Тулун. Спасатели

 Кеха.

 Кехой называют меня разве что самые старые друзья. Прочие в силу моего возраста и прежней профессии давно зовут Иннокентий или даже Иннокентий Львович. Молодёжь, когда торопится, обращается Львович. Молодёжь у нас в подразделении хорошая: хваткая, умелая, стойкая. Когда дело касается «Камаза», катеров, аэролодок, снегоходов, я у них на подхвате — подержать, подать. Я не против. Каждый должен заниматься тем, что у него лучше получается. Вот если дело касается гор, леса или лыж, то тут извини — подвинься. Тут я на месте и ещё очень даже могу сам кого хочешь подвинуть. Надеюсь, что ещё какое-то время смогу быть полезным.

 В ту командировку я попасть не должен был. Десять спасателей в Тулун уезжали 27-го июня. 26-го я был на дежурстве. Обычно, отработавшую смену не трогают, но друг Эдик ушёл в горы. Меня из квартиры было достать легче, чем Эдика с Хамар-Дабана. Вот и достали.

 Пришёл домой, сижу, пью кофе. Звонит дежурный: «Львович, давай на базу! Едешь в Тулун». Стараясь подавить в душе маты, собираюсь, запихиваю в маленький рюкзак побольше носков, зубную щётку, другие мелочи. Если ситуацию поменять не можешь, её лучше принять как неизбежность и не дёргаться, принимаем же мы зиму, старость и даже смерть. Надеюсь, что в Тулуне будем «мониторить», то есть ходить с озабоченным видом по берегу и смотреть, как медленно подступает вода, потом развозить по подтопленным домам воду, продукты, что работа не затянется и кончится быстро.

 Выезжаем вдесятером на «Камазе» с прицепом. В кузове автомобиля жилой кунг. В прицепе аэролодка «Пиранья-4». Лезу в кабину к водителям Сашке М. и Лёхе Т.. Наш видавший виды, битый горными дорогами, белый «железный конь» бодро катит по асфальту. Правое колесо бьёт. Меня трясёт, словно еду в седле.
 Из центрального подразделения в Тулун идут два «Газона» с аэролодкой. Долго не можем соединиться. Догоняем ребят под Тулуном на железнодорожном переезде. Впереди гигантская пробка. Сашка гонит по встречке. С семью тоннами казённого железа не поспоришь. «Камаз» - король дорог. Дальше идём колонной.

 На въезде в город огромный баннер: «Тулунчане, Вы хотите перемен?» Едем по улицам. Город похож на разросшуюся без меры деревню: просторные огороды, стайки, курятники. Лай собак. Петушиные вопли и пыль до небес.
 Тулун даже не пытается выглядеть лучше, сжился со своим обликом, любит себя таким - грязным, воинственно-провинциальным. Вокруг много старых, некогда богатых, рубленных домов, теперь скособоченных временем, небрежением или старческой немощью своих нынешних хозяев. Упрямый город-старик, почти в неизменном виде переживший царскую власть, Советы, пытающийся выжить при новой «демократии». Город, упрямо надеющийся только на себя, свои огороды, реку, тайгу.
 Первые нехорошие предчувствия у меня возникают, когда проезжаем по мосту через Ию — вся пойма реки застроена домами. Неубедительная на вид дамба отделяет частный сектор от вздувшейся реки. Камни с землёй - не преграда для стихии.
 Был четверг. Город жил обычной жизнью, ждал выходных, не обращал внимания на приближающуюся опасность. Возле спортивной школы, где мы остановились, играла музыка, танцевали девушки. Молодые мамаши катили коляски, по улицам сновали автомобили, работали магазины, продавалось спиртное.
 В тот же вечер две отрядовские машины с аэролодками ушли работать в деревни, расположенные выше Тулуна, где вода уже поступила к домам.

 Пятница для меня началась спокойно. Сели на «ГАЗик», уехали на ул. Литейную. Частный сектор. Старый асфальт. Какое-то полу заброшенное каменное здание, кочегарка с кривой трубой. Рядом трансформаторная будка, бурьян. Ия через несколько улиц, но Литейную уже подтапливает. Вода пришла через протоку. Улица упирается в воду. Там уже по пояс. Слева дороги новый дом из бруса, хозяева в котором не успели пожить и дня. На пороге вода. Вода подступает медленно и безопасно. Зеваки подъезжают на велосипедах, автомобилях, приходят пешком. Многие снимают на телефоны. Люди радостно возбуждены. Ещё бы, на их глазах происходит событие, о котором можно рассказывать всю жизнь. Старожилы вспоминают восемьдесят четвёртый год, когда их сильно топило. По разговорам местных понятно, что «плавать» для них привычное занятие.
 Приезжает несколько грузовиков с грунтом. Сыпят в воду. Видно — занятие бесполезное, но водителям всё равно. Им сказали сыпать, они сыпят. Приезжают какие-то депутаты, здороваются с нами за руку. Местный мэр что-то сердито выговаривает подчинённым по телефону. Слышу: «Размещайте в спорт. школе...» Думаю: «У нас появятся соседи». Над всем равнодушное солнце и голубое небо.

 Мы обходим дома, уговариваем жителей эвакуироваться. Подходят автобусы, полицейские машины. Вода уже топит огороды. Люди не уходят. Помогаем поднимать на столы стиральные машины, холодильники, вёдра с картошкой, какой-то старый хлам.

 Во дворе две затопленные легковушки. У забора пареньки. Спрашиваю: «Ваши?» Отвечают, что машины давно на приколе. Сердито думаю: «У тулунчан тут что хобби, собирать неработающий хлам?» Только что поднимал какому-то хозяину — старые бензопилы, ржавые цепи, электромоторы, инструменты.

 На улице крепкий каменный гараж. Вторым этажом жилая надстройка. Громко играет музыка. Молодые люди запаслись спиртным, выглядывают в открытые окна, весело смеются, делают замечания. Видно, происходящее для них весёлый, безопасный, бесплатный спектакль.
 К нам подходит крепкий молодой мужичок, спрашиваем: «Чего не уходишь?» Отвечает: «У меня лодка. Топлю баню. Приходите вечером». Обмениваемся телефонами.

 Администрация пригоняет автомашину с обедом. В термосах гречневая каша. Одноразовая посуда. Обедаем, устроившись на деревянных поддонах. Наши ребята в рыжих герметических костюмах «гермизаках». Я ещё в сапогах.
 Рядом поленницы из «лапши». Пока трапезничаем, дрова начинают плавать.

 Эта часть улицы сравнительно высока. Вода её обходит и начинает отрезать от федеральной трассы. Уезжает кухня, исчезает полиция. Наша машина уходит последней. Во многих домах остаются люди: топится баня, парни на гараже продолжают веселиться. Из нашей команды забирают Серёгу. Серёга большой, шумный, похож на Портоса или актёра Смирнитского, который его сыграл в фильме «Дартаньян и три мушкетёра». Друзья Серёгу зовут Сеней. Буду так называть его и я, чтобы не путать с другим Серёгой.

 Перебираемся на соседнюю улицу. Называется «Юбилейная». Юбилейную от Ии отделяет узкая дамба и ряд домов, фасадом выходящих на реку. Перпендикулярно Юбилейной идёт федеральная трасса. Трасса пересекает широкую долину Ии по грунтовой насыпи. Через реку новый мост на высоких опорах. Мост выше насыпи. Непонятного назначения старая будка из красного кирпича торчит у трассы. Будка выглядит фундаментально. Успокаиваю себя: «Её точно не зальёт и не смоет, если что отсидимся». В насыпь для пропуска воды уложены трубы. Вся долина застроена. Дома разные: чаще старые из почерневших от времени толстых брёвен. Много новодела из бруса с крышами из разноцветного проф. листа. Заборы, ворота и калитки в основном из такого же материала. Несколько богатых домов из кирпича. Проезжая часть улицы выше, дворы с огородами ниже, потому дворы уже подтапливает. По улице ещё можно спокойно уйти и увести свою скотину. Ходим, предупреждаем о большой воде. Уговариваем эвакуироваться. Люди упрямо, как ржавые гвозди в доске, держатся за свои дома.

 На крыше гаража у нового дома расположилась семья. Дом фасадом выходит на реку. Глава семьи — крупный мужчина, такая же крупная женщина, взрослые дети — юноша и девушка. Говорят, что тут пережидать наводнение будут. Иду дальше.

 Дом. У калитки сухо. На скамейке сидит тётка лет пятидесяти. Полная, волосы светлые. Часто встаёт, смотрит на подступающую воду и вновь садится. Уходить категорически отказывается.
 Слева домишко. Палисадник затопило. В палисаднике два бычка. Из воды торчат рогатые головы и холки. Говорю хозяину: «Уходи и угоняй своих коров». Отводит глаза, продолжает возиться, словно меня не слышит. Вижу во дворе старую резиновую лодку. Выходит взрослый сын. В помощи не нуждаются. Я уже злюсь. Понимаю, придёт вода, и всех этих хозяйственных «героев» придётся спасать. Геройство — это всегда последствия чьего-то идиотизма.

 Улица повышается. Тут ещё сухо, но вода быстро прибывает. Бегают собаки. Во главе алабай, лохматый и большой, как медведь. Собаки агрессивны, возбуждены неожиданной свободой. Чужие люди в оранжевых костюмах животных пугают. Отступаем. Я прикрываю отход. Ору на алабая: «Фу!», когда он пытается меня цапнуть. Собаки отстают.
 Возвращаюсь к дому с коровами. Палисадник пуст. Мужик показывает - затащил бычков на гараж.
 Тёткину скамейку уже затопило. Мается на крыльце. Воды по колено. Говорит мне, что их три соседа, все решили оставаться, у них лодка. Я ругаюсь.

 Вода перехлестнула дамбу и быстро прибывает. В проулках течение, как в горной реке. Плывут дрова. Семья с гаража соглашается уйти. Идём с ребятами на помощь. Воды уже по-пояс. Мужик передаёт чехол с ружьём, сумки с вещами, сажает жену на закорки. Мы не возражаем. Понимаем: «Своя ноша не тянет!» Поддерживаем. Выводим к нашему «КАМАЗу», толкаем в кузов. Там полно людей, в последнюю минуту всё же включивших здравый смысл. На дороге течение слабее, чем в проулке, но машине воды по капот. Автомобиль не лодка, плавать не умеет. Дальше работать с него нельзя.

 Мы на мосту. Вокруг много людей, машин, собак. Вода ещё не перехлестнула насыпь и не отрезала мост от берега. Спускаем «Фаворит» на воду. Серёга, Коля и Тёма уходят работать на лодке, вывозить людей с затопленных домов. Мы с Олегом остаёмся вместе со спасателями с центрального подразделения. Руководит Максим.
 Вечер. Левый берег Ии. Вода быстро прибывает, перехлёстывает через верх дамбы, отделяет часть федеральной трассы от коренного берега и моста. Там остаются люди как на острове, не решаются идти ни назад, ни вперёд, а вода подступает. Максим говорит: «Давай, выведем».
 Мне по бёдра. Бредём по затопленному асфальту. Течение пытается сбить с ног. Вода несёт мимо сено, дрова, стайки. На обрезке доски проплыл мокрый, несчастный кролик. Блеснули испуганные, круглые глаза и исчезли.
 Ставим «гражданских» между собой. Идём «стенкой». Течение пытается сбить с ног. Женщины плачут. Успокаиваем. Мимо проносятся доски. Кто-то из наших помогает пьяному мужику. Мужик в одних трусах, но на велосипеде. Тащим и мужика и велосипед.
 Успели. Через десять минут, там где мы прошли, уже несутся дома и заборы.

 Вода стремительно поднимается. Ходят лодки, подвозят к мосту людей. Многие с собаками. У нас включены рации. Слышим с «Фаворита»: «Женщину с дамбы смыло. Попробуем подойти». Потом: «Не можем пробиться. Кажется, утонула».
 На мосту машины: наш «ГАЗик», «Нива» мостостроителей, чья-то «Волга», красная «Буханка» пожарных, патрульный автомобиль полиции.

 Садится солнце. Бегают ошалевшие собаки. Кобели грызутся, тут же случается торопливая собачья «любовь». Вздрагивает мост. По Ии плывут дома, бьются о мост, рассыпаются.
 «Казанка» пытается пересечь Ию выше моста. Мотор глохнет, лодку несёт под мост. Народ затаил дыхание. Лодка прошла между опорами. Мотор завелся. Пронесло.
 Садится солнце. По Ии лывёт огромный дом, с крыши выбивается пламя. Дом ударяется о мост. Мост вздрагивает, как от испуга, гнутся перила. Сноп искр взлетает к небу. Слышу как один мостостроитель говорит другому: «Дурак, не стой там!» Скоро выше моста скапливается целая плавучая деревня: дома, бани, туалеты, заборы.

 Вода грозит отрезать нас от правого берега: исчезает полиция, уезжают частники, наша машина.
 Вокруг много пьяных. Продолжают выпивать. Мужик в трусах бросил свой велосипед у края воды. Пытается скандалить, требует чтобы мы его увезли в первую очередь, кричит как хорошо спасают в Америке. Успокаиваем алкаша, перетаскиваем велосипед, чтобы не унесло. Кто-то из местных «добавляет» пьянице.

 Вижу белобрысую тётку, которую долго уговаривал эвакуироваться. С риском для жизни спасатели успели «страдалицу» вывезти на лодке. Женщина возмущённо жестикулирует: «Нас не предупредили...» Не выдерживаю, вмешиваюсь: «Как Вам не совестно. Я к Вам подходил раз пять...» Баба обидчиво собирает губки в куриную гузку. Я ухожу. Корю себя: «Чего полез? Им ничего не докажешь. Несчастные люди. Будут искать виновного. Так им легче».
 Слышу мощные моторы, иногда по рации обрывки переговоров. Работают аэролодки. Наши!

 Темно. Фар на надувной лодке нет. Серёга пропорол борт «Фаворита». Насос дают незнакомые ребята с «Нивы». Насос электрический, работает от автомобильного аккумулятора. Качаем. Борт держит минут двадцать, потом лодка начинает на ходу складываться.
 С «Фаворита» вместе с пострадавшими сгружают поросёнка. Кличку узнать не у кого. Назвали Борькой. Борька укрылся от собак под машиной. В ту ночь поросёнок выжил, даже стал звездой нескольких телеканалов.
 У Коли течёт «Гермизак». Бедолага снимает костюм, выжимает вещи. Его трясёт от холода. Я сажусь вместо него.
 Яркий свет. Ещё аэролодки! Местные. Гремят моторы. Начинают вывозить людей с моста. Мы на пропоротой лодке помогаем.
 Последний рейс делаем в три часа ночи. Лодка, уворачиваясь от плывущих брёвен, идёт через Ию. Сергей хорошо изучил маршрут. Я уже тоже начинаю ориентироваться — вначале узкий проход между стеной и забором, за ним быстрое течение реки, мотор на полную, чтобы не упело сильно снести. Потом затопленные деревья на правом берегу. Слабый луч налобного фонаря выхватывает из темноты, торчащие из воды, верхушки столбов и заборов, коньки крыш.
 Сергей за мотором. Управляет стоя. Лучшего лодочника не найти, вырос на Байкале, но и он несколько раз цепляет винтом препятствия. Что там под чёрной водой никому не ведомо.
 Идём на лодке. Тёма смотрит по левому борту, я по-правому. Промеряем глубину, отпихиваем вёслами и ногами палки. Едва успеваем поднимать провода воздушных линий.
 Остро пахнет бензином. По поверхности воды идут характерные разводы. Затопило заправку. Кто-то шутит: «Курить нельзя!»
 Наконец берег. Свет уличных фонарей. Десятки людей, автомобили. Среди них наш белый «ГАЗон». Тащим своего дырявого «Любимчика» на прицеп.

 Спорт. школа. Всюду растерянные люди. Затаскиваем лодку в вестибюль, моем, сушим. Клеить не чем. Собираем заплатки из «Гермизаков». Серёга с саркастическим смехом читает инструкцию на тюбике клея: «Сушить 24 часа». Отмечает пробоины фломастером. Женщины с вахты нашли фен. Трём спиртом пробоины, клеим. Тут же крутятся корреспонденты с «Первого канала». Намекаем: «Не пошли бы они...» Парни послушно уходят.
 Таскаем спортивные маты в соседнюю школу. Машины подвозят и подвозят людей…

 29-е. Утро. Едва светает. В вестибюле худая девчонка жадно ест что-то из спасательского пайка. За одну ночь так не проголодаешься.
 Грузим лодку на прицеп, идём работать в затопленный район, чьё название состоит из трёх букв, кажется ЛДК. Что это означает спросить нет времени.
 Получаем адреса от пожарного. Мы не местные. Названия улиц нам ничего не говорят. Нам просто машут в нужную строну рукой. Задание - вывозить пострадавших с крыш. Сергей за мотором, Тёма на левом, я на правом борту. Заплаты держат.
 Затопленные улицы. Вся поверхность воды покрыта плавающими дровами. Всплывшие заборы скалятся гвоздями. Немного ориентируемся. Вот синие ангары строительного рынка. Улицу «Карбышева» узнаём по торчащим из воды кронам старых тополей. Вывеска на павильоне «Пивной причал» кажется дурным пророчеством. Вспоминаю «Тулунчане, Вы хотите перемен?», но зубоскалить по этому поводу не хочется.
 Лодок много. Узнаём знакомых спасателей из подразделений нашего отряда, ребят из Иркутской областной службы, Красноярских спасателей. Ходят местные лодочки. Венеция!
 Несколько раз цепляем винтом, но наш винт выглядит вполне пристойно. У многих спасателей вместо винтов жалкие культяпки. Хорошо что здесь нет бешеного течения, как на реке.
 По Карбышева плавают конструкции детского уголка из ярко раскрашенных всеми цветами радуги брёвнышек. Рядом затопленный по треть второго этажа сам садик «Ручеёк». Суеверно думаю: «Всё же зря здесь столько «мокрых» названий. Накликали водяного!»
 Панельные пятиэтажки стоят в воде. С верхнего этажа кто-то машет. Подходим. Нас снимают на планшет. От помощи отказываются. Говорят у них пока всё есть. Идём к другому дому. Забираем старика, с другого подъезда большую семью с кучей сумок. Семью перевозим на один берег, пожилого на другой, где нам пожарный даёт новый адрес.

 Идём по частному сектору. Собаки с крыш провожают лодку тоскливыми взглядами умных глаз. От их взглядов на душе муторно.
 На крыше мужик. Сидит с потерянным видом. Спуститься к нам отказывается.
 Ещё один. Высокий, худощавый, в трусах и тельняшке. Адмирал. Усатое лицо. Плавает на импровизированном плоту. Говорит, что в помощи не нуждается. Спасает собак. Просит меня пробраться во двор. Там на плавающей двери симпатичная псина. На шее ошейник с цепью. Цепь не привязана. Отказываюсь, объясняю, что нам надо вывозить людей. Мужик бранится, говорит, что люди заслужили свои неприятности, лучше спасать собак. В перепалку не вступаю, внутренне с ним соглашаюсь. Уходим, дырявить ради собаки лодку не имеем права.

 Несколько коров пытаются отстояться на бугре. Воды бурёнкам по вымя. Потом видим как они бродят между домами, ищут хозяев, тоскливо мычат обнаружив вместо стойла запертые ворота.

 Высокий автомобильный прицеп. В прицепе три здоровенных поросёнка, каждый раза в три больше «нашего» Борьки, стоят по шею в воде. Неподалёку на соседней улице плавают ещё два. Ломаем вёслами забор. Протискиваемся через куст черёмухи. Вытаскиваем визжащую, яростно сопротивляющуюся, упрямую тварь за уши и передние лапы из воды. Поросёнок несколько мгновений лежит обессиленный на дне нашей лодки, потом сигает за борт к своему собрату.
 Через полчаса когда наша лодка проходит мимо, упрямцев больше не видно.

 Вывозим людей, попутно пытаемся спасать собак. Вижу, как одна шустро плывёт к берегу. Мужик, которого забрали с крыши и везём к берегу, говорит, что ему надо в другую часть города. Объясняем, что мы не такси, главное для нас оставить тебя в безопасном месте. Дальше разбирайся сам. Не маленький! Мужчина нехотя выбирается на берег. Там деревья, люди, дорога, безопасность.

 Идём к берегу, где местный пожарный даёт нам адреса. Решаем захватить собаку - животина спасается на завале из плавающих досок. Зовём, пытаемся снять. Собака не верит незнакомцам в лодке, уходит от нас по доскам.
 Солнце высоко. Пожарный обещает дать нам передышку, но каждый раз просит сходить ещё на один адрес.
 Наконец нам дают передохнуть. Причаливаем к асфальту: дома, магазины, много зевак. Рядом «Лесхоз», где базируются спасатели из подразделений нашего отряда из Сахюрты и Посольска. Здороваемся с мужиками. Стягиваем гермизаки. Рабочие комбинезоны под ними мокры насквозь от пота и конденсата.
 Чай попить нам не дали. Звонят с другого берега: «Срочно сюда!» Лезем в прорезиненные одежды, ворчим.
 Через час белый «КАМАЗ» с прицепом пылит по дороге в с. Бурхун. В прицепе аэролодка и наш верный «Фаворит».
 Наконец, мы все вместе!

 Спасатель Лёха.

 Гоню «КАМАЗ» во Владимировку. Дорога идёт правым берегом - 60 километров асфальта. Колёса разбрызгивают воду. Дорога местами подтоплена. Прицеп с аэролодкой скачет сзади. Зеваю. Темно, спать охота. Около часа ночи вижу огни деревни. Глава поселения зовёт на чай. Прошли в летнюю кухню. Едва сели, врывается какой-то мужик с бабой и начинают орать, что мы де жрём водку, ничего не делаем, а на реке гибнут люди.
 Одеваем гидрокостюмы, сталкиваем лодку. Темно, туман идёт над рекой волнами. Вокруг много зевак, некоторые пьяные. Ходят местные лодки, вывозят пострадавших из затопленных домов. Мы местность не знаем. Просим дать проводника. Мужчина, который обвинял нас в бездействии, начинает возмущаться, кричит, что вы должны знать реку, что у вас есть всё навигационное оборудование. Человек явно попутал МЧСовский рекламный ролик с действительностью, они отличаются, как реальная война от голливудской поделки. Протягиваю скандалисту спас. жилет - помогай! Тот сразу в тень и потерялся. Вызывается помочь местный парень.

 Наша аэролодка уходит в темноту. Я остаюсь у «КАМАЗА». Вода прибывает очень быстро, уровень растёт на глазах. Плывёт туман.
 Проходит минут сорок. Слышу звук нашей «Пираньи», огней нет. Думаю: «Наверное предохранители полетели или проводка. Две лампочки сразу перегореть не могут».
 По очереди ходим на лодке всю ночь. Дома стоят вдоль реки. Снимаем людей с крыш.

 Поразили дед с бабкой. Вода идёт, уходить не хотят. Верховодит старуха, отправила деда на третьей ходке аэролодки, когда воды во дворе было уже по грудь. Сама осталась в доме, бестолково ходит, говорит, что ей надо прибраться в доме, навести порядок. Наверное, у неё от стресса в голове что-то замкнуло.

 Выше по реке строят мост. Идём забирать рабочих. Место относительно высокое. Тут собралось много местных из затонувших домов. Грузим полную лодку. Спасатель Вовка остаётся, чтобы мы смогли взять больше пострадавших.

 Увозим людей, берём нового проводника. Работаем.

 Встаёт солнце. Вверху красивый красный рассвет. Внизу по воде плывут дрова, заборы, дома, коровы. Люди и собаки сидят на чердаках и крышах.

 До нас в Евдокимово при эвакуации утонуло два человека. На местной мотолодке заглох мотор. Кто-то встал. Лодка перевернулась. Погиб мальчик и его дед.

 Вывозим людей в Новоевдокимово. Деревню построили на высоком пригорке после очередного наводнения.
 Запомнилась женщина. Её дом ночью затопило. Она спала. В одной рубашке выплыла в окно, залезла на чердак. Нашему спасателю Володьке пришлось сломать доски на фронтоне, чтобы вытащить её на лодку. Тётка замёрзла до полусмерти. Даём одежду.

 Борт лодки пробили, когда подходили к крыше дома. Ремонтироваться времени не было. Работали без света и с дырой в борту. Снимали людей до полудня.

 В обед первый раз с дома поели горячее, загрузили гуманитарку в лодку и ушли в Уйгат. Деревня стоит на Кирее - притоке Ии. Вместо Кирея увидели сплошное водное пространство с торчащими из него вершинами деревьев. Не было ни клочка суши вокруг. Два с половиной часа шли до Уйгата. Вода чёрная от грязи и ила, несёт мусор, песок, доски, брёвна, деревья. Где река, где лес не поймёшь. Где-то тут на затопленной дороге застряла автолавка. Пройти к ней не смогли.
 До сих пор картина наводнения стоит в глазах: дома затопленные по крыши, люди на крышах; коровы и телята пытаются отстояться на высоких местах, но вода прибывает и их смывает.

 В 17 часов загнали лодку на прицеп и поехали в Тулун. Прежнюю дорогу совсем затопило. Пришлось ехать верхней. Верхняя дорога на тридцать километров длиннее. В Тулун прибыли около 19 часов и сразу начали работать.
 Работали до четырёх утра. Очень мешали провода электрических линий. Лодка идёт быстро и тормозов у неё нет. В темноте провод заметить очень трудно.

 Поразило упорство, с каким люди цепляются за свои дома. Приходилось много раз возвращаться на один и тот же адрес. Подходишь, вначале они капризничают, когда дело принимает нешуточный оборот, те же люди начинают требовать их вывести.
 Поразили дома, плывущие по реке, бьющиеся о мост, застревающие там, сцепляющиеся между собой.
 Было досадно тратить время на пустые уговоры, когда можно было спокойно работать и не рисковать ни судном, ни жизнью. Жалко было собак, многие из которых сидели на цепи или искали спасения на крышах сараев и гаражей. Было ясно, что их скоро сорвёт и унесёт вода. Подойти к собакам через завалы на лодке было невозможно, нужно было спасать их хозяев.


Спасатель Володя.

 Едем на Камазе в Ермаково. Темнеет. Лёха за рулём. Дорога - асфальт. Везём хлеб, сахар, муку, короче гуманитарку. В деревне были примерно в половине первого. Встретил глава администрации, говорит, что часа в четыре пойдёте в Уйгат, повезёте продукты. Автолавка застряла, в Уйгат нет подвоза. Женщина из соседнего дома пригласила на чай. Только присели, я вышел за сахаром. Слышу в доме скандал. Орут: «Люди гибнут, вы тут бухаете! У нас ребёнок утонул, вы водку жрёте!»
 Одели гидрокостюмы, столкнули лодку, взяли проводника. Местные орут: «У вас навигаторы, вся навигация есть, зачем вам проводник? Вы что речку не знаете?»
 С проводником пошли вверх по реке до Красноозёрска. В Красноозёрске рабочие строят подвесной мост. Подходим. Балки рабочих ещё стоят на сухом. Вокруг везде вода. Нас встречают взрослые, с ними человек семь ребятишек.
Идём на «Пиранье» по деревне. Сняли с крыши мужчину и женщину, вытащили пожилую тётку, у которой в доме уже было воды по пояс. Удивила одна бабка. Говорю: «Давай, вставай! Поедем с нами». В ответ: «Мы никуда не поедем!» Сидят вместе с дедом. Забрали соседей. Возвращаемся к старухе. В доме вода. Дед не ходячий. Забираем деда. Бабка упрямится, говорит: «Подтащите мне мою лодку, привяжите к крыльцу!»  Привязываю старую, резиновую лодку к перилам. Бабка просит посмотреть собаку в стайке. Вода старухину стайку уже затопила. Пробраться невозможно. Ещё раз пытаюсь уговорить женщину сесть к нам. Отказывается, говорит, что ей надо убраться в доме, а там уже вода.
 Старуха просидела в своём доме до обеда следующего дня. Её вывезли местные.
 Чтобы забирать больше людей, ходили на аэролодке по двое. Пострадавшх вывозили на берег к водонапорной башне в Новоевдокимово. Деревню построили на бугре после наводнения 1984 года.
 Запомнилась женщина, которую сняли с чердака. Рассказала, что ночью выплыла из дома, залезла на чердак, зарылась в опилки. Лежала укрывшись старым пальто. Очень замёрзла.

 Обед. Местные бухают у костерка. Один заходит в воду. Ему кричат: «Минтай, ты куда?» Он не отвечает. Молча прётся глубже. Баба с берега орёт: «Иба...тый дурачок, топиться пошёл?» Одеваю гидрокостюм. Застёжку застегнуть нет времени. Догоняю Минтая.
- Ты куда?
- Там коровы тонут. У самого глаза, как у дохлой коровы. Допился. Толкаю его к берегу. Сопротивляется. Мне в костюм заливается вода. Хватаю Минтая за руку, тащу на берег. Встречает пьяницу баба с дрыном и давай охаживать по заднице.
 Скоро вижу, как Минтай смывает кровь и сопли и дальше идет к костру пьянствовать.

 Возили продукты в Уйгат. Вернулись часа в четыре. Подняли лодку на прицеп, поехали по объездной дороге в Тулун. Слышали переговоры по рации про бабушку, которую смыло с дамбы.
 Добрались до пожарной части, где разгружались первый раз, хотели перекусить, звонит Максим: «Какой обед? Давай сюда!»
 Приезжаем к администрации, спускаем «Пиранью». Спрашивают: «Кто может ходить под мотором?» Определяют меня.
 Лодка маленькая. Работал с местными пожарными вначале втроём, потом вдвоём, чтобы забирать больше людей. Ходили по адресам, снимали людей с крыш.
 Была заявка на Юбилейную. Иду. Возле автостанции сильное течение, прорвало дамбу. У меня глохнет мотор - на винт намотало провод. Рядом торчит крыша дома с телевизионной антенной. Нас течением прижимает к ней. Лодка в считанные мгновенья наполняется водой. У пожарного глаза круглеют. Говорю: «Держись за антенну». Хорошо - нож всегда с собой! Сделал из пятилитровой бутылки ковш, вычерпал воду, срезал провод, завожу мотор.
 На Юбилейной уже всех сняли, идём на Мясокомбинатскую.
 На Мясокомбинатской мужик сидит на крыше. Спрашиваю:
- Помощь нужна?
- На нашей улице помощь никому не нужна!- отвечает сиделец.
- Почему ты за других решаешь?
Пожимает плечами.
 Работаем. Ночью заглох мотор. Не могу завести. У меня на борту пятеро плюс я и пожарный. На вёслах против течения не прорваться. Запросил по рации помощь. Забрали моих пассажиров. Меня с лодкой вытащил местный на водомёте. Водомётный двигатель — хорошая штука.
 Удивительно — я лодку не пропорол, хоть вокруг было столько гвоздей!


Спасатель Артём К.

 Ходим в гидрокостюмах по Юбилейной. Бегают стаи собак. Я собак не люблю. Местами воды - по грудь. Сильное течение. Вывел бабушку, вытащил две собаки, какую-то девицу. Ссадил их в «КАМАЗ». Последним рейсом вывели семью. Больше машина по Юбилейной ходить не могла.

 Столкнули надувную лодку. Работали втроём — Серёга за мотором, мы с Колей по бортам - расталкиваем заборы, подымаем провода. Если провод идёт под водой, кричим Серёге: «Провод!», он подымает мотор, лодка проскакивает над препятствием.

 Снимаем семью с крыши. Вода быстро прибывает.
 Какой-то мужик грозит с гаража кулаком и ругается, что мы де ходим на моторе, делаем волны. У него забор завалился.

 Увидели женщину на дамбе, поняли, что её сейчас смоет. Позже узнали, что тётка решила вернуться домой доварить варенье. Пытаемся подойти к ней через один, другой проход. Не успеваем - всюду заборы, запертые калитки, ворота.

 Несколько раз проходим мимо деда. Старик стоит возле своего гаража на куче строительных поддонов. Эвакуироваться отказывается. Прорвало дамбу. Попёрла вода, выдавила ворота гаража внутрь. Мужик, как кошка, вцепился в гладкую, каменную стену. Втаскиваем его в лодку. Дед больше не сопротивляется.

 По рации получаем сообщение, что на козырьке автостанции висят две девчонки. Подходим. Вроде нет никого. По дамбе бегает парень, машет нам руками, показывает направление. Обходим затопленный павильон. Над затопленной входной дверью кованый козырёк. Сверху поликарбонат. В воде две девушки. Вцепились в каркас козырька, из воды торчат только головы. Вода холодная. Девчонки пытаются подтянуться выше, но силы кончаются и они снова сползают в воду. Едва успели снять. Барышни напуганы, стучат зубами и трясутся. Сильно замёрзли. Коля принялся растирать. Я смотрю препятствия. И дед с гаража в шоке, ещё не отошёл от испуга. Коля его заставил оттирать девиц. Когда человек занят, ему не так страшно. Высадили всех на набережную.

 Работаем дальше. Царапнули винтом препятствие. Всё время надо проверять глубину веслом. Вода чёрная.

 На крыше бани увидели двух парней. Баня накренилась. Парни умудрялись шутить.

 Получили адрес, перешли через Ию ниже моста. За забором двухэтажный особнячок. Люди стоят на балконе — мужчина, полная женщина, здоровенный алабай. (Когда работаешь спасателем на автомате всегда определяешь вес пострадавшего и прикидываешь, как его будешь подымать.) Воды по второй этаж. Подойти на лодке не можем, мешает забор, ворота заклинило.
 Пробираемся к дому с другой стороны. Наш капитан Серёга решает лезть через крышу. Мы с Колей остаёмся в «Фаворите». Подошла аэролодка. У них дно защищено «чешуёй», протиснулась поверх забора. Серёга помог спустить пострадавших.

Течение относит нашу лодку от дома. Потеряли капитана! Коля к мотору, завести не может, нас несёт на завал, торчат палки. Пропорем борт - потонем! Было жутко. Приготовился к неприятностям. Мотор заводится, выруливаем против течения, снимаем капитана. Уф, обошлось!

 Запомнилась семья. Передают нам в лодку огромный чемодан. Серёга спрашивает: «Вы, часом не подохренели?» Показывают. Там полный чемодан кошек. Пришлось брать.

 Подходим к одному дому. У хозяина в клетках кролики и курицы. Пожимает плечами: «Как брошу это хозяйство?» Я уже научился убеждать таких, говорю ему: «Если дом не уплывёт, завтра придёшь и покормишь. Если дом уйдёт, ты уплывёшь вместе с ним и кормить твоё зверьё будет некому!» Подействовало. На следующий день на этом месте торчали одни ворота.


Спасатель Коля П.

 Работал с Серёгой и Артёмом на «Фаворите». Подходим к гаражу. Перед гаражом на поддонах мужик. Говорю: «Давай, батя, к нам!» Отказывается. За его оградой прорывает дамбу. По краю дамбы идёт тётка лет пятидесяти. Кричим об опасности. Не реагирует. То ли в стрессе, то ли не адекватная. Пока искали проход между домами, тётку смыло. Видел только, как мелькнула рука. Подошли, но уже было поздно. Вернулись к мужику. Не дошли метров десять. Вода проламывает ворота внутрь гаража, сносит поддоны. Мужик, как человек-паук, прилипает к гладкой стенке. Подходим. Мужик спрыгивает к нам в лодку. Обошлось!

 Взяли на берегу пожарника. Ему по телефону говорят адреса, он нам показывает куда идти. Пожарному сообщили, что на автостанции висят две девушки. Парень с дамбы показал, где забирать. Девчонки висят на козырьке по грудь в воде. Взяли их с Артёмом за руки и втащили в лодку. Сняли парня с дамбы. В лодке нас уже восемь — дед с гаража, девчонки с автостанции, парнишка с дамбы, пожарный, я, Серёга и Артём. Девчонки замёрзли. Губы синие. Оттираю. Попросил парня расстегнуть на себе одежду и прижаться к одной девушке. Деда заставил растирать другую.
 Высадили барышень в районе администрации. Одну пришлось мне нести к скорой на руках, вторую вывел Артём.

 Раз чуть капитана на крыше не оставили! К дому подойти не смогли. Мешал высокий забор, ворота не открываются. С лодки забрались с Серёгой на сарай. На балкончике второго этажа семейная пара с большой светлой собакой. Попробовали сделать от сарая до дома трап. Настелили досок, длинны не хватило. Нашли два куска пенопласта, пристроили их. Серёга перебрался на крышу. Пенопласт уплыл. Остались я на сарае, Сергей на крыше дома, Тёма в «Фаворите». Слышим, как с другой стороны дома к пострадавшим подходит аэролодка. Конечно, безопасней передать пострадавших туда. Я вернулся, Серёга остался помогать.
 Прыгаю в «Фаворит». Течение подхватывает лодку и тащит на завал. Я к двигателю, пока разбирался, расстояние быстро уменьшилось. Артём орёт... Мотор завёлся. Куда править? Впереди завал, справа забор, слева плывёт дом. Прошмыгнули между домом и завалом.

 Работаем. Подходим к дому. На крыше устроилась компания — восемь человек. На вид лет 35 - 40. Выпивают. Уговорили эвакуироваться. Грузим. Две женщины, пятеро мужчин у нас в лодке. Последний с крыши передаёт мне пакет. Пакет звенит: пиво, водка, бутылка вина для дам. Говорю: «Совесть имейте, мы детей возим, у людей несчастье. Вам бы только бухать!» Не поручусь, что не использовал ненормативную лексику, но смысл моих слов был примерно такой. Выбрасываю пакет с бухлом. Хозяин спиртного запускает в меня трёхлитровой банкой с огурцами. Решили дать ему время осознать ошибочность своего поведения. Увезли компанию, вернулись, забрали по соседству семью: мужчину, женщину, пацана лет двенадцати. Подходим к дебоширу. Он перебрался с крыши дома на сарай. Сидит на корточках мокрый на бревне, как петух на насесте. Успел поплавать, вода ему не понравилась — холодная. Я решил не тратить время на разговоры. Хватаю его за грудки и забрасываю в лодку.
 «Я вас запомнил, суки,- орёт потерпевший,- вы утопили моё бухло!» и набрасывается на нас с Тёмой, пытается выкинуть из лодки. Пацан пугается. Тут моё терпение закончилось...
 Буян успокоился на некоторое время, потом стал выталкивать наших пассажиров в воду. Серёга повалил его. Мы заломили дебоширу руку. Он заплакал и сказал, что больше не будет.

 Вижу, плавает поросёнок. Попытались подойти. Поросёнок утонул на наших глазах. Было обидно и жалко. Идём дальше. Плавает створка от ворот. На ней другой поросёнок. Серёга подрулил. Тащу бедолагу за уши в лодку. Хрюшка визжит и сопротивляется. С трудом втаскиваю на борт. Хрюн почувствовал себя в безопасности, успокоился. Лежит без сил на дне. Смотрю на него, спрашиваю: «Что, Боря, хреново тебе?» Поросёнок хрюкнул в ответ. Соглашается. Говорю ему: «Знал бы ты, Боря, как нам хреново с твоими хозяевами!» Боря понимающе визжит в ответ. Поговорили.
 Высадили Борю на мост. Поросёнок попал на многие кадры и на время стал телезвездой. Больше я его не видел. Надеюсь, Борька выжил.

 Лодка была сильно пробита. Сдувал правый борт. Перед каждым выходом качали электронасосом. Сели батарейки в налобных фонарях. Боялись распороть лодку о заборы из проф. листа и штыри. Одежда в гидрокостюмах отсырела. Мы очень замёрзли. У меня текли сапоги. Пока Серёга подкачивал лодку, вылил из костюма ведра полтора воды, выжал одежду. Стало чуть теплее.


Спасатель Саша М.

 Смешное и трагичное рядом.

 Запомнилось — сижу в Евдокимово. Наша аэролодка ушла с продуктами в Уйгат. Я остался с «КАМАЗом». На берегу - костерок и люди. Вода прибывает, и костер переносят выше. Вот он уже дымит у водонапорной башни, так высоко поднялась вода.

 У костра местные. Дежурят. Выпивают. Заправляет всем горластая баба лет пятидесяти на светлой «Кароле». Когда представлялась, сказала: «Я тут всем рулю. Если что надо — обращайтесь».
 Было часов двенадцать. На берег приехал мужик с биноклем, увидел - по реке плывёт корова. Живая. Баба командует: «Васька, Гришка, собирайтесь, пи...дуйте за коровой!» Васька и Гришка взяли у нас верёвку и ушли в «Казанке» под «Вихрём». У нас на Байкале такой мотор теперь встретишь только в гараже какого-нибудь древнего деда.

 Минут через двадцать Васька с Гришкой возвращаются. Тащат на буксире за рога здоровенного быка. Пригодилась наша верёвка! Оттёрли быка от грязи. Скоро, бык, как ни в чём ни бывало, жевал траву.
 Через некоторое время история повторяется. Васька с Гришкой уходят. Лодки долго нет. Слышу от костра: «Твою мать, Васька с Гришкой утонули! Звоните Косте!»

 Костя - местный предприниматель, и не считая старух и младенцев, единственный непьющий человек во Владимировке. Мы с ним работали ночью.

 Через час вижу Костину лодку. На борту мокрые, но живые Васька с Гришкой. Герои утопили лодку, мотор и корову. Слава Богу, сами остались живы.

 Выжали одежду и уже греются у костра, выпивают и смеются друг над другом.


Спасатель Сергей С.

 Поразил бешеный подъём воды. Я такого нигде не видел. Ещё люди. Люди отказывались уезжать из своих домов, говорили, что пересидели 84-й и сейчас переживут. Заботились только об имуществе. Если бы мы не тратили время на пустые уговоры, спасли больше людей.

 Поразило, как быстро меняется обстановка на затапливаемых улицах. Такого ни на одной реке не увидишь. За минуты возникают и исчезают завалы, всплывают заборы, дома срываются со своего места.

 Работал на адреналине и мысли, что надо спасать людей. У меня в Тулуне живут родственники: бабушка, двоюродная сестра и тётя. Сестра отсиделась на крыше. Я переживал, что не могу им помочь.

 Лодку пропорол, когда подходил к деду. Дед к нам сесть отказался, сказал, что ему надо спасать электроинструмент. Забрали его только со второго раза. Не знаю, уцелел ли дедов инструмент.

 Дырявая лодка на ходу начинала складываться после 15-20 минут работы. Качали после каждого рейса. Под ногами хлюпала вода. Брали до восьми пассажиров плюс нас трое, а лодка шестиместная. Хорошо, что спасательных жилетов было с запасом. Очень мешали скрытые под водой препятствия. Всё время надо было быть начеку — из темноты возникают провода, проносятся мимо дома, плывут автомобили, заборы, торчат металлические конструкции. Чудом удалось уберечь винт.

 Хотел бы встретиться и поблагодарить Алексея, который отдал нам электронасос со своей «Нивы», застрявшей на мосту.

 Запомнился поросёнок Борька.

 Мы работали до последней возможности, ночью клеили «Фаворит».
 Поднялся в 4:30, налил стакан чая, вышел в вестибюль посмотреть лодку. За столом сидит худая, белобрысая девчонка. Попросила попить. Отдаю свой стакан. Вижу девчонка голодная. Соорудил по-быстрому бутерброд. Девочка с жадностью съела. Почувствовал, что едва сдерживаю слёзы.

 Эвакуировали людей из затопленных зданий в районе ЛДК. Улица, кругом заборы, толкаемся против течения, проверяем глубину вёслами — мелко. Соскакиваю с борта, чтобы буксировать лодку, с головой ухожу под воду. Попал в канализационный колодец с которого сорвало крышку. Вода грязная и холодная.
 Долго буду помнить запах воды в затопленном городе. Вода чёрная, пахнет нефтью и нечистотами из утонувших туалетов.

 Запах гнилой воды и тухлятины преследовал нас все дни командировки. И ещё лютые комары, от которых не было спасения.

 Тяжёлое впечатление оставила гибель женщины, которую смыло с дамбы и утонувшей у нас прямо на глазах.

 Поразило количество людей, вывезенных из домов. Их была целая толпа. Когда подходили к берегу, они бросались нам помогать вытаскивать лодку, выводить пострадавших. Многие просили увести их на другой берег. Приходилось отказывать. Ещё много пострадавших сидело на крышах.


Спасатель Сеня Ф.

 Команду в Тулун отправляли 27-го, у ребёнка 29-го выпускной. Говорю жене: «Я отмажусь!»
 27-го звонит оперативный дежурный, говорит: «Серёга, ты едешь. Твоя отмазка не проканала!»

 28-го просыпаюсь в Тулуне. Пожарный майор распределяет на объекты: «Работаете по улице Литейной!»
 Ходим, ставим на тумбочки диваны, холодильники, стиральные машины. Полдня промаялись бесполезной работой. Городское начальство проявило халатность: не было содействия спасателям, в эвакуационных бригадах не было полиции, представителей администрации. Социальные службы должны были адресно работать по многодетным и неблагополучным семьям. Царила неразбериха. Немедленно, когда в них была особенная нужда, не организовали ни пунктов выдачи тёплых вещей, ни горячего питания. Мокрым людям было нечем согреться.

 Признаюсь, трагического развития событий я тоже не ожидал. Даже взял номер телефона у парня, который пригласил нас на Литейную вечером в баню.

 Когда вода пошла, меня отправили работать вместе с егерем. У нас была двухместная, надувная гражданская лодчонка с водомётным двигателем. Садили по 2-3 человека. Мы ходили по улицам Фрунзе, Озёрной, Заозёрной, Мастерской. Всё началось в часа четыре.
 Помню, подходит майор, называет адрес, говорит: «Бабка вредная. Постарайтесь её убедить!» Подъезжаем. Воды на улице по пояс. Старухин двор только начало топить. Убалтывал женщину минут двадцать, когда уговорил, вода уже была на крыльце. Бабка не бросила такую же старую, как сама, собаку.  Старуху вместе с собакой вынес на руках, как молодую жену. Старуха орёт: «Выше поднимай, замочила подол!»
 Высадили на берег возле магазина «Ёлки-палки». Подбегает ко мне чёрный, по виду армянин. Говорит: «Надо на тот берег. У меня там жена беременная и годовалый ребёнок!» Соглашаемся. В лодку лезет вся армянская родня. Выгоняю, беру отца детей. Переправил. Дня через четыре, когда собирал трупы животных, встречаю знакомое лицо. Он меня чуть не расцеловал. Говорит, что успел спасти жену и детей. Когда забирал собаку, чуть сам не утонул.

 Запомнился ещё случай. Сидит на крыше гаража семья: муж, жена, сын, две здоровенные собаки с ними. Привязана лодка. Говорят: «Мы не поедем, у нас дом крепкий. Там бабушка недалеко. Ей помоги!»
 Подходим. Ворота заперты. Забор выше моего роста, лодка через верх пройти не может. Перелажу, открываю калитку. Старуха стоит на крыльце по пояс в воде. Рядом собака — лабрадор. Крыльцо высокое. Во дворе глубина мне по грудь. Старуха крепкая — килограмм 130. Даёт мне сумки, распоряжается: «Не замочи!» Сумки тяжеленные, едва донёс. Эту женщину, чувствую, поднять не смогу. Говорю: «Лезь мне на закорки!» Лезет. Чуть не задушила. Там, кажется, и сорвал спину. Собаку не стал брать. Вода прибывала быстро. Собака была не на привязи. Думаю, сумеет о себе побеспокоиться, мне бы хозяйку спасти!
 Дня через три-четыре встречаю эту старуху на пункте приёма пищи. Сидим напротив друг друга. Спрашиваю:
- Что, узнаёшь меня?
- Узнаю,- отвечает карга,- ты не спас мою собаку. И смотрит на меня с ненавистью. Простите меня, бабушка!

 Тяжело вспоминать случай с детьми. Дом на возвышенности. Кругом вода и быстро прибывает. Вижу, бегают замызганные дети. Подхожу. Из дома выходят пьяные родители. Предупреждаю: «Уходите, идёт большая вода!» Отец: «Нам по..уй!» Попытался взять детей. Дети в рёв. Пришлось оставить. Надеюсь, они спаслись, но той улицы сейчас всей нет.

 Идём дальше. Сильное течение. Вижу, на опоре столба «висит» бабка и держит верёвку. На верёвке коровы. Метров через двадцать на крыше сарая сидит молодая женщина с дочкой. Девочке лет шесть-семь. Старуха с коровами — их мать и бабушка. Вокруг всё забито плавающим горбылем. Пытаемся подойти. Мешает затор из горбыля, досок, всплывшего мусора. Пока пробирались у женщины кончились силы, и она отпустила коров. Одна тонет прямо на наших глазах. Решил протолкать нашу лодку к пострадавшим. Думал мелко, спрыгиваю в воду, ухожу с головой. Течение тянет под лодку. Повезло, ноги упираются в затопленный палисадник. Едва вылез — сильно хотелось жить!
 Спасли и бабку, и дочку, и внучку. Дочка в истерике. Короче, все натерпелись…

Продолжает рассказывать Сеня.

 Поздний вечер. Идём против затопленного по крышу магазина со странным названием «Кишенкери». На борту два спасателя — я и Саша, егерь и пассажиры — женщина и мужчина. Оба крупные. Егерь решил пройти ближе к зданию. Слышу — хлопок. Борт сразу сдулся. Пассажиры всполошились. Егерь говорит: «Успокойтесь, попробуем пройти».
 За магазином в улице сильное течение. Принимаем решение избавиться от пассажиров. Останавливаем свободную лодку, перегружаем пострадавших. Втроём пересекаем поток, выходим на берег. Борт вспорот сантиметров на пятьдесят. Лодка вышла из строя.
 Саня ушёл на нашу «Пиранью». Я стал работать на гражданской аэролодке. Стало темно. Хозяин больше заботился о сохранности своей лодки, чем о людях.
 Проходим мимо деревянной двухэтажки. В угловом окне вроде кто-то машет. Говорю: «Остановись, давай посмотрим». Останавливаемся. Ничего не видно. Подходим ближе. На втором этаже дед уже плавает в воде. Лодочник мне: «Туда  не пойду, боюсь, пробью судно!» Смотрю неподалёку парень с девкой на одноместной резиновой лодочке с «Ветерком». Подходим, объясняю ситуацию. Парень предложил: «Берите на борт мою девушку. Я сниму деда». Подошёл на лодке к дому, разбил форточку, говорит нам: «Не теряйте время, работайте, я тут справлюсь!»
 Смотрю, с этим лодочником каши не сваришь. Говорю ему: «Высаживай меня на берег, найду другую лодку. Работай сам, как знаешь!»
 Ушёл к своим.

 Работаем в районе Мясокомбинатской улицы. Там где выше, где ниже. В высоких местах воды по грудь, в низких — люди уже на крышах. Отовсюду нам сигналят фонариками и телефонами, словно звёзды мигают. Удобно, что всё рядом, не надо долго искать. Сильно мешали закрытые ворота и калитки, из-за которых на судне к домам было не подойти.
 Работаем с Саней и местным проводником. Сашка за рулём капитаном, я за матроса. С берега нам давали адреса, но дойти до них не успевали. Лодка быстро наполнялась теми, кто был ближе.
 Вначале сняли бабку с дедом. Чтобы пройти к их дому пришлось разобрать заплот. Это такой забор без гвоздей из горизонтальных плах, вставленных в пазы в столбах. Бабушка говорит: «Давай заберём соседку!»
 Подходим к дому. На высоком крыльце старуха со свечой и иконой. Забираем. Во дворе собака на цепи. Почти утонула. Отстегнул ошейник, забрал собаку.
 Взяли на борт ещё каких-то людей, собаку, идём к месту разгрузки. Слышу со двора вопят. Подходим. Открываю ворота, заталкиваю аэролодку. «Пиранья» легко входит. Дед орёт: «Спасайте бабку из дома!» Сам плавает по двору на плоту со всей семьёй: двое детей, мальчик и девочка, их мать. Открыли окно. Саня зашёл в дом. Там вода. Старуха плавает на кресле, держится за подоконник. Ходить не может, отказали ноги. Женщина крупная, командует нам: «Выводите меня через дверь!» Понимаем, бабку нам не донести. Решаем эвакуировать через окно. Саня толкал сзади, проводник тащил за руки, я слез в воду и держал снизу. Едва перевалили!
 Снимаем с плота остальных. Сделал из стола сходни. Мамаша с детьми перебрались без проблем, а дед пройти не может. Дяденька крупный, килограммов 120-130. Просит: «Сынок, дай мне нащупать поверхность». Я на него ору: «Что, стол не видишь? Я околел здесь в воде стоять!» Дочка объясняет: «Он — слепой». Извиняюсь.
 Старик предлагает: «Бросьте меня здесь». Я ему: «Нет, уйдём вместе!» Подлажу под стол, чтобы дед его не раздавил, Саня держит слепого за руку, тянет на себя. Перетягиваем старика в лодку.
 Загрузились по полной. В «Пиранье» 18 человек. Борт пробит. Вижу, мимо проходит лодка. Передали туда молодую мать с двумя детьми. Я в воде. Пытаюсь вытолкнуть нашу «Пиранью» со двора. Не идёт. Глубина мне «по шейку». Пытаюсь развернуть аэролодку. Не получается — не хватает места. И вытолкнуть не могу - чувствую лодку что-то держит.
 Вода воняет затопленными туалетами, бензином и прочей дрянью. Говорю: «Санёк, опять придётся погружаться!» Набираю воздуха, ныряю в чёрную воду, как турецкий приговорённый в чан с дерьмом. Шарю под лодкой. Нащупал: «Пиранья» упёрлась чешуёй в затопленную шпалу. Шпала не даёт обратного хода. Выталкиваю шпалу, выныриваю, ору: «Аллилуйя!

Послесловие. Кеха.

 Двадцать четвёртое июля. 19:45. Разбирают завалы на подтопленных улицах. Пыль столбом от работающей техники. Жара. Над всем запах гнили. С ошалелым видом бродят выжившие собаки и не узнают знакомых улиц. Их привычный мир разрушен и никогда не станет прежним.

 Сеня отпустил машину с манипулятором. Их здесь называют «Фишка». МЧС-овский полковник ругается, техника должна работать до восьми. Сеня с ним спорит.
 Рядом другая фишка разбирает дом. Гигантская машина похожа на зубастое доисторическое чудовище. Железный зверь берёт стальными челюстями кусок стены и бросает его в грузовик. Растерянные хозяева наблюдают, как их дома превращаются в груды мусора.

 20:00. Уходит последний грузовик. Фишка складывает стальную руку. Нас забирает «УАЗик». Сашка говорит, что 25-го первую партию отпускают домой. Я уже неделю должен быть в отпуске. Для меня всё кончилось.

 Смотрю из окна автомобиля на ставший привычным Тулун. В тот миг чувствую, я его почти люблю — бестолковый, провинциальный, упрямо цепляющийся за землю и привычный быт, сибирский город. Город, которому нет дела до курса доллара, модных тенденций, единоросов, коммунистов, демократов, московских выборов, родила бы родная земля, и река Ия оставалась в берегах!