Из огня да в полымя

Сообщение о том, что филиал техникума лесного хозяйства вновь открылся, встряхнуло близко проживающую молодежь:
 - А что? Лесничий, егерь – вон какие сериалы про них идут!
 - А романтично как - вокруг бор, тайга!..
 - Да и профессия – самая что ни на есть – востребованная!

И недавние школьники спешно понесли свои аттестаты зрелости в приемную комиссию.
Их выбор одобрили и родители, правда, немного по другим соображениям: учеба почти рядом с домом намного дешевле, и платный курс не убивает наповал своим размером, болтаться не будут, а любая специальность, независимо от того - станет ли она востребована, все-таки дает среднее специальное образование. Глядишь, где после чадо и устроится.

Словом, курс набрали с лихвой, учитывая будущий «отсев». В «Б» группе, в которую попал Сашка – сорок один студент.
Группой Сашка доволен: больше половины сельских парней! Только из  Решетовки  - трое: он, Валерка и Андрюха. И даже девчонки затесались.

 С ними перезнакомились в первую очередь. Знакомились, кто свысока поглядывая, кто -  с нотками снисходительности в голосе:
- Вы-то кем работать после будете?

Чувствуя подвох в вопросах, те от ответов уходили. И только одна поставила ребят на место:
 - Егерями! По крайней мере, ни нарушителей не проспим, ни пожар. Лично я буду старшим лесничим края!

 - Тогда позвольте Ваше имя узнать – товарищ будущий начальник? – смиренно склонил перед девушкой голову Сашка.

 - Пока зовите Валентиной. После и отчество сообщу, – не отводя больших, серых глаз от лица понравившегося ей парня, сообщила она. И, развернувшись на каблучках, прошла к свободному столу.

 - Я –  с Вам,  я – с Вами! – не захотел прекращать затеянный спектакль Сашка. – К руководству надо быть как можно ближе! – И плюхнулся на сидение рядом с Валентиной.

«Общаги» у филиала техникума ещё не было, и ребята из Решетовки устроились недалеко на квартире. Началась учёба, которая на первых порах особо не напрягала. Нравились преподаватели, сносной оказалась и «классная дама» - так они сразу прозвали Нину Гавриловну, женщину строгую и корректную.

 Привыкшие в деревне собираться вечерами на «пяточке»: послушать музыку, показать себя, ребята и тут не прочь были весело проводить свободное от учёбы время.
 - Андрюха, а что там «классная» про
 дискотеку пела? Когда это будет? –взялся на перемене пытать друга Сашка.


 - Кому – дискотека, а кому – дежурство на ней,  - хмуро отозвался тот. – Устраивает такой вариант?
- А чо мы то? – Сашка недоволен. Пусть «А» дежурит.
 - Они уже дежурили в ту субботу.

Сашка бурчит:
 - На фига! Спокойно не оторвёшься.
Проходя мимо, ещё одна девушка из их группы – Зойка, шутливо спрашивает:
 - Сокол наш, а ты как отрываться намерен?

 - А тебе не все равно?
 - Хотелось бы помочь, - смеется Зойка, - вдруг, сам не справишься?
 - А ты что-то добрая сегодня, - Сашка щурит глаза. – Никак твой дружок тебя бросил?

 - Я сама бросаю и сама «клею», хочешь тебя «поклею»? – Зойка намеревалась было шутливо обнять Сашку, но тот отстранил её:
  - Иди ты в Думу!

 - Настанет время, пойду и туда, - Зойка отступает, играя глазами.
Валентина, наблюдавшая эту сцену, уже за столом выговаривает Сашке:
 - Ты где учишься, Сашенька? В техникуме лесного хозяйства? То-то.
 К природе близко, это не значит дико. Шумишь на весь кабинет, как в своей Решетовке. И что это за слова такие: «чо», «нафига»? Отвыкать надо. Придется мне преподать тебе курс русского языка.

 - Вы чо,  все сговорились сегодня?- по-настоящему сердится тот.
 - Сашенька, - стонет от смеха Валентина, - я же тебе только что о культуре речи говорила, а ты снова своё «чо»!– Нет, нет, я  беру над тобой опеку.

Недалеко сидящая Зойка звонко возражает:
 - Зачем ему старообрядческая опека? Саня, я предлагаю легкий и очень увлекательный курс молодого бойца.

 - Да пошли вы! - Сашка в сердцах швыряет конспект и выходит из кабинета.
Рома увещевает девчонок:
 - Не нравится мне ваша методика обольщения, девочки! Санек – парень бесхитростный и еще не испорченный, не надо ломать положительный образ нашей группы.

Андрюха смеётся:
  - О себе побеспокойся, заступник! Или позавидовал Сашку – не тебя обольщать стали?
Зойкин смех становится ещё звонче, а Валентина хмурится и обрывает перепалку:
 - Хватит вам, никто никого обольщать не собирается!
 
Что девушка густо краснеет, могли бы заметить все собеседники, но тут раздается звонок, и в аудиторию входит их «классная».
Начался очередной день учебы.

Дискотека, в общем-то, прошла без особых приключений.
Сашка играл в ансамбле, танцевал и был в прекрасном расположении духа. В его обязанности по дежурству входило наблюдение за танцзалом.

Зойка снова подошла к нему в середине вечера:
 - Потанцуем, Саша? Ты же на меня не сердишься, надеюсь? 
Сашка уже ни на кого не сердился – он отроду был отходчивым.
 - Почему бы и  - нет?..

Закрывая актовый зал, после того как были расставлены все скамьи, проверены двери и наведен полный  порядок, Сашка с ребятами направился было домой.
 - Саш! - окликнула его Зойка, - можно тебя на минутку?

 - Чего  она к тебе прицепилась как репей, - буркнул Валерка.
- Да ладно тебе, - пробормотал в ответ парень, - и отошёл к девушке. - Ну?
 - Саш, - изобразив крайнюю смущенность, проговорила Зойка. – Ты угадал, я действительно поссорилась со своим парнем. Идти далеко – боюсь, не проводишь? Она умоляюще посмотрела на него.

 - Ладно, - искренне пожалел её Сашка.
Зойка  взяла его под руку.
- Во, дурак, - тихо проговорил вслед Андрюха,  - повелся на бабий крючок.
Парни пошли к дому.
А Сашка  - к Зойке.

По дороге Зойка без умолку тараторила, рассказывая о своих впечатлениях от поездки в областной театр, живо изображала  понравившиеся ей юмористические сцены. Смеялась искренне и заразительно.

Сашка, улыбаясь, думал:
 - Да не такая она и плохая, как говорят о ней. Девчонка, как девчонка.
А девчонка, подойдя к дому, спрятав лукавинку в глазах, робко попросила:
 - Родители уехали. Еще просьба к тебе – помоги в квартиру зайти, я боюсь.

Сашка, готовый  возвращаться к себе, успокоил:
 - Никого же в подъезде нет.
 - Ну, только дверь открыть и свет зажечь, Саша, - умоляла его девочка.

Когда вошли в квартиру, она ловко закрыла дверь и дурашливо сказала:
 - Ни за что я своего спасителя без чая не отпущу.

 - Меня ребята ждут, Зоя, я не хочу чай.
 - Они что -  не уснут без тебя, ты им сказки на сон читаешь?
 - Да, нет…

 - Саша! Зоя стаскивала с застеснявшегося юноши пуховик:
 - Вперед, к столу! Будем чай распивать.
Орудовала у плиты она ловко и быстро.

К чаю Зойка поставила по рюмке коньяка.
 - Я не буду, - отрезал Саша, -  пей сама.
 - Сашок, да это коньяк «аховый», в нем и крепости-то  - кот наплакал.

Я с уважением за услугу, ну, пожалуйста – перед чаем и барыня пила… ты что боишься?
Сашка, в который раз за этот вечер, сдался и выпил рюмку до дна. Коньяк, конечно же, был далеко не «аховый», и от второй у него зашумело в голове.

А потом был веселый кураж, забавные колкости и чистые откровения.
Они оказались в спальне: свет был приглушен, Зойка сидела рядом на кровати и старалась теснее прижаться к нему. И вдруг обожгла его поцелуем своих жарких губ!

  Мир мгновенно перевернулся. Сашка даже не понял сразу, что между ними произошло: был порыв дикой страсти и умиротворяющего томления…
Домой Санек пришел под утро, буквально не дыша, пробрался к своей кровати и утонул в счастливой истоме.

Парни, поглядывая на него утром, тихо переговаривались:
 - Обуздала, каурая лошадка необъезженного жеребчика, - сердился Валерка.
 - А что ты сделаешь, она почти профессионалка, - отвечал Андрюха.

 - Это в чем? – Валерка с изумлением взглянул на Андрюху.
Тот стушевался:
 - Ну, в этой, как её, самой древней профессии.

 - А! – парень захохотал.
 - Тише ты, Сашку разбудишь, пусть отоспится…
У Сашки, хоть и болела голова, мир казался ему радостным и красивым.
Он незлобиво отшучивался от друзей, убеждая, что Зойка – нормальная девчонка, просто рисуется.

 - Только забыла, когда ею была, - ворчал Андрюха.
В группе сразу заметили потеплевшие отношения Зойки и Сашки, и не преминули поязвить:

 - Вот и пала наша твердыня!
 -Добилась своего, змея-искусительница!
Зойка улыбалась:
- Завидуете?

Валентина, словно её не интересовал разговор, склонилась над тетрадью и  водила по листу авторучкой, вычерчивая какие-то остроконечные фигуры. Писать связный текст она в эти минуты не могла, как не могла ни о чём другом думать. «Не может этого быть! Это – не правда! - Бились в голове фразы. – Не может быть!»
Оказалось – может.

Но Сашке до Валиной  грусти  и дела не было. Он её просто не замечал:
- Валя, помоги с чертежами; Валя, выручи деньжатами; Валя, научи пользоваться интернетом…

И Валя на все его просьбы откликалась, потому, что нравился ей этот спокойный, угловатый, добродушный и наивный парень.
 «А ты ему не нравишься, - отвечала сама себе. - Ничего не поделаешь. Значит, не судьба. Но другом-то может он быть?». И пробовала приучить себя к этой мысли. Правда, с переменным успехом.

Вот и сегодня она, сидя рядом с Сашкой, занималась подобным аутотренингом. Закончился он, как обычно: - «Ой, Валька, Валька, кого ты стареешься обмануть?!»

И вдруг ощутила повисшую тишину в аудитории. Она подняла глаза и увидела в дверях Никиту, Зойкиного жениха – парня крепкого и раскованного.

 Тот, польщенный вниманием, думая, что все ждут от него очередного представления, которые он устраивает порой на дискотеках, поманил Зойку мизинцем, и с недоброй усмешкой проговорил:
- Заинька, а не пора ли нам выяснить кое-какие проблемки в наших усложнившихся отношениях?


Смотрел он в это время не на свою подругу, а на Сашку, который внутренне напрягся: неделя, проведенная с Зойкой, все еще держала в состоянии нечаянно свалившейся на него радости.

А Зойка, как преданная собачка, потерявшая и вдруг нашедшая своего хозяина, вся засветилась радостью, засуетилась и поплыла навстречу Никите.
 - Зоя! – голос Сашки сорвался.

Она приостановилась, кинула взгляд на Сашку, как на ненужную обузу, и решительно шагнула к Никите, который уловил щенячий протест мальчишки, изогнул брови и нехорошо улыбаясь, спросил:
 - Ты никак и впрямь проводила курс молодого бойца? -  Он дернул девушку за руку, и они скрылись за дверью.

Сашка рванулся следом, но наткнулся на, плотную  фигуру Андрюхи:
 - Остынь! Им есть о чем поговорить.
Как оказалась рядом Валя, она не помнит. Но сказала голосом без дрожи:

 - Правда, Саш, не надо.  Не унижайся.
И  Валерка, как ястреб, подлетел:
За кем ринулся, а? Она того стоит?

Сашка вымученно улыбнулся:
 - Уговорили! Вольному воля! – и пошел на своё место.

Зойка на занятия в этот день не вернулась. Сашка, похоже, всё-таки переживал, и Валентине было больно смотреть на него. Она пробовала отвлекать его вопросами, Зойки не касающимися, но он только отмалчивался или отмахивался.

  Поняла, что утешать парня сейчас – напрасная трата времени, и она замолчала.
Вечером, когда Сашке не сиделось дома, он столкнулся с Зойкой и Никитой у кафе.

 Никита преградил дорогу:
 - Слышь, женишок, запомни, что Зойка моя телка, и впредь не подходи к ней близко. Мне помощники не нужны.

Сашка перевёл взгляд с нелепой и, как ему показалось – просящей о помощи   улыбки Зойки, на наглую ухмылку Никиты, и полез в драку. От неожиданности тот оторопел, а потом взъярился и нанес ответный удар - мастеру спорта по боксу Никите Гриньскому ничего не стоило мгновенно обезвредить нападающего.

 - Пошли, кукла, - грубо сказал он Зойке.
А та испуганно таращила на него глаза:
 - А ты не убил его?
 - Пошли, дура, пока никого нет. Очухается.
 
Приходить в себя Сашке пришлось долго и в больнице. На все расспросы твердил одно:  -  «Пьяные парни спутали с кем-то».

Что было дальше? Зойка бросила учебу. Как ему сообщили, не отходит от Никиты ни на шаг. Сашку это перестало расстраивать, видно, сумел осмыслить всё случившееся.

 Он окончил успешно не только этот курс, но и последний. Романтические отношения у него больше ни с кем не сложились. Правда, Сашка очень сдружился с Валентиной, они даже на работу попали в одно лесничество.

 Но в июне его призвали в армию, и  Сашка впервые познал, что такое война. В эту первую кошмарную ночь войны Сашка повзрослел на несколько лет…

Поутру они не досчитались больше половины брошенных в бой новобранцев, и там, на чужой земле, погиб его друг детства – одноклассник, однокурсник и однополчанин – Валерка.

Сашка представлял Валеркину мать – добрую, веселую тетю Галю, у которой на любой случай жизни была шутка-прибаутка, и горько думал –    «Навсегда отсмеялась»…Как теперь смотреть ей в глаза, как объяснить, что он не мог спасти друга? Валерка, Валерка…Он   беспрерывно стоял перед глазами: веселый и жизнерадостный:

 - А угадай, кто мне письмо прислал? – Ещё вчера звенел его голос.
 - Оксанка? – Сашка назвал соседку Валерки из Решетовки: когда-то она нравилась его другу. Но пока Валерка учился, стала встречаться с другим.  Валерка сначала грустил, убивался, а потом как-то успокоился, и даже шутил при встрече с Оксаной:
 - Привет, не моя невеста.

 - Тогда кто же? Я  её не знаю? – Пытал Сашка  друга.
Тот счастливо смеялся:
 - Ещё как знаешь! Алина!
- Ух, ты, наша тихоня! Вот те раз! И что пишет?

 - Что надо, - вам Александр Сергеевич, знать об этом необязательно.
Всю ночь Валерка сочинял ответ, утром отправил письмо Але, и в тот же день они оказались в раскаленной добела от снарядов точке.

Письмо, наверное, не дошло ещё до адресата…
А потом снова были горькие потери. Исчез страх и милосердие: «убивавшим и ненавидящим да воздастся их же меркою».

 И почти собственная смерть была:  вспышкой, дикой болью и  - мраком. Среди этого мрака и пустоты, звучала музыка, и плыло к нему издалека лицо мамы – доброе и родное.

И снова  - долгий холод и мрак. А когда Сашка, с трудом разомкнул веки,  то увидел… печальные глаза Валентины: в них стояли слезы. Откуда-то заструился свет, и он услышал голос:
 - Родненький  мой! Живи!

Несколько дней кряду он, то на мгновение видел свет, то снова возвращался в темноту. Но теперь еще острее чувствовалась боль, и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.

В себя пришел однажды утром.
Крупный мужчина в белом халате  улыбался:
 - Ну, с возвращением, Саша!
Он спросил:
  - Откуда?

- С того света!
 - Я там был?
 - Был, родимый, был, еле назад забрали.

К окну подлетела птичка, клюнула пару раз в раму и улетела.
Сашка порадовался:
 - Живой!

 И опять увидел Валю. Она гладила его руки, лицо и улыбалась сквозь слезы:
 - Живой, родненький, живой, я знала, что ты сильный!

Сашка уловил слово «родненький», а в голове промелькнуло: он слышал это слово где-то там давно и далеко, в темноте, и голос был этот же – Валин.

- Ты приехала?
 - Сашенька, - она склонила над ним своё лицо, -  я уже давно здесь, санитаркой подрабатываю, когда могу.

 - А как ты сюда попала? -  Слабым голосом произнёс он.
- Я узнала, что ты ранен, что -   в тяжелом состоянии, и полетела к тебе.
 - А почему ты говоришь -  «давно»? Я что, долго лежу здесь?
 - Да, Саша, очень…

Он притянул её руки к губам и снова провалился в темноту…
Теперь вместе с Валей они боролись за его жизнь.
В отделении реабилитации, куда его перевели, только изумлялись:
 - Саша, ты в рубашке родился: сел, встал, а теперь  - пошел. Значит, все у тебя впереди.

 - Конечно, - он улыбался,  -  я все смогу.  - и , благодарно глядя на Валю, добавлял:  - мне ведь тут не разрешают лениться.
 - Да уж, - медики с уважением смотрели на Валю:
 - Такая  медсестра  из-под земли вытащит и на ноги поставит. Повезло тебе, парень!

Сашка и сам все время думал об этом. И ещё о том, что вот учились вместе, сидели рядом, друзьями были. Но он и подумать не мог, что девушка любит его и готова ради него на такой подвиг.

 Как он мог не замечать  её добрых, умных глаз, этих нежных и ласковых рук, этого горячего, самоотверженного сердца. Эх, Сашка – Сашка, Не туда ты смотрел!

На комиссии, после первого курса реабилитации он спросил:
 - Я смогу стрелять?
Председатель даже приподнялся со стула:
 - Ты, что, парень! Снова – в армию?

Сашка знал ответ заранее. С надеждой спросил о другом:
 - А егерем смогу работать!
Председатель заглянул в его документы, что-то для себя уяснил, кивнул головой:
 - Пожалуй, сможешь.

Второй курс реабилитации поставил его на ноги полностью. Правда, на погоду ныла спина и все суставы, часто в шее возникало ощущение полной неподвижности и тревожили приступы головной боли.

Врачи обещали, что это со временем пройдет.
Они с Валей зарегистрировались и обвенчались. Событие это отпраздновали с коллективом госпиталя.
Домой ехали мужем и женой.

Чем ближе становилась Решетовка, тем больше усиливалось волнение в Сашкиной груди. 
Стало не по себе, когда он увидел на остановке полдеревни.
 - Валя, что случилось?

 - Ничего,- улыбнулась она, - это тебя встречают. - И поправила на Сашкиной груди орден «Мужества».
Как же радовалась встрече мама, как осторожно, но ласково обнимал его отец, жали руку  родственники, соседи!

А потом, прежде чем поднять тост за возвращение сына-героя, мама, низко поклонясь односельчанам, сказала им слова благодарности за то, что поддерживали, за деньги, которые собирали на лечение, а после, подойдя к Валентине, обняла её, как обняла бы любимую дочь:
 - Я тебе до конца жизни обязана, девочка моя!..

Шло время, Сашка набирался сил и однажды сказал:
 - Пора ехать в район, проситься в лесничество.
 - Согласна,  снайпер мой. Только  неизвестно, что нам предложат.

Лесничество им дали знакомое, не так далеко от дома, в тайге.
 - К медведям поедете, - волновалась мать, - ваши-то в райцентре устроились, сумели!

 - Нам тишины хочется, - пояснил своё желание сын.
 - Ну, ну! Ждите ее! Там или  лес воруют, или рыбу глушат.

Две недели супруги Славины обустраивали домик: почистили дымоход, подштукатурили печь, выкрасили окна изнутри, поклеили обоями стены.
Здесь даже местная электростанция кирпичная была, находилась в пристройке к дому.
Убрав и разложив свой нехитрый скарб, они зашпаклевали и приготовили к зиме окна, Сашка подделал крышу в сарае, поправил пропавшие звенья высокой ограды.

Вдвоем почистили колодец.
И, наконец, объехали  свои наделы.
Сначала всё радовало их: хвойный воздух, белочки, по-видимому, прикормленные прежним хозяином, и звенящая тишина. И всего-то  - в пяти километрах от центра!

Поздняя осень тоже радовала их теплом, а осень в тайге  - еще и красота неземная! А сколько счастья добавила Сашке жена, сообщив, что носит уже под сердцем их первенца, и не измерить!

От физической работы она тут же была отстранена - делала только описи, вела журналы, ездила на лесопилку.
Сашка проверял угодья, следил за браконьерами.

Те, конечно, никуда не делись, и воевал он с ними, то в одиночку, то вместе с участковым Матвеем. Иногда привлекали и районный отдел полиции.

Сашку пробовали соблазнять деньгами,  но он оказался неподкупным.
Особенно старался один мужик. После столкновения,  погрозил Сашке  расправой.
 - Уже убивали, не впервой! - крикнул ему в спину Сашка.
 - Жалко, что не насмерть! – донеслось из-за дальних кедров.
 
Как-то Валентина уговорила мужа  сходить к болотам за клюквой.
Сюда не приезжали еще любители ягоды, и они брали её, как говорится, «горстями». Корзинки быстро полнились, а Валя радовалась, что заприметила их в   кладовке.
 
Вернувшись домой, решила сварить варенье, пока ягода  не пустила сок, и теперь  хлопотала у плиты. Саша был занят своими делами во дворе. На скамейке лежала ягода на веточках – её Валентина решила посушить, собрав в пучки.

 Думалось только о хорошем: о том, что скоро у них появится малыш, что Саша будет отличным отцом – кроватку взялся ладить, и у него это здорово получается, что, и правда, в тайге можно жить, если не лениться: она и накормит, и обогреет. Даже лакомствами одарит.

 Валя глянула на дальний столик – там громоздились мешочки с кедровым орехом – тоже собирали вместе с мужем. Взялась было гадать, как устроились жизни у их сокурсников, как во двор спешно  влетел на лошади участковый Матвей:
- Собирайся, егерь!

 А ты, Валентина, закрой-ка дверь на засов, и побудь в хате!
Никто ни о чём его расспрашивать не стал. Мужчины поскакали вглубь тайги, Валентина с тревогой проводила их взглядом, на всякий случай перед входом в дом, закрыла почти все ставни.

 Она не первый раз была дома одна, понимала, что опасность, грозящая мужу, коснется и ее. Потом закрыла ворота на засов и  прошла к дому.
До шести вечера все было спокойно. Валентина успела приготовить ужин и ждала Сашу.

 Присела, гадая, когда же он вернется, и тут раздался стук в ворота.   Саша стучит не так, а с определённым перерывом. Матвей – тоже. Взяв ружье,  подошла к окну.

 В щёлочку увидела чужака, перемахнувшего через забор, напряглась. Чужак открыл ворота и жестом звал кого-то. Их стало трое. Они проверили сарай, пристройку, отовсюду сорвав замки. Валентина поняла, что встреча с ними не обещает ничего хорошего.

Вспомнила слова мужа: «Не надейся на авось, Валя, укройся, береги сына. Поняла?» Она решила, что муж еще не отошел от своей войны и  это -  излишняя предосторожность. Выходит, он прав, и ей с сыном уже сейчас грозит беда, потому, что  во дворе раздались выстрелы. Но если это стреляли в Сашу! Если его вдруг эти звери убьют?!

Валентина бросилась в сени, где было небольшое зарешёченное оконце, и увидела, как мужик, первым оказавшийся в их дворе, машет опять кому-то рукой и кричит, прячась за углом  сарая и стреляя оттуда. Но вот он вышагнул немного и тут же упал.
 - Саша! Сашенька! Их еще двое, берегись!  - выбив поленом стекло, закричала Валентина. Однако, в поле её  зрения никто не попадал, наконец, она увидела участкового.

Валя кинулась к выходу. Осторожно приоткрыв дверь, она выскользнула на крыльцо и чуть не споткнулась о пригнувшегося  человека, который  держал наготове оружие.
 - Руки вверх, я стреляю! – крикнула Валентина.

Человек резко повернулся, но выстрелить  в неё не успел: его схватили сильные руки и повалили на пол.
Валентина только потом вспомнила, что в те минуты не взвела курок.

Когда же она выбежала во двор, то поняла: беда снова не обошла их с Сашей -  его осторожно укладывали на подводу.
 - Что с ним?! Он жив? Да скажите же мне, что с мужем?
 - Валя, садись, время дорого…

 На трассе Сашу переложили в машину и повезли в районную больницу.
Валя металась по коридору, молила Бога о помощи, и тихо плакала:
 - Сашка! Ну почему ты такой невезучий?  Радовался, что окажемся в тихой заводи, наберем ягод, орехов, грибов, и будем жить беззаботно, как белочки. И опять попал в переделку! Выживи, родной, ну кто нам маленького Сашку растить будет? Да что же это такое?! Что же ты, как магнит к себе беду притягиваешь? Уехали ведь в мир, тишину, думали – всё страшное – позади осталось…Вот тебе и мир, тишина… Попал ты, Сашенька,  из огня да в полымя!

На этот раз её мужу снова повезло: пуля прошла навылет, не задев лёгкое.
В свой лесной домик они вернулись с первым снегом.
Угощая мужа пельменями, Валя выговаривала:
 - Будь осторожней, папочка, а то Сашка драчуном вырастет, слышишь, как ножками бьет?
Сашка прикладывал ухо к животу жены и смеялся:
 - Правда, дерется. А он меня узнаёт?

 Валя кивает.
Тогда Сашка  берётся уговаривать малыша:
  - Не обижай маму, она у нас  одна на двоих, слышишь, маленький?

Из приёмника тихо льётся музыка, а потом красивый мужской голос запел:
 « Нам в походах нельзя
  Уставать хоть на малую малость,
   Потому что в поход
  Провожают отцов сыновья»…

Валентина и Сашка переглянулись, вспомнив разом: эту песню Сашка и Валерка пели двадцать третьего февраля на вечере в техникуме. И им долго-долго хлопали. 
 - Да, - вздохнула Валентина, дослушав песню до конца, - у бойцов вырастают бойцы, так что о спокойной жизни мне надо забыть и мириться с судьбой. Тем более, что её я сама выбрала.
 
Она  прижалась к мужу и поцеловала его непокорный чуб.

А судьба смотрела на них и думала:
«Только мне известно, сколько шишек ещё можете набить  вы, и сколько ложек дёгтя готовы попасть  в вашу реку радости. Но я уж, так и быть, поберегу вас:  и того, что уже наслучалось – не каждый сумел бы  вынести»…