Детские годы Сталина

В начале восьмидесятых годов путешествовал я по Военно-Грузинской дороге. Это была плановая поездка, путевку я купил в Ленинградском бюро путешествий и экскурсий, что на улице Желябова, сейчас эта улица носит свое дореволюционное название Большая Конюшенная. В Тбилиси, где начинался маршрут, во время собрания нашей группы инструктор рассказал о плане поездки. 
- У вас есть выбор, - сказал инструктор, - вы можете съездить в Боржоми, знаменитом своими минеральными водами, или в Гори, где родился Сталин и сохранился его музей.
Боржоми можно купить и в магазине, поэтому большинство высказалось за посещение Гори, и вскоре мы уже столпились перед стеклянным павильоном, внутри которого находился небольшой глиняный домик. Здесь родился и провел свои первые годы Сталин. В домик войти было нельзя, но через окна была видна домашняя обстановка и мебель тех времен. Рядом продавались фотографии вождя и его матери - Екатерины.
        Музей представлял собой грандиозное здание с колоннами, настоящий заповедник остатков культа личности. Молодой экскурсовод водил нас по залам, где размещались личные предметы Сталина, подарки, которые он получал по случаю дня рождения, разные документы, свидетельствующие о его великой роли в истории Советской страны. Экскурсовод восторженно рассказывал грандиозных переменах, происшедших в стране под руководством вождя.
Я все это знал и без него: с именем Сталина было связано мое детство и юность.   
В детском саду мы разучивали песню:
          Сталин - наша слава боевая,
          Сталин - нашей юности полет,
          С песнями, борясь и побеждая,
          Наш народ за Сталиным идет.
Страна росла, и вместе с ней рос я. В стране вершились грандиозные дела, все они были связаны с именем Сталина. Знаменитые советские летчики, совершавшие беспосадочные перелеты по земному шару, назывались Сталинскими соколами; великие стройки были Сталинскими стройками коммунизма; новый автомобильный завод стал выпускать автомобили ЗИС, что значило завод имени Сталина; Челябинский тракторный завод дал первому советскому трактору имя  «Сталинец». Названиям городам присваивались имена Сталина, самая высокая вершина СССР была названа Пиком Сталина.
В школе мы учили стихотворение Константина Симонова:
         Товарищ Сталин, слышишь ли ты нас?
         Ты должен слышать нас, мы это знаем!
         Не мать, не сына, в этот грозный час
         Тебя мы самым первым вспоминаем!
В институте мы изучали написанную Сталиным историю ВКП(б) и восхищались его трудами по языкознанию, а наш институтский хор пел «Кантату о Сталине»:
        От края до края, по горным вершинам,
        Где горный орел совершает полет,
        О Сталине мудром, родном и любимом
        Прекрасную песню слагает народ…
Но вернемся в музей.
Особенно подробно рассказывал экскурсовод о скромности Сталина.
- Издательство детской литературы в тридцатые годы решило выпустить книгу о детстве Сталина. Нашли подходящего писателя и перед отправкой в типографию, вождю показали готовую рукопись книги  «Детские годы Сталина». Сталин запретил издание этой книги. Это вредная книга, сказал он, она изображает меня как гениального ребенка, а я был обыкновенным мальчиком, как все. И книгу не издали, - закончил экскурсовод.

Дальнейшие объяснения экскурсовода я слушал плохо, так как в моей памяти открылась какая-то ячейка, и я увидел себя тринадцатилетнего в детской библиотеке. Среди множества книг, лежащих на прилавке (тогда не было открытого доступа к стеллажам с книгами), я увидел небольшую потрепанную книгу, на обложке которой были изображены четверо подростков. 
Впереди шел мальчик, который высоко поднятой правой рукой, как бы, приглашал приятелей в светлое будущее. Этим мальчиком был Сталин. Курточка его была  распахнута и было видно, что у него за пояс заложены книжки. Книга называлась «Детские годы Сталина».
Я уже хотел прервать экскурсовода и сказать, что он ошибается, книга о детстве Сталина была издана, и я сам ее читал, но тут у меня открылась новая ячейка памяти о том как она сыграла со мной злую шутку.
9 мая 1945 года весь советский народ праздновал День Победы. По этому случаю в моей школе был объявлен комсомольский призыв. В комсомол принимали с четырнадцати лет, а мне в июне исполнялось четырнадцать. Я написал заявление и через несколько дней уже стоял в кабинете секретаря райкома комсомола. Меня принимали в комсомол. Я пришел в расстегнутой курточке, которую получил в качестве американской гуманитарной помощи, а за пояс у меня были заложены книжки.
Я благополучно ответил на пару вопросов по уставу и программе комсомола, а потом один из членов бюро спросил:
- Почему ты книги заткнул за пояс? Разве так носят книги? Они помнутся, это неуважение к книгам.
Я чуть не сказал, что ношу книги, как это делал Сталин, но во время понял, что это говорить не следует и стал мямлить:
- Ну… это… в общем… чтобы были свободные руки.
- А зачем тебе свободные руки, - строго спросила девушка, тоже член бюро, - чтобы бросать камни?
Я совсем растерялся и замолчал, не зная что ответить.
Молчание прервала рассматривающая мои документы секретарь райкома Китова:
- Так ему еще нет четырнадцати лет, ты можешь идти, тебя вызвали ошибочно.
Я вышел, считая что дорога в комсомол для меня теперь закрыта. Но я ошибся. В начале следующего учебного года я получил комсомольский билет. Кто-то заполнявший дату выдачи билета поставил то число, когда я был на бюро, так что я стал комсомольцем, когда мне еще не было четырнадцати, и я этим гордился десять лет. А потом перестал…

Тем временем экскурсия по музею Сталина подошла к концу и, в завершение, экскурсовод прочитал, что сказал о Сталине в своей речи в английском парламенте Черчилль.
«Большое счастье для России, что в годы тяжелых испытаний ее возглавлял гений, непоколебимый полководец И. В. Сталин. Он был выдающейся личностью, импонирующей нашему жестокому времени того периода, в котором протекала вся его жизнь…» Его речь кончалась словами:  «Сталин был величайшим, не имеющим себе равных в мире, диктатором. Он принял Россию с сохой, а оставил её оснащенной атомным оружием. Нет, чтобы не говорили о нём, таких народ не забывает.”
Может, Черчилль никогда этого не говорил?..
Заканчивая это воспоминание, я открыл Интернет. Музей Сталина существует и поныне, правда, на первом этаже открыли дополнительную экспозицию - «Зал репрессий» с одиночной камерой в которой, если попросить, вас запрут ненадолго. И вход в музей стоит не дорого - 15 грузинских лари, это примерно 400 рублей или около шести долларов США.