Трифон Матвеевич расстроился

ТРИФОН МАТВЕЕВИЧ РАССТРОИЛСЯ

1. Зенитный фонарь

Неподалёку от возводящегося дачного дома возник диалог двух мужчин, состоящий исключительно из непечатных слов. По-видимому, их сокрушала забота, не имеющая праведного исхода. Трифон Матвеевич, занимающийся стройкой, тоже не был свободен от тяжких забот, но матерную речь никогда не использовал, а его слух не переносил её. И теперь его привычно покоробило. Между тем, бесстыдные звуки близились, близились. После короткого затишья из-за спины Трифона Матвеевича послышались вдруг слова обыкновенные:
— Слышь, мужик, тебе трубы надо? Можем доставить почти задарма.
Строитель нового дома нехотя обернулся и слегка поморщился. То ли от назойливости посетителей, то ли при виде их пьяных физиономий, то ли от догадки, что они сбывают что-то краденное.
— Нет, ступайте, — сказал он с нескрываемым неприятием.
Те и ступили дальше, продолжая спокойно материться.

Стопка частей зенитного фонаря, нарезанных из оргстекла на специальном предприятии, стояла у стены и ждала своей полезной участи. Все листы  покрыты защитной плёнкой голубоватого цвета, и лишь один из них замотан в упаковочную плёнку. Трифон Матвеевич, предвкушая созидательную деятельность по сборке осветительного сооружения собственной конструкции, избавил тот самый лист от упаковки и ахнул. «Нате вам сущий брак! — Воскликнул он, увидев на нём множество царапин и замутнённости. — Наверное, потому так тщательно его замаскировали под обёрткой, нечестивцы эдакие». Предвкушение радости от задуманной работы мгновенно заменилось полным расстройством чувств. А вдалеке еле слышалась явная скабрезная ругань подвыпивших мужчин. По-видимому, и у них что-то не сложилось в настроении.

Трифон Матвеевич от расстройства бросил начатое дело, поддался тоске, оставил все инструменты почти на виду и двинулся к остановке автобуса. По пути он упрямо сетовал на людей, подсунувших ему испорченную вещь. «Спрашивается, зачем они это сделали, какую выгоду нашли? — мысленно твердил он. — Приеду домой, позвоню в их обманную компанию, скажу, мол, доказать ничего не смогу, мало ли кто, даже сам испортил лист, но заявлю, что устрою им антирекламу и вообще обзову чем-нибудь. Цензурно». Так он повторял про себя будущую затею, но внезапно остановился, завидев тех же двух мужчин, возвращающихся той же дорогой. Молча. Когда они прошли мимо него, мелькнула иная мысль. «Вот, углядели, что я ушёл, а там инструменты остались. Тихо заберут и предложат кому-нибудь почти задарма. Надо их опередить и вернуться, чтобы положить инструменты в укромное место. Следующий автобус будет только через час, да и ладно, пожертвую временем ради спокойствия на душе». Он быстренько зашагал к своему строящемуся дому, легко перегнав двух поставщиков продукции сомнительного происхождения, тем более что они остановились и что-то шептали друг другу, непонятно, на каком языке.

Подойдя к рабочему месту, Трифон Матвеевич собрал инструменты и сунул их меж досок. Затем подумал: «время есть, попробую-ка отмыть стекло, кто знает, может быть, и не слишком будет видна эта неприглядность». Взял смоченную губку, капнул на неё моющее средство для посуды и стал тщательно протирать изделие, так сильно его опечалившее. Затем смыл пену. Множество оставшихся мелких пузырьков не давало возможности оценить итог почти безнадёжного исправления чужой небрежности. «Подождём, когда обсохнет», — сказал он про себя и глянул на ещё один лист, лишний, просто некий остаток. Тот был в точности таким же. Мутноватым и поцарапанным. Взял его, погладил. И повёл пальцем по уголку. От него едва отогнулась защитная плёнка. «О»! — Был возглас на вдохе. Теперь строитель с надеждой кинулся к помытому изделию. Потянул за уголок. Там тоже отклеилась плёнка. Она-то собственно и была мутноватой и поцарапанной. «Так-так-так», — Трифон Матвеевич без всякого предвкушения, даже с опаской, одним движением отодрал её всю. Глазам предстала идеально гладкая поверхность оргстекла. Отлегло, и он присел на корточки. «Просто тут защита оказалась не голубоватой, а прозрачной! Настоящая защита. Взяла на себя натиск, производящий царапины и помутнения. А я-то заподозрил в подлой нерадивости ни в чём не повинных изготовителей частей моего чуда-фонаря! Сам ведь сделался негодяем. Поносил других, а надо было обвинять именно себя за грубую невнимательность»! И долго повторял про себя «Господи, помилуй, Господи, помилуй», аккуратно ставя к своим голубоватым собратьям у стены почти злосчастную часть будущего проводника света из-под неба. Правда, решение не продолжать работу осталось в силе. И по пути к остановке автобуса он, имея на душе смешанное чувство отдохновения с досадой, то есть, какое-то иное расстройство, снова наткнулся на двух озабоченных мужчин. Вдруг улыбка осенила его. «А ведь это ангел-хранитель послал мне, возможно, вполне милых людей под видом подозрительных, чтобы заставить возвратиться. Да, разговаривают они слишком уж непристойно. Такая у них, видимо, среда обитания. Но дело-то именно в подозрительности! Я заподозрил столь же милых изготовителей прозрачных частей моего замечательного завершения бесподобного домика. Бездоказательно и огульно обвинил в нечестности добросовестных людей. Навалил на них полну коробушку бранных слов, правда, вполне цензурных. Водрузил чудовищную напраслину. Хоть и мысленно. А приехал бы домой, да позвонил бы в их контору, да высказал бы то же самое вслух. Да. Отгородил меня ангел-хранитель от неминуемого позора. Поймал именно на моей же волне подозрительности, заставил вернуться, чтобы от нечего делать я попытался исправить будто чей-то брак, а на самом деле собственный. И ни какой-нибудь, а нравственный. Да, да. Здесь, конечно же, дела небесные. Блеснул некий иной зенитный фонарь, хм. Чудесно переплетаются дела бытовые с делами духовными. Нет, ругаться больше не буду никогда, ни по какому поводу. Ведь для этого постановления и подготовлена была маленькая история, связанная со светом из-под неба».
 
Трифон Матвеевич, обретя желанное спокойствие на душе, обернулся на ходу и приветливо помахал рукой двум пьяницам. Те вздёрнули очи, переглянулись и куда-то скрылись с глаз долой.

20.07.2019

2. Паспорт

Не доходя нескольких шагов до автобуса, следующего в пригородные просторы, Трифон Матвеевич наклонился. Он приметил монетку, лежащую орлом вверх. «К счастью», — сказал он про себя и поднял её. А когда развернул на решку, оказалось, что она давно вышла из употребления. «Так мне и не надо её никуда употреблять», — снова сказал он мысленно и оставил монетку зажатой в кулаке. Войдя в автобус, он другой рукой вынул паспорт и показал водителю, удостоверив свой бесплатный проезд. Рядом со свободным местом у окна сидела женщина средних лет.
— Можно мне туда протиснуться? — на всякий случай спросил Трифон Матвеевич.
— Конечно, — женщина встала и пропустила его.
Когда она села, Трифон Матвеевич показал ей монетку.
— Лежала орлом вверх. Старая. Никчёмная. Предрекала удачу. Любопытно, какова она, эта удача.
— Вы верите в приметы.
— Нет. Вера тут не при чём. От примет ведь ничего не зависит. Всего только подсказки. Да не обязательно точные.
— Значит, удача может и не случиться?
— Они разные. Случаются удачи слишком явные, а бывают и так, почти ничтожные, незаметные.
— Например, эта поездка в автобусе без помех.
— Да. Скажем, на переезде не застрянем.
— Угу.
Далее они разговорились. Предметом стали противоречия из-за точек зрения. Трифон Матвеевич заявил, что противоречий вообще не существует, а есть многообразие. Так и во взглядах. Один взгляд не противоречит другому, а дополняет его, даже если и совершенно противоположный. Более того, точка зрения обязательно основана на предрассудке. Женщина, подумав, согласилась.
— Есть известная притча. Два человека видят один и тот же предмет и спорят меж собой. Один утверждает о квадрате, а другой заявляет о круге. Спор заканчивается тогда, когда они оба обходят наблюдаемый предмет, а им оказывается цилиндр. Один видел его сбоку, другой с торца. Вот и выходил либо круг, либо квадрат. А на самом деле, ни то и ни другое, а вообще неожиданное для них. Такова роль точки зрения. Она ущербна изначально.
Автобус подошёл к железнодорожному переезду точно в тот момент, когда опустился шлагбаум. Постояли. Хоть и не слишком долго. Вскоре женщине предстояло выходить.
— А монетку вы оставьте где-нибудь. Орлом вверх. Может быть, другому кому повезёт, — сказала она на прощанье.
Трифон Матвеевич так и поступил.

Два дня велась работа по возведению нового дома. А на третий, после полудня отключилось электричество. Поскольку все инструменты были электрическими, дело, получившее задуманное развитие, неожиданно встало. И не смогло оно восстановиться. Энергия стабильно отсутствовала. Значит, надо возвращаться домой раньше запланированного.
« Вот тебе и удача, — в расстроенных чувствах сетовал строитель, —  ах, да, я же оставил монетку для кого-то другого, отдал, так сказать, счастье своё».
Он сунул руку в карман, намереваясь достать паспорт, в обложке которого, цвета морской волны, была вставлена бумажка с расписанием автобуса. Документ не нащупывался. Поискал в других карманах. Пусто. Пошарил глазами по полу. Приметный цвет не проявлял себя. А ведь в обложку паспорта была вставлена ещё банковская карта вместе с пин-кодом, медицинский полис. Пропажа сталась весьма значительней, чем показалась бы с первого раза.
«Да, удача так удача», — полу-иронично, полу-досадливо повторял Трифон Матвеевич, усиливая расстройство. И он представил себе массу хлопот. Паспорт восстановить, полис обновить, карту в банке заблокировать. К тому же нынче пятница, надо успевать. Ко всему прочему он вспомнил о нехватке денег. Бесплатный проезд в автобусе без паспорта становится затруднительным. «Позвонить надо бы кому, попросить встретить, чтобы расплатиться». Он вынул телефон, а тот оказался разряженным. «Фу ты, забыл поставить его на зарядку, а теперь и не с чего это сделать». Невезение пополнило свою копилку, а расстройство неминуемо перерастало в отчаяние. Появилось чувство немедленной спешки на остановку. «Войду в автобус и всё объясню», — размышлял он по пути. Мысленно он представил диалог с водителем или кондуктором по выяснению выхода из данного дурацкого положения. В конце концов, допустимо у них некое подобие стола находок. «Но бывают люди, которые с охотой присваивают себе всё, что находят, — сам себе возражал Трифон Матвеевич, — кому-то легче отдавать, чем брать, а иному отдавать вообще никогда не хочется».
Между тем, лишь подошёл он к остановке, автобус тут же и прибыл. Трифон Матвеевич, взойдя на ступеньку, сходу начал объясняться с женщиной-кондуктором, постоянно имеющей строгое выражение лица. Мол, позавчера в каком-то автобусе выронил паспорт, а сидел вон там, на втором или третьем сидении у окна. Кондуктор, хитренько глянув на него, указывает рукой на водительскую панель.
— Ваш паспорт?
И действительно, цвет морской волны так и выстрелил в глаза Трифона Матвеевича.
— Он, он! Это же чудо невозможное! — воскликнул воссиявший горе-пассажир, забирая пропажу.
— Да садитесь вы, садитесь, — женщина-кондуктор не меняла строгости в лице.
— Но я ведь не могу остановить восхищение, — продолжал счастливец восторженную речь и готов был кинуться расцеловать её.
Она улыбнулась и сказала, опустив глаза:
— Да садитесь же.
Знаете, редкие улыбки всегда бывают почти ослепительными, подобными неожиданным вспышкам. Трифон Матвеевич, освещённый двойным сиянием, уселся на свободное место у окна, бережно засовывая в карман корочку, цвета морской волны. Он вспомнил беседу с попутчицей о точках зрения.
«С точки зрения скептика, здесь случайное совпадение одного и того же автобуса, хоть и с разными водителями и кондукторами. С точки зрения счастливца вышла ниспосланная судьбой удача. А если обойти этот случай вокруг и вглядеться поглубже? Монетку вверх орлом, предвещавшую удачу, я отдал кому-то неизвестному. Отдал будто найденное собственное счастье. Но нашёл обратно восхитительную радость. А сколько надо было произойти событий для того! Где-то случилась необходимость отключить электричество и побудить меня к выходу. А мало ли причин тому предшествовало? И отключилось оно ровно в тот час, когда нужный мне автобус приближался к остановке. Он ведь не единственный. Их много. Но приближался именно он. И чувство кольнуло меня, заставило поспешить. И для чего всё это произошло? А для того, чтобы ещё основательнее уяснить простое правило: отдавая больше, чем получаете, вы обязательно будете радоваться. И никаких здесь точек зрения».

24.07.2019