Виражи на перепутье. Глава 5 - Новая гильдия с Мир

       
 
                «Новая гильдия» с «Миром и согласием» 


    Утром Лукин вернулся в свой кабинет на Житной улице. Анатолий Наврузов сидел за столом напротив и читал сводки о разбоях. Руководители отдела с другими сотрудниками находились в командировках, одни – в Нагорном Карабахе, другие – в Приднестровье и Абхазии. Теперь те места называли коротко и ясно: «горячие точки».
– Я слышал, что ты вернулся из продуктовой командировки? – спросил Анатолий.
– Негоже подъедаться на овощной базе, когда коллеги не вылезают из «горячих точек». Да и не по мне новых жуликов прикрывать, – улыбнулся Лукин.
– А я бы там поработал. Правительственная комиссия, солидные люди, серьезные дела...
– Жулики они солидные и воруют с серьезным видом, – Лукин выложил из сейфа на стол оперативные дела и приступил к оформлению информации. Ему не хотелось разговаривать на тему о гуманитарной помощи.
За окном над Москва-рекой от Крымского моста быстро надвигалась темно-синяя туча. Вскоре она заволокла небо. Лукин включил настольную лампу, стало уютнее. В открытое окно пахнуло свежим холодным ветром,  яркая молния разрезала небо. Через мгновение с сухим треском выстрела прогремел гром. На Москву обрушилась лавина дождя, которая загнала прохожих по подъездам и магазинам. Гроза бушевала минут двадцать и закончилась так же резко, как и началась. Сквозь тучи выглянуло солнце, и легкий ветерок принес запах молодой зелени вперемешку с озоном после грозы. Лукин обратил внимание на окна посольства Франции. Французам на втором этаже тоже нравился свежий запах весенней грозы, и они открыли окна.
Лукин задумался о новых законах в России. Их пекли, как блины. Под номером 2487 появился закон о частной детективной и охранной деятельности. Он явно подорвал работу кадров МВД. Текучка была даже в ГУУРе. Когда Лукин вернулся из командировки, в коридоре шестого этажа появилось много новых сотрудников. На новый закон откликнулся не только Виктор Тикунов, но и многие высокие чины в МВД, ФСБ и прокуратуре.  Кого-то не устраивала маленькая зарплата, кому-то досталось бездарное руководство, а кто-то хотел самостоятельности в сыскной деятельности. Лукин же не видел ни одной причины, по которой мог бы уйти в отставку. В отделе кадров тихо суетились профессионалы, уходившие в отставку. Некоторые из них внезапно «заболели», но руководство не стало им чинить препятствий по увольнению. Лица «заболевших» сотрудников пылали здоровым румянцем – хоть прикуривай, а они умудрялись оформить себе инвалидность. Лукин их не осуждал. Они уходили служить бизнесу за хорошие вознаграждения, и весь свой опыт выложили на выполнение задач «новых русских». А тех интересовали конкуренты. Их деятельность, маршруты передвижения, члены семьи, негатив в бизнесе и многое другое. Частные сыщики нередко работали на бандитские формирования. За их разведкой следовали незаконные действия и заказные убийства.
Одновременно в частные охранные структуры перешли некоторые бандитские формирования, которые официально получали лицензии на ношение оружия. Давно уже у бандитов появилась целая армия молодых и несудимых парней, поэтому при получении лицензий в органах МВД у них проблем не было. Так криминал шагнул в те структуры, и изрядно подмочил их репутацию. Лукину и без того такая работа была не по нутру. Быть слугой богатых господ его не прельщало, несмотря на большие гонорары. В угрозыске пока служат государству, пусть даже со многими перекосами. В охранных фирмах деньги платит хозяин, и он «заказывает музыку», а она иногда бывает «похоронной». Вот если бы пересмотрели функции МВД и ФСБ, повысили бы зарплату сотрудникам за счет мизерного процента «за крышу» новой армии бизнесменов, то они бы официально перечисляли на счет МВД сумму и получали бы достойную охрану из оперативных служб, чтобы не уходили сотни миллионов долларов ежемесячно бандитским структурам. Вот был бы удар по бандитским формированиям. Только Лукин не мог определиться, кто из них бандит, а кто бизнесмен, потому что и последние причиняют экономике России непоправимый вред. А пока полковники милиции жили от зарплаты до зарплаты. Бандиты же «гужевались на зелень», отпиленную у «новых русских». Закон подорвал структуры МВД и ФСБ, создав мощную вооруженную структуру, подчиненную частным лицам, по больше части, не дружащим с законом. По сути, государство сделало еще один подарок жуликам, передав им свои функции. В очередной раз подорвали авторитет МВД и ФСБ, которые не всегда в состоянии защитить честных граждан России. Многие в милицию не обращались, потому что не верили, что она способна найти преступников. Гражданам оставалось смотреть американские фильмы о четкой работе полицейских, которые предупреждают при задержании о правах. Слово полицейского за бугром в цене, не говоря уже о его действиях и его собственной защищенности. Ему, в конце концов, тоже бывает наплевать на судьбу преступника, но его величество Закон предусматривает ответственность за лжесвидетельство иногда большую, чем за совершенное преступление. За бугром существует еще закон об охране свидетелей. В России же развалили правоохранительную систему, чтобы создать новую. Получилось, как в песне: «Мы старый мир разрушим до основания, а затем…».
Глухо прозвонил телефонный аппарат на столе Лукина, он снял трубку.
– Слушаю, – Лукин никогда не представлялся.
– Здравствуй, Сапожников моя фамилия, – представился заместитель управления уголовного розыска Урала.
– Узнал, Евгений Николаевич. Ты откуда звонишь?
– Я утром буду в Москве. Сможем встретиться? – спросил Евгений.
– А, почему бы нет? Конечно же, увидимся. Какие-то проблемы в Москве?
– Да, небольшие, но решаемые. Да, еще я купил себе автомобиль «Ниссан-Патрол», так к нему надо кое-какие мелочи.
– Да не проблема, Евгений Николаевич. Звони, все решим.
Звонок от Евгения Сапожникова из Екатеринбурга был неожиданным. Они провели вместе один долгий выходной в день прилета Лукина на Урал в составе бригады. Они перетерли многие вопросы по борьбе с преступностью в области, наметили грандиозные планы по борьбе с ней и по случаю встречи и выходного дня выпили море водки. На следующее утро Евгений попал под капельницу в госпиталь, и Лукину пришлось бороться с жуликами одному, потому что с его подчиненными сотрудниками не о чем было поговорить.
Сапожников сообщил о прилете из аэропорта, и они договорились встретиться после обеда. С Сапожниковым прилетели двое парней, Илья и Николай, которых он представил, как сотрудников его новой фирмы АО «Новая гильдия», где он теперь работает.
– Ну, ты теперь, как купец Иголкин целую гильдию создал. А как же угрозыск? – спросил Лукин.
– Да вот созрел, пока лежал в госпитале. Доктора посоветовали найти работу поспокойней, без нервотрепки, а друзья предложили новое дело. Там же в госпитале прошел медкомиссию и уволился по болезни. У меня выслуги хватает, а по возрасту мне еще лет десять можно было служить. Илья! Вы с Николаем занимайтесь делами, как договорились, а к вечеру встретимся в гостинице, – Сапожников отправил своих сотрудников.
– Не жалеешь?
– Ты знаешь, нет. Раньше можно было работать в уголовном розыске, а теперь и не знаешь, за что тебя могут снять с работы. За плохую раскрываемость или за то, что кому-то хвост прищемил. А то вдруг подчиненные чего-нибудь учудят. Вот я прикинул и решил поработать на себя по новому закону. 
– А чем занимаетесь в «Новой гильдии»? – спросил Лукин.
– У нас многопрофильная фирма. Мы строим, торгуем лесом, металлом, охраняем, оказываем помощь семьям наших сотрудников. Нас поддерживает администрация области. Правда, с ними не так все просто. Сейчас у нас трения по Невьянскому кирпичному заводу и Малышевскому изумрудному руднику. Мы хотим прибрать их к рукам, не все же жуликам отдавать, а за владение этими объектами выстроилась очередь. После работы вашей бригады из Москвы на изумрудном руднике идет война за власть. Сейчас рабочие этих предприятий сидят, как и многие другие без зарплаты, а у нас есть реальная возможность заплатить ее вместе с долгами, но нам еще предстоит выиграть арбитражный суд. Нас поддерживает представитель Президента по Уральскому округу, с нами депутаты Госдумы и представители Кремля. Потому «Новой гильдии» дали зеленый свет. Поручено поднять экономику Урала.
– Да, широкие полномочия, – сказал задумчиво Лукин.
– У меня к тебе серьезное предложение. Я знаю твои связи, твою моторность в решении поставленных задач. Хочу назначить тебя  представителем нашей фирмы в Москве.
– И что я должен делать?
– Встречать и провожать руководство «Новой гильдии». Подавать наши документы в арбитражный суд и прокуратуру. Все услуги оплачиваются по отдельной сетке. Мы снимем в Москве офис. Будешь руководить, – сказал Евгений.
– Под такой объем работы мне придется уволиться. Но самое главное, Евгений, я уже тебе рассказывал о серьезных предложениях моей персоне, и не представителем, а гендиректором. И мне пришлось отказаться, потому что сам знаешь: кругом жулики, которые приходят на большой рынок под названием государственное имущество, чтобы отхватить себе лакомый кусок, а бабки переправить за границу. Вот и все экономическое развитие России. А быть представителем неизвестно кого, встречать их с полотенцем, хлебом и солью, как официант, и за сигаретами пацанам бегать... Нет, уже, извини, я к такому морально не готов.
– Ну, ты перегнул, у нас не такие.
– Поживем, посмотрим. Тебе в помощи я не отказываю, но на дружеских началах и в свободное от службы время. Поэтому, сам понимаешь, могу спросить, если что не понравится, – сказал Лукин.
– Ну и на том спасибо, а я договорюсь со своими финансистами об оплате в конверте. Не буду я тебя отвлекать в личное время бесплатно.
– Вот и договорились, но обо мне никто не должен знать, кроме тебя.
Лукин относился к уральским бизнесменам с подозрением. Сапожников был у них в обслуге, хоть и руководителем «Новой гильдии», в которой принимали решения по заводам и рудникам люди с большими миллионами зелени. Они хапали и ничем не отличались от «уралмашевских» бандитов, называя себя экономистами, ратующими за развитие Урала.
– У нас сейчас проходят слушания в Арбитражном суде России по приобретению нашей фирмой Невьянского кирпичного завода. Ты может сейчас отвезти нас к председателю суда?
– На Новую Басманку?
– Нет, на улицу Удальцова. Он меня дома ждет.
– Неплохие у тебя завязки, – улыбнулся Лукин.
– Да, вопрос практически решен. Мы обошли областные власти и теперь надо рассчитаться.
– Хорошо, поехали.
В Москве снова хлестал, не переставая, дождь. Они подъехали к большому дому из желтого кирпича с хвойными деревьями вокруг на улице Удальцова. Сапожников взял две коробки из-под импортных макарон и попросил подождать. Лукин еще хотел пошутить, что Председателю арбитражного суда решили подарить макароны из гуманитарной помощи, но лишь хихикнул про себя. Евгений вернулся  через час.
– Все в порядке. Получил копию решения суда, что кирпичный завод в Невьянске теперь наш. Следующим заходом мы заберем рудник с изумрудами Урала и редкоземельными металлами. Арбитражное дело уже готово к слушанию и решение будут в нашу пользу. Виктор у нас есть время около часа, чтобы поужинать?
– Да, особо не проголодался. А куда едем потом? – спросил Лукин.
– Потом поедем в один банк, в Черемушки, где нас ждут мои коллеги. Мы загрузим в твою машину несколько коробок, и ты отвезешь нас в Домодедово. Мы должны сегодня улететь в Екатеринбург.
– И что, даже чаю не попьете? – улыбнулся Лукин.
– Я же тебе предлагаю пообедать.
– Нет, это у меня такая поговорка, когда гости хотят быстро уйти.
– Мы можем оформить в Домодедово три билета на вылет через депутатский зал?
– Думаю, что не проблема. Только надо позвонить.
Лукин позвонил своему бывшему коллеге Леониду, который теперь работал одним из руководителей МАК.
– Леонид Алексеевич, ко мне прилетели коллеги с Урала. Вечером хотят улететь обратно. Можешь помочь с билетами? – спросил Лукин.
– Как отказать бывшему коллеге. Сколько их?
– Сапожников плюс два сотрудника. Леонид, у них секретные документы, можно их отправить через депутатскую комнату и на моем автомобиле?
– У тебя номер машины тот же?
– Да, «Волгу» не поменял.
– Эта просьба будет тебе стоить стола в ресторане.
– Жду тебя в ресторане «Будапешт» к девяти вечера, раньше не успею.
– Сегодня не смогу. Будешь должен. Перезвони мне минут через десять, – сказал Леонид.
Через десять минут Леонид подтвердил, что пропуск на его автомобиль заказан и его гостей ждут в депутатской комнате.
– Виктор, да тебе цены нет, как представителю нашей фирмы. Такие вопросы решаешь по телефону, – произнес Евгений.
На Профсоюзной улице они подъехали к банку, где их ожидали Илья и Николай. На мраморном полу крыльца банка стояли двенадцать картонных коробок из-под макарон, сливочного масла и тушенки, перевязанные бечевкой крест – накрест. Парни быстро покидали их в «Волгу». Лукин снова удивился коробкам из-под продуктов. Можно было подумать, что на Урале «Новая гильдия» голодает, но не макароны же они перевозили, и Председателю суда подарили не мучные изделия. Он не спросил Сапожникова, но вскоре догадки Лукина оправдались. Картонные коробки разбухли от дождя и еле дышали, чтобы не развалиться. Пока тряслись до аэропорта, углы на трех коробках лопнули. В углах коробок торчали пачки российских рублей в банковской упаковке.
– Евгений, стоп. Ты со своей командой улетишь на Урал, а про меня и моего друга еще долго будет расходиться кругами информация, что мы ворочаем десятками миллионов, или сколько там у тебя? А нам надо самим себе поставить горчичник на одно место? Пусть твои орлы возьмут упаковочную бумагу в депутатской комнате и обернут коробки, прежде чем занесут на контроль. Вы же из столицы вылетаете, да еще из депутатского зала, а на коробках – «макароны», «масло», «тушенка». Подумают, что спекулянты макаронами на Урал летят, – сказал Лукин.
– Да, ты прав. Извини, сейчас все исправим, – засуетился Евгений.
Его парни быстро принесли рулон упаковочной самоклеящейся бумаги и веревки. Пока они перепаковали в багажнике коробки, Лукин обратил внимание, что купюры были 1000 рублевыми, серо-зеленоватого цвета. Хотя Советский Союз распался, но в конце 1991 года Госбанк России выпускал денежные знаки с гербом СССР и профилем Ленина. Правда на 1000 рублей можно было купить только три бутылки водки или 5 кг говядины, либо 25 буханок хлеба. По размеру коробок в них помещалось около 600 пачек. В его багажнике лежало свыше семи миллионов рублей. По курсу доллара не такая уж большая сумма – примерно семьдесят тысяч, но и зарплата у полковника была около 20 долларов, а если перевести содержимое коробок на недвижимое имущество Урала, то на ту сумму можно было купить не один завод, рудник или фабрику. Простая, но содержательная арифметика. Илья с Николаем закончили упаковку и занесли коробки в депутатскую комнату, где их встретили приветливые симпатичные сотрудницы аэропорта, которым они подали документы на оформление.
– Евгений, вообще-то, о таких вещах предупреждают. Я заказал бы группу сопровождения в бронежилетах и с автоматами. Перевозить миллионы на «Волге» без оружия, ведь твои бойцы не вооружены? Да нас могли бы по дороге бандиты почикать.
– Да, оружие мы не брали, потому что в самолете морока, а нападение бандитов маловероятно. Мы получали деньги с полной конспирацией, знают о том несколько человек. А вот если бы группу сопровождения заказать, тогда нас точно бы сдали, да и нельзя было высвечивать банк, где мы получаем наличку. Это на зарплату рабочим кирпичного завода и частично изумрудного рудника. По-другому приватизации не получается в России. Все выходит только у тех, кто может обналичить деньги и заплатить всем заинтересованным лицам.
– Ладно, убедил, но в следующий раз предупреждай, – сказал Лукин.
– Хорошо, извини. До вылета время есть, пойдем пока перекусим. Здесь готовят неплохо.
– Евгений, я не пью за рулем, а жевать общепитовские котлеты даже в депутатском зале не хочу. Если у тебя есть пожелание, чтобы к вам не было вопросов по грузу в Домодедово, то скажи прямо. Я же вижу, что ты немного сам «пукаешь» от своего груза, а говоришь: нашел тихую работу. А ты сходи в буфет выпей сотку конька и перекуси, потому что твои проблемы закончились.
– Вот что мне в тебе нравится. Да, мне было бы спокойней, если бы ты проводил нас до вылета, но неудобно было просить тебя об этом.
– Так я сам догадался. Это «папаше Дорсате» будет строить лишние пятьсот долларов. Помнишь, как в фильме «Деловые люди»? – улыбнулся Лукин.
– Нет вопросов, и мне так проще с тобой общаться. Иначе я стесняюсь тебе предложить деньги. Я не договариваю некоторые вопросы, чтобы не обидеть тебя, а так все понятно, – сказал  Сапожников и протянул ему несколько купюр по сто долларов, – Вот это тебе за сегодня. Я выдаю из своих, потому как не знал, получится ли у нас взаимодействие и не успел согласовать с руководством.
Лукин, не считая, одним движением широкой ладони поместил купюры в карман брюк.
– Спасибо. Каждая купюра равна пяти моим месячным окладам.
– Я и хотел тебя спросить, неужели ты не состоишь на зарплате у какой-нибудь фирмы?
– Нет, Евгений, никто не предлагал. Семь лет назад оторвался от «земли», где решаются такие вопросы, а в Госкомиссии при Совмине не принято. Там небо, самолеты и нет общений с коммерческими фирмами.
– Тогда тебе туговато, но ничего, будем работать вместе.
– Хорошо. Уже объявили регистрацию, – сказал Лукин.
– Удивительно, что сегодня в депутатской нет пассажиров, кроме нас.
– Все знали, какой опасный груз вы везете и испугались перестрелки.
– Вот теперь я тебя узнаю. Все бы тебе шуточки.
– Давай, грузитесь. На Урале нужно вас встретить из депутатской комнаты у трапа. Я могу устроить одним звонком руководителю Уральского УГА Верховцеву?
– Нет, спасибо, на Урале сам разберусь с коробками? Ладно, езжай, спасибо за помощь.
– Счастливого полета.
– Спасибо.
Лукин не стал рассказывать Сапожникову, что у него не такое уж бедственное финансовое положение. Когда ему не платили полгода зарплату, он подвязался бомбить на Белорусском вокзале до аэропорта Шереметьево и сколотил круглую сумму в зелени, оттого его не очень волнуют резкое падение рубля. Ему стало окончательно ясно о месте, которое занимает Сапожников в «Новой гильдии». Тот даже не мог решить без согласования с руководством вопроса об оплате его услуг по «инкассации» крупной партии наличных денег через депутатскую комнату. Он по-дружески развел Лукина. Коробки сами развалились и показали свое содержимое. Вот и цена их красивым словам о развитии экономики Урала вместе с администрацией, которая ждет взяток из макаронных коробок. Лукину сложно «повесить лапшу на уши», а они пытались обвешать его макаронами. В стране нет наличных денег, чтобы выплатить пенсии и зарплату рабочим, а тут крупными купюрами двенадцать коробок. Ясно, что часть тех денег пойдет на выкуп у населения ваучеров, другая часть на зарплату рабочим, а после раздачи взяток администрации данное предприятие за копейки перейдет в руки «Новой гильдии». Все, как в поговорке: «Кто платит, тот и танцует девушку». И так по всей России «поднимают экономику», но те жулики были не по профилю уголовного розыска. У Лукина грабители и разбойники, потому у чинуш можно подлататься, а если с совестью договориться, то и уходить в отставку не надо. При наличии зарплаты можно выбирать оказание услуг, чтобы они не противоречили закону.
Сапожников позвонил через неделю и попросил встретить, а потом проводить его финансового директора Сергея, так как он в Москве впервые. Его надо провезти тем же маршрутом через банк в Черемушках, потом к тому же дому на улице Удальцова и обратно в аэропорт Домодедово.
– Сергей опять будет коробки с макаронами отправлять? – спросил Лукин.
– Нет, коробок не будет, а всего два дипломата. Ты с ним проделай тот же вояж, а я приеду позже и рассчитаюсь. Тебе, кстати, причитается еще за помощь с «макаронами». Руководство одобрило твою помощь.
– Хорошо, спасибо, но все финансовые вопросы я буду решать только с тобой. Для меня не существуют твои руководители.
– Да, я понял, но финансового директора встреть, и так же через депутатский зал проводи, хорошо?
– Сделаю все, как надо, не беспокойся, – сказал Лукин.
– До встречи.
Сергея он узнал в зале прилета аэропорта Домодедово по приметам, как описал его Сапожников. У него на самом деле было два одинаковых дипломата.
«Как в шпионских фильмах для обмена, – улыбнулся Лукин, – опять «Новая гильдия» готовит какую-то аферу».
Его рассуждения были недалеки от истины. Конечно же, никаких шпионов и рядом не было, но был вопрос в Арбитражном суде с изумрудным рудником. Лукин уже знал, что в областной администрации чиновники пыжились вместе с чекистами, чтобы оставить в госструктуре Урала изумруды и кирпичный завод в Невьянске или, во всяком случае, продать его другим лицам. Теперь такие операции по продаже называли приватизацией и крупные суммы уходили на взятки. Финансовый директор «Новой гильдии»  зашел в банк с двумя дипломатами и через некоторое время вышел с ними же, но явно потяжелевшими.
Сергей попросил отвезти его на улицу Удальцова к дому с елками. Там он оставил один дипломат в машине и попросил за ним присмотреть, а с другим вошел в дом. Вскоре он вернулся уже без дипломата и радостный.
– Все, поехали в Домодедово, – сказал Сергей.
Он был немногословен. С начала встречи они не задали ни одного вопроса друг другу. Лукину была понятна его миссия. И так было ясно, что он сделал и почему радуется. В депутатской комнате все было заказано. Его машину пропустили на летное поле без проверки. Лукин помогал Сапожникову, а Сергей делал свое дело, и обоих устраивало молчание. В депутатской комнате Сергей поставил около стойки свой дипломат и сверху бросил на него свой плащ, а сам направился в кафе.
– Хотите чашечку кофе или перекусить что? – бросил он на ходу.
– Нет, спасибо, я здесь подожду.
Через тридцать минут он вернулся, и Виктор полюбопытствовал:
– В вашем дипломате есть что-нибудь ценное?
– В общем-то, да. Там более миллиона долларов.
Виктор хватил ртом воздуха:
– У вас, что все так обращаются с крупными суммами?
– Но здесь же депутатская комната, – удивленно сказал Сергей.
– Тех депутатов давно уже нет, а теперь здесь обслуживаются жулики разных мастей за деньги или, как мы, по звонку. А если бы кто-то из них знал, что у вас в кейсе, то давно бы приделали ему ноги. Я, как чувствовал, что у вас в дипломате не бритва и смена белья, потому не спускал с него глаз, пока вы сидели в кафе.
– Ну, хорошо, я больше так не буду. Я же думал, что здесь надежно.
– Ладно, счастливого вам полета. Привет Сапожникову.
Рабочий день подошел к концу, и Лукин поехал в сторону дома. Ему стало ясно, что кейс с таким же содержанием остался в доме на улице Удальцова за решение вопроса с Малышевским изумрудным рудником Урала в пользу «Новой гильдии». То были лишь его догадки, но зря копошились уральские чиновники, которые противостояли фирме новой формации с ее связями и поддержкой на высоком уровне. Кто мог устоять против миллиона долларов? «Новая гильдия» была уже не по «зубам» администрации Урала.
«Насколько же мир тесен», – подумал Лукин, когда на их следующую встречу с Сапожниковым приехал адвокат, ведущий их «изумрудное» дело в Арбитражном суде России, – то был Гена Мозгов, бывший милиционер-водитель 14 отделения милиции, где работал Лукин. Теперь он ведет миллионные дела. Они были удивлены такой неожиданной встрече. Сапожников получил документы на управление изумрудным рудником вместе с редкоземельными металлами. Конечно же, отхватив такой лакомый кусок Урала, «Новая гильдия» нажила себе врагов среди руководителей области и правоохранительных органов. Финансовые дела у них пошли в гору, но Сапожников не обрел покоя в работе, который искал, уйдя на пенсию. Видимо, у «Новой гильдии» закончились вопросы к российским властям в Москве или забот добавилось с приобретением все новых и новых объектов госимущества на Урале, но они неожиданно пропали. В истории всегда Империя разрасталась до тех пор, пока была возможность ей управлять. Потом крах, она рассыпалась, как карточный домик. А они хапали и хапали. После последней встречи с адвокатом Мозговым Сапожников больше на связь не выходил, а Лукин не искал ни с ним встречи. Закончилось его представительство в Москве от «Новой гильдии», так и не начавшись. И сколько было Лукину таких предложений от бизнесменов, чтобы он уходил на пенсию и переходил к ним на работу, обещая «золотые горы». Ему давно стало ясно, что он нужен многим, пока ходит в погонах, обладает нужными связями и может решать их проблемы. А бизнесмены с Урала или другого региона хотели офис в Москве. Они арендовали любой подвал, но рядом с Кремлем, чтобы понты погонять. А когда сталкивались с московской жизнью, то быстро понимали, как они мелко плавают против «московских акул» и мало еще наворовали по столичным меркам. Поэтому они тихо возвращались на свой Урал и больше не хотели представительств в Москве. Видимо, такая же участь была и у «Новой гильдии». Кто-то из ее руководителей намыл денег и вовремя свалил за «бугор», но тех, кто верил и хотел поднять экономику Урала, ожидало большое разочарование, а может, что и похуже. Через некоторое время Лукин из любопытства набрал телефон Сапожникова поочередно домашний и рабочий. Везде – молчок. Потом он поинтересовался у бывшего сотрудника ГУБОПа Виктора Тикунова, с которым работал в бригаде на Урале, об акционерном обществе «Новая гильдия».
– Мы пока сами не разобрались, но, судя по имеющейся информации, они похожи на новое бандитское формирование, наполовину состоящее из наших бывших коллег. А ты что ей интересуешься? – спросил Виктор Александрович.
– Да, так. Проезжал один представитель их фирмы ко мне. Бывший заместитель начальника управления уголовного розыска по Уралу.
– Сапожников, что ли?
– Ну, да. Он предлагал мне быть их представителем в Москве, а потом пропал.
– Я могу навести о них справки поподробнее, но мой тебе совет: держись от этой компании подальше.
– Уже и сам понял, поэтому и отказался быть их представителем.
– И правильно сделал. Я знаю, они жестко разбираются со своими клиентами и коллегами, а про конкурентов и говорить нечего. Связи у них солидные, поэтому не отказываются от незаконных сделок. Они наладили каналы поставок оружия, а ты знаешь, что тем оружием вооружаются не сотрудники МВД или армия, а бандиты. Внимание к «Новой гильдии» теперь будет особое. Начинали они вроде бы с экономики, но сам знаешь, что такое Урал. Там много разного богатства, а еще больше лиц, которые хотят отхватить себе дольку  послаще.  «С волками жить, по-волчьи выть», и «Новая гильдия» тоже съехала на рельсы бандитизма. Вооружились они в первую очередь для войны с уралмашевской группировкой. Они практически взяли под контроль вместе с Малышевским изумрудным рудником всю добычу изумрудов в России, а это не простое дело и их теперь попробуют на прочность и бандиты, и властные структуры. Так что твое решение было правильным. От такого дерьма надо держаться подальше. Ты еще не надумал к нам?
– Нет, Виктор, пока еще в поиске самого себя. Может по чашке кофе? – предложил Лукин.
– Если только кофе.
– Кофе, кофе. Я сегодня за рулем и вечером предстоит покататься по Москве. У меня есть информация по Уралу. Самый крупный в СССР Уральский машиностроительный завод, знаменитый «Уралмаш», на котором работало более 100 тысяч человек, был приватизирован на ваучеры. Он был оценен в 2 миллиона долларов. В Западной Европе за 2 миллиона долларов можно купить квартиру. Что ты по этому поводу думаешь?
– Палыч, не провоцируй. Ты же знаешь, что на Урале все действия одного и того же спектакля с теми же действующими лицами.
– Знаю, и от того сценария Западом несет на три версты. У руля правительства находятся молодые и умные реформаторы, но они теоретики и такие операции на миллиарды долларов им не по зубам. Они могут провернуть какую-нибудь аферу по обману населения, но не таким каскадом, когда одно действие складно вытекает из другого и все им с прибылью в карманы. У них ума много, но на два раза покушать, а здесь удар за ударом и все в цель. Это не они. За ними стоят настоящие воротилы грабительских реформ.
– В этом я с тобой должен согласиться. Опустошение прилавков магазинов и обмен сырьевых ресурсов на продовольствие мы с тобой прошли и поняли, что они намыли миллиарды долларов на скупку имущества государства российского. Но перед скупкой они зачистили своих потенциальных конкурентов – народ, у которого должны были быть именные ваучеры. Они обманным путем превратили их в фантики от конфет. Ты, наверное, играл в детстве в фантики? Их коллекционировали и обменивались, но они ничего не стоили. А до того, как обмануть народ с ваучерами, реформаторы провели еще не менее важную для своих махинаций операцию по одурачиванию народа. Ему в очередной раз навешали «лапши на уши» в виде народного капитализма, что с ваучерами народ самодеятельно может участвовать в экономике. Надо знать, что на личных вкладах населения до развала СССР было около  500 миллиардов рублей. Хоть и деревянных, но еще настоящих рублей с покупательской способностью. Так вот, если бы приватизацию провели бы по-честному, то денежная масса со счетов народа должна была пойти на выкуп государственной собственности, но этого не могли допустить молодые реформаторы. У них вся госсобственность была уже расписана между собой и те 500 миллиардов нарушали их планы, потому все сбережения народа превратили в пшик.
– В угрозыске такое называется, по меньшей мере, мошенничеством. Все сбережения народа обнулили одним постановлением Правительства, которое обрушило к себе доверие, – сказал Лукин.
– Все производство сделали нерентабельным и подготовили к распродаже, а народ мешал им со своими вкладами и именными ваучерами. Я бы не стал трогать их дерьмо, но они и создали теми действиями большое количество банд.
– Думаю, что скоро народ проснется от дурмана и спросит с них. Наши коллеги многое знают, но по причине многих указов, охраняющих мафию,  оказались за бортом борьбы с такими преступлениями. Потому  мы с тобой шепчемся под чашку кофе, а бандитам указы не указ и они растут, как грибы.
– Палыч, а ты не думал пойти в депутаты? С таким видением наших проблем и владением информацией ты легко пройдешь выборы.
– Да думал, поэтому отбросил те мысли, как страшный сон. Многие депутаты трещат в своих выступлениях, но ничего конкретного не делают. Если же все преподать народу с фамилиями и цифрами, то после первого же выступления могут начаться серьезные проблемы, а у меня две дочери в детский сад ходят. Там же миллиарды крутятся и все в долларах, а их победить невозможно. Нет, Виктор, я знаю, что наступит такое время, когда криминал схватит их за горло и реформаторы обратятся в правоохранительные органы за помощью. Так ведь было на Урале, и они никуда не денутся. Скоро им надоест играть в Чикаго, хотя все оттуда и идет. Так что в депутатах делать нечего. Я хотел организовать депутатское или журналистское расследование по тем вопросам, но изучив Указы и Постановления, понял, что их действия  по облапошиванию народа наглухо прикрыты Законом, который они сами и придумали, а стрелять в холостую и сотрясать воздух не хочется. Виктор, я не самоубийца, да, и могут обвинить в контрреволюции, – улыбнулся Лукин.
– Так, может быть, все-таки к нам? Мне и моим коллегам нравится твоя хватка. На Урале ты сразу оценил обстановку с разбойниками и вышел на них через следственный изолятор. Ты своим коллегам из угрозыска Свердловска не доверял?
– Нет, Виктор, у меня таких данных не было. Я изучил все оперативные дела по нераскрытым разбойным нападениям, побеседовал с сыщиками, которые их вели, и пришел к выводу, что они по тем делам не работали и не имели подозреваемых. А, тут случайно рядом оказался наш общий друг Саша Парицкий, который курировал следственные изоляторы всей России.  Да  еще заместитель по оперативной работе СИЗО Свердловска Мамед попал к нему в немилость. Вот я и воспользовался ситуацией. Вся оперчасть изолятора работала на меня. А дальше – дело техники.  «Оттопали» бригадой МВД за разбойной группой, положили их в адреса, чтобы знать, где проводить обыска и ловить разбойников, если они скроются при задержании. Дальше – ты сам видел. То была классика. Взяли разбойников с поличным и размотали на остальные эпизоды и другие группы.
– Но почему местные не могли сделать тоже самое? И почему разбойники быстро «поплыли» и дали показания на своих подельников? – спросил Тикунов.
– Они молоды, но «стойку» держать умеют. Только и я был готов к беседе с ними. Я владел информацией об их деятельности гораздо шире, чем они рассказали, но у меня была «низовая» информация от оперов изолятора, которую мы превратили в доказательства.
– Вот я и говорю, что у тебя хватка. Практически один размотал такой клубок разбоев и местных сотрудников привлек только при задержании. Нет, ты все-таки боялся утечки информации.
– Я бы так не сказал. Просто исключил такой вариант. Знаешь, при таких масштабных операциях бывают всякие накладки и многие при провале начинают в первую очередь думать о предательстве среди своих. Мы же с вами рассадили группы захвата в районных отделах милиции и руководство ими возложили на дежурного по городу. И никто, кроме нас с тобой и «наружки» не  знал о месте и времени предстоящего задержания. Да и мы с тобой узнали только после совершения группой разбойного нападения, – сказал Лукин.
– На таких примерах надо обучать молодых сыщиков.
– Что я и сделал. Когда я ознакомился с оперативными делами в отделах, то понял, что рассказывать молодым операм про оперативно-розыскные мероприятия бесполезно. Они все могут прочитать в наших учебниках и наставлениях. После успешной операции я собрал сыщиков и рассказал о некоторых эпизодах наших задержаний. Сам понимаешь, что всего я и тебе рассказать не могу, потому что дал людям слово, а результат сам видел. А к вам я, наверное, скоро приду. Стал уставать от дури в работе. Раньше у сыщиков были задачи ловить уголовников, а теперь все больше посылают в «горячие точки» и угрозыск превратили в политический сыск. Не было бы «кидков» по отношению к народу, не было бы и такого роста преступности. Народ все видит и слышит.
– Так мы тебя ждем в своих рядах, – сказал Тикунов.
– Поживем, посмотрим. Я тебе позвоню. Пока.
Лукин за короткий срок дважды столкнулся со своими коллегами на Урале и в Калужской области. На Урале некоторые руководители сварились с организованной преступностью. В Тарусе коллеги приняли сторону жуликов, которые отбирали у офицеров дачные дома и участки.
– Я нахожусь у вашего шефа Владимира Ильича, можно к вам зайти? – спросил по телефону Лисуков, один из обманутых офицеров. Он как будто услышал его рассуждения.
– Конечно, Валентин Семенович, заходите.
Лисуков вошел в кабинет. Что-то в нем изменилось. Новая прическа и крашеные черные волосы омолодили его. Да, и костюмчик на нем сидел, в тонах вместе с рубашкой и галстуком.
– Валентин Семенович, вы что-то почернели от такой жизни. Я имею в виду волосы.
– Жена молодая, держит в тонусе. Я зашел поделиться своей проблемой. Знаю, что помочь мне больше ничем не можете. Спасибо за то, что сделали. Покажу свою переписку со следственным комитетом, прокуратурой, обращения в суд. Отовсюду – один и тот же ответ, что уголовное дело возбуждено и проводится следствие, а о результатах мне будет сообщено дополнительно. За эти месяцы скоропостижно скончались сначала казначей, а потом и председатель садоводства.
– Да, мне звонили, а где это случилось? Уж не в садовом товариществе?
– Именно там.
– И, наверное, тот же участковый инспектор, капитан милиции проводил проверку по тем случаям. Все происходит в одном месте, чтобы не посвящать в те тайны других лиц, – сказал Лукин.
– Возможно.
– Да, интересная картина маслом. Нет подозреваемых лиц, и все концы в воду.
 – Вот именно, и уголовное дело будет висеть, а дом я свой не верну.
– К сожалению, Валентин Семенович, видимо, так и будет. И прокуратура не пошевелилась, что у них под носом подозреваемые мрут, как мухи.
– Я же говорил, что город Таруса маленький. Вся их правоохранительная система живет одной семьей.
– Да, вместе «гусей пасут», вместе в бане парятся и там же выносят решения по делам.
– Вы совершенно правы. Неужели нельзя правды найти? Я сейчас в Госдуме работаю помощником депутата. Мы направляли в Калугу депутатские запросы, но ответ получаем от следственного отдела, который расследует уголовное дело. Вот так бюрократия закольцевала все наши попытки добиться справедливого решения.
– Вы сами и ответили на свой вопрос. Если к запросам Госдумы такое отношение... А как участки Григорьева и Волкова?
– Вы были правы. Им их садовые участки вернули. И то благодаря вашему вмешательству, а я все равно не отступлюсь, пока дом свой не верну.
– Ну и правильно, Валентин Семенович. Удачи Вам.
Лукин осознавал, что в милиции и органах безопасности за последние шесть лет произошли изменения не в лучшую сторону, и не только на Урале и Калужской области, и они были закономерны. Лучших кадров лишилось МВД за те годы, и авторитет милиции опустился. В обществе стали популярными представители «синих», ранее судимых. Раньше «сидельцы», выйдя на свободу, стеснялись своих синих наколок. Теперь отношение к ним изменилось и жуликов всех мастей, которые сидели в зоне, считали пострадавшими от советской власти и они подались пытать счастье во власти, куда их раньше и близко не подпускали. Понятно было с осужденными за хозяйственные преступления. Был «цеховиком», например, шил обувь на фабрике и придумал рационализаторское предложение по растяжке кожи для обуви. Качество обуви улучшалось, она была изящнее и легче, да и в цене должна была быть дешевле. Но как можно было пройти советскую бюрократическую систему, которая опиралась в первую очередь на учет и контроль, а растяжка кожи учету не поддавалась. Невозможно было точно подсчитать количество пар обуви, которые можно получить с применением такого метода. «Цеховик» организовал подпольное производство, а прибыль от лишних пар обуви положил в карман, а тут ОБХСС и ему десятку, как расхитителю социалистической собственности.
Теперь такой специалист и сам найдет себя в перекошенном капитализме России. Поднялись и бывшие спекулянты в различных областях экономики. Сейчас только ленивый не умел заработать деньги. В России все покупалось и продавалось. С такими специалистами понятно, теперь они могут заниматься своим любимым делом на полных законных основаниях. Но ранее судимые за убийства, разбои, грабежи, мошенничество и кражи,  стали занимать серьезные должности в обществе сразу после освобождения из зоны. Складывалось впечатление, что их назначали на должности уже там, в местах лишения свободы. Слез с нар и тут же – в кресло генерального директора. Может быть, организованная преступность и «общак» работали?
Сергей Раскольников получил восемь лет за «разгон» с сотрудниками милиции и совсем недавно освободился. Они сильно прогремели с платиновым браслетом со ста сорока бриллиантами от Фаберже в самый разгар противостояния МВД и КГБ весной 1983 года. Тот браслет предназначался для подарка теперешнему Президенту Азербайджана Алиеву, но не успел доехать до южной республики. У Сергея были широкие связи в КГБ и прокуратуре, но он со своими подельниками из милиции не смог догадаться, что браслет был им подставлен на Центральном рынке добровольными помощниками госбезопасности, потому он никак не мог доехать до Азербайджана. Они позарились на легкую добычу, когда браслет плыл к ним в руки, и попались на хорошо спланированной провокации, а тот браслет был вещдоком в КГБ по другому делу. До той истории Лукин общался с Сергеем и свободное от службы время ходил с ним на ипподром, а потом они играли в карты с «цеховиками» на крупные суммы. Лукин присутствовал при игре и только однажды «обул цеховиков». Он всегда считал: что не противозаконно, то можно. А какой оперативник из угрозыска не гусарил?
– Мы можем встретиться? – позвонил Сергей.
– Скажи, куда подъехать. После обеда устроит? – спросил Лукин.
– Приезжай ко мне на работу, Проспект мира, 36. Наша контора называется «Мир и согласие». Это бывший Комитет Защиты мира. На первом этаже у охраны спросишь меня, и тебя проводят, – пригласил Сергей.
Лукин поехал к Сергею больше из любопытства. Интересно было, как устроился «сиделец», ведь он только что освободился. С первых же шагов по сверкающему мраморному полу организации «Мир и согласие» Лукин  удивленно улыбнулся. На первом этаже рядом с кабинетом красовалась вывеска генерального директора Сергея Васильевича Раскольникова. Лукин понял, что тому не терпелось показать себя во всей красе. В приемной сидела красивая и стройная блондинка лет двадцати, которая улыбнулась Лукину:
– Проходите. Вас ждут.
Кабинет был обставлен массивной мебелью, на стенах – десятки дипломов и грамот. Сергей вышел из-за стола и присел напротив, за приставным столиком.
– Чай, кофе? – спросил он.
– Потанцуем, – улыбнулся Лукин, – если можно, чай зеленый.
Сергей нажал кнопку громкой связи секретарю:
– Наташа, нам два чая зеленых, и все остальное к чаю.
Стройная секретарша была просто обворожительна с подносом. Сергей перехватил взгляд Лукина, разглядывающего его помощницу.
– Красавица Наташа – мастер спорта по художественной гимнастике, в свободное время подрабатывает фотомоделью в студии, – представил Сергей.
– Я уже обратил внимание на стройную фигуру, но по походке подумал о балете, – Лукин улыбнулся Наташе.
Она засмущалась и, улыбаясь, поставила поднос на стол и разлила чай по чашкам.
– Может, коньячку за встречу? – предложил Сергей.
– Нет, Сергей, я за рулем, как-нибудь в другой раз и к вечеру.
– Наташа, спасибо.
Они выпили чая с бутербродами.
– Как тебя угораздило попасть сразу в генеральные? Ведь ты по трудовой книжке работал несколько месяцев начальников соленого цеха на овощной базе, – спросил Лукин.
– Друзья помогли.
– Хорошие у тебя друзья, ничего не скажешь.
– Пойдем, я тебя представлю нашему президенту и спонсорам. У нас здесь все цивильно. У президента Ивана Ивановича в личной охране официально служит действующий капитан министерства безопасности, ну бывшего КГБ. Кстати, он на нашу Наташу глаз положил, ты с ней осторожней.
– Серега, ты же меня знаешь, я и лейтенантом не боялся КГБ, а теперь я полковником работаю. Ельцин не оставил затею объединить наши конторы, так что капитану надо со мной осторожней, – улыбнулся Лукин.
Они зашли к Ивану Ивановичу. Президент был их возраста, располневшим мужчиной высокого роста. В его кабинете сидел космонавт Гречко все с той же прической ежиком.
– Иван Иванович, хочу Вам представить полковника из уголовного розыска МВД России Лукина. Мы с ним дружим более двадцати лет.
– Очень хорошо, Иван Иванович, – президент вышел из-за стола и протянул руку.
После Лукин поздоровался с космонавтом.
– Иван Иванович, я предложил Лукину вступить в нашу команду. Нам же нужна поддержка МВД?
– Да, и мы можем помочь полковнику стать генералом, правильно, товарищ Гречко?
Космонавт заулыбался своей обворожительной улыбкой.
– Сейчас время такое, что положиться можно только на друзей, – сказал он.
– Иван Иванович, я выпишу Лукину наше удостоверение, что он ваш советник.
– Да, хорошо, я согласен.
Сергей был в своем амплуа. Он эти вопросы с Лукиным не обговаривал, но тот, видя такую компанию, молча согласился.
«У них, наверное, крыша от ФСБ, если в личке Ивана ходит капитан ГБ, – подумал Лукин, –  да и Гречко у них в совете…».
– Нас поддерживает Бурбулис и Сосковец в Правительстве, – упредил вопрос Лукина Сергей.
– Сергей, я все понял, ты же видел, что я молча согласился. Я у тебя не спрашиваю, как ты сюда попал, но скажи мне одно. Иван – это его настоящее имя или потому, что он большой босс и его блатные нарекли Иваном, – улыбаясь, пошутил Лукин.
– Имя у него свое, и у нас здесь нет никого из блатных, потому что организация государственная. Здесь встречи проходят на высшем уровне, сам увидишь. В общем-то, остались все прежние функции Комитета защиты мира. А вот в отношении Ивана у тебя догадка правильная. Он, как и я, недавно с нар освободился. Правда, сидел он по недоразумению. Могли бы и не сажать. До отсидки он работал директором оборонного института. И вот как-то на большом банкете в ресторане «Россия» перебрал спиртного, а когда одевался на выходе, то свою норковую шапку в гардеробе сунул за пазуху, а чужую ондатровую надел на голову, с чем и был задержан. Просто пьяная выходка, но потерпевший уперся, вот и получил Иван Иванович свои два года. Отчалился на нарах и теперь президентом в бывшем Комитете защиты мира.
Иван Иванович был чем-то похож на Пьера Безухова у Льва Толстого: толстоватый и близорукий, какой-то нескладный. Как же ему было фигово на зоне. Только за его внешность можно было бы простить его шалость с той шапкой, тем более, что у него своя была норковая.
– Виктор, я на днях собираюсь в Германию. Нашему обществу  дали миллион долларов наличными для прокрутки без процентов. Мы хотим закупить одежду, обувь и в России продать. Все официально, для финансирования нашей ассоциации. Надо же чем-то зарплату выдавать, а денег не дают. Вот и хотим прокрутить миллион. Там одежда и обувь раза в два-три дешевле. Летом наступает период скидок, когда весь Запад уходит в отпуск.
– А таможня как?
– Все обговорено, нам дали льготы. Наша ассоциация в почете. Я буду через десять дней и сразу позвоню. У тебя большие связи в регионах России и бывших союзных республиках, помощь твоя будет нужна в реализации товара под процент от сделки.
– Ну, хорошо. Приедешь, звони, попробую помочь, – сказал Лукин.
– Может быть, пообедаем. У нас на первом этаже свой итальянский ресторан.
– А почему бы на халяву не пообедать, и время позволяет.
Для работников ассоциации в ресторане был шведский стол и комплексный обед, где большинство блюд составляли спагетти с различными соусами.
Сергей попал в родную стихию со своим офисом и рестораном, где можно встречаться с нужными людьми. К Лукину он относился по-товарищески. Они были дружны около десяти лет до его залета. Он знал связи Лукина, а главное его моторность в решении различных вопросов. Сергей теперь, как Бендер чтил Уголовный кодекс и помогал тем, у кого с ним были проблемы. Его связи среди прокурорских работников после освобождения стали еще шире. Должность Сергея в «Мире и согласии» предусматривала занятие коммерческой деятельностью для получения доходов на развитие их  ассоциации. Можно сказать, что ему повезло, но просто так с улицы на такие должности не ставят, и, как будто бы услышав мысли Лукина, Сергей поведал:
– Меня назначили на эту должность в награду за мое молчание в застенках. Меня кололи в Бутырке, потом на зоне в Архангельской области прессовали особисты с операми, чтобы я дал показания на моих знакомых прокуроров. Им почему-то представлялось, что нашей группой мошенников руководили прокуроры. Мы «кинули» с ментами лохов на бриллиантовый браслет, а азербоны хотели  подарить  его своему первому секретарю ЦК, но все пошло не так, как мы планировали. Продавцы начали палить по нам из «Макарова» и хорошо, что никого не убили.
– Пошло не по вашему сценарию с самого начала, потому что продавцы были направлены сотрудниками КГБ и бриллиантовый браслет им выдали для операции против ментов на Лубянке, а вы уши развесили и в глазах алмазы засверкали, – сказал Лукин.
– Мы знали, что браслет был заказан для Алиева, потому и расслабились, но чекисты никак не хотели верить, что в нашей компании верховодил Насреддин со своими земляками. Вот меня и прессовали, а мне сознаться было не в чем, а наговаривать на прокуроров я не мог. Если бы они меня сломали на ложные показания, то прокуроров уволили бы, и они прогремели бы в докладах КГБ. За все страдания мне предложили такую должность. Ничего, мы с тобой еще поднимемся. У нас серьезные люди крутятся.
–  Я уже заметил.
– Ты принеси мне две свои фотографии три на четыре. Я выпишу тебе удостоверение советника нашего президента. Как это у оперов называется, документ прикрытия? – с улыбкой спросил Сергей.
– Да, у меня уже есть. Многие знают полковника Степанова из МУРа, и в Калуге я жил в гостинице по паспорту на имя Степанова. Нам такие документы выдают для командировок в «горячие точки», хотя я недавно был на Урале и в Калуге по тем документам, потому что «горячей точкой» стала вся Россия, и неизвестно, кто и когда может тобой заинтересоваться, потому что кому-то плотно сел на хвост.
– Ты все-таки будь осторожней. Сколько я тебя знаю, у тебя никогда тормозов не было.
– Нет, Серега, уже осознал. Не хочется быть «белой вороной», а еще больше не хочется нищенствовать. Семья и двое детей обязывают шагать в ногу со временем. И потом, почему бы не помочь хорошим людям, тем более не бесплатно. Люди ищут друг друга, чтобы решить свои проблемы, а, найдя, долго присматриваются, не особо доверяя друг другу. Вот тут-то мы и нужны, чтобы они нашли друг друга и не боялись решать свои проблемы, потому как мы их гарантия, которая в наше время массовых «кидков» дорогого стоит. Ну, скажем, не менее десяти процентов от любой сделки. Так что давай потрудимся на свое благо. Главное – чтить Уголовный кодекс, – сказал Лукин.
– Вот именно.
Сергей улетел в Германию на закупку товаров. Ему отрядили от ассоциации переводчицу и помощников товароведов. Миллион долларов на приобретение ширпотреба была приличной суммой, хотя имея такие деньги и связи, можно было бы отхватить в государстве кусок госимущества пожирнее, который в будущем принес бы не один миллион долларов. Здесь же в ассоциации «Мир и согласие» учредители приняли решение закупить шмотки и продать. Магазины и барахолки в России были пустыми, а если товар появлялся, то не очень хорошего качества. И даже при таких условиях, от той операции с оборотом миллиона долларов попахивало какой-то тухлятиной.

Лукин не торопился в отпуск из-за своего скудного финансового положения и строительство дачи он пока заморозил. Были небольшие накопления, которые нельзя было тратить, потому что неизвестно, удастся ли еще подзаработать. Дача состояла из одноэтажной кирпичной коробки, перекрытой плитами с гидроизоляцией, которая служила крышей. Кухня, две спальни и столовая были отделаны, а печь и камин создавали в доме уют, хотя снаружи дом напоминал больше строительную площадку.
Дворники в центре столицы побросали свои лопаты, метлы и  буквально оккупировали центральные универмаги Москвы, где толкались с раннего утра и до закрытия. Они не оставляли без присмотра магазин «Алмаз» в Столешниковом переулке и «Березку» на Тверской. Дворники скупали все, от шапок до мохеровых шарфов, женских сапожек и ювелирных изделий, а потом перепродавали с «наваром» для себя. Они доставали и скупали талоны у тех, кому не на что было купить дефицитные товары и продукты. Квартиры дворников в Столешниковом переулке и прилегающей территории превратились в складские помещения, не уступающие загашникам ЦУМа и ГУМа. «Скидывали» они свои товары перекупщикам из других регионов России, получая хорошую прибыль. Спекуляция процветала, но статью УК отменили и назвали это бизнесом. Бывшие коммунальные квартиры в центре Москвы потихоньку рассеялись, и бывало, что один-два хозяина занимали по пять-шесть комнат, сдавая их под хранение товаров. Такая же картина была и в районе Арбата. Центр Москвы жил своими устоями, бывшими спекулятивными. На все товары была двойная цена. Особым спросом пользовались золотые изделия с бриллиантами. На входе в магазин «Алмаз» стояла длинная очередь и на место в ней были уже расценки. Кто занял очередь пораньше, тот уже заработал. Очереди регулировали сотрудники милиции, которым также «перепадало».
Среди них Лукин встретил Володю Сидоренко, которого он в свое время перевел из милиционеров в оперативники. Он получил звание лейтенанта и комнату в коммунальной квартире Столешникова переулка. Здесь он окунулся в водоворот бизнеса соседей, которые в конец концов совратили его большими деньгами. Да, он долго не сопротивлялся их предложениям, и создал небольшой кооператив из дворников. Сидоренко предложил Лукину воспользоваться связями, которые остались у того в центре города среди торговых работников. Володя предлагал только допустить его поближе к дефицитным товарам, и он сам уже сообразит, что с ними делать и полковнику отстегнет соответствующий процент за участие в деле. Так Лукин стал потихоньку прирабатывать к нищенской зарплате полковника в центральном аппарате. В центре города служба в милиции отличалась своей спецификой. Некоторые милиционеры, окончив заочное или вечернее отделение института, не спешили подать дипломы в отдел кадров, чтобы получить должность опера или участкового инспектора и офицерские звания, так как сразу бы потеряли свое доходное место в ЦУМе, ГУМе, или около «Алмаза».
На первые левые поступления от бизнеса «купи-продай» Лукин решил купить шикарные шторы. Ему сообщили, что шелковый комбинат имени Свердлова выпускает широкий спектр шелков, как в Лувре. Можно было позвонить знакомому Нодару, первому заместителю Ленинского управления милиции Москвы, и решить проблему, так как Нодари дружил с коммерческим директором комбината Хохловым. Но беспокоить уважаемого человека по таким пустякам не хотелось, поэтому Лукин подъехал к шелковому комбинату сам.
При шелковом комбинате на Пироговке был свой магазин по продаже продукции, и Лукин встал в очередь за шелком. Выбор был небогатым, и народу в очереди не много, а в подсобное помещение народ шел один за другим, и все с записочками от директора Хохлова, а возвращались со свертками явно дефицитной продукции комбината. Ему стало интересно, что же там всем заворачивают, что в общей очереди не получишь. Лукин зашел в проходную и позвонил по внутреннему телефону в приемную Хохлову.
– Добрый день, я хотел бы встретиться с товарищем Хохловым, – сказал Лукин, не представляясь.
– К сожалению, директор сегодня улетел в командировку. Будет через три дня, – ответила секретарь.
– А кто его замещает по коммерческой линии?
– Можете обратиться к директору магазина нашего комбината Валентине Николаевне, но официально его никто не замещает.
– Спасибо.
Лукин пошел напролом с небольшим авантюризмом, просто не хотелось терять напрасно время по таким пустякам. В магазине по-хозяйски откинул прилавок и прошел через подсобку в кабинет директора.
– Здравствуйте, Валентина Николаевна. Я от Хохлова. Как мой заказ для Степанова, – Лукин уже привык к своему псевдониму.
– А у меня что-то ничего нет для Степанов. У вас есть записка от Хохлова?
– Конечно, нет. Ему звонил Нодари, и он обещал все приготовить сегодня перед отъездом. Видимо, забыл в суете. Ну, ладно, приедет ваш Хохлов, разберемся, – Лукин не торопясь повернулся к выходу.
– Постойте. Ну зачем разбираться, может, я чем помогу. Что вы ему заказывали?
– Материал для штор. Мне на пять окон.
– Так мы сейчас мигом сделаем. Вас какие оттенки интересуют? – спросила Валентина Николаевна.
– Золотистый, бежевый и зеленоватый.
– А еще два какие?
– Сейчас домой позвоню.
Олеся попросила что-нибудь бордовое и лиловое.
– Неужели все цвета есть? – удивленно спросил Лукин.
– Люба, покажи нашему гостю лучшие образцы нашего производства.
Из подсобки вышла стройная молодая девушка и пригласила за прилавок, но в подсобке.
– А у вас дети есть? – спросила Люба.
– Да, две девочки.
– И жена, наверное, шить умеет, если шторы берете материалом?
– Да, шьет и даже две швейные машинки импортные есть.
– Тогда можем вам предложить разноцветный шелк для спортивных парашютов. Он легкий и очень прочный. У нас и синтепон, и молнии есть. Как? Сразу решите проблемы с куртками и комбинезонами для детей. Они быстро растут, не успеваешь покупать одежду, которой в магазинах нет. Вы позвоните домой, спросите, надо или нет, – сказала  Валентина Николаевна.
– Валентина Николаевна, конечно, надо. Вы с меня сразу столько проблем сняли. Можно я к вам приеду со своим товарищем через неделю. Он сейчас по коммерческой части находится в Германии. У вас с ним могут возникнуть взаимовыгодные предложения.
– Ну, если он такой же шустрый, как и вы, то приходите, – улыбнулась Валентина Николаевна.
– Да, он еще шустрей меня.
– Если Нодари звонил Хохлову, то вы тоже из милиции?
– Из МУРа, полковник, – Лукин решил не раскрываться.
– Да, ладно. Не может быть.
Лукин сверкнул удостоверением Степанова.
– Вот это да. Не подумала бы, что полковник. Уж больно молод.
– Да, я уже старый. Пять лет работаю полковником.
– У меня муж работает в МВД капитаном, поэтому я удивилась.
– А где он работает?
– В Алмазном фонде. Он из МВД командирован на ювелирный завод   на Войковской.
– Да, Валентина Николаевна, мир тесен. Мы с вашим мужем раньше были коллегами. Нас называли резервом министра внутренних дел. Наши коллеги работали в ЦК КПСС, ваш муж в золотопромышленности, а я в правительственной комиссии Совмина. Передавайте ему привет от Лукина.
– Как от Лукина? Вы же Степанов.
– Степанов, это как «крыша».
– А полковник?
– Настоящий, с 1987 года.
– Хорошо, я передам, а вы заходите. У нас постоянно что-то новенькое осваивается, так что жена будет довольна.
Он расплатился по заводским расценкам. Получилось – копейки, и вышел, как все люди и свертком из подсобки.
Дома ликованию Олеси не было предела. Валентина Николаевна на самом деле выдала, видимо, лучшую продукцию. Она поделилась, что, несмотря на то, что в магазине ничего нет, в комбинате существует проблема со сбытом, в связи с тем, что в основной массе у народа нет денег. Вот потому у Лукина сразу возникла идея познакомить их с Сергеем. «У комбината пойдут дела в гору, или он их разорит», – в шутку подумал Лукин.
Все бизнесмены по части «купи-продай» ехали в Москву. Здесь был один большой рынок на всю страну. Кто-то тащил товар партиями, а кто-то «челночничал» и таскал из-за бугра тюками шмотки в Лужники. Стадионы  и предприятия в один миг превратились в барахолки.
Вечером дома Олеся поделилась новостью. К ней приезжала подружка Татьяна и сообщила, что ее сестре Софье передали товар на реализацию. Софья обрадовалась такому подарку, но у нее возникли проблемы с реализацией такой большой партии товара из-за отсутствия наличных денег у населения.
– Виктор, ты не мог бы к ней завтра подъехать, переговорить?
– А что за товар?
– Софья всю жизнь занималась спекуляцией, и кто-то из ее партнеров по тому бизнесу сделал ей подарок. Подкинул два самолета Ил-76 со шмотками, то ли из Китая, а может, из Вьетнама. Залежалый товар, и его, кажется, отдали почти бесплатно, заплатив только за погрузку и перевозку.
– Понятно. Вероятно, он так залежал, что его необходимо было уничтожать, а такая процедура за бугром больших денег стоит, потому и подарили Софье. Пусть в России решают, что с ним делать.
– Может быть, и так. Я не знаю, – сказала Олеся.
– По-другому не может быть. Кто будет делать подарки объемом на два транспортных самолета? Ладно, я завтра заеду, посмотрю.
В офисе Софьи стены, стулья, диваны были увешены образцами мужской и женской одежды. Народ толпился, перебирая шмотки и периодически зажимая нос, так как при ворошении товар издавал неприятные запахи залежалости и плесени.
– София, как же ты будешь реализовывать товар в таком виде? – спросил Лукин.
– А кто сказал, что в таком виде. Пойдемте, я покажу производство.
Они прошли в соседнее помещение, где наемная сила из трех женщин перетрясала товар, вывешивая в просторном помещении.
– Если вещи сильно залежались, до плесени, то отдаем в химчистку. Я с ними договорилась о большой скидке из-за объема работы. Другие вещи вытрясают и тут же отпаривают. Скоро шмотки приобретут товарный вид. Ты что хотел мне предложить?
– Помочь реализовать твой товар. У меня много коммерсантов на Урале, в Тюменской области, в Казахстане, на Украине. Хотел бы знать свой процент от сделки.
– Более трех процентов от проданного товара с твоей помощью дать не могу, – предложила Софья.
– Хорошо, я согласен на три процента.
– Тебе сразу выплачивать или после реализации всего товара?
– Как тебе удобнее. Мы же не на улице познакомились. Дай мне прайс-лист.
Цены на самом деле были копеечными. Виктор обзвонил своих знакомых коммерсантов и предложил им товар Софьи. С них он получал еще от трех до пяти процентов с покупки, в зависимости от количества, сразу после отгрузки товара. Было приятно получать деньги каждый день, потому как народ приезжал, загружался и, видимо, быстро скинув товар оптом у себя на родине, вновь возвращался и брал уже те шмотки, которые пользовались спросом. С таким оборотом Соне пришлось взять себе помощников по отбору и отгрузке товаров.
– Виктор, а ловко у тебя получается с продажей товара. Я даже усомнилась, кто из нас раньше занимался спекуляцией, а кто работает в милиции.
– Софья, просто я очень долго уже служу, и у друзей не потерял своего лица. Мне доверяют, потому едут из самых дальних уголков, поверив на слово, по телефонному звонку. Вот почему у тебя товар не продавался. Вы своей деятельностью давно утратили верное слово купца, которое раньше ценилось больше денег. А сейчас в России столько мошенников развелось. Покажут образцы товара, деньги сорвут и в бега.
– Наверное, ты прав. Сколько ты получаешь в своем МВД?
– По курсу не более пятидесяти долларов в месяц, – улыбнулся Лукин.
– Я готова заплатить тебе сразу за пять лет вперед зарплату и за десять лет пенсию.
– Софья, не ты первая предлагаешь мне такие золотые горы, а ты считала, сколько это будет?
– Нет, а что?
– Да, я уже прикинул. Не более пяти тысяч долларов. Так эту пятерку я и так заработаю в свободное от службы время, а потом я пока не собираюсь на пенсию, молодой еще. Мне часто предлагали зарплату в пять тысяч долларов, но ежемесячно, и то отказался, – улыбнулся Лукин.
– Я чувствую, что ты птица высокого полета, но я не в состоянии платить пятерку в месяц.
– Да, я так к слову сказал, что не пошел бы и за пятерку. Бизнес твой не такой прочный. Сегодня тебе сделали подарок, и ты шикуешь, подкупая полковников, а что завтра будешь делать, еще не знаешь.
– Вот мне и нужен такой заместитель оборотистый и фартовый.
– Я от помощи тебе не отказываюсь, и тебе это обойдется гораздо дешевле, пока я служу, нежели буду в твоем штате.
Реализация товара походила к концу. Лукин делал записи сумм, на которые были закуплены товары его знакомыми, а Софья вела свою бухгалтерию. В очередную встречу, Софья объявила:
– Виктор, я подсчитала все сделки с твоими друзьями, и ты знаешь, я не могу заплатить тебе три процента от той сумы. Это очень большая сумма.
– Но я ее заработал согласно нашему договору. Правильно?
– Да, но заплатить не смогу.
– И сколько же ты можешь от щедрот своих отстегнуть?
– Три тысячи долларов.
Лукин сделал паузу и прикинул цифры в уме.
–  Но это же меньше десятой части процента от всех сделок.
– У тебя не голова, а компьютер.
– Ты мне дифирамбы не пой. Это твое последнее слово?
– Да, больше не могу.
– Ну, хорошо. Расписки не надо? – улыбнулся Лукин, сунув три тысячи долларов в карман брюк.
– Зачем она?
– Для отчетности, – ухмыльнулся Лукин.
Софа не догадывалась, что он получил со своих знакомых за покупку ее товара в двадцать раз большую сумму. Иначе бы она и трех тысяч не отдала, а так промолчала, значит, не знает. Она бы сон потеряла, если догадалась, что на ее товаре он столько наварил, а ведь его знакомые тоже были перекупщиками и наварили себе определенную сумму. Все-таки спекулянт, это еще не коммерсант, и тем более, не купец. Она нарушила свое слово и ей может в будущем не повезти. Больше Виктор в ее офисе не бывал и не хотел иметь с Софьей какие-либо дела. До него доходили разговоры в компании друзей, что она купила себе шикарный дом в Голландии. Потом попала на сделке с нефтепродуктами. Лукину много раз предлагали поучаствовать в том бизнесе, но он тихо объяснял народу, что «нефтяная труба» очень опасна для бизнеса. Могут опустить непрошенного бизнесмена в ту трубу с нефтепродуктами и открыть вентиль, после выплывешь черненьким где-нибудь в другой стране по нефтепроводу. Так что нельзя туда соваться, как и в табачный или водочный бизнес. Деньги можно сделать на футболках, правда, не такие большие, но спать будешь спокойно.
А Софью как будто бы толкали в тот запрещенный промысел. Она привезла в Россию водку из Голландии с тремя медведями по названию «Урсу». Лобовое таможенное оформление обошлось ей в «копеечку», и водка сразу потеряла свою рентабельность даже в такой пьющей стране, как Россия, где водка является национальным продуктом, как на Украине сало.
Софья подослала домой к Виктору их знакомого Вячеслава с образцами продукции. Они выпили две бутылки «Урсу», но на том их деловые отношения закончились. Лукин больше не хотел работать на Софью. Не умеет держать слово, так пусть общается с людьми, себе подобными. Немного позже Вячеслав сообщил, что Софья сильно «погорела» на той водке, и ее бизнес дал серьезную трещину, но это уже не интересовало Лукина. Он сколотил на ее товаре нужную сумму, чтобы достроить дачу и поставить баню. Так одной заботой стало меньше, а главное – было место, где в выходные могла отдыхать его семья. До Москвы можно было доехать на машине за полчаса и подышать лесным воздухом. Закончились его мотания на озеро Селигер, где они с семьей снимали часть дома. Конечно же, там прекрасные места, но четыреста километров от Москвы, а выходные в МВД, как обычно один, вместо двух, как у нормальных граждан. Вот и приходилось совершать вояжи в один день туда и обратно по восемьсот километров. И по-другому было нельзя, надо было возить продукты на неделю. С молоком и хлебом в деревне Свапуще на берегу озера проблем не было, но в магазинах ничего не было. Виктору хватало два-три часа на короткий отдых на берегу озера, искупаться в чистой воде, откушать ушицы и – обратно в Москву.

Вскоре Сергей Васильевич вернулся из Германии с товарами. Впечатлений было море. Их возили в Париж на экскурсию. Показали улицу красных фонарей на Сен-Дени, посетили исторические места и французские рестораны.
– Вот бы прогуляться по Парижу, – задумчиво сказал Лукин, – но что привезли из Германии?
– Фуры уже пришли, и товары разгружены на склады. Сейчас там работают товароведы и после обеда дадут весь расклад. А пока можем пообедать итальянскими макаронами. Ты как?
– Давай займемся приятным делом, пока есть свободное время.
За столом Сергей, не умолкая, продолжал рассказывать про Париж, но Лукину было не интересно. Он много слышал о Париже от Лауры, но никогда не был там, а теперь и особо не тянуло туда. Не к кому было, потому слушать похождения Сергея по Пляс Пигаль было не интересно. После обеда их в офисе ожидали товароведы.
– Ну, как товар? Модели все новые, из каталога? – спросил Сергей.
– Не из каталога, а от «катал». В контейнерах все устаревшие модели. Товар хороший по сравнению с китайским ширпотребом, но модели прошлого года и старше, – сказала товаровед Марина.
– Не может быть. Мы отбирали все по каталогу и журналам, – пытался возразить Сергей.
– Да, образцы мы видели, и товар вроде бы похож, но не тот.
– Вы все проверили? – спросил Сергей.
– И даже подсчитали общую сумму, сколько стоит весь товар, сказала Марина.
– И что получилось?
– Примерно половина от того, что заплатили за него, то есть около полумиллиона долларов.
У Сергея брови пошли вверх, и глаза округлились. Лукину стало понятно, что их компанию специально таскали по Парижу, чтобы отвлечь от погрузки товаров культурной программой.
– Кто командовал загрузкой и отвечал за отобранный товар? – спросил Лукин.
– Наши сотрудники, которых рекомендовали учредители нашей ассоциации, – задумчиво сказал Сергей.
Марина вышла, и они с Сергеем остались вдвоем.
– Что ты думаешь по этому поводу? Ты же опер, – спросил Сергей.
– Здесь и думать нечего. Операция была задумана, вероятно, еще до вашего отъезда в Германию. Они выделили деньги, дали своих людей, и в Германии вы приехали к их знакомым?
– Да, все так и было.
– А ты был казначеем и за все платил, правильно? – спросил Лукин.
– Точно так.
– Так вот, они отработали по схеме. Ты выдал им за товар миллион долларов, и за него вам выдали документы и товар, а разницу в полмиллиона долларов они теперь разделят между собой, а с тебя спросят за весь миллион, его же надо будет отдать. Потому тебя и вывезли в Париж, хотя ты не товаровед и все то же самое могли бы сделать у тебя на глазах. Парижем тебе чуть подсластили пилюлю.
– Похоже, ты прав и миллион повесят на меня.
– А после реализации товара они попросят еще свой процент от прибыли. То будет дуплет по вашему карману.
– Пойду докладывать президенту Ивану, – сказал Сергей.
– И правильно, пусть тоже думает. Мало того, что украли полмиллиона долларов, да еще и товар отгрузили не совсем модный, и на нем особо не наваришь. Его теперь толкать только на периферии, а там у народа с деньгами не густо.
– Да, видел мошенников, но чтобы так. По-простому, свои же компаньоны. Ведь сами предложили, чтобы получить прибыль и поделить.
– Они свою долю отломили, а вы колупайтесь, как хотите. Это новый вид мошенничества, раньше такого не было, а теперь они называют новыми экономическими отношениями, – сказал Лукин.
Сергей пошел к президенту, а через некоторое время вошла красавица Наташа: 
– Иван Иванович просит вас зайти к нему.
– А Сергей Васильевич там?
– Да, они вместе.
Иван Иванович по жизни был не очень веселым человеком, а после рассказа Сергея совсем сник.
– Мы с Сергеем Васильевичем просим вас помочь нам в этом деле, – сказал он.
– Каким образом? Связаться с Интерполом? Мой бывший сыщик Сергей сейчас служит от МВД России в штабе Интерпола в Лионе во Франции. Да и в Москве я знаю его коллег.
– Нет, этого не надо. Мы обозначим проблему, которую нам создали наши сотрудники и учредители, но не хотелось переводить все это на рельсы уголовщины. Постараемся убедить их, что они нас «кинули», потому с получением миллиона им придется подождать, а про проценты от прибыли совсем забыть. Что касается миллиона, то постараемся оспорить половину. Наша задача с вашей помощью выйти из этого положения с честью. Мы Вас отблагодарим. Я боюсь, что миллион повесят на нас, а конкретно на генерального директора Сергея Васильевича, чтобы не расслаблялся во время командировки в Париже.
– Да, они могли все это сделать у меня на глазах. Они же все из одной компании, – пытался оправдаться Сергей.
– Однако перед отъездом в Германию могли бы договориться о стоимости того товара и кто вам мешал настоять, чтобы ваших товароведов  отправили вместе с вами на отбор и погрузку товара?
– Но мне же наши руководители рекомендовали своих товароведов и экспедиторов, они же и деньги выдали. Как я мог усомниться в их порядочности? Ведь бывший Комитет защиты мира, а теперь мошенников пруд пруди.
– Они и меня обманули. Поиграли в расслабуху. Так что будем выкручиваться, – сказал Иван Иванович.
Лукину подсознательно показалось, что их с Сергеем специально пригласили на эти должности, чтобы потом «кинуть» вот таким образом. Ведь, наверняка, в учредителях их ассоциации ходили люди не с кристально чистой биографией, если они прокручивали такие махинации, и имели связи за бугром, скорее всего из числа наших бывших соотечественников.
– Если я правильно вас понял, то надо вам помочь с реализацией купленного шмотья на периферии? – спросил Лукин.
– Да, именно так, а условия вы с Сергеем Васильевичем обсудите.
– Хорошо, я согласен.
Для Лукина такая операция не составляла труда, тем более что он только обкатал свои связи среди торгашей на Софье, а до того обрел их в комиссии по гуманитарной помощи.
– С чего начнем? – спросил Сергей, когда они вошли в его кабинет.
– Давай первым делом оденем и обуем наши семьи. Скажи жене, чтобы выбрала для себя вещи. А мы потом можем спокойно трудиться. Оплату запишем  в счет будущей премии.
– Согласен. А потом?
– Потом поедем на Шелковый комбинат. Я тебя познакомлю с хорошими девчонками из их магазина. Отдохнем, поговорим о деле.
– Да, сейчас не до того, – сказал Сергей.
– Именно до этого. В  магазин шелкового комбината приезжают купцы со всей России и бывших союзных республик, а с директором Валентиной Николаевной я уже договорился, что ты привезешь товар из Германии и дашь ей образцы, с которыми она будет работать по реализации товара. О вознаграждении сам договоришься. Как?
Сергей понял с полуслова и повеселел:
– Тогда надо взять шампанское и все остальное. Звони и поехали.
Лукин набрал телефон магазина.
– Валентина Николаевна, это Степанов из НКВД. Здравствуйте.
После небольшой паузы в трубке раздался смех:
– Я догадалась, кто это. Как дела?
– Сергей вернулся из-за бугра и рвется к вам на встречу. Что если мы сегодня и организуем ее?
– Можно, но только после шести вечера. Нам надо магазин закрыть.
– Хорошо, к шести мы будем.
Они с Сергеем заехали в Сокольники к знакомому директору стола заказов, который выдал им все необходимое для дружеского стола, а Сергей любил шикануть, как говорят, пустить пыль в глаза, чтобы не испортить первого впечатления.
После первых же тостов Лукин понял, что магазин уже их, но Сергею нужны были их клиенты, чтобы сбыть свои немецкие шмотки, и вскоре  вопрос был решен. Сергей рассказывал девчатам о деловой поездке по Германии, в которой их возили с банкета на банкет и даже организовали трехдневную экскурсию в Париж.
– Сергей Васильевич, привозите образцы своего товара, мы его будем предлагать, а нашему коммерческому директору Хохлову мы скажем, что это просьба Степанова. Кстати, наш директор еще на работе. Может, его пригласить, а то он интересовался тем заказом. Говорит, что он не мог забыть, если была просьба от Нодари.
– Тогда лучше пригласить, а то неудобно получится. Мало ли какие вопросы у него возникнут по товару Сергея.
Валентина Николаевна позвонила Хохлову и пригласила. Через десять минут вошел солидный мужчина и представился:
– Хохлов.
– Степанов, – представился Лукин.
– Сергей Васильевич, генеральный директор «Мир и согласие».
– Мне до сих пор как-то неудобно за заказ для Степанова. Как могло так получиться? – извинился Хохлов.
– Да, ничего, все в порядке. Валентина Николаевна мне все сделала и даже больше, чем я ожидал. Сегодня у нас дружеский вечер, а с Сергеем Васильевичем у них появились взаимные коммерческие вопросы по реализации товаров. А с тем случаем я разобрался. Мы в хороших отношениях с Нодари Алексеевичем, заместителем по оперработе Ленинского РУВД, и я его попросил сделать заказ по вашей продукции. Он сообщил мне, что все сделал, и я могу забрать заказ, но вы утром уехали в командировку. Оказывается, надо было получить у вас записочку. Вот и получилась накладка, не по вашей вине.
– Ну, я рад, что вам все понравилось. Тогда я поеду с вашего разрешения. Выпивать я не могу, мне сегодня садиться за руль. На дачу поеду с женой. Звоните мне, пожалуйста, если что нужно.
– Хорошо, спасибо, – Лукин легко отрегулировал свою наглую вылазку на фабрику, не тревожа руководство Ленинского РУВД.
Когда Хохлов вышел, Валентина Николаевна вздохнула:
– Вот и хорошо, что теперь лично познакомились, а то я в прошлый раз ему жути нагнала, так он в недоумении каждый раз меня спрашивал, кто это был, да что надо было. Теперь ему все объяснили, и можем спокойно пить шампанское.
– Конечно, если вы с Сергеем Васильевичем нашли общие точки соприкосновения.
– А мы уже два часа как тесно соприкасаемся и даже выпили «на брудершафт», – веселилась Валентина.
– Я про дело говорю, а они все об этом, успеете еще, – улыбнулся Лукин.
– Мы уже все перетерли, и даже оговорили размер процента Степанову, – тихо скорректировал Сергей.
– Тогда я за вас спокоен.
Сергей был на служебной «Волге» с водителем, и они могли расслабиться по полной программе. Когда возвращались домой, то Лукин поинтересовался.
– Как у тебя дела с реализацией товара?
– Пока идет очень туго. Нам пришлось добавить к стоимости товара еще полцены, то, что у нас украли в Германии.
– Ну, украли у вас не в Германии, а наши эмигранты с твоими помощниками. Кстати, как с ними разбираетесь? – спросил Лукин.
– Тоже не так просто. Они признали часть нашей претензии, но не на всю сумму в полмиллиона долларов, а только на двести тысяч и при том сообщили, что это их доля, и мы им больше ничего не должны, кроме как взятый нами миллион долларов. С ними никто не хочет воевать и особо спорить, поэтому нам с Иваном придется выкручиваться. Единственное, что нам разрешили отсрочку по отдаче «лимона».
– Но с такими добавками на стоимость товара, ты будешь долго торговать. Я разговаривал со своими торгашами с Украины, и они тоже не в большом восторге от ваших цен, навару мало остается, потому и берут небольшими партиями.
– Надо что-то думать.
– Есть у меня одна коммерческая мысль по части реализации твоего товара.
– И какая? – спросил Сергей.
– На шахтах в угольных регионах задерживают зарплату на несколько месяцев. Некоторые шахты вообще закрыли, и шахтеры теперь выдвигают не только экономику в своих требованиях по зарплате и созданию рабочих мест, но более серьезные, как национализация шахт и отставка президента. Вот на этом ты можешь поиграть, и губернатор Ростовской области поддержит «Мир и согласие» в таком вопросе. Ваше руководство, ведь, дружит с Чубом.
– Что-то я не догоняю. Пока одна политика.
– Как раз политика меня не волнует. На шахтах нет наличных денег, чтобы заплатить зарплату шахтерам, а «безнала» сколько хочешь. Привозишь им образцы товара. Они отбирают на твоей выставке каждый, что хочет. Твоим работникам останется только успевать записывать модели и размеры. Шахтеры дают тебе платежку, и ты по ней можешь отгружать товар, не дожидаясь, пока упадут в банк на ваш счет деньги, – сказал Лукин.
– Так уже ближе к истине, – сказал Сергей, услышав про деньги.
– А совсем, чтобы стало близко, надо организовать звонки на высшем уровне с рекомендациями, потому как в России появилась целая армия мошенников всех мастей, только и слышат о кидках народа, поэтому ни одна товарно-денежная операция не проходит без соответствующих гарантий. Я знаю руководство УВД Ростовской области, наш главврач больницы Саша знает руководство шахт, ты сам работал в Ростовской области лет пять, вот и осталось всем вместе собраться и подкрепить звонком Чубу. В конце концов, у вас контора ранее называлась Комитетом защиты мира и сейчас вы занимаетесь благотворительностью, потому операция успокоит шахтеров и вашу компанию вытащит из «ямы». Думаю, губернатор области должен вас поддержать. Теперь понятно?
– А я все думал, ты так, только жуликов умеешь хорошо ловить. А у тебя прямо государственное мышление.
– Я тебе не Чапаев, да и ты не Петька. Давай, утром действуй. Я в отпуск собираюсь и могу посвятить твоей операции дня три. Думаю, управимся. Надо сказать Валентине Николаевне, чтобы она дала образцы своей продукции и переговорила с Хохловым о такой форме оплаты. Если они готовы будут, то их шелками все квартиры шахтеров будут увешаны. В новых экономических условиях такая операции будет выглядеть вполне законно, вы же не воздух будете продавать, как многие делают по взаимозачетам между предприятиями, списывая долги.
– Ну, по законной стороне тебе виднее, – улыбнулся Сергей.
– Мне виднее, когда мой процент падает ко мне в карман, а небольшие отступления от закона в экономическом бардаке будут совершены не мной, хотя я не вижу отступлений. Давайте, трудитесь. В России больше привыкли к такому бизнесу или взаимозачетам. Знаешь, как-то поехали два компаньона на рынок торговать вином, но на дороге захотелось пить. Вот один предлагает другому: «Налей мне стакан своего вина, но платить у меня нечем, и я налью тебе своего вина». Другой согласился. Так они наливали друг другу на опушке леса, пока их бочонки не стали пустыми. Вот и предлагаю тост за взаимозачет по-русски, который не позволили друзьям испытать жажду. Думаю, наш взаимозачет принесет нам прибыль, а не перегар на утро. С налогами сами разберетесь, потому что с этими новшествами никто не дружит.
– Понятно. Опять ты на коне и в стороне от событий.
– Ты что, недоволен моим предложением?
– Нет, я так, к слову. Завтра с Иваном проработаю звонок губернатору, и поехали.
– Вот это разговор. Ни ваша контора, ни шахты никому ничего не должны, а деньги нужны и шахтерам и вам, только они получат свою задолженность по зарплате вашим товаром, который потом могут носить сами или продать соседям. Да, и просто опять же продать на рынке, на барахолке и получить реальные деньги.
– Я думаю, дело пойдет. Давай, до утра...
Они расходились с надеждой заработать на этой операции.
Утром Сергей позвонил и сообщил, что получил полное одобрение их предложения у руководства. Ему выделяют служебную машину для командировки в Ростовскую область на шахты. Выезд они планируют через два дня, которых вполне хватило Лукину на оформление очередного отпуска. Проездные документы он никуда не выписывал, так как решил отдохнуть с семьей на даче, которую так долго строил, но она еще требует благоустройства. Перекошенные, как Пизанская башня,  камин и печка, сложенные в пьяном виде местными печниками, работали отлично, главное не дымили, долго сохраняли тепло, а если учесть, что дом находится на опушке леса, то в дровах не было нужды. В лесу было много поваленных ветром и грозой берез и сосен, только пили и руби. Так что с отоплением вопрос частично решен. А когда его знакомые метростроевцы предложили Лукину обложить эти перекошенные изделия мрамором, то они уже не смотрелись падающими башнями, а скорее походили на камины из Лувра. Мрамор был белоснежно белым в сочетании с фрагментами зеленого змеевика на камине и бледно-розового на печке, которую над конфорками  плиты обшили нержавеющим листом, сверкающим, как зеркало. Соседи и друзья любовались его сооружением, а у камина фотографировались. Правда,  жены друзей опять делали им замечания, что у Лукина лучше, чем у них, и друзья опять говорили, что впредь сначала сами будут к нему приезжать в гости, и если ничего нового в интерьере дома или дачи не произойдет, то потом только привезут своих жен.
А ему те красивые вещи в интерьере доставались задарма. Петруха рушил дома старой постройки, еще царские, на Цветном бульваре, во дворах, и попросил приехать.
– Тебе кирпич нужен старый?
– Да, вроде бы нет, Петруха.
– Ты же хотел два крыльца на входе в дом построить?
– Так деревянные.
– Дом кирпичный, а крыльцо из досок. Не пойдет, – настаивал Петруха.
– Хорошо, подъеду.
Во дворе на углу Цветного и Садово-Самотечной улиц бригада разбирала чьи-то бывшие царские владения.
– Вот, смотри, какой кирпич.
Лукин взял в руки один кирпич, у которого сохранились все грани, и можно было использовать его вместо линейки на уроке черчения, а геометрия его была идеальна, то есть это был идеальный параллелепипед.
– Ты поверни его и посмотри, что там.
На другой стороне кирпича во всю его ширину стояла вдавленная более чем на сантиметр в глубину буква «Ю».
– Что это означает?
– Мы здесь поговорили со старушками. Так они говорят, что здесь было одно и владений князя Юсупова. Был такой родственник царской семьи. А ты посмотри, какие перила и кованые балясины для лестницы. Сейчас так не куют. Больше все механизмы используют.
Да, ковка была, заглядишься. Только на ней краски лежало несколько слоев, нанесенных за последние десятилетия. В стране по-прежнему невозможно было купить что-либо из строительных материалов. Простые крестьяне и рабочие, из которых состояла их бригада по разборке домов, превратилась в ценителей старины. Они работали на разборке, как археологи. У них была любая техника от бульдозера до экскаватора, но они предпочитали разбирать вручную и сортировать доски и кирпичи отдельно, чтобы потом продать дачникам. Прибавка к их зарплате, и машин для вывоза мусора надо было меньше. Дачники забирали все самовывозом.
– Мы одну балясину кованную обожгли на костре и очистили, так посмотри, как металл заиграл, и красить не надо, – показал балясину Петруха.
– Да, ты прав, богатое изделие.
– Ну, что перевозим к тебе на дачу? Только машину закажи и ребятам моим подкинь на водку. Я загружу тебе кирпича, две тысячи штук мы наберем, ковку на две лестницы и перила. Их надо тоже ободрать. Там под краской какое-то ценное дерево.
– Хорошо, Петруха, давай сделаем крыльцо с двумя входами, как в Юсуповском дворце. Жалко губить такой исторический материал. Мы с тобой постелили полы на даче доской из лиственницы, которая была по двенадцать метров длинной и лежала с прошлого века в ресторане, разрушенном под реконструкцию гостиницы «Балчуг». А ты знаешь, что там был первый «кабак», основанный Иваном Грозным для своих опричников на берегу Москвы реки напротив Кремля. Правда, те полы стелились в ресторане в 1898 году. Так что, Петруха, скоро моя дача будет, как музей разрушенных исторических зданий и восстановленных стройматериалов прошлого столетия. У меня денег не хватит, чтобы с вами рассчитаться.
– Да, ладно, мы по-дружески, за угощения.
– Спасибо, Петруха. Я машину пришлю. Готовь бригаду на строительство крыльца. Чувствую, крылечко займет половину садового участка.
– И хорошо. Поменьше сорняков будет.
– Я машину закажу, только ты сам перевези на дачу. Меня не будет в Москве дня три. Как раз до выходных.
– А твоя жена не будет ругаться, что мы опять стройплощадку на даче развели. Она только насажает разных растений и овощей, а мы тут как тут. На картошку и помидоры кирпичи ссыпаем.
– Ничего, я ей скажу. Пусть занимается в теплицах, пока мы туда цемент не сложили.
– Варвар ты. Не ценишь женский труд.
– Это, Петруха, производственная необходимость, которая растянулась на три года. Да, Олеся, права. Надо заканчивать стройку и отдыхать, а мне как раз под отпуск опять строить. И хорошо, было бы из чего. Так что – вперед.
На следующий день они с Сергеем и Сашей, главным врачом больницы города Зверево, катили в сторону Ростова-на-Дону. Слева остался Новомосковск и река Проня.
– Давайте на обратном пути заедем ко мне на речку.
– Посмотрим, как дела пойдут.
– А что им теперь не пойти. Мы где остановимся в Ростове?
– Лучше у меня в Зверево. Дом большой. Всех размещу и шахты все рядом. У меня отец раньше работал управляющим шахт, – предложил Саша.
– Так было бы лучше, а я завтра утром мотнусь к Чубу и решу все вопросы. Ты со мной пойдешь?
– Нет, Сергей, ты лучше один. Мы неофициальные лица, а ты гендиректор «Мира и согласия», и звонили ему твои руководители.
– Нам еще часов восемь пилить, а в дорогу накрутили шикарный «тормозок» с термосом кофе и бутылочкой конька. Ты как? За начало твоего отпуска, – предложил Сергей.
– По пять капель можно с кофе, – улыбнулся Лукин.
Ароматные запахи горячего кофе и коньяка наполнили салон «Волги», бутерброды из буфета их конторы с сырокопченой колбасой и сыром пришлись очень кстати. Водитель Анатолий быстро перекусил с ними и тронулся в путь, а они с Сергеем на заднем сидении смаковали французский коньяк Курвуазье, привезенный Сергеем из Парижа. Саша отказался от коньяка и занял место штурмана рядом с водителем.
– Ты знаешь, Виктор, я долго думал, как меня ушлого в таких делах могли так облапошить на полмиллиона долларов. И получается, что ты прав. Пока я, как говорится, пилил лес в местах не столь отдаленных, в стране не то что многое, а все поменялось и не в лучшую сторону, потому такие кидки проходят безнаказанно, – сказал Сергей.
– Ну, безнаказанно могут оставить только по одной причине, если ваши спонсоры были в доле и не захотят поднимать шума.
– И опять ты прав, а долги придется мне отрабатывать. Несправедливо начинать работу с отработки чужих долгов.
– Серега, зато должность высокая и вокруг такие связи.
– Подкалываешь, но ты же знаешь, что я никогда не рвался в большие руководители.
– И даже на работу не рвался, где нечем было поживиться, – улыбнулся Лукин.
– Меня не приглашали в КПСС, потому я не мог быть большим руководителем, а за 100 ре в месяц пускай комсомольцы работают.
– Но теперь комсомольцы крутят большими бабками.
– Ты знаешь, я никогда не интересовался политикой и раскладом сил при теперешнем руководстве. Мне было достаточно в нашей семье отца, который возглавлял народный контроль во Фрунзенском районе столицы, – сказал Сергей.
– Значит, он просмотрел, как Ходорковский с комсомольцами намыли миллионы на поставках компьютеров из-за бугра во Фрунзенском райкоме комсомола, – улыбнулся Лукин.
– Просмотрели волчат, которые теперь ворочают финансовыми операциями, что тоже вполне закономерно в новой России. Мне наши эмигранты в Германии показали видеозапись выступления Ельцина в Конгрессе США неделю назад. Я не отказал себе в удовольствии прокрутить запись еще раз, чтобы запомнить. Минут двадцать пять он поливал помоями своих бывших сподвижников коммунистов и наших соотечественников. После каждой его фразы конгрессмены США вставали и бурно аплодировали.
– Интересно, чем обрадовал Ельцин 500 членов высшего органа власти США, что они стоя аплодировали?
– Если коротко, то предательством России, которую он бросил к ногам США, – сказал Сергей.
– В общих чертах я неоднократно убеждался в этом, когда контролировал прохождение гуманитарной помощи. Нашу страну посадили на сухой паек, который недоели американские солдаты во время операции «Буря в пустыне». Наше производство остановили, сельское хозяйство уничтожают, а нас посадили на гуманитарную помощь, как наркоманов на иглу.
– Судя по речи Ельцина, в нашей стране по-другому и не могло быть. Нет, так врать и утверждать, что он выступает от имени народа, нельзя. Конечно, тебе лучше бы самому посмотреть его выступление, но эмигранты сказали, что у меня могут быть неприятности при проверке на границе, – сказал Сергей.
– Не понял, а где же наша свобода слова и демократия? Ведь ту речь Ельцина должны были показать по российскому телевидению.
– Тогда Ельцину не стоило бы возвращаться в Россию, потому что он уже не был бы Президентом со всеми вытекающими последствиями. Я запомнил дословно несколько его фраз, после которых конгрессмены вскакивали с мест и аплодировали. Большой театр отдыхает. Конгрессменам роздали листы с его речью, чтобы не дай бог, они пропустили мимо ушей его слова. Не только речь, но и поведение было достойно внимания. Самодовольное лицо, упивающееся своей речью, видя восхищение конгрессменов, он учтиво кланялся и был готов упасть на пол, чтобы бить лбом. Только его плоский юмор остался без аплодисментов.
– Жалко видеозапись тебе не дали. Я понимаю, что использовать нельзя, но для себя надо знать, кто нами руководит. Хотя если ты видел его речь, то и противники Ельцина имеют ее, – сказал Лукин.
– Я не его противник и далек от политики, но некоторые фрагменты стенограммы выступления Ельцина мне все-таки дали эмигранты, – Сергей достал папку с документами и передал несколько листов Лукину.
Из стенограммы выступления Б.Н. Ельцина: «Я имею высокую честь выступить здесь, в конгрессе великой свободной страны, как впервые за тысячелетнюю историю России всенародно избранный президент, как гражданин великой державы, сделавший свой выбор в пользу свободы и демократии.
Наши государства представляли собою два полюса, две крайние противоположности. Нас хотели сделать непримиримыми врагами, и это самым трагическим образом отражалось на судьбе человечества. Мир сотрясали штормы конфронтации, он был близок к тому, чтобы взорваться, умереть и не воскреснуть. Теперь этот дьявольский сценарий уходит в прошлое. Разум одерживает верх в борьбе с безумием. Завершился период, когда Америка и Россия держали друг друга под прицелом и в любой момент были готовы нажать на спусковой крючок…
 Мир может вздохнуть спокойно: коммунистический идол, который сеял повсюду на земле социальную рознь, вражду и беспримерную жестокость, который наводил страх на человеческое сообщество, рухнул. Рухнул навсегда. И я здесь для того, чтобы заверить вас: на нашей земле мы не дадим ему воскреснуть!
Я горжусь тем, что российский народ нашел в себе силы и сумел сбросить с плеч тяжелую махину тоталитарной системы. Я горжусь тем, что говорю здесь от имени великого народа, который вновь обретает свое достоинство. Я преклоняюсь перед простым россиянином, который в самых тяжелых испытаниях сберег душу и идет сегодня на неимоверные лишения во имя возрождения своей родины.
Россия окончательно сделала выбор в пользу цивилизации, здравого смысла, общечеловеческого опыта. Убежден, что наш народ обязательно осилит этот нелегкий путь. Нет в мире народа, которому был бы вреден воздух свободы. И это правило не имеет исключений.
Не может сосуществовать демократия и тоталитарная государственная система. Не может сосуществовать рыночная экономика и возможность командовать всем и вся. Не может сосуществовать плюралистическое по своей природе гражданское общество и коммунистическая нетерпимость к инакомыслию. Опыт минувших десятилетий научил нас: коммунизм не имеет человеческого облика! Свобода и коммунизм несовместимы!
Вы помните август прошлого года? Когда в течение трех дней над Россией висела черная тень диктатуры. Я обращался к москвичам, к защитникам российского Белого дома, обращался с танка, чей экипаж не подчинился преступному приказу. Скажу искренне, тогда у меня было чувство страха, но чувство страха не за себя, это был страх за судьбу демократии в России и во всем мире, я знал, что могло произойти, если мы не победим. Граждане России защитили свою свободу и не допустили, чтобы 75-летний кошмар повторился вновь. С этой высокой трибуны я хотел бы выразить искреннюю благодарность и признательность президенту США г-ну Джоржу Бушу, американскому народу за неоценимую моральную поддержку правого дела российского народа в тот период.
Сегодня я говорю вам так, как говорю своим соотечественникам: «От реформ не отступлю!» А сместить меня практически до 1996 года невозможно – я здоров и не сдамся,  пока реформа не будет необратимой. Мы чувствуем колоссальную ответственность за успех наших преобразований не только перед российским народом, но и перед гражданами США, перед всем человечеством. Сегодня свобода Америки защищается в России.
Вселяет в меня силы поддержка большинства граждан России. Россияне уже поняли, что нет другого пути кроме пути реформ. И это очень важно. Конечно, мне, как и всем в России трудно, нелегко и тяжело лично, но во всех делах надежной опорой для меня все это время была моя жена и большая моя семья.
Вчера достигнуто беспрецедентное соглашение о глубоких сокращениях СНВ в два этапа. Причем, не на 30-40 % как раньше и договаривались 15 лет, а более чем в три раза: с 21 тысячи боеголовок до 6-7 тысяч договорились всего за пять месяцев и эту всю работу провести к 2000 году. И я очень надеюсь, что мы с Бушем доживем до этого года.
 Я ответственно заявляю, мы, не дожидаясь подписания договора или соглашения, приступили уже, и подтвердит здесь министр обороны России присутствующий, к снятию с боевого дежурства ракет тяжелых «СС-18», нацеленных на США.
Открыты архивы КГБ СССР и бывшего ЦК КПСС. Более того, мы приглашаем США и другие государства к сотрудничеству в расследовании темных страниц бывшей империи СССР…
Издан Закон, по которому иностранный гражданин, приватизирующий объект государственного имущества, получает в собственность и участок земли, на котором он расположен. Приглашаем частный капитал США на российский рынок и предупреждаю: «Не опоздайте»…
Лукин прочитал еще раз, ему не верилось, что эти слова произнес Президент России, который совсем недавно руководил тем коммунистическим идолом. Семья Ельцина была репрессирована в тридцатых годах, но данное обстоятельство не могло быть поводом для предательства всего народа. Семья Лукина прошла через все круги ада репрессий тридцатых годов, но не озлобилась. Лукин участвовал в работе комиссии по реабилитации и был за расследование преступлений против народа, но зачем было поливать помоями народ, ведь коммунистами была чуть ли не лучшая часть населения в СССР.
Лукин иногда задумывался, почему остались засекреченными в архивах скандальные процессы столетней давности, когда  комиссия Президента была заинтересована в разоблачении большевиков и органов госбезопасности. Что скрывал Полторанин, ненавидевший советский строй? Чем нынешней власти может угрожать дело Петроградской боевой организации 1921 года в отношении В.Н. Таганцева, Н. С. Гумилева, в которой состояло около двухсот человек, если оно находится в секретном хранении до настоящего времени?
В вопросе противоборства служб госбезопасности различных стран  не повезло советским чекистам в СССР. За тридцать лет они дважды попали под водопад помоев, нагаженных истеричной отечественной интеллигенцией, которую всемерно поощряли дравшиеся за власть и народные богатства политические группировки. Активнейшими участниками той болезненной процедуры обливания были спецслужбы других государств. Впрочем, столь солидную порцию помоев наши охранители получили заслужено, поскольку не выполнили свои прямые обязанности по соблюдению безопасности государства и своей тоже.
Рассекреченными документами первыми воспользовались иностранцы и прежде всех профессура Гарвардского университета. Ответственность за происшедшее несет созданная осенью 1991 года Комиссия по организации передачи-приема архивов КПСС и КГБ СССР на государственное хранение и ее председатель Волкогонов.
После выступления в Конгрессе США  Ельцин  подписал Указ от 23 июня 1992 года, по которому в стране развернулась масштабная работа по рассекречиванию архивных документов, связанных с репрессивной политикой государства. Президент в противовес парламентской комиссии по приему-передаче на государственное хранение документов КПСС и КГБ СССР образовал структуру из узкой группы лиц, которой поручалось рассекречивание документов высших органов КПСС в бывших партийных архивах, и архивах КГБ СССР. Комиссию возглавил вице-премьер правительства России Полторанин. Комиссия летом 1992 года рассекретила около пяти тысяч архивных документов, для обличения КПСС в борьбе с оппозицией и инакомыслием в СССР, о финансовой поддержке КПСС коммунистических партий других стран. В основе работы комиссии были политические мотивы, и по стране в государственных архивах было рассекречено около пяти миллионов дел...

Водитель Анатолий был слишком медлительным увальнем и в Зверево за сто километров до Ростова они приехали только поздним вечером. Времени   хватило только на ужин, и выпить по сто грамм с устатку.
Утром Сергей отправился к губернатору Чубу, а они с Сашей поехали в больницу посмотреть его хозяйство. Несмотря на молодость, в нем чувствовался хороший руководитель. Саша выдал некоторые распоряжения докторам, подписал необходимые документы.
– Вот так отдыхает в отпуске главврач, раз в три дня должен заглядывать на работу или ко мне домой приедут с работы. Все, сейчас мы можем ехать на обед или на берег озерка. Это в сторону Ростовской трассы. Я домой позвоню и передам для Сергея, где мы будем. Он здесь все знает, так что найдет нас, но я не думаю, что губернатор так быстро отпустит его и без обеда. Так что, на озеро?
– Поехали.
– Виктор мне нравится, что ты спокоен к моему медперсоналу. Сергей давно бы уже подрулил к кому-нибудь.
– Саша, я недавно женился, и это неэтично, а потом ты главврач, и я не могут пользоваться знакомством с тобой для флирта с твоим прекрасным медперсоналом?
– Но все-таки отметил, что у меня в больнице есть красавицы?
– Я же мужик, да еще зрячий. Поехали лучше окунемся в озеро.
Маленький городок Зверево был изрезан железнодорожными путями с многочисленными переездами и не отличался особой чистотой и хорошими дорогами. Они все были разбиты. Сергей был в этом городе на поселении после освобождения из лагеря Архангельской области. К работе его жизнь особо не приучила, поэтому он быстро подружился с начальником милиции, подчиненные которого осуществляли за ним надзор, и с Сашей, главврачом, который мог определить его нетрудоспособность в нужное время. А это время у Сергея всегда было нужным, чтобы мотнуться в Москву, порешать кое-какие дела по части «купи-продай» и затариться продуктами через своих прокурорских и милицейских руководителей в Москве. Этими продуктами он оправдывал доверие и получал свободу в передвижении у руководства местной милиции. Все уже давно поняли, что он не жулик, а попал в тюрьму по недоразумению. Так сказать, из-за куража. Они изображали из себя этаких Робин Гудов, «кидая» жуликов, которые сбывали ворованные ценности, потому не заявляли в милицию. Да и «разгоны» они совершали с участием сотрудников милиции, которые якобы случайно появлялась при сделке по продаже ценностей, после чего все участники сделки разбегались в разные стороны, но в тот момент ценности находились в руках компаньонов Сергея. На претензии другой стороны они могли ответить, что их задержали сотрудники милиции и забрали ценности, но кто пойдет качать права на ворованные ценности? Однако Сергей забыл, что существовали стукачи, которые доносили об их деятельности, в том числе в КГБ, а если в их компании крутились сотрудники МВД и прокуратуры, то и взяли их в агентурную разработку. Чекисты мастерски провели оперативную комбинацию по «наезду» на азербайджанского авторитета Нуреддина, а после задержания группы внедрили к Сергею своего агента, который освещал их каждый шаг. Такого поворота они не учли, потому легко попались в расставленные сети КГБ. Не учли они еще одно немаловажное обстоятельство, что совершали свои «разгоны» во времена правления Андропова, и противостояния МВД и КГБ, вернее, его руководства, которое отражалось на подчиненных, потому срока они получили более чем серьезные. Сергею достались восемь лет с несколькими годами «пресса» по его прокурорским и милицейским  связям, а ему и сказать было нечего. Все его знакомые ходили с ним только в бани и рестораны, да оказывали помощь  по некоторым уголовным делам его знакомых.
Ветерок на озере поднял пыль, и купаться уже не хотелось, да, и погода была не такая жаркая.
– Саша, поехали домой. Пора бы перекусить, – сказал Лукин.
– Да, время обеда.
Сергей уже вернулся из Ростова. На стол накрывала сестра Саши.
– Я отказался от теплого приема у Владимира Федоровича. Он позвонил в шахтоуправление. Нас ждет руководство для решения наших вопросов. В общем, им наше предложение понравилось. Осталось оговорить детали. Давайте быстро покушаем и поехали. Губернатора  поблагодарим  перед выездом в Москву.
После обеда они втроем поехали к начальнику шахтоуправления Юрию Ивановичу. Тот радушно встретил их после звонка губернатора Чуба и внимательно выслушал их предложение.
– В вашей поставке товаров одежды и обуви мы очень заинтересованы, чтобы сбить немного недовольство народа, и Владимира Федоровича мы уважаем, но он человек у нас новый, а вот нашего доктора Сашу мы знаем, и гарантии главврача для нас важнее. Ведь, сейчас такие жулики пошли, что могут и губернатору «по ушам проехать». Столько сказочников развелось в России, а нам отвечать перед народом, куда их деньги дели. Да, обстановка у нас и так накалена, – сказал Юрий Иванович.
– Мы все понимаем и готовы пойти вам на встречу, чтобы не было и тени сомнений в нашей сделке. Никто из нас не занимался продажами товаров. Саша – доктор, Лукин – из МВД России, потому попрошу дать своих представителей по отбору товаров. У вас же есть свои магазины на шахтах? – спросил Сергей.
– Да, конечно, с продавцами и товароведами, которые уже соскучились по работе из-за отсутствия товара, – сказал Юрий Иванович.
– Очень хорошо. Мы выдадим им образцы товаров, и они составят списки по количеству и размерам для ваших шахтеров. Мы с ними согласуем общую стоимость, и они направят списки вместе с платежкой в бухгалтерию «Мир и согласие». Если у вас есть свой транспорт, то и доставка будет стоить дешевле, а мы отпустим товар, не дожидаясь, когда деньги упадут на наш счет. Устраивает наше предложение?
– Очень правильное предложение, как в старые добрые времена по купечески. А то развелись в стране мошенники и толкают друг другу «воздух». Когда начнем?
– Да, хоть сейчас. Образцы товаров у нас в машине.
– Так, давайте. Я сейчас соберу своих руководителей. Им покажем, а утром народ соберем, – сказал Юрий Иванович.
– Нам бы еще показать образцы товаров на других шахтах, – сказал Сергей.
– Зачем вам мотаться? Я пока руковожу шахтоуправлением и  утром приглашу представителей других шахт. Сегодня же всех оповестим.
– Так нам останется только ждать результатов, – улыбнулся Сергей.
Два дня народ выбирал себе товары, и продавцы записывали размеры и количество.
– Сергей, смотри, чтобы товара хватило по их спискам, а то придется по московским рынкам искать заказанный товар. Он же уже оплачен, – улыбнулся Лукин.
– Да, ты прав. Надо подсчитать остатки товара по спискам и согласовать с Москвой. Количество товаров надо передать товароведам на шахты, чтобы они не превысили лимита, – сказал Сергей.
– Нравится мне выражение – «подсчитать остатки», а совсем недавно ты горевал, не зная, как продать заморские товары.
– Я намек твой понял, «Большой Иван» обещал учесть твой вклад в реализацию товара.  Думаю, завтра можем отправлять первую фуру в Москву за товаром.
– А как шелка Валентины Николаевны? – спросил Лукин.
– Всем понравились, но шелковой фабрике не подходит наша схема оплаты. Может быть, позже, когда нашими товарами дорожку накатаем, тогда и шелка пойдут.
– Посмотрим. Серега, у меня появилась еще одна трезвая мысль. Когда накатаем дорожку, можно было бы помочь нашим московским «челнокам» сбыть свой товар через «Мир и согласие» по нашей схеме или самим еще раз прокрутить полученные за товар «бабки», ведь, ваши кредиторы не знают, что вы так быстро провернули операцию, и ждут отдачу не ранее, чем через два месяца. Можно из лимона сделать еще один лимон и без напряга. Есть еще кемеровские шахтеры, да, и на ростовских вы не всех обеспечили.
– Я уже думал, но не знаю, что скажет наш Иван. Надо, чтобы он с нами участвовал, а захочет ли, вот в чем вопрос. Он звонил и просил губернатора не от хорошей жизни, а потому, что попали, и им пришлось бы отдавать свои деньги. А если поставить это дело на поток, то могут не понять роли нашей ассоциации «Мир и согласие».
– Так она у вас внешнеэкономическая и почему бы не попробовать себе «на карман»? – спросил Лукин.
Он увидел, что можно быстро и хорошо заработать на чужих деньгах и под крышей «Мир и согласие» и главное ни за что не отвечая.
– Я тебя понимаю. Ты при любом раскладе остаешься в стороне, а нам отвечать, – сказал Сергей.
– Отвечать ни перед кем не надо, если не попадаться жуликам на удочку, как в Германии, – улыбнулся Лукин.
– Ну, хорошо. Приедем в Москву, с Иваном перетру.
Сергей скинул факсом в Москву платежку и список товаров, которые надо было отобрать до прихода машины из Ростова. Через два дня шахтеры получили заказанный товар, и многие из них в субботний день продавали его на городской барахолке. После выходных список желающих купить вещи намного увеличился.
– Сергей, мы захватили рынок сбыта в Ростовской области. Нельзя упускать возможность заработать.
– Виктор, мы уже все обговорили, но сколько лет тебя знаю и потому не понимаю, как в тебе уживаются классный сыщик, можно сказать «гроза» жуликов, и твои купеческие замашки, я бы сказал, масштабные. Ты на пенсию не собираешься?
– Нет, Серега, рано еще. Я не во всем разобрался на гражданке. На пенсии надо будет самому крутить-вертеть, рисковать своими деньгами, а так можно заработать на советах, пока еще в бизнес лезут те, кто ничего не умеет.
– Надеюсь, ты не про меня?
– Что ты. «СВ» любому сто очков форы даст. Я о лопоухих. Кстати, бизнесмен, надо решить вопрос с нашими командировочными, которые уже заканчиваются, – сказал Лукин.
– До Москвы не хватит?
– Не хотелось бы работать «на дядю» и тратить свои деньги, да и домой вернешься без копейки.
– Но Иван же обещал.
– Когда это будет.
– Твои предложения?
– Надо продать на барахолке образцы товаров за наличку. Шахтеры уже получили товар и образцы им не нужны. Да и шелка Валентины надо толкнуть с наваром, чтобы не вести их обратно в Москву, – предложил Лукин.
– Займись этим с Сашей. Машина с водителем в вашем распоряжении, а я отдохнуть хочу в воскресенье.
Саша переговорил со знакомым директором магазина и тот забрал у них весь товар оптом, так что им не пришлось торговать на барахолке. Сергей не претендовал на их выручку и они поделили ее пополам.
Перед выездом в Москву они вместе с Сергеем и Сашей заехали к губернатору Чубу, чтобы поблагодарить за помощь, но тот пригласил их на обед, который продлился до ужина с принятием большого количества спиртного. Лукин строго следил за водителем Анатолием, который попросил у Сергея разрешения выпить и поехать утром в Москву.
– Анатолий, если прикоснешься к спиртному, то права лично отберу и спущу в канализацию, будешь ловить их в Дону. Понятно? – спросил Лукин.
– Понятно, товарищ полковник, – пробубнил Анатолий.
Конечно, можно было его понять, под такую закуску, да с ростовской ухой, как не выпить, но Лукин был непреклонен, и сам напринимался с Сергеем прилично. Они завезли Сашу домой в Зверево, выпили еще «на посошок».
– Может быть, останетесь, а утром поедете? – предложил Саша, но они с Сергеем были единогласны.
– Нет, мы домой. Завтра отдохнем и на работу.
Сергей на заднем сидении сразу уснул, а Лукин развлекал разговорами водителя Анатолия, который начал «клевать носом» за рулем.
– Ты что, все-таки напился? – спросил Лукин.
– Ни грамма не пил, но я не могу ездить ночью, у меня глаза слипаются. «Куриная слепота». Давай поспим до утра, а как рассветет, поедем дальше.
– Если бы ты сразу сказал, то я не стал бы выпивать и за руль сел. А, теперь мы уехали от теплых постелей Ростова и Зверева, и ты мне предлагаешь поспать на траве в степи? Я тебе что: овца? А ну, марш на заднее сидение к своему шефу. Ключи оставь в замке зажигания. Я поеду за рулем, – сказал Лукин.
– Ну, ты же пьян.
– После твоего предложения уже протрезвел. Достань из сумки термос с крепким чаем, Саша приготовил, и положи его на переднее сидение, а я пойду к мостику в ручье умоюсь.
– Тогда я пошел спать.
– Иди, иди, тюлень. Ночью он, видите ли, не умеет ездить. Днем надо было спать, а не за столом сидеть.
Лукин достал полотенце, зубную щетку и пасту. На берегу ручья разделся до пояса и ополоснулся, почистив зубы. От запаха алкоголя никуда не денешься, но по самочувствию Лукин был бодр и весел, потому принял решение сесть за руль, а удостоверение полковника МВД могло выручить. Когда он приехал в Миллерово, то совсем стемнело. Местные жители стояли под фонарями с ведрами диких абрикосов. Из них получались душистые компоты и варенье.
– Почем абрикосы? – спросил Лукин, опустив стекло.
– Десять рублей, – ответила женщина лет сорока пяти.
– Что: килограмм?
– Хочешь килограмм, а хочешь все ведро, так что берете?
– У меня и сумок нет.
– А зачем? Мы возим в багажнике россыпью.
– Это как?
– Стелим целлофан в багажник и насыпаем. Абрикос крепкий и доезжает без потерь.
– А целлофан найдем метра три?
– Да сколько хочешь.
– Тогда давайте, оборудуйте мне багажник.
Женщина разгребла вещи по углам и постелила целлофан во весь багажник с напуском на стенки. Высыпала ведро абрикосов, и они потерялись, раскатившись по дну. К автомобилю подтянулись другие продавцы, предлагая наперебой свои абрикосы.
– Возьмите мои.
– У меня покрупнее.
– Я за восемь рублей отдам.
Народ был рад редкому ночному покупателю и Лукин не удержался, засыпав двенадцать ведер абрикосов, разделив багажник короткими досками на отсеки, куда заложил три ведра яблок и сверху по ведру помидор с перцем, то есть почти под крышку багажника, от чего груженая машина пошла еще мягче. С первыми лучами солнца он подъезжал к Новомосковску Тульской области, проехав ночью около семисот километров. На трассе его ни разу не остановили, а к утру он уже почти восстановился после попойки, треская всю дорогу ростовские яблоки. Лукин обернулся назад. Сергей с Анатолием храпели на весь салон. Сергей храпел от чрезмерного принятия алкоголя, а другой, видимо, от природы такой был. Они проснулись, когда Лукин свернул на проселок в сторону села Беломестное, и машину немного тряхнуло на ухабах.
– Мы где? – открыл один глаз Сергей.
– На реке Проня.
– А чего этот боров рядом со мной делает? Почему не за рулем?
– Он заявил после Зверево, что не может ездить за рулем ночью. У него «куриная слепота».
– И ты хочешь сказать, что всю ночь крутил «баранку»?
– А кто же еще?
– Анатолий, марш за руль, а в Москве будешь уволен. Мне такие водители не нужны, – Сергей толкнул его с заднего сиденья.
– Но, Сергей Васильевич. Мы же не будем ездить ночью по трассам, а в городе светло.
– Ладно, разберемся.
– Да, пусть сидит сзади, не нарушает центровку машины. До деревни доедем, а в Москву он нас повезет.
Виктор повидал матушку, которая отдыхала летом на дальней даче, где и родилась. Он отгрузил ей ростовских даров. Они с Сергеем окончательно пришли в себя, особенно, когда искупались в прохладной речке.  Поймали сетью рыбы, сварили ухи и врезали по сто грамм. Так она хорошо пошла, после ростовского банкета. А когда она не шла да под юшку?  Через три часа они были уже дома. Олеся была в большом «восторге», когда Анатолий стал носить абрикосы ведрами и ссыпать в ванну. В другую посуду они не поместились бы.
– Ты что, обалдел, куда их столько? Отдай ребятам часть, – взмолилась Олеся.
– А я не знаю, что с ними делать, – отказался Сергей.
– Анатолий, оставь себе пару ведер.
– Да куда мне их? Компоты я не умею делать.
– Олеся, я тебе помогу закрутить банки. Ты представь себе зимой у камина на даче запить водочку компотом из подвала, да еще из диких абрикосов. У них аромат, чуешь какой? Это тебе не культурный абрикос, из которого только повидло получается, а с этим очень просто. Засыпала в банку и залила кипятком с сахаром, – улыбнулся Виктор.
– У тебя все просто. Ты сейчас спать пойдешь, а мне всю ночь колупаться.
– Честно говоря, я всю ночь не спал, за рулем вымотался.
– Я уж вижу. Ладно, иди спать, – сжалилась Олеся.
Через два дня деньги из Ростова упали на счет ассоциации, и они отбили свой кредит в миллион долларов. По такому поводу сначала в их офисе, а потом в итальянском ресторане был устроен банкет. Приехал доктор Саша. Были приглашены Леон Измайлов и Надежда Бабкина. Сергей любил покутить широко, особенно не за свои деньги.
– Серега, а когда выплатишь мои проценты?
– Виктор, извини, но мы смогли только отбить тот «лимон» долларов, и Иван принял решение сразу его отдать, чтобы опять не попасть в одно место. Так что не получится у нас ничего прокрутить. Остались одни яйца с сюрпризами.
– Ты хочешь сказать, что мы с Сашей ничего не заработали, кроме водки и немного шмоток?
– Ну нет больше денег. Вам хочет сказать добрые слова Иван Иванович.
– Саша, нам с тобой нужны добрые слова гребанных коммерсантов?
– Нет. Виктор, ты прав, лучше деньгами, но пошли, послушаем Ивана.
Иван Иванович встал, поднял рюмку и произнес речь в честь Лукина и главврача Саши, которые помогли им выбраться из ямы, и что, к сожалению, он не может их пока отблагодарить по-другому, кроме как почетными грамотами от ассоциации «Мир и согласие». Они с Сашей переглянулись.
– Ну хоть признали наши заслуги. Да, черт с ними с процентами. Давай, Саша, выпьем за грамоты.
Саша заулыбался. Он был в принципе таким же, как Лукин, не рвачом, и оба они понимали, что бизнес нельзя вести с друзьями. Обязательно будет кидок и обиды, так как со своими друзьями такое можно допустить, а чужой бы размазал, потому они поставили дружбу выше денег. Однако такое исходит только от Лукина в одностороннем порядке, да вот еще Саша, которому деньги были нужнее, чем кому-либо. В Зверево не на чем было разгуляться даже главврачу, а тут такая возможность образовалась, и заработали они с Лукиным для «Мира и согласия» не менее «пол-лимона» баксов, а тебе облом в виде почетной грамоты. Лукин так уже попадал не раз, а Саше было в новинку. Но они треснули водки, и все обиды прошли. Такой уж русский характер этих ребят, рассчитывавших получить по двадцать тысяч долларов. Дорогие оказались грамоты в ассоциации «Мир и согласие». Только жаль, что часть отпуска прошла без дополнительного заработка, на который Лукин рассчитывал.
Взамен предполагаемого заработка он получил многочисленные встречи с людьми от власти и бизнеса, которым его представляли, как спасителя доброго имени ассоциации и способного предлагать схемы, позволяющие реально заработать деньги, не нарушая законов. В компании гостей ассоциации он выяснил, откуда Евгений Сапожников с Урала знает главного арбитра в России. Его только назначили на должность, а до того он учился в Свердловске. Потом много лет руководил там юридическим институтом. Было ясно, почему так легко достались «Новой гильдии» кирпичный завод в Невьянске и Малышевский изумрудный рудник. А свел их представитель Президента России по Уралу. Не все измеряется деньгами, но они играют немаловажную роль по принятию решения, потому «Новая гильдия» решает свои вопросы в «мире и согласии». Какие красивые названия ассоциаций и такие некрасивые, мягко сказать, дела…
Остаток отпуска Лукин провел на даче с семьей и совсем не жалел, что не удалось выехать к морю. Лето подарило им несколько жарких дней, которые они провели на берегу реки Истра. Вода в реке всегда прохладная и кристально чистая, а когда на берегу румянятся на углях шашлыки и на скатерти, расстеленной на траве, лежит зелень, помидоры и огурцы со своих грядок, то и отдых на море отходит на задний план. А после ста грамм водки и вода в реке теплее становится, хотя детям она, как парное молоко, только и успевай выгонять их на солнышко. Песчаный берег реки отлогий и мелкий, что для малышей раздолье, да и для взрослых по руслу реки невозможно было найти место, чтобы окунуться с головой, глубина везде ровная в полтора метра, как в бассейне. Но отпуска быстро заканчиваются…