Не спешите сбросить его в яму!

    



             НЕ СПЕШИТЕ  СБРОСИТЬ ЕГО   В ЯМУ!
      Певцу русского леса, поэту Юрию Куксову – 80 лет.               

       Не забывайте человека! Не  забывайте  ещё живого   человека! Не оставляйте человека одного в заколоченном пустом  доме у старого Погоста.   Не спешите бросить его раньше срока  в  яму Забвения  и Немоты.  Не торопитесь  забыть его. Не спешите. Повремените.   Поэт ещё не умер. И музыка, повремени немного!  Поэт  ещё живой! Душа его – лесничиха, топор –  его перо, бесстрастно выводящее прямые как стрелы  строки-просеки через леса в болотные пределы.
       Певец Русского Севера, таёжных лесов и болот России, поэт-лесник и добрый леший Юрий Куксов жив и продолжает творить  назло всем равнодушным и успешным гедонистам, хозяевам природных недр, крутым коллекторам, банкирам  и ростовщикам.
    Не спешите бросать в яму поэта. Пусть жизнь его прожита,  но  костёр души ещё пылает, поэт ещё  стихи слагает. Он  вас любить, и всё зверьё жалеть –  ещё не разучился!  Да-да!  Он песню вам  ещё споет, он,  как венок,  сплетёт её из васильков, кувшинок и ромашек. Не забывайте человека!
     В краю спелых  зорь, в заповедниках августа  вызрела его  самоцветного Слова душа и высокая жертвенность слога.   
     Он – добрый, старый малый, измученный, усталый,  былинки  даром не сорвет и просто так букашку не раздавит.  Он – добрый леший, последний  певец болот и леса и плакальщик забытых деревень.
     Он – первый зам кукушки, считающей года,  фанатик  соловья, поющего в тиши, и компаньон кузнечика, природного маэстро-виртуоза:
                Кузнечик, друг, наладь свой инструмент!
                Играй свой туш!
                Ты нынче, брат,  в ударе!
                Мне дорог музыкальный твой момент,
                Стрекочущих прокосов Страдивари.
                Презрев в душе бездарный треск стрекоз,
                Греми во ржи, в  бурьяне и полыни,
                Природный самоучка-виртуоз,
                Июлем урождённый Паганини.
                Подвязывай скорей свой модный бант,
                На струнах дня пиликай увертюры.
                Яви свой удивительный талант
                Читать с листа  зелёной партитуры.
                ………………………………………………..
                Мы оба хвастуны и чудаки,
                Мы не забыли, кто мы и откуда.
                Возьми меня к себе в ученики
                И научи из песни делать чудо.
               ……………………………………………………..
                А  солнце набирает высоту,
                И луг стрекочет, копнами украшен.
                Я тоже песню, как венок, сплету
                Из васильков, кувшинок и ромашек,
                Чтоб в ней звенели чистые ключи,
                Цвели луга  и поле колосилось…
                И ты, мой друг, кузнечик, стрекочи,
                Чтоб песнь твоя до  солнца доносилась!
         
       Вся его жизнь – бесконечное странствие,  дорога по воде и суше,  по тропкам и лежнёвкам, по распутью и  по зимникам  через дебри и болота. Вся его творческая жизнь, как одинокий свежий, живой след на глубоком снегу в одну сторону,  в глухой затерянный и всеми забытый мир. Этот  последний след на снегу последнего поэта  русского леса  и русской деревни можно увидеть на цветной фотографии, помещённой на развороте твердой обложки его «Открытой книги природы» (М., 2019), где Юрий Куксов выступает, как мастер малой формы в литературе, как автор очерков, новелл и эссе.      
       Не спешите  забыть поэта. Не хороните его  преждевременно. Угрюмые могильщики, соперники поэта,  идите на обед!
     В похоронном бизнесе объявлен перерыв из-за высоких цен на газ и на мазут, у кочегаров крематория проходит пересмена.  Человечьих душ искатель, последний поэт-лесник, певец болот и северной тайги Юрий Куксов  жив и  пишет, как дышит,  лесные  стихи! Всю жизнь он прислушивался к миру, теперь пришла пора прислушаться к себе. Каково любить и беречь лес, а заодно  прорубать просеки, намечать делянки  и готовить его к очередной, плановой вырубке? Каково убивать всё живое в мире,  любя его до слёз? Какой ум  не задумается и какая душа  не опечалится, видя, как живое  губит живое, яростно копошась  под   могильной плитой неминуемого  Воздаяния?
       Бесконечно корит нас печаль  заброшенных   земель, покинутых деревень и порубленных нами лесов. И ничего в итоге  в этом  мире   не осталось  нам в утешение. Трудно поэту превозмочь в себе внутреннее противоречие, мучительно трудно  быть ему  человечным, трудно пребывать в плену земного притяжения и мечтать о  неземном полёте души.  Несовместим высокий дух  с больной душой и телом. Становятся непослушными руки и ноги, потусторонним становится  пристально-отрешённый  взгляд.   Вот он  в краю, где спелые зори сидит на берегу речки Грустинки, братается с  лесом и  северным небом и с надеждой  смотрит за горизонт, где  реально планируется его  история: «Будь, надежда, ко мне добра!»  Так называется одна из лучших его поэтических книг, изданная в издательстве «Новый ключ» в 2008 году.
      Лирика убийцы-лесоруба и лирика  поэта-лесника слились в один поток раздумий и горьких разочарований. Загублен и загажен русский лес, полтора миллиона  квадратных километров сибирской тайги  пылает сегодня в огне, но никто её не собирается спасать от огня, ибо экономически это невыгодно – так рассуждают новые «хозяева жизни»,  живущие по-скотски  одним днём. И никому  нигде давно  никто не нужен в краю  лесном, болотистом и диком. Им нужен лес-кругляк    и пиломатериалы, но не лесник-поэт и человек. Никто не нужен здесь – ни  техники-мелиораторы, ни инженеры-изыскатели,  ни  проектировщики  щадящей  вырубки  лесов,  ни землеустроители, ни путеукладчики  узкоколеек, ни  вздымщицы,  ни  собирательницы  целебных  трав и ягод. Никто никому не нужен в стране, закупающей грибы, ягоды  и овощи за рубежом.
      Как дальше жить тому, кто топором вчера   слагал   лесные строки, зарубки оставляя на сосне, жил налегке с романтикой в обнимку, план отмерял  с похмелья плачущими пнями? Как можно убивать любя, писать стихи,   убивая живность,  гимны петь  заброшенным   избам  и сараям, и выдавать себя за патриота всегда убогой и обильной, могучей и бессильной державы?   Почему так  созвучной с поднебесной печалью стала душа?  И почему   заповедный лес остался  для поэта  самым лучшим из всех стихотворений?  Неужели закончен последний  маршрут,  и  новая просека вышла к скоростной магистрали,  а оставшиеся   годы стали сутками и днями? Неужели пришла пора  платить за все  просчёты и промашки, без  всяких поблажек, хотя бы в память о былом и  о почти забытых предках? Неужели пришла пора, подойти к зеркалу, пристально всмотреться  в своё отражение и с трудом найти в нем знакомые черты? Кто он –   лесничий или леший, друг леса или подельник лесорубов, а может сказочник с ухмылкой хитреца и пересмешник певчих  птах лесных? Ловец  невиданных жар-птиц и спелых рассветов, или простой  грибник, рыбак, любитель выпить? Вопросов много, они  испуганно над миром тяготят, тревожат мысль и душу поэта и в большинстве своём  остаются  без ответа в одной из самых  наивных и романтичных его книг «Спелые зори» (М., 2013).
     Не спешите бросать в  яму Безвестности  поэта-лесника. Он никому из вас ничего не сделал дурного, никого  не обманул,  никого не лишил жилья и гробовых денег, не погнал на панель одиноких матерей за долги и не  пустил по миру детей-сирот.  Он  вместе с нами пережил  послевоенный  голод,    волюнтаризм  Никиты Хрущева, маразм  Брежнева, эпоху перестройки  реального коммунизма   в реальный капитализм во главе с Горбачёвым, великую Смуту  90-х годов, тотальное разграбление  страны и умышленный  развал армии теми, кто  раньше ходил  в строю пламенных советских патриотов. Он вместе с нами пережил пятерых генсеков и  их бредовые идеи, развал советской империи. Многие спивались, уходили из профессии и становились спекулянтами, «челноками» и  мелкими торговцами, разорялись и становились бездомными бродягами, но поэт-лесник Юрий Куксов не спился и не умер от запоя.  От суицида его спасла поэзия.
     Семейные офицеры всех родов войск, даже  военные летчики  и подводники, кончали  жизнь самоубийством. Гибли в первую очередь честные идеалисты, в ком ещё была честь и верность воинскому долгу, оставалась человечность,  стремление к добру и справедливости. Многим романтичным идеалистам  смутная  эпоха   великих  перемен была не по нутру, ибо велико было разочарование в прежних идеалах, и не хотелось признавать свою жизнь прожитой напрасно. Сложно было осмыслить непредвиденные перемены в стране.  Многие устали от советского бытия и новых бесчеловечных реформ. Подорванная  реальным коммунизмом вера, работа, быт, усталость, переутомление и затяжная депрессия. Срыв. Смерть. Не забывайте человека!
      Не выдержал  уродливых реалий  перестройки майор КГБ  Гленн Майкл  Соутер, один из тех разведчиков и шпионов-романтиков, кто должен был охранять  наш хрупкий мир в безопасности. Бескорыстный разведчик, шпион-идеалист  свёл счёты с жизнью в подмосковном дачном гараже. Многие его коллеги-чекисты пошли служить олигархам, наркобаронам  и бандитам в службу безопасности, и ли открывали вместе с криминалом свой совместный бизнес. Солдаты Министерства обороны собирали милостыню, а кадровые офицеры стали заниматься  ремонтом квартир, установкой стальных дверей и решеток на окнах.   Идеализм  иногда обходится  очень дорого, порой  за него приходится платить собственной жизнью. В Смуту 90-х ежегодно от подсердечной тоски и отчаяния умирало свыше миллиона российских граждан, десятки  тысяч юных борцов улеглись на кладбище в результате беспощадной борьбы за место под новым буржуазным   солнцем. 
    Поэт Юрий Куксов  жил при всех генсеках всегда незамысловато и налегке, не стремился разбогатеть  и сделать любым путём карьеру. Он никому не верил, не верил высшей власти вчера, не верит  всем властителям сегодня, любой рекламе и любым обещаниям,  не верил раньше  в ГКО и МММ, не верит он  во все социальные реформы и сегодня,  от того  и выжил и продолжает жить.  Его  от бесславной смерти спасла любовь к  Природе и Поэзии. Всё его богатство скромно помещалось в рюкзаке, именно оно ему давало волю к жизни и способствовало творчеству. Поэта рано сбрасывать в яму Безвестности. У поэта есть ещё  на этом свете дела.  Его давно надо было наградить орденом Героя России, как и всех тех, кто  сумел дожить  до 80 лет в стране с такой жуткой и кровавой, бесчеловечной историей и таким напряжённым и невыносимым бытом.  Велика сила земного притяжения, мучительно, страшно и радостно, горько и сладостно  быть в его плену, и только небу решать, когда закончится этот плен и наступит, наконец, внезапное  освобождение. Он умирал в деревне Серпунихе  в лесах под Псковом от стужи и  гангрены, но не умер. Он  уходил вслед  за Велемиром Хлебниковым лесной тропинкой уходящей в небо на Погост, в сторону деревни Ручьи и Санталово,  но вовремя свернул, вышел  на большак и  начал  жить заново.  Его душа-лесничиха  в дремотном состоянии продолжает слагать лесные строки, а старая голубица, его верная муза, прилетает к нему на балкон. Его девиз всё тот же: «Не забывайте человека!»   Смотрите, вот он сидит мятой постели перед вами, седой как лунь, сухой валежник прожитой трудной жизни, вечный странник с непослушными, онемелыми  ногами, не хотящими  ходить, в окружении своих верных друзей – двенадцати  поэтических книг и трёх безмерно любящих его котов. Не бросайте  его прежде времени в яму Забвения. Он – существо иной, непохожей на вас природы.  Он слов высоких не предаст, он суеты в речах не терпит, от кровью выстраданных строк он ощущает в сердце трепет. Он весь в потоке просветленья,  в плену земного притяженья.  Не сводите его своим равнодушием  в могилу  раньше  срока. Ну, кто  ещё, кто кроме  него, Лескова и Пришвина, расскажет вам  так  обстоятельно и так красиво о гибнущей тайге и лесе, об их обитателях и забытых  властью аборигенах, о том великом и настоящем, говорящем о жизни главное, то, чего у других поэтов и прозаиков  «квалифицированный читатель» никогда  не найдёт?
    Не бросайте поэта  в яму Безвестности и Немоты  раньше срока. Поэт уйдёт сам в край неведомый  в  назначенный свыше час, вне всяких  графиков и бизнес-планов похоронно-мусорных, криминально-силовых  структур Российской Федерации.  Придёт время, и он сам уйдёт от вас,  тогда всё уляжется и  все успокоятся. Потом придёт и ваш черёд. Никуда вы не денетесь. И вам будет всё равно, где и в какой  яме вас зароют потомки.  В гробу ли, в фамильной часовне или в чёрном целлофановом мешке для мусора  (как в лихие 90-е годы), в солнечный полдень или тайком от кладбищенской мафии, в глухую  полночь сбросят ваши трупы, ограбленные на сто лет вперёд внуки  и правнуки.  Но,  пока вы живы, должна  ещё жить в ваших душах беспокойная   совесть и ваша ещё не  атрофированная окончательно   благодарная память: не забывайте  человека. Память о нём – ваш человеческий  долг и залог  вашего условного бессмертия.
                Среди удач и неудач
                Войной обугленного века   
                Взывает совесть, как трубач:
                Не забывайте человека!
               
               Юрий КУКСОВ. В плену земного притяженья.М.:НОВЫЙ КЛЮЧ,2019, с.13

28.07. 2019