Отголоски сна

  Дневное солнце ласкало спину, а тень, от моей шевелюры, набрасывалась на чашку кофе, придавая абстрактный узор. Обычно, оживлённая улица была не многолюдна и не вызывала привычной суеты, что позволило погрузиться в раздумья. Если занимаюсь этим без должной цели, так, скоротать время, мысли принимают хаотичное движение и я метаюсь из стороны в сторону, чтобы схватить одну из них, да посильнее.
  Тематика бывает самая разнообразная, если одно началось как размышление о проведении вечера, то траектория могла совершить виртуозный разворот и задаться вопросом: «Почему, такой мощный хищник как снежный барс, очень робок перед человеком? Может в нём гораздо больше от одомашненных кошек, чем у других кошачьих?»
  Видимо по этой причине, в голове, кляксой, стала растекаться, занимающая всё большую площадь, история, участником которой был мой старый, но, от этого, не менее близкий, знакомый. Поведал он её, с немного странной просьбой, адаптировать всё в читабельный вид и издать. По правде говоря, рассказ был прерывист и в какие-то моменты мой собеседник становился почти немощным рассказчиком, поэтому полноценно рассуждать – где его слова, а где частица моей мысли – я не берусь. Стоит оговориться сразу, всё услышанное я хотел оставить, исключительно, для себя.
  Всё, что здесь будет происходить, не подведёт ни к каким выводам, никто не вынесет для себя чего-то нового, возможно, под конец, кто-то что-нибудь и воскликнет, но всё это уже будет зависеть от собственного восприятия.
  То есть рассказ, как он есть, просто история.

************

 Меня пригласили прочитать курс лекций в Токийском университете, и я сразу воспользовался этой возможностью. Бывал я там лишь однажды, студентом, и сразу влюбился в Токио. Заниматься приходилось, не покладая рук и времени на себя было немного, если день был свободный, проводил его, в основном, в парке Уэно, прогуливался по национальному музею, любовался прудом Синободзу. Если же вечер открывал передо мной «калитку свободы», то мой путь лежал, исключительно, в район Синдзюку. Там же первый раз напился вдрызг, с новоиспечёнными знакомыми по общежитию. Это был один из крошечных баров на Голден Гай (Золотая улица), собственно, именно так, я и познакомился с парнем, в будущем поведавшим мне эту историю.
  Учился он на историческом факультете, но когда, много позже, нас свела судьба, занимался внедрением электронной техники на Запад. Эта фирма-гигант, когда он начинал, только набирала обороты, а теперь, уже несущийся на всех порах локомотив, ежемесячно говорил ему своё «Огромное спасибо».
  Встретиться вновь у нас получилось благодаря случаю. Над одним из студентов, мой старый знакомый взял опекунство и, расспрашивая о досуге на ближайшее время, узнал, что тот заинтересовался мифологией и скоро пойдёт на курс лекций, читать которые будет профессор с Запада. Он сразу узнал моё имя.
  Под конец второго этапа лекций, ко мне подошёл мужчина в твидовом пиджаке, классических Levis 504 и чёрных кроссовках, тех же Levis. Рядом с ним стоял студент с  кучей книг в охапку.
 - Привет Шон – улыбаясь, произнёс мужчина – и думать не мог, что снова свидимся.
  Если бы не причудливое произношение моего имени, звучало оно как «Шёёун», возможно не сразу понял кто передо мной. Все, как и тогда, таже интонация, так же, слегка, растянутые гласные, на момент даже почудилось, что и голос и внешность были из того далёка. Будто и не было тех, прошедших, лет.
  Я сразу растянулся в улыбке и с силой пожал ему руку. Мы не виделись больше 15 лет и, в один миг, их как будто не было. Этим вечером мы вдвоём засели в одном любимых крошечных баров. Сейчас таких осталось не так много, время вынесло их неумолимым вихрем, оставив после себя более массивные питейные заведения. Мы беседовали о многом. О том кто, где работал, и удивлялись, как человек занимающийся историей и желавший посвятить всего себя этой науке, решил перейти в торговую деятельность.
  - Вот тобой я восхищаюсь – после третьего стакана сказал мой друг – как тебя увлекла эта стезя, так ты её и придерживаешься. А пареньку моему ещё роман твой понравился, после него прикупил сборник рассказов.
 - Приятно слышать. Правда, мне обычно не комфортно, когда так говорят о моих работах.
 - Это почему?
 - Думаю «зачем я это выпустил?», там надо было заменить, там добавить. Общая канва как-то выбивается и в таком духе. Писатель для меня слишком громкое обозначение.
 Мой собеседник посмаковал остатки из бокала.
 - Почти все достойные писатели, примерно также отзывались о своих работах, а теперь, их имена на слуху.
 - Поделишься парочкой?
 - Хмммм….  Дайка подумать – заказ ещё выпить он продолжил – К примеру, Энтони Бёрджесс, с экранизированным «Заводным апельсином»
 - Не считается! – немного вскрикнул я – Само содержание его не отвращало, а лишь реакция публики. Особенно после фильма, когда многие стали прославлять секс и жестокость. Только лишь тогда он хотел отречься от него.
 - Ладно! Как на счёт Джеймса Балларда, который написал «Водный мир»? Свой первый роман «Ветер ниоткуда» он презирал, так как составлял его исключительно из клише и ориентировался лишь на продажу. Зато потом была череда интересных находок, и он оброс кучей фанатов. А среди знакомых моего парнишки твоё имя на слуху.
 - И для них это ошибка.
 - Да замолчи уже. Я твоих работ не читал, но прекрасно знаю, как можешь вкладываться. Если уж они не шедевр, то таких слов они точно не заслуживают.
 - Хорошо – хорошо. Буду считать, что ты прав.
  Допивали мы в молчании. Стало казаться, будто гул прохожих и разнообразные звуки не просто отдаляют нас, а переносят в разные миры, с риском оставить нас порознь. Странно было думать, что наша встреча, так начавшись, может иметь такой тихий и не очень благосклонный конец.
  Однако, на середине очередного бокала, лицо моего приятеля постепенно стало трезветь и приобретать озадаченный вид. Глаза мигом погрустнели, а взгляд направлен прямо и, в то же время, в никуда.
  Внезапно он начал разговор.
  - Послушай, я хочу поведать тебе историю, которая случилась со мной. Никто кроме тебя о ней не узнает и, именно поэтому я прошу тебя….. адаптируй её и выдай в печать.
  Я удивлённо посмотрел на него.
  Возможно, мне это передалось, но состояние опьянения отходило.
  - Только без конкретики и уточнений. Всё-таки это личное – и залпом допил половину бокала.
 Он повернулся ко мне, а я продолжал на него смотреть. Добрых полминуты так и просидели.
  - Ты чего? В анабиоз ушёл?
  - Нет-нет.… Прости. Что за история?
  - Гэнкито-сан, плесни нам, пожалуйста, ещё по одной с собой.
 Мужчина в возрасте, методично заготавливающий лапшу, наполнил две ёмкости, закрутил крышкой и передал нам. Расплатившись, он повёл меня в парк, заверив, что летом, в такой час, народа здесь мало и он может более спокойно всё рассказать.
  И, правда, когда мы свернули с улицы, гул мегаполиса сменился тишиной, раздуваемой ветром. Пройдя, буквально, пару шагов, послышался лёгкий треск. Ещё дальше, треск нарастал и напоминал уже шипение масла на сковородке, с нами воркуют цикады.
  Японские цикады очень громкие и если, в ночи, услышишь их «перепалку», то есть вероятность, что уже не уснёшь. Я-то знаю, в ту пору моя комната выходила на лесопарковую зону. Не уснул раньше, сиди и наслаждайся скрипучей мелодией. Хотя мой товарищ вправду наслаждался. Японцы вообще с любовью относятся к этим насекомым.
  Под этот ритм, присев на лавку и открыв наши напитки, какое-то время просто пили и созерцали мир.
  Пока мой друг не нарушил молчание.
 - Когда я окончил университет, сразу предложил жениться своей девушке, с которой познакомился на втором курсе. Она не задумалась ни на секунду и в тот же вечер мы начали планировать свадьбу. Денег у нас не было и всё решилось в пользу скромной росписи и посиделок в узкой компании друзей.
 - А что же родственники?
 - А что родственники? С моей стороны никого не осталось, а с её, мягко говоря, меня невзлюбили. Они то видели её с состоятельным мужчиной и уж точно не с только что выпущенным юнцом. В общем, рассорились мы с ними в пух и прах.
 - Поселились у тебя?
 - Да. За мной осталась однокомнатная квартирка. Устроился на две работы, специальность свою пришлось на время отодвинуть и погрузиться в заработки.
  Мы чокнулись и ненадолго припали к нашим бутылкам.
 - Она у меня человек искусства, отучилась на искусствоведа, и писать статьи. Деньги не бог весть какие, но на жизнь хватало и получалось откладывать. Так и тянулась наша жизнь, большую часть времени проводили за работой и лишь ночью принадлежали друг другу – он поднял взгляд в звёздное небо – как же я по ней скучал! То и дело хотел вырваться, хотя бы на десять минут, просто обнять её, прижать как можно сильнее и молча наслаждаться тем, что она рядом. – сказав всё это небесным светилам он сделал глоток, я последовал его примеру – Но наши ночи… Как они были прекрасны! Мы разговаривали, занимались любовью, разговаривали и просто обнимались. Не было ничего кроме нас, и все трудности казались мелкими препятствиями, пока моё тело обволакивало эту женщину. Тебе, должно быть, знакомо это ощущение?
 - Когда-то давно, что-то подобное было, но ничего путного не получилось, так что было принято решение, что к этой магии я больше не притронусь. Но тебя я прекрасно понимаю.
  Ему тяжело всё это вспоминать, а открывать душу ещё тяжелее. Чувствовалось по голосу и по малейшему движению. Прошло всего ничего от рассказа, но он уже выглядел иссякшим.
 - После посещения конкурса начинающих художников она загорелась мыслью отправиться в Норвегию, сразу как поженимся.
 «Там такие леса! Такая природа – восторженно восклицала она – Честно скажу, тот, кто представлял картину с Норвежским редколесьем, та ещё посредственность и даже он не смог исковеркать эту красоту. В общем, ни один из «юных дарований» не достоин статьи, но мы с тобой обязательно туда поедем!»
  Приговор вынесен и подлежит исполнению. У неё так горели глаза, что отказать я не имел права. Потуже затянув пояс, я с головой ушёл в работу, а перед взором у меня самого, стоял этот лес.
  Следующий месяц строился по одному сценарию: работа – время с моей любимой – работа. Дошло до того, что во сне я видел, этот чёртов лес. Хотя и примерно не представлял, как он выглядит, знал точно – это, то самое, Норвежское редколесье.
  И вот, в один момент, я выпал в этот сон… как бы описать… Когда видишь сон, не всегда понимаешь, что это он, но все чувства всё равно притуплены и есть только ассоциативное восприятие ощущений. Однако, не в тот раз. Я чувствовал всё! Дуновение ветра, её тёплую ручку в своей руке и собственное сердцебиение, когда заворожился тем великолепием, что открывалось передо мной.
  Стройное построение сосен и берёз, через которые пробивались лучи света и слегка покрывали ковёр из мха. Прекрасное зрелище.
 «- Идём в глубь – пронёсся её голос»
 «- Конечно»
 И мы гуляли.
 Из – за причудливо раскинутых ветвей, нашему взору являлись бесконечное количество узоров. Сделал шаг в сторону, повернул голову немного под другим градусом и на верхушках деревьев совсем другой орнамент, несущий свою, персональную красоту.
  Сколько так прошли сложно сказать, просто шли, иногда делились впечатлениями, рождаемыми нашим воображением.
 «- Посмотри. Это что, охрана?»
 Толком, не понимая, что она имеет ввиду, я стал всматриваться в окружение. И точно, недалеко от холма, который на поверку оказался ветхой землянкой, стояли два солдата, в старой форме. Стояли, вытянув спины, и смотрели строго вперёд, у каждого по винтовке. За спиной находились заваленные деревья, по форме напоминающие небольшой проход. Несформировавшаяся сосенка надломлена и прислонена к берёзе под углом в 50 градусов. Вот так, посреди леса, охрана.
«- Милый, как ты думаешь, куда ведёт этот проход?
 - Никуда не ведёт. Это всего лишь прислонённые, друг к другу, деревья.
 - Как можно быть таким слепым? Присмотрись! Что, не видишь? То, что внутри немного не соответствует тому, что вокруг. Искажается немного.
 - Ничего не вижу.
 - Идём поближе. Они не опасны, я это чувствую, да и на секретный объект с трудом похоже.
 - Тогда ты идёшь позади меня. Может и не опасны, но слишком смелыми тоже быть не стоит.»
 Медленно я первым начал движение и слушал, как моя суженая, с осторожностью перебирает стопами. Солдаты никак не реагировали на наше приближение, а вот визуальное искажение стало нервничать. Заметнее стали отличия. Все, что было вокруг, имело золотистый, почти сияющий цвет, оповещающий о начале дня, порывы ветра, изменяющие пейзаж. Всё вместе создавало впечатление, что мы в красивом мюзикле и вот-вот выскочит кто-то в трико, исполнит весёленькую песню, но с таким подтекстом, что самому будет стыдно за свои смешки.
 В то время, всё что вписывалось в эту конструкцию моментально теряло цвет и блеск. Оставалась тусклая форма. Странная вещь, картинка, запечатленная тобой до этого, начинает пошкрябывать, контуры ведут прерывистую линию, всё вокруг смешивается в огромные помехи, будто повредили кабель и моментально выбрасываются за пределы эфира, сразу дорисовывая ту же самую картину, только с другой точки.
  Стоит ли говорить, что желание приближаться отпало на корню, но, чёрт возьми, моими желаниями мы не могли ограничиться.
  Когда мы были в полуметре от врат (теперь я не сомневаюсь, что это врата), моя девчонка выскочила из спины и стала расспрашивать солдат:
  - Здравствуйте – расплылась она в своей добродушной улыбке – не подскажите, что это за место? Да и вы здесь зачем?
 Недвижимая охрана перевела на неё взгляд, будто и не замечала нас раньше.
  - Понимаете, мы гуляли по этому сказочному месту и залюбовались, а когда пришли в себя, уже стояли тут.
  Они переглянулись.
  Стоит отметить, что форма, на удивление, была чистая и опрятная. Она была стара это факт, но без дефектов. Роста они были одинакового, одинаково крепки. Один кудрявый брюнет, другой короткостриженный блондин. У обоих по однозарядному карабину.
 - Смотри-ка, всё-таки не проверка – заулыбался кудрявый – хотя это итак было ясно.
 - Сам знаешь, на всякий случай. Помнишь же последний раз?! – голос блондина звучал отголосками, попеременно, сначала в правом ухе, затем в левом.
  Лицо брюнета сменилось гримасой.
 Блондин стал смотреть на нас.
 - Простите за манеры! Казалось бы, в такой глуши, когда видишь путника да милое дело его поприветствовать и угостить горячим чаем.
 - Чего-чего, а чая нам всучили достаточно – кудрявый наклонился в мою сторону – нет бы хоть баранок побольше или сухарей каких. У меня уже через поры этот чай выходит.
 - Не ной… Кстати, меня зовут Гадиан Ити – слегка поклонился блондин
 - А я Гадиан Ни.
 Мы с девушкой переглянулись.
 - Что, правда? – удивился я  вслух – Вас зовут Страж Первый и Страж Второй?
 - Это потому что в окрестностях объект один и больше двух людей не надо – объяснил брюнет.
 - Ааааааа – протянула моя девушка – это многое объясняет. А что именно вы охраняете?
 Двое снова переглянулись.
 Кудрявый, прикрывая рот ладонью, отчётливо произнёс:
 - Слушай, они всё равно всё видят. Когда последний раз был тот, кто нас замечал?
 Не меняя выражения лица, блондин повернул на него голову.
 Немного по изучал его лицо, прижал ладонь ко рту и так же отчётливо сказал:
 - Что за вопрос? Ты как никто знаешь, сколько времени я здесь вообще никого не видел. Да и со времён вторжения, в войну, ты сколько людей встречал?
 - Нуууу, пару раз было… - затянул кудрявый и немного осёкся – А к какой категории отнести… ну… ты знаешь.
 - Помолчи! – резко отрезал блондин – Про «переход Влюблённых» ещё ладно, тут ты прав. Раз уж разглядели всё, значит им это и нужно. Честно сказать, я уже думал, что никого не увижу.
 - Ты считал, сколько времени прошло с нашей смены?
 Страж Первый приподнял глаза.
 - Хм, на тридцатом году перестал. Хотя стой, тридцать семь – сказал и улыбнулся – по инерции досчитывал.
 Тут уже переглянулись мы.
Два человека, с виду до тридцати, несут вахту в 37 лет и то, это устаревшие данные.
- Простите, ребят – замахала руками моя дама – расскажите о «переходе Влюблённых».
- Всё другое нам тоже интересно – наконец в разговор вступил я – но если не можете говорить, не надо. Но мне интересно, а что за война и вторжение?
 - Ну это мы можем рассказать – почесал затылок кудрявый – всё-таки это нас касается. ОН нашёл нас чуть позже.
 - Кто такой «он» вы не ответите?
 Оба отрицательно покачали головой.
 - Да толком мы бы и не ответили. Просто не надо больше его упоминать.
 Мы с девчонкой кивнули.
 - Вторжение произошло в апреле, одним из первых городов был наш родной Тронхейм. Немцам понадобились наши водные ресурсы и в ночь, у наших берегов начались бои…
 - Мы потеряли почти всех из отряда, а они всё пёрли…
 - И мы побежали – с натяжкой сказал блондин.
 - Мы неслись с ужасом в голове. Мы бросили своих, мы бросили свою землю в руки врага.
 - Но мы бежали. Без памяти, без понимания.
 - Пока не оказались в лесу. Перевели дух и просто пошли вглубь.
 - И тут, именно на этом самом месте, к нам подошёл…
 - Мы сами теряемся кто он или…
 - Молчи. Он предложил нам место для отдыха и пищу, сказал, чтобы мы не думали о своём побеге, ведь всё идёт именно так как должно. И предложил нам важное дело.
 - Сторожить его эксперимент.
 Они одновременно, развёрнутыми вверх ладонями, указывали на деревья.
 - Эксперимент неудачный, я правильно понимаю? – не удержался я.
 - Вот тут мы тебе не ответим.
 - Сам он сказал, что всё закончено. Надо охранять и если, кто-то нас заметит и подойдёт, рассказать суть и не препятствовать, если захотят пройти.
 - А от кого вы охраняете его?
 Они стали смотреть мою малышку, потом друг на друга, потом на неё и на меня и снова друг на друга.
 - Ээээээ… от других – промямлил кудрявый.
 - От кого? Если не увидят, не подойдут, а если увидят вам всё равно надо всё рассказать и при желании проводить.
 Кудрявый повернулся к блондину и прижал ладонь к рту:
 - Она перестаёт мне нравиться. Почему она ставит под вопрос наше дело?
 Блондин повторил движение напарника:
 - Не закипай. Она всё-таки дама. Может немного зазнаётся, но может мы как раз для них и стоим.
  Брюнет осмотрел нас.
 - Возможно ты прав.
 - Предлагаю рассказать, как это работает и для чего – произнёс блондин и немного улыбнулся.
 - Сюда должна пройти пара влюблённых – подхватил брюнет – и они проверят чистоту своих чувств, а так же предрасположенность друг к другу.
 - «Дабы не тратить время на то, что не для них и при этом не совершить проблем, которых стоит избежать».
 - Каких ещё проблем? Да и о чём вы? – я почему-то стал повышать голос – Люди сходятся и расходятся постоянно. Иногда остаются друзьями, иногда врагами, а может и никем. Но они хотя бы делают это сами, пройдя много всего на своём пути, а не просто, прошли и разошлись! Это же…
 - Давай пройдём – сказала она
 Где-то, в глубине, я понимал, это желание у неё появится. Видимо именно её я и хотел убедить своим криком.
 Но зря.
 - Я хочу пройти – повернулась она ко мне
 Я хотел возразить, но рот будто утопал в вате, и она уже вела меня ближе. Начал сопротивляться, пытался вонзать ноги в землю и всё зря. Невесомо и плавно я вплывал к воротам.
 - Ребят, а зачем они здесь стоят? Может, задумка и была благая, выбор каждого, сразу всё узнать или ждать и жить. Но сюда кто доберётся? Как вы сами и говорили.
 Солдаты снова переглянулись.
 - Мы точно не знаем, но, с учётом всего, у нас есть одно предположение. Это место исключительно для особых пар.
 - А возможно и одной пары.
 - А это как? Особая пара.
 - Вот тут извини.
 - Мы же сказали, это только догадки.
 Она бросила на меня быстрый взгляд и потянула туда.

       Мы прошли мимо деревьев.

Мигом, комом в груди, встало гнетущее чувство. Полная безнадёга и мировая слабость с тревогой.
 Краски стали смываться постепенно, и наше окружение стало напоминать обожженную картину, с частично выгоренным пейзажем.
 Я сжал её руку и хотел позвать, но рот не слушался. Стал тянуть сильнее и, её маленькая ручка стала отрываться от локтя. Сначала виднелась оборванная кожа, которая рвалась как жвачка, потом отсоединились мышцы и повалились куски мяса. Я в ужасе осмотрел костяную руку своей любимой и остатки её кожи, просачивающейся сквозь мои пальцы.
 Она двигалась дальше, не обращая внимания, а куски мяса потихоньку сползали по кости. Шла она до тех пор, пока её тело не превратилось в помехи, которые приняли её форму, и она шла дальше. Пока не погасла. Именно погасла. Всё её очертание сжалось и, сверкнув, исчезла.

 В тот момент я проснулся.

Всё ещё ощущая стекающую кожу на руке, я судорожно стал её будить. Наткнулся я только на одеяло. Не было её и в ванной и на кухне. Не было её одежды, ни предметов гигиены, ни одного намёка на её существование.
  Он опустил голову и умолк.
  Я переваривал услышанное.
  Была идеальная тишина. Чувствовался ветер, но нет никакого шелеста. Кажется, даже цикады прониклись услышанным.
- Так а-а-а-а… Что дальше? Ты же искал её?
 - Конечно я искал её. Сразу выбежал к консьержу, говорит, не было такой. Обшарил дом, крышу, подвал, обошёл ближние территории. Вернулся за утро без результатов. Обзвонил знакомых – отмалчивались, на работе тоже ни слова. Дозвонился родителям, всё что мне сказали, что я её не достоин. Даже не слушали про её бесследный уход. За месяц меня знали множество больниц и огромное количество полицейских и других сыскных личностей. Никакого результата. Как я понял, те, кто её знал, совсем не волновались, что она пропала. Мол, вернётся, с ней всё хорошо – он вздохнул – прошло пятнадцать лет. Я стал весомее богаче и развернул не хилую компанию по её поиску, но похоже в этом мире её больше нет.
  Что сказать в такой ситуации я не представлял.
 - А зачем… Зачем ты хочешь рассказ на основе этого?
 - Во-первых, подумал, что это неплохой сюжет, а во-вторых…- он стал растирать пальцы – думал, может меня это очистит и отпустит.
 - Тебя до сих пор гнетёт?
 - Ещё как! Ни с того ни с сего я потерял её. Ту с кем хотел быть и не мог представить, что не смогу увидеть или обнять её. Да ещё так! С чего вообще?
 - А ты не думал про это испытание?
 - Конечно приходила мысль – вскрикнул он – но я не могу представить, как мы не могли пройти его. Да даже если нам суждено было расстаться, почему она пропала? Нас могло просто развести и всё. И почему пропала именно она, а не я? Может ответишь?
 Он уставился на меня.
 - А там искал? – ни с того ни с сего произнёс я – В лесу?
 - В лесу?! Вообще в голову не приходило. Из сна я помню примерное направление от входа в лес, но как до него самого добраться я не знаю. Да и где там искать? Серьёзно, какую-то землянку, – из-за отблеска фонаря, стали заметны влажные щёки моего друга – Мы просто шли и любовались этим чёртовым лесом. Но, в любом случае, я уже точно уверен, что в этом мире её нет. И тогда это знал, но не мог успокоиться.
  Дальше была лишь тишина.

 Я провёл ещё три дня в гостях у своего друга. Днём общался с его подопечным, как я и думал, лекции ему нравятся больше моих рассказов. Вечером выезжали все втроём перекусить и выпить. После разговора мой друг и правда, будто очистился, чаще улыбался и чувствовалось вокруг него спокойствие, которому хотелось поддаться. Столько лет страданий, сколько его душа выворачивалась и трещала по швам, не зная покоя. И, в конце концов, у него наступил мир.

 Может ещё напитанный этой историей или тем временем, что мы провели втроём, но, вернувшись, домой и, осмотрев свои полки с книгами, пройдя по прохладным и тёмным комнатам, ощутилась такая великая тоска. Вселенское одиночество, если не сдерживаться в выражениях.
  Я уселся на одиноком стуле в кухне и, до появления первых лучей, пил виски.
 Захотелось вновь ощутить вкус женщины, которую мог бы назвать своей.
 Но это, увы, уже упущено.