Эвтаназия

Миссис Фоу неслышными шагами подошла к буфету за спиной Мейдлин.

– Я прошу тебя сделать это.

Мейдлин повернулась на стуле, чтобы встать, но взгляд старых глаз будто пригвоздил ее. Она снова села, поставив локти на стол, и вдохнула настолько глубоко, насколько позволял ей корсет. Взгляд был не тяжелым и не печальным, даже не усталым – спокойным, цепким, уверенным. Сквозь блестящие в каминном свете глаза на нее смотрела чужая жизнь, прожитая до дна. Та, что видела множество людей и предметов за долгие годы – с самого далекого детства, тогда еще не представляя ни своего лица, ни положения на закате дней.

Мейдлин стало интересно, что чувствовала эта женщина, впервые переступая порог этого дома, думала ли о том, что он, возможно, станет ей саркофагом?

– Ты сейчас этого не поймешь, и еще долго, я надеюсь, милая, не сможешь понять. У тебя будут другие заботы. Но когда-нибудь настанет момент. Тогда ты вспомнишь старуху с ее причудой, потому что сама будешь на моем месте.

– Но…

– Дай сказать. Для меня жизнь стала привычной вещью, а не какой-то там, бла-бла, мистической штукой, какой она кажется поначалу. Я прошла свой путь до конца, Мейдлин Пасифик, и прошу о помощи. Выкини эту вещь из моего дома, помоги старухе с уборкой. Это так просто.

– Но вы просите вас убить! Это совсем не просто.

– Не так. Заснуть с улыбкой. Этот глупый юноша, наш священник, говорит, что Второе Пришествие не за горами… Там и встретимся. Обычно природа наделяет мужчин умом, но на отпрыске Сары Гросс она сплоховала. Даром, что в сутане, а то бы его лупили каждый день у паба за тупые шутки.

Миссис Фоу хихикнула как девочка, прикрыв рот ладонью.

Мейдлин совсем запуталась в попытках оценить ситуацию. Старуха казалась ей то нормальной, то сумасшедшей. Могут безумцы разговаривать настолько складно, как по писанному?

– Итак, доктор Пасифик, все готово для операции, приступайте. Я – пациент покладистый, лишних слов не нужно.

Миссис Фоу прошла к камину, отвернувшись, словно давая Мейдлин побыть наедине с собой и собраться с мыслями. На полке буфета стоял поднос с блестящей металлической коробочкой и чудной резной шкатулкой с серебряным оленем на крышке.

– Сделай это здесь – не хочу умирать в постели. Саркома все равно прикончит меня до осени, так что не думай лишнего, ты тут не при чем. Шкатулку возьми на память. Продашь в конце концов, она дорогая. Но лучше сохрани. Мне приятно думать, что ты возьмешь что-нибудь для себя из всей этой кучи хлама. Действуй!

Миссис Фоу села в большое кресло, закатала один рукав и положила руки на подлокотники.

– Пожалуйста, возьми плед и прикрой мне ноги. Перед уходом брось в камин те поленья – это яблоня, обожаю как она пахнет. Видишь, я все продумала. Если суеверна, я обещаю, что не буду являться тебе по ночам и греметь цепями. Джейн Фоу умеет держать слово.

Старуха неотрывно смотрела в глаза Мейдлин, словно натягивая невидимую струну между ними. Ни капли сумасшествия не было в этом взгляде.

Вдруг величественно-печальная поза развалилась, миссис Фоу мучительно закашлялась, согнувшись в кресле. Мейдлин подала ей воды.

– Не спешите, я не готова.

– Я-то? Куда мне спешить, милая? За меня спешат все часы на свете.

Миссис Фоу скомкала и бросила в камин платок – на этот раз сахарно-белый, с оборкой из «шантильи», платок невесты. Мейдлин смотрела на пятна крови, сгорающие с тонким индийским хлопком.

– Я это сделаю.