Лето лучшее время года!

И кто бы меня не уверял, что и другие времена прекрасны, пусть это будет даже великий поэт, я весь год живу в ожидании лета. В школьные времена летом были длинные каникулы, что может быть лучше? Во взрослом возрасте нет ничего лучше отпуска летом! На пенсии удовольствие от сада на даче, где постоянно что-то вырастает, зреет, радует глаз…

Но лучшее лето в дошкольном детстве! Нет никаких забот, кроме игр во дворе. Не надо долго одеваться. Как был после сна в трусах, так и во двор к друзьям. Только сандалии на босу ногу, если утром проморосил летний дождик. Ну, а если прошёл ливень, наполнил канавы, то лучше «чавкать» по грязи босиком, пускать корабли из газетной бумаги или дощечек, а потом лепить из этой жирной грязюки танки, корабли, машины, делая в донышках пустоты. И «бабахать» их о землю, соревнуясь, у кого хлопкОм выйдет воздух. И все мальчишки из ближайших домов лучшие твои друзья.
Конечно, иногда ссорились, спорили, но драк никогда не было. Проигравший в споре, иногда придумывал обидную кличку и дразнился издали, всё же опасаясь получить «тумака».

О чём поспорил Мишка с Владом в тот день, потом уже и вспомнить никто не мог. Все были одногодки, но Влад был крупным мальчишкой, и считал себя главным во всех играх. А Мишка умел придумывать разные игры, что перетягивало ребят к нему и вызывало зависть у Влада. В тот день так и было, все побежали за Мишкой, а Владу мать запретила уходить от дома. Он не знал, как отомстить Мишке и закричал то, что пришло к нему в голову.

- Мишка – еврей. Мишка – еврей. Мишка – еврей… - кричал он на весь двор.
Мишка и все ребята остановились. Мишка не знал значение этого слова. И от этого дразнилка показалась ему особенно обидной. В шесть лет многое чего не знаешь. Даже то, что люди делятся на национальности, узнаёшь случайно. В дошкольном детстве открытия и новые знания приходят почти каждый день.  Отец Мишки служил офицером в дивизии расположенной в Азербайджане. Для Мишки мир делился на военных и гражданских. Всех военных он считал русскими, гражданских – азербайжданцами. И слова «еврей» он ещё не знал.

Он погнался за Владом, чтобы дать ему тумака, но тот бегал быстрее и убежал за дом. Тогда Мишка решил пожаловаться на Влада его матери. Он поднялся на второй этаж, где жил Влад, постучал в дверь, и появившейся в дверях матери Влада, выложил всю свою обиду,  рассчитывая, что мать обязательно, каким – то образом накажет Влада.
- Но ведь ты и есть еврей, - сказала вдруг мать, и закрыла дверь.
Мишка остался со своей обидой растерянным и таким жалким, что заплакал и побежал домой. Но пока он спускался по лестнице вниз и поднимался в соседнем подъезде к себе домой, слёзы прекратились.
- Сейчас я расскажу всё своей маме, а она пойдёт к маме Влада и скажет ей правду. И заставит маму Влада наказать его, думал он, поднимаясь на третий этаж.

Мишкина мама отвлеклась от приготовления обеда на кухне и выслушала его.
- Мишенька, а твой папа действительно еврей, разве ты не знаешь этого? – и видя расстроенное лицо сына добавила.
- Разве от этого он стал хуже? Ведь папа у тебя хороший, разве не так?
Мишка, ошеломлённый свалившейся на него новостью, смотрел на маму и не знал, как реагировать на эти слова…
- А я у тебя русская, - сказала мама, - поэтому ты можешь считать себя русским.
В этот день Мишка больше не пошёл на улицу. Он остался дома играть со своими машинками и размышлять над теми событиями, которые вдруг свалились на его голову.

Следующий день был таким же солнечным и тёплым, как всегда, но Мишка не торопился на улицу. Когда он вышел, все ребята уже играли в куче песка возле дома, который привезли вчера вечером. Песок был ещё сырым внутри, и ребята строили тоннель, прокладывая дороги для машинок. Мишку сразу приняли в игру, даже не вспоминая о вчерашнем. Влада на улице не было. Его готовили к школе. У него мама была учительницей. Она заранее учила его читать, считать и писать.
В то время детей к школе не готовили, как сейчас. Все приходили не зная ничего, и ничего не умея. Все были равными. И только мать Влада мечтала, чтобы сын был лучше всех. И действительно, тетради Влада в школе были, как «Прописи». «Нажим» и «волосяная линия», кто теперь знает, что это такое? А чернильница «непроливайка»?

На удивление матери Влада и её «чёрной», я думаю, зависти, Мишка стал тоже круглым отличником. И ещё одна девчонка в классе – Зойка. Самая высокая девчонка в классе, аккуратная и старательная, она позже стала бессменным старостой. Но это потом.
А тогда мы ещё не знали, почему Влада иногда нет во дворе, когда все мы носимся, играя в футбол или лапту, «прятки» или «ловитки». И никто не напоминал Мишке слова Влада, пока тот сам однажды снова не закричал: «Мишка- еврей».
И Мишка, понимая, что никто не защитит его от обидного прозвища, вдруг бросился на превосходящего весом и ростом противника и повалил его. Мишка понимал, что только неожиданность поможет одолеть ему более сильного противника. Он понимал, что вырвавшись, Влад может избить его. Но он пошёл на этот отчаянный поступок.
Конечно, Влад вырвался. Но вместо того, чтобы «дать сдачи», он заревел и побежал домой. Не зная, что за этим последует, Мишка решил скрыться дома.
Вскоре в их квартиру постучала мама Влада. Она что-то говорила в коридоре, но Мишка не слышал, а когда он подошёл к двери комнаты, услышал только слова своей мамы: «Хорошо, я его накажу».

Мишка сидел среди своих игрушек. Играть не хотелось.  С тревогой в душе он ждал наказания. Вскоре мама позвала его обедать. После обеда полагался дневной сон. Мишка в этот день не сопротивлялся.
Наказание так и не последовало.
Выйдя на пенсию в 60 лет, Михаил Евгеньевич начал вспоминать прошедшие времена, задумался о своих корнях. Решил создать «Родовое древо». Сначала попросил маму и сестру отца вспомнить о своих родственниках, кем они были, когда и где родились и жили. Потом в интернете нашёл дальних родственников и задал им те же вопросы. Кто-то заинтересовался тем, что он уже записал, что-то добавили от себя,  но зарубежные родственники даже  не ответили.
Что же он узнал!

По линии матери все родственники жили в средней полосе России и были русскими, служащими, медиками.
А по линии отца оказалось, что дед его матери был греком, женившимся на еврейке.
А отец его был караимом. В Евпатории до сих пор есть улица Караимская.
Иудаизм определял национальность по матери. Поэтому мать отца, наполовину гречанка, была записана еврейкой. А так как караимы исповедовали иудаизм, то и дед, в царское время записанный иудеем, в советское, в паспорте стал тоже евреем, а не караимом.

Вот так Мишкин отец стал евреем, хотя, если покопаться, то его с таким же успехом можно было бы считать и греком. Тем более, что греческие родственники объявлялись, когда Мишке было лет десять. За давностью лет связь с ними прервалась. Видимо пожилые ещё помнили своих, а молодёжи это было не надо. Да и связь с заграничными родственниками в советское время не поощрялась.
Теперь Михаилу Евгеньевичу за семьдесят. Многие его одноклассники ушли в мир иной. Когда появился интернет, он пытался найти там своих знакомых.
Узнал, что после демобилизации отец Влада уехал с семьёй в Прибалтику, местечко Шауляй, откуда он был родом. Вот, видимо, откуда корни злобы.

Зойкин отец завершил службу в Баку, где и остался жить. Там Зойка поступила в Педагогический институт и вышла замуж за азербайджанца. В пятьдесят лет умерла от рака груди, оставив двух детей, мальчика и девочку. Её дочь, отучилась в Москве, стала юристом и живёт с мужем в Калининграде, а сын стал офицером и служил в Хабаровске.

Есть у Михаила Евгеньевича друг-одноклассник азербайджанец, с которым переписывается в интернете. Есть друг армянин, с которым тоже до последних его дней поддерживал связь. Есть друг украинец, к которому периодически ездил в гости, до четырнадцатого года, а теперь только связь по телефону.
И нет между ними злобы, нет антагонизма потому, что они люди, а не политики. Их не волнуют политические рейтинги и очки для выборов во власть. А человек любой национальности и цвета кожи может оставаться человеком, если захочет им быть.
Не случайно Максим Пешков сказал: «Человек – это звучит гордо!»


Рецензии