:
-Я тоже сказал это следователю... Но он выпроводил меня из кабинета и заявил, чтобы я не лез не в своё дело.
-Как же так? Как же так? - повторяю я, пытаясь по глазам Валерия понять, что ещё он не сказал мне.
И он продолжает сдавленным голосом:
-После твоего отъезда в Облстате начались разговоры, что Татьяна выжила тебя с работы... Из-за меня.
-Что за глупость?! - возмущаюсь ему в ответ. - Я сама ушла - никто меня не выживал.

-Нет, не сама! - поворачивается ко мне Валерка, и глаза у него блестят. - Татьяна призналась меня в этом.
-И напрасно, - ворчу я, невольно заражаясь чувством вины, с единственным желанием немедленно встать и уйти.
Валерий удерживает меня за руку:
-Таня  обвинила меня в том, что я симпатизирую тебе.
-Но это же неправда! - протестую я. - Я не давала повода ни ей, ни тебе.
-Я давал! - повышает голос собеседник. - Я! И Татьяна поняла это... Потому и сделала всё, чтобы ты ушла с работы.

Глядя в лицо Валерию, я понимаю, что его сейчас не остановить и, что он выскажет всё, что держал в себе последнее время.
-Во время выяснения отношений, - продолжает он, - у Тани было такое злое, отчаянное лицо. И я вдруг понял, что совсем не знаю её... Мне казалось в тот момент, что она  ненавидит меня, и готова растерзать собственными руками... Она ругалась, как базарная торговка, угрожала, лила крокодиловы слёзы, во всём обвиняя только меня одного... Я не выдержал и ушёл. Хлопнул дверью так, что со стены в подъезде посыпалась штукатурка.
На следующий день уехал к сестре в Самарканд, никого не поставив в известность. Ты же знаешь, что меня здесь ничего не держит: год назад я развёлся с женой... Детей у нас не было.

-А Татьяна?! - запротестовала я. - Она же тебя... любила.
-Татьяна унизила меня! Растоптала. Я не мог простить  ей этого.
Валерий тяжело вздохнул и продолжил свой рассказ:
-Поначалу не мог простить...  Вернулся в Наманган через полмесяца, когда обида несколько улеглась, и я смог трезво оценивать ситуацию... Когда вернулся. Таню уже похоронили.
Мужчина кусает губы, а по щеке его течёт скупая слеза.
-Она бросилась вниз с  крыши пятого этажа.

Больше он не может сказать ни слова, потому что его душат слёзы. Он срывается с места  и стремительной походкой, почти бегом, уходит прочь. И я кричу ему во след:
-Валерка, ты не виноват в этом! Не виноват!
Но он или не слышит меня, или просто игнорирует крик моей души, всю вину в смерти Татьяны взваливая на  себя.

А я вдруг припоминаю наш с ней разговор прямо перед моим уходом с работы, когда она сверкая глазами с презрением и ненавистью резала мне свою правду-матку. Уже тогда нужно было понять, что она находится в глубоком кризисе. Почему я этого не увидела? Почему не поняла, что циничность и грубость только маска, прикрывающая  её изболевшую душу?
-Эх, Таня, Таня! - не скрываю я слёз. - Как ты могла? Ты же всё себе напридумывала... И даже не попыталась разобраться в этом. Ведь Валерий не был мне интересен. Ни тогда — ни сейчас.

Когда я поднялась со скамейки, слёзы уже просохли, но щёки всё ещё горели, как тогда, после скандала с Урядовой. То состояние вернулось вновь: я снова чувствовала себя уязвлённой, оглушённой и униженной - Татьяна мстила мне даже после своей смерти.
Точка в этой неприглядной истории была поставлена не мной, но горький осадок остался на моей душе. Я не считала себя виновной, в отличие от Валерия, но  облегчения это не приносило.

   Продолжение:http://proza.ru/2019/07/27/687